I'd Trade My Life for Yours

Церковь была до абсурда набита коробками, которые в свою очередь были до абсурда наполнены всякой всячиной, а Каэде бросила считать количество золотых статуй Миу, вытащенных оттуда, расставляя их за собой в крошечный отряд войск. Кажется, Киибо получил те же результаты, хотя продолжал молчать, только строя слегка озадаченные — и даже слегка разочарованные — лица и вытаскивая бесчисленные и на вид бесполезные объекты из своих коробок. В тихом шуме, помимо шарканья от их упорных поисков, проходившем сквозь комнату, робот наконец решил прочистить горло вымученным кашлем и спросил: — Ирума-сан? Ты не против, если я задам один вопрос? Та хмыкнула со своего места возле фасада церкви, заметно меньше вкладываясь в организацию различных нагромождений предметов, небрежно разбросанных около неё. — Ага, — ответила она, слушая его вполуха. — Что такое, Киибс? Тот нахмурился. — Ты много раз упоминала, что обладаешь возможностью добавлять и убирать предметы из этого мира, так почему это место такое… — в поисках слова он оглядел окружавший его беспорядок, — набитое? Миу снисходительно махнула рукой, до сих пор, кажется, глядя на нечто перед собой. — Лишняя работа. Удалять абсолютно всё было бы даже муторнее, чем устанавливать всю эту поебень. — Постой, — сказала Акамацу, жестикулируя со статуей Ирумы в руке. — Но разве ты сама не добавляла некоторые вещи? Изобретательница хмыкнула. — Программирование — это нихуя не просто, Бакамацу! — ответила она, наконец пряча что-то в карман и поворачиваясь к ним лицом. — Особенно когда имеешь дело с такой дерьмовой ограниченной программой. В ней всякой хуйни хоть отбавляй, а иногда, когда ты хочешь сделать десять штук чего-то, в итоге получается тысяча! Пианистка сдвинула бровь. — Я не особо разбираюсь в компьютерах, но… — она в поисках поддержки глянула на Киибо, — это правда? — Ну естественно, блять, правда! Разве я бы стала вам пиздеть? Каэде снова обменялась взглядами с роботом и вздохнула. — Вряд ли. Кроме того, — Киибо вновь повернулся к коробкам, — нашей целью не является допрос Ирумы-сан. Мы здесь, чтобы найти подсказки насчёт внешнего мира. Акамацу уставилась на него, вспоминая, что он говорил ей ранее. Она не считала Киибо из тех людей, которые избегают сложных тем, но не могла не заметить некую скованность движений его аватара, будто он физически нёс на плечах собственные сомнения. Пианистка глянула на него, затем на Миу, и решила взять слово вместо робота: — Ирума-сан, нам нужно спросить у тебя кое-что ещё. — Ну? — произнесла она, скрещивая руки. — У нас времени пиздецки мало, так что выкладывай… — Зачем ты вообще создала этот мир? — спросила Каэде. — Когда ты впервые заговорила о нём, ты преподносила его как наш способ сбежать, но это оказалось не так, и когда мы остались втроём, ты сказала, что тебе всё равно на остальных, и, — она глубоко вздохнула, расправляя плечи, — раз тебе плевать на других, тебе незачем было так усердно работать. — Мы хотим верить в твои лучшие качества, Ирума-сан, — вставил Киибо. — Я… я хочу верить в лучшее во всех своих друзьях, и… в тебе особенно, но некоторые подозрительные вещи я просто не могу игнорировать. — Он склонил голову. — Пожалуйста, отнесись к нам с пониманием. Миу переводила глаза с Каэде на Киибо, поёживаясь на месте и слабея под их испытующими взглядами всё сильнее и сильнее. — Мне просто!.. Просто очень!.. Изобретательница помотала головой, дёргая себя за волосы, и Каэде услышала от робота мягкое: — Ирума-сан… Миу перекричала его: — Мне просто пиздец как страшно, ладно?! — Она начала ходить взад-вперёд, яро жестикулируя. — Э-это место — ёбанный ад, а мастермайнд скоро придёт и ёбнет меня… к-как и Юмено!.. или о-одурачит какого-то долбоёба, чтобы он убил меня, и, — она прижала руки к лицу, дрожа всем своих крошечным аватаром и падая на колени, — и с каждой секундой в том ёбанном мире у меня всё больше шансов сдохнуть! Робот неуверенно подошёл к ней, опустился на колени и положил руку поддержки ей на плечо. — Ты, — произнёс он, с трудом заглушая скуление Миу, — ты просто хотела быть в безопасности… поэтому ты создала этот мир, Ирума-сан? Изобретательница кивнула. — Блять… как вы вообще можете доверять хоть кому-то? Даже здесь я не хочу, чтобы ко мне приближались эти мрази. Я просто… я просто знаю, что они выжидают шанса кого-то убить. Каэде закусила губу, прекрасно понимая, как мало она могла противопоставить паранойе Миу, какой бы чрезвычайной она не была. — Мы единственные, кому ты доверяешь? — бережливо спросила она. — Я уже говорила, что да! — выпалила Ирума, резким движением поднимая голову. — Я уже говорила, что мы втроём единственные, кому можно вообще подумать доверять и остаться с целой задницей! Но потом вы сказали… — Мы отказались следовать твоему плану, — перебил Киибо, глядя на землю. — Ясно. Ты заранее планировала создать этот мир, но взялась за это всерьёз, только когда мы отвергли твоё предложение. — Робот помотал головой. — Я извиняюсь, Ирума-сан. Я… я не знал, что твои чувства настолько сильны, и мне стоило воспринимать их серьёзнее. Миу оперлась на Киибо, чтобы подняться на ноги, бормоча: — Не извиняйся: ты не виноват… — Итак, — взяла голос Каэде, — каков твой план? Нам втроём просто держаться подальше от остальных? — Нет, — ответила Ирума, мотая головой. — Как бы я не хотела держаться в тройничке, я в курсе, что это нихуя не возможно. Просто, — она забросила волосы за плечо, — подумала, что пока мы в этом программном мире, я могу контролировать всю хуйню, и нам не придётся переживать, что кто-то вставит нож в мои сиськи. — Выходит, цель такова: мы должны просто оставаться здесь как можно дольше, чтобы защитить себя, — хмурясь, заключил Киибо. — И… это всё? — Действительно, — ответила Каэде. — В смысле, я понимаю желание оставаться в безопасности, но это ведь временно, верно? Особенно учитывая, что все просто выйдут отсюда, когда мы найдём секрет наших воспоминаний, или мира, или что бы тут ни было спрятано. Изобретательница по очереди окинула их взглядом. Её аватар обильно потел. — А-а, ну… Киибо вздохнул. — Ирума-сан, я правда доверяю тебе. Пожалуйста, — он взял её маленькие ручки в свои, — пожалуйста, скажи нам правду. Всё лицо Миу начало краснеть, и чем сильнее рассеивалась её уверенность, тем больше она заикалась. — Н-н-ну, э-это, ам. Пианистка одарила её угрожающим взглядом на контрасте с сочувствующим лицом Киибо, наконец вынуждая Ируму издать полу-выкрик: —Л-ладно! Это карантин, окей?! — Карантин? — повторила Акамацу. — Да! Они просто остаются на своей стороне реки, а мы — на своей, и всё пучком! — Ты хотела заточить здесь остальных? — спросил робот грозным голосом. — Но разве они бы не умерли с голоду? Миу быстро покачала головой. — Н-нет! В-в смысле, я бы отпустила их, как только мы втроём сделали бы всю хуйню, ну, — она пожала плечами, — нашли всё, подготовили, выяснили, кто этот ёбанный мастермайнд — облегчили себе жизнь и не переживали, что повсюду будут валяться трупы. — Но, — начала Акамацу, — чтобы выйти из системы, нужно перебраться на их сторону? Разве не мы окажемся запертыми в этой программе, если с мостом что-то случится? Миу закусила губу, определённо взвешивая что-то в голове, хотя Киибо, нежно сжимавший её плечо со словами: «Ирума-сан…» сумел убедить её. — Ладно-ладно, хорошо, я умолчала кое о чём во время тура, а именно о том, что я могу запрещать людям выходить из системы. — Ирума-сан! — выкрикнула Каэде. Миу съёжилась. — В-все всё ещё могут выйти! — протараторила она. — Я-я ещё не настраивала никаких запретов, т-так что пока ничего не решено, поэтому… — Вот почему ты так расстроилась, когда Тенко-сан решила остаться, — заключила Акамацу. — Теперь я понимаю. — Я тоже, — добавил Киибо, глубоко вздохнув и отпуская руки Ирумы. Действие заставило изобретательницу ослабеть ещё сильнее, и та протянула к роботу трясшуюся руку. — Н-ну же, Киибс, я не… я не собиралась делать ничего плохого! — Я всё ещё хочу в это верить, но, — он помотал головой, — я не могу одобрять твои действия. Думаю… думаю, я просто разочарован. Несмотря на своё разочарование от скрытности Миу, пианистка не могла не посочувствовать ей оттого, как разбито она выглядела от его слов. Киибо повернулся к ним спиной и спокойно прошёл к коробкам, которые обследовал до этого. — Полагаю, раз с этим разобрались, нам нужно продолжить поиски. Секрет внешнего мира, скорее всего, всё ещё стоит найти, и он может быть спрятан где-то здесь. Аватар Миу слегка дрожал. Акамацу глубоко вздохнула, понимая, что не может полностью подавить своё сострадание. — Ирума-сан, вот, будет быстрее, если мы будем искать вместе. Миу слабо посмотрела на неё и кивнула, даже не стараясь притвориться, что она скрывает свою грусть, и повернулась лицом к завалам из различных вещей. Пианистка подошла к ней, и Ирума тихо проговорила: — Я и Киибса хотела спасти, знаешь. — Она посмотрела на коробки перед собой. — Я всегда хотела спасти его… После этого их поиски стали более тихими и неловкими. Они продолжали безрезультатно искать, пока пианистка не решила, что с неё хватит. Она украдкой глянула на Киибо и прошептала: — Знаешь, мне кажется, если ты извинишься, он простит тебя. Даже если, — она нахмурилась, — ну, пусть даже ты создала это место, чтобы поймать всех в ловушку. Ирума нахмурилась. — Я в курсе, что проебалась, Бакамацу, хули тебе надо от меня? Акамацу сдвинула брови, с трудом игнорируя грызущее чувство раздражения из-за того, что изобретательница чувствует вину только из-за реакции робота, а не из-за последствий своего плана. — Я понимаю, каково это — испытывать паранойю и недоверие ко всем остальным, но такие опрометчивые поступки только сильнее навредят людям. Миу помотала головой. — Пиздишь: вокруг тебя всегда вьются люди. В смысле, — она с громким грохотом вывалила содержимое коробки, — да, Сайхара оказался убийцей, но тебя он не собирался убивать, так что… — Эй, Ирума-сан, — резко перебила Каэде, — я тут вообще-то пытаюсь тебе помочь, так что можешь заткнуться? Изобретательница уронила коробку на пол, поникнув. — В-в-в смысле, я… — Она беспомощно пожала плечами. — Доверять людям — это по твоей части, — Акамацу вздрогнула от её слов, хотя Миу вроде бы не заметила, — и для тебя в итоге всё заканчивается хорошо, и… Оу! — Она щёлкнула пальцами. — Я тебе говорила, что мне наконец вернули мой дрон, сделанный для конеёба? Пианистка моргнула. — Ты про Ому-куна? — Не вижу разницы. — Она снисходительно махнула рукой и снова принялась копаться в мусоре, разбросанном по полу. — Смысл в том, что эта штука пропала с тех пор, как крашеный наркоман уебал ногу, и в итоге выяснилось, что коротышка-хуесос просто спрятал её под кучей своей хуйни. Каэде ни капли не понимала, о чём Миу пытается ей сказать. — Я рада за тебя? — Я пытаюсь сказать, что люди пиздят у меня вещи и заставляют меня изобретать для них всякую хуйню, но тебе стоит только поговорить, и они уже падают перед тобой на колени, сечёшь? Акамацу нахмурилась. — Ирума-сан, мне не так легко сходиться с людьми, как ты думаешь. — Ну, остальные всё равно любят тебя больше меня! — ответила она, повышая голос до крика. — И я не ебу почему: я умнее, у меня лучше сиськи, я делаю всю хуйню, что от меня хотят… — А ещё ты всех оскорбляешь, — подчеркнула пианистка. — Считай, почти всё время. — Ну, так делает и ассасинка-плоскодонка, но ей достался тупой сказочный принц, который ходит и спотыкается о свои ноги, и… — Ирума-сан, ты завидуешь? Миу вскинула руки в воздух. — Не знаю я! Блять… — Она оборвалась, отворачиваясь от Акамацу. — Я просто хочу съебаться из этого ада… — Каэде с трудом уловила её бормотание: — наконец-то пойти туда, где меня ценят… Акамацу была не уверена, что отвечать, и, вернувшись к собственным поискам, отчётливо уловила периферическим зрением, что Киибо наблюдал за ними. Она не могла винить его из-за громкости их диалога, и, когда Миу штормом пронеслась мимо них, объявив, что идёт осматривать кое-что в дальней стороне церкви, робот, преодолев сомнения, приблизился к пианистке. — Акамацу-сан, по-твоему, я был слишком суров с Ирумой-сан? — Ну, то есть, нет. Мне её жаль, но она всё равно буквально соорудила из этого мира ловушку и соврала остальным. — Верно, — хмурился он. — Выходит, я был прав. Но всё же… — Я не считаю, что тебе надо извиняться, если ты об этом. Но, может, стоит сказать ей, что вы всё ещё друзья или типа того. По-моему, сама Ирума-сан говорила, что человека можно любить и уважать, несмотря на его ошибки. Робот медленно кивнул. — Она говорила это про Тоджо-сан. Что наша ситуация вынуждает людей совершать плохие поступки, но это не единственное, что есть в человеке… Каэде сочувственно ему улыбнулась. — По-моему, она выражалась не так красноречиво, но смысл тот же. Киибо улыбнулся. Затем позвал: «Ирума-сан» и поспешил за ней. Акамацу уловила отрывки из их разговора, но решила дать им как можно больше приватности и вновь сфокусировалась на своих поисках. Пару коробок спустя ей в голову пришло осознание, что она не знает, что ищет, хотя ей на глаза не попадалось ничего подозрительного, так как большинство коробок было набито одним и тем же: статуями, нафталиновыми шариками, шубами, книгами, в которых вновь и вновь восхвалялась Миу, и вещами, подходящими скорее для пляжа, чем для снежного пейзажа вокруг них. Она рассеянно забросила яркий цветной пляжный мячик за плечо, когда услышала смех Ирумы. Похоже, к ней вернулось её хорошее настроение. Каэде позволила себе оглянуться за спину и увидела, что двое ребят только делали вид, что обыскивают церковь, зато широко улыбались друг другу. Изобретательница забросила волосы за плечо со словами: — Ну чтооооо, как думаешь, Киибс? Когда выберемся отсюда, не хочешь сходить на любовное свидание с такой крошкой, как я? Киибо наклонил голову. — Не уверен, что понимаю. Я… не хотел бы, ахем, — его искусственная кожа начала густо краснеть, — идти на свидание с такой, как ты, а… только с тобой? Он, запинаясь, начал поправлять себя. Пианистка улыбнулась, глядя на Миу с разинутым ртом и ярким румянцем. Она чувствовала необходимость разобрать с Ирумой ещё кое-какой момент, но подумала, что это можно сделать попозже. На тот момент между ними установился относительный мир, и Каэде решила, что сейчас важнее всего раскрыть секрет внешнего мира. В итоге она вновь бросила на них взгляд через плечо и просияла, увидев, что Киибо сделал большую часть работы, при этом отговаривая Миу от какой-то новоиспечённой схемы. Однако, несмотря на свои усилия, пианистка не нашла ничего интересного. После, как лениво заметила Акамацу, уже где-то сотой коробки она повернулась к в равной степени вымотанными Миу и Киибо. Она вздохнула, готовясь признать поражение. — Вы что-нибудь нашли? — Я нет, — ответил робот. Ирума прятала обе руки в коробку и отчаянно хмурила лоб, но пробормотала: — Ничего, как и в твоей половой жизни, Бакамацу. Пианистка закатила глаза. — Тем не менее, может, нам стоит встретиться с остальными и посмотреть, что нашли они. — Согласен. Возможно, сначала нам лучше обыскать всё по периметру, хотя я сомневаюсь, что тут много мест, где может быть спрятан… — Он нахмурился. — Было бы легче, если бы знали, что ищем. — Ладно, ладно, звучит неплохо, но, а, — Ирума размыто указала на Каэде, — эй, китовые сиськи, можешь по пути взять ту доску для сёрфинга? С мостом могла случиться какая-нибудь странная фигня… Акамацу воспользовалась моментом, чтобы прикрыть глаза и сделать глубокий вздох. Она выполнила указания и взяла доску в крошечные руки. — Киибо-кун, — сказала она, приближаясь к двери, — можешь провести моей карточкой? Она у меня в рюкзаке, и у меня слегка заняты руки. Робот кивнул. — Конечно, если, — он повернулся к Миу, — система это позволит? — Ага, — ответила она, проводя собственной карточкой. — Проблем быть не должно. Киибо снова кивнул, послав Каэде короткую утвердительную улыбку, прежде чем обогнуть её, чтобы достать её карточку из портфеля. Он провёл обе карточки, а Ирума молча поспешила наружу. Акамацу знала, что если помедлит, то вызовет подозрения, так что без задержки произнесла: — Кажется, Ирума-сан снова счастлива. — Она послала ему дразнящую улыбку. — Ты пообещал стать её сказочным принцем, когда мы выберемся отсюда? Киибо залился краской. — Я, ам, — он сошёл с пути, соединяя указательные пальцы и опуская глаза на землю, — пожалуйста, иди вперёд, Акамацу-сан. Она посмеялась. — Я помогу тебе приглядывать за ней, но, по-моему, сейчас мы можем не переживать особо за Ируму-сан. — Спасибо тебе за поддержку, — ответил он, очевидно, всё ещё смущённый. Пианистка снова улыбнулась, прежде чем аккуратно расположить доску горизонтально, чтобы пройти в дверь. Загрузочный экран возник и исчез, и Каэде потрясла головой, позабыв, насколько это дезориентирует, проведя столько времени в церкви. Миу успела пройти пару шагов вперёд и теперь, ссутулившись, стояла к ней спиной. Услышав за собой шаги Акамацу, она отчётливо вздрогнула, прежде чем повернуться к ней передом с хмурым видом. — Что такое? — поинтересовалась пианистка. — Не, — ответила изобретательница, — просто мне показалось странным кое-что. Внезапно объявился Киибо, и Миу сдвинула бровь. Приближаясь, он повторил: — Ирума-сан, что-то не та?.. — Не-не, ничего. Я просто, а, — она огляделась и взволнованно остановила взгляд на Каэде, — я просто рассказывала Бакамацу про наше любовное свидание, вот и всё. Хотя это была очевидная ложь, Каэде посчитала её достаточно забавной и безвредной, так что подыграла. — Мне это кажется очень милым, — произнесла она, пуще вгоняя робота в краску. — Знаете, Широганэ-сан тоже считает, что вы мило смотритесь вместе… — Ебать, — сказала Миу, — Хероганэ хочет к нам? — Ну, — ответила Акамацу, — она так не говорила, но… Киибо двинулся вперёд, чтобы взять доску из рук Каэде. — Наверное, я пойду вперёд, — быстро произнёс он. — Вы вдвоём можете обыскать церковь по периметру, и, ахем, обсудить всё, что хотите. Я встречусь с вами в особняке. Пианистка посмеялась, без сопротивления отдавая доску. — Оу, ты уверен, что не хочешь прогуляться с Ирумой-сан? — Эй, Бакамацу, — фыркнула Миу, — дай ему перерыв. Бывало, некоторые мужчины перегревались только от одного вида на моё горячее… — Увидимся позже! — перебил робот, поспешно ретируясь. Акамацу не могла сдержать улыбку, глядя ему вслед, пока тот наконец не исчез через загрузочную зону. Когда он в безопасности преодолел звуконепроницаемый барьер, она решила задать Миу тот же вопрос, что и Киибо ранее: — Выходит, вы помирились? Ирума пожала плечами. — Ну, да. — Она пнула снег и пошла, чтобы начать поиск по периметру церкви. Пианистка шагала рядом. — В смысле, Киибс сделал то же, что и всегда: сказал, мол, всё будет хорошо, мы в безопасности, я твой друг и вся хуйня. — Ты как будто не рада этому, — подметила пианистка. — Да с хуя ли не рада. Я, бля, в восторге, просто, — она поморщилась, — он такой добрый что пиздец. — А это плохо? — Нет, — ответила Миу, уставившись в землю, — не плохо… Изобретательница явно взвешивала что-то у себя в голове, хотя не произнесла ни слова за всю их прогулку вокруг церкви. Акамацу немного лениво предложила сделать ещё круг, дабы убедиться, что они ничего не пропустили, и Ирума легко согласилась. Снег хрустел у них под ножками, хотя те не оставляли никаких следов. — Эй… Шлюхай… Сайхара был с тобой добрым и вся хуйня, да? Каэде сдвинула бровь. — Ну да. Миу посмотрела перед собой. — Всё ясно. Акамацу снова пристально глянула на неё в попытке понять, что происходит у изобретательницы в голове, исходя из упрощённой мимики лица её аватара. Но на нём было изображено слишком мало, чтобы Каэде могла сделать какие-то выводы. Девушки продолжали шагать по снегу, и, хотя пианистка уловила, что Миу изредка пыталась незаметно перебирать что-то у себя в кармане, она ничего не говорила, а просто искала тот самый секрет, из-за которого они вообще оказались в виртуальном мире.

***

В компьютерной комнате Тенко сидела на стуле, прижав ноги к груди и положив подбородок на колени. Споры по ту сторону двери иногда проникали внутрь, а затем снова понижались до шёпота, из которого Чабашира могла уловить разве что пару отдельных слов. Их разговор — каким бы жарким он ни был — сейчас служил тихой колыбельной, а Тенко свободно водила взглядом по тем, кто остался подключённым к программе. В уголке разума её терзал голос, напоминая, что они провели в симуляции уже очень долгое время. Они вошли в программу ещё до утреннего объявления; множество цифровых часов на компьютерах по всей комнате сообщили ей, что приближался вечер. Она вновь подумала, как много времени её одноклассники провели в программе. Ну, — Тенко глянула на приоткрытую дверь — не все. То ли из-за тихого, но горячего спора вне зоны её слышимости, то ли из-за сидения в полном одиночестве у Чабаширы начала сдавать нервы. Она встала и потянула спину, чтобы выполнить несколько простых упражнений. Тенко двигалась медленно, её лёгкие шаги едва ли издавали шум из-за тихих писков компьютеров, редкого гудения вентиляторов и приглушённого спора прямо за дверью. Она согнулась, чтобы дотянуться до носков, когда у неё за спиной разнёсся звон. Чабашира повернулась, и у неё за спиной эхом раздались шаги в сопровождении со странным звуком. Два человека зашли в комнату, и Тенко услышала: — Эй, что это был… Затем раздался знакомый перезвон. — Тело было обнаружено! Они стояли, находясь в полном потрясении, пока на фоне лениво играло сообщение. Сквозь рёв у себя в голове, Чабашира ухватилась за единственную трезвую мысль и выкрикнула: — Проверьте у всех пульс! Фаворитизм подтолкнул её к тому, чтобы в первую очередь подбежать к Каэде. Она глубоко вздохнула, провоцируя эхо, быстро убедившись, что девушка жива. Втроём они по очереди проверяли чужие пульсы. Таинственный ужас надвигался с каждым человеком, продолжавшим дышать. Все живы. На секунду Тенко встала посреди комнаты, озадаченно сдвинув бровь, прежде чем на неё нахлынуло единственное возможное объяснение. От ужаса её шаги замедлились, но у неё вышло пройти по комнате и медленно поднять очки с лица Киибо. Никакой реакции. Его глаза не открылись, а тело слегка вразвалку сидело на стуле. Проверить пульс, дыхание или сердцебиение не представлялось возможным, но сомнений не оставалось: перед Чабаширой сидит труп. Она промчалась к пустому стулу, в спешке бросая: «Тенко нужно сказать остальным!» и вставляя провода в свой шлем. Она надела его на голову и нажала переключатель, не давая другим сказать слова против.

***

Каэде наблюдала, как Миу качалась на импровизационном мосту, который ранее построил Киибо; сёрфборд надёжно держался под её весом. Он всё равно слегка смещался из стороны в сторону, и Ирума подняла руки по сторонам, чтобы помочь себе сохранять равновесие, делая пару последних шагов к протянувшемуся причалу на той стороне. — Что ж, теперь нам просто нужно пойти в особняк и… — Акамацу оборвалась на полуслове, замечая, что Миу отчётливо смотрела на что-то у неё за спиной. Пианистка повернулась и потупилась в удивлении, увидев, как к ним подбегала крошечная версия Тенко с до смешного большим бантом, по сравнению с остальным телом. — Каэде-сан! Ирума-сан! — позвала она, быстро перебирая ножками. — Где остальные?! Тенко не может их найти! — «Не можешь найти»? — повторила Акамацу. — Они все… — Она потрясла головой. — Тенко-сан, зачем ты здесь? — Стало одиноко, Чабашвабра? — спросила Миу. Мастерица айкидо наконец добежала до них и помотала головой, отчего её хвостики качались вверх-вниз. — Нет! Это срочно! Тенко просто сидела в компьютерной комнате, когда… Пианистка почувствовала, как побледнела. — Ещё одно убийство, да? Чабашира быстро кивнула. — Да! Объявление о теле резко прервалось, и, и, а… — Ну, выкладывай уже, блять! — приказала Ирума. — Ты пытаешься скрыть от нас кульмина… — Это Киибо-сан. Его тело вдруг… — ЧТО?! — выкрикнула Миу. — Его тело вроде бы… — Что? Не может! ,. — Миу усиленно качала головой, и, хотя черты лица её аватара не могли в полной мере отразить её ужас, Каэде заметила, что в её виртуальных глазах начали собираться нечто похожее на слёзы. Ирума оттолкнула Тенко и со всех ног побежала к главному зданию, без передышки бормоча под нос: — Нет, нет, нет, нет, нет… Чабашира уставилась ей вслед, пока Акамацу воспользовалась моментом, чтобы отойти от полнейшего шока. — Как… как он мог?.. Мы были вместе почти всё время… — Она помотала головой. — Тенко-сан, у вас там что-то случилось? — Тенко не разбирается в компьютерах, — протараторила она, — но она не заметила в Киибо-сане ничего странного. Харукава-сан и Момота-сан тоже не заметили ничего… — Погоди, — перебила пианистка, не веря своим ушам, — Кайто и Харукава-сан были с тобой? Та кивнула. — Они оба вышли из программы… Мы втроём были вместе, когда прозвучало объявление о теле. Акамацу снова моргнула. — Они… они сказали, почему они?.. — Она помотала головой. — Расскажешь мне по пути: нам нужно найти остальных и выбираться отсюда. — Поняла, — ответила Чабашира, и они побежали в особняк. Не прекращая бежать, мастерица айкидо дрожащим голосом произнесла: — Тенко не видела никого по пути сюда… Ты знаешь, где остальные, Каэде-сан? — Они как раз должны быть в особняке, мы вдвоём можем… — Пианистка оборвалась на полуслове, вдруг вспоминая, что отдала Киибо свою карточку. — Чёрт… Всё плохо. — Что такое? — Я не смогу зайти в особняк. Я отдала Киибо-куну свою ID карточку. Они подходили к зданию. Чабашира, озадаченно глядя на пианистку, замедлила шаг. — ID карточку? — Да, у всех есть своя ID карточка, чтобы перемещаться по… — Каэде замерла, когда ей пришло осознание слов Тенко. — Погоди. А как ты сюда попала? Чабашира нахмурилась. — Тенко появилась в странной комнате, похожей на гостиную, поискала остальных, а затем вышла на улицу. — Она заметила, как по лицу Акамацу расползалась паника, и быстро добавила: — Там ещё были, ам, странные чёрные переходы, всегда, когда Тенко проходила через дверь, но… — Проверь карманы. Чабашира неуверенно посмотрела на подругу, но подчинилась. Она вытащила такую же ID карточку, как и у остальных, и, глядя на предмет, моргнула несколько раз. Её очевидное замешательство подтолкнуло пианистку к выводу: — Ты не использовала её на считывателях карт, да? — Тут есть считыватели карт? Каэде не выдержала и выругалась на выдохе: — Сука. — Она помотала головой и снова зашагала к особняку. — Тенко-сан, это должно остаться между нами, ладно? Если тебя спросят, скажи, что ты использовала свою карту, — они приближались к парадным дверям, и пианистка указала на, как оказалось, бесполезный считыватель карт, — идёт? Чабашира кивнула, но озадаченно нахмурила бровь. — Хорошо, но, Каэде-сан, что-то не так? — Да. Кажется, мы до сих пор мало что знаем об этом мире, а теперь тут ещё и убийство. — Она покачала головой. — У меня очень плохое предчувствие. Чабашира, ёрзая, закусила губу. — Тенко уверена, что это всё очень важно, Каэде-сан, но… — Ты права. Нам нужно собрать всех и… и пойти к… — Прилив, который она чувствовала ранее — пускай даже рождённый в панике, — внезапно испарился. Она разговаривала с Киибо меньше получаса назад. Его внезапная смерть казалась нереальной. Акамацу даже не чувствовала скорби. Она чувствовала в себе ноющую, пустую яму. — Нам нужно к нему. Они по очереди вошли в особняк по настоянию Каэде, хотя она сомневалась, насколько это действие необходимо. Акамацу проморгалась и увидела в конце коридора синее пятно. Она снова моргнула и распознала в нём Цумуги, когда Тенко выкрикнула: «Широганэ-сан» и начала бежать к ней. Косплеер моргнула, глядя на девушек. — Чабашира-сан? Что ты тут делаешь?.. Что-то?.. — Она вдруг уставилась на землю. — О нет. О нет, о нет. Пианистка поспешила к ним. — Широганэ-сан, ты знаешь, что случилось? Косплеер более нервно, чем обычно, покачала головой. — Не во всех деталях, но, — она закусила губу, — что-то случилось с Киибо-куном, верно? — Откуда ты знаешь? — поинтересовалась Тенко. — Я ходила с ним в подвал, и, ну… Вообще-то, — она помотала головой, — я расскажу потом: Ома-кун и Хоши-кун, наверное, потеряли меня. — Они там? — спросила Каэде. — Да. Мы, ам, мы все были в одной зоне, и там Ома-кун сказал, что услышал что-то странное, так что мы поднялись и увидели, как Ирума-сан в панике куда-то бежит, и, ну, она наверняка станет вести себя так, только если… — А разве ты не должна быть здесь вместе с Харукавой-сан? — чересчур агрессивно спросила Акамацу. Цумуги вспотела. — О-она ушла! Т-так что я пошла в подвал с Киибо-куном, и, ам… Каэде хотела прокричать очередной вопрос, но Тенко положила ладонь ей на плечо и ровно произнесла: — Нам нужно выбираться отсюда. Мы поговорим с Широганэ-сан позже. Пианистка на секунду зажмурила глаза, отчаянно пытаясь оправиться оттого, что она всё рушит. — В-верно… Извини, Широганэ-сан. Цумуги слабо кивнула, бормоча себе под нос: «Бедный Киибо-кун… почему он?» и проводя своей картой под чересчур пристальным надзором Тенко и Каэде. Она прошла через дверь, оставляя девушек недолго смотреть друг на друга. Акамацу не сдержала рваный вздох, пытаясь собрать кусочки паззла воедино. — Хоть кто-то делал то, что ему было сказано? — Ам, Каэде-сан. — Точно. Иди первая… Если кто-то вдруг спросит, просто скажи, что моя карта у меня, идёт? Чабашира озадаченно кивнула и неуверенно провела картой по считывателю, вопросительно глядя на прибор. Каэде подождала пару секунд, сжимая руки в кулаки и готовясь прошагать к трупу ещё одного своего друга. Я ведь только что разговаривала с ним. Она расправила плечи и прошла по коридору. Темнота поглотила её и снова рассеялась. В комнате перед собой она заметила, как Цумуги проглотила вспышка перед телефоном, и услышала, как Кокичи беззаботно объясняет Чабашире, как выходить из системы. Он резко замолчал и уставился на пианистку. — Хоши-чан уже вышел из программы, так что нас осталось трое. И ещё Киибо. Каэде еле сопротивлялась порыву шлёпнуть его по лицу. — О, и ещё, Акамацу-чан, минутку вашего времени, — ухмыльнулся Кокичи. Тенко чуть было не скорчилась, но пианистка споро положила руку ей на плечо. — Ничего, Тенко-сан. Иди вперёд. Я разберусь. Мастерица айкидо нахмурилась, но успокоилась. — Раз ты уверена. — Она подошла к телефону и кинула на устройство подозрительный взгляд со словами: — Чабашира Тенко. Аватар Тенко исчез из этого мира во вспышке света, оставляя Акамацу наедине с Кокичи. — Что бы ты не собирался сказать, давай побыстрее… Нам нужно… — Не переживай об этом, — перебил он, сложив руки за головой. — По правде говоря, я считаю, мы все усвоили из этого небольшой урок. — Что ты несёшь? — прошипела она. — Если ты хочешь сказать, что Киибо-кун не считается за жертву, потому что он робот… — Нет, ничего такого. Просто, — он наклонил голову, пытаясь сформулировать свою мысль, — я вспоминаю прошлое. Похоже, оно наконец настигло нас. — И что это значит?.. — сказала Каэде, стремительно теряя терпение. — Это значит, — он хмыкнул, — это значит, что будь я на твоём месте, я бы доверял всем, кому ты доверяла, когда умер Амами-чан. — Он ярко улыбнулся. — Вот и всё. Пианистка прищурилась. — Ты в курсе, что произошло, да? Правитель поскакал к телефону. — А ты поверишь мне, если я скажу «да»? Каэде успела привыкнуть к этому, но в этот раз у неё есть доказательства. — Я уже знаю, что ты соврал. Широганэ-сан сказала, что ты услышал Ируму-сан из подвала, но это невозможно, ведь… —…ведь загрузочные экраны создают шумоизоляцию, — закончил Ома. — Всё верно. В смысле, всегда есть шанс, что Широганэ-чан соврала, но… — Ома-кун, — резко произнесла она, — я не собираюсь играть с тобой в игры, и если ты как-то связан с тем, что случилось с Киибо-куном, то, то… — она покачала головой, физически ощущая, как внутри всё бурлит от гнева, и выдала: — то я очень, очень, очень надеюсь, что ты ахуеть как гордишься собой. Я надеюсь, ты гордишься тем, скольким людям ты причинил боль, и я надеюсь, что из этой игры ты получишь абсолютно всё, что хотел. Кокичи на секунду уставился на неё, затем почти бесцветным голосом произнёс: «Ома Кокичи» и исчез в яркой вспышке света. Акамацу в ярости глядела на то место, где стоял он. Тихий голос на задворках подсознания спросил, не зашла ли она слишком далеко, но Каэде отмела его взмахом головы. Она подошла к телефону и подняла его дрожащей рукой, прекрасно зная, что будет, когда она попадёт на ту сторону. — Акамацу Каэде. У неё под ногами возник круг света, и так виртуальный мир сделался таким же безжизненным, как и до их прихода.

***

Мир снова погрузился во мрак. Каэде пару раз моргнула и осмотрела темноту, прежде чем осознать, что это всего лишь шлем, надетый на её голову. Звук начал проникать обратно в её мир: было слышно какой-то шёпот, но громче него звучало отчётливое лихорадочное бормотание Миу, прерываемое её срывающимся, сдавленным голосом. Акамацу сняла шлем и проморгалась. Первым делом она увидела, как изобретательница лихорадочно перемещалась вокруг неподвижного тела робота, то и дело вытирая запястьем слёзы и снова возвращаясь к своим перебежкам. Всё казалось неправильным. Она услышала около себя движение, повернула голову и увидела рядом Тенко, с глубочайшим сочувствием глядевшую на Ируму. Пианистка снова глянула в ту же сторону. В комнате воцарилось тягостное молчание, будто прервать шёпот вперемешку с рыданием Миу означало проявить неуважение. Каэде смогла уловить: «Ну же, ну же, блять, давай, Киибс, давай, ты… ты ведь в порядке… ты должен быть…» и переключила внимание, не желая нарушать приватность Ирумы, хотя все остальные в открытую пялились на неё. Все молчали. Даже Кокичи и сидел на стуле и рассеянно качал короткими ножками. Акамацу глубоко вздохнула и встала. Она сделала шаг Миу со словами: — Ирума-сан, он… Изобретательница резко очнулась с криком: «Я могу его починить», не отрывая взгляда от тела Киибо. — Я могу… Я… — Она повернулась к остальным с отчаяньем в лице. — Кто-нибудь… помогите мне отнести его ко мне в лабораторию… Я одна не смогу! Остальные чересчур затянули с ответом, так что Миу снова переключилась на тело робота и потянула его за руку, выплёвывая: — Н-ну и ладно! Тогда я с-сама это сделаю! Маки подошла к ней и плечом оттолкнула Ируму в сторону. Каэде уже было хотела отругать её, когда Харукава безразлично согнула тело Киибо в поясе, подняла и положила на плечи. Акамацу выдавила: — Х-Харукава-сан? — Харумаки, разве Киибо не пиздецки тяжё… — начал Кайто. Ассасин беспечно пожала плечами. — Не так уж и плохо. Ирума, — она повернулась к девушке, — открывай двери мне по пути. Миу оправилась от шока, подбежала к дверям в компьютерный зал и рывком раскрыла их. Маки направилась к дверям прогулочным шагом, на секунду останавливаясь и глядя на Кайто, который посмотрел на неё в ответ. Все стояли молча, позволяя одним шагам Маки раздаваться по комнате. Двери наконец закрылись за девушками. Молчание нарушил Кокичи: — Что ж, видимо, наступила самая опасная часть. — Что ты имеешь в виду? — неуверенно спросила Цумуги. — Т-ты про расследование и раскрытие убийцы, да? — Нет, — вдруг сказал Рёма, своим глубоким голосом напугав пианистку. — Он говорит про то, что случилось в прошлый раз. — Он кинул взгляд на Кокичи. — Верно? Правитель кивнул. — Мхм. — Он глядел на свои туфли, рассеяно пиная кресло, качая ногами. — Сейчас кто угодно может убить кого угодно, а это значит, что обстановка накаляется, особенно для меня прямо сей… — Нет, — отрезал Кайто. Его внезапная пылкая вспышка также удивила Каэде. — Нет, этого не… — Он уставился на землю, и Акамацу с прищуром окинула его взглядом. Что-то в нём было не так. Сначала ей показалось, что его яркая уверенность куда-то исчезла, но он тут же ударил кулаками и громко объявил: — Этого нихуя не будет. — И с чего ты так уверен? — поинтересовался Рёма. — Как по мне, вряд ли кто-то станет охотиться за… — начала Цумуги. — Я защищу тебя, — объявил астронавт, глядя прямо на Ому. Ноги Кокичи резко замерли. Его слова были настолько невероятными, что Каэде вскрикнула: — Чего?! Момота вдруг осознал, что все в шоке пялятся на него, и с трудом скрыл неуверенность в своей браваде со словами: — В смысле… Я также, бля, сделаю так, чтобы он нихуя не испортил. — Как ты собираешься это сделать, Момота-сан? — озадаченно спросила Тенко. — Мне бы тоже хотелось узнать, — хмыкнул Кокичи. — Зачем тебе это? — спросила пианистка. Кайто вскинул руки в воздух. — Потому что он мутил какую-то херь с прошлым делом… Не знаю! — Это не ответ, — холодно заметил Хоши. — Ам, — вымолвила Цумуги, — ты правда считаешь, что мастермайнд будет охотиться за Омой-куном? Кайто окинул взглядом комнату и пристально посмотрел на правителя, скорее всего, в попытке дать сигнал, чтобы Кокичи ответил ему. Он продолжил молчать, спокойно глядя на астронавта. Момота вздохнул. — Я просто… Я просто правда должен это сделать. Акамацу смотрела на парней, пытаясь понять, что происходит. Под рёвом её мыслей Тенко спросила: — Тебе надо о чём-то поговорить с Омой-саном? — Если так, то говорите здесь, — произнёс теннисист, даже не скрывая вызов в своём голосе. — Уверен, нам всем будет интересно послушать. Воцарилась напряжённая тишина, которой Кайто нечего было ответить. Ома спас его: — Блин, Момота-чан, — начал он, вскакивая на ноги. — Если так хочешь провести со мной время наедине, мог бы просто сказать мне. — Он завёл руки за голову и подошёл к астронавту, словно его поведение не было настолько безумным, что у Каэде разболелась голова. — Мне не очень нравится выставлять всё на публику, знаешь. Я бы предпочёл оставить это между нами. Кайто прищурился, и Акамацу прекрасно понимала, что между ними происходит молчаливый разговор, в который она не посвящена. Астронавт не стал сопротивляться, просто помотал головой и посмотрел на остальных. — Мы просто… блять, пересидим у меня в комнате до конца расследования. А то слишком рискованно с этими, — он неопределённо помахал руками, — трупами в двух местах и вся хуйня. — Никто из вас не будет расследовать? — спросила Чабашира. — Не думаю, что им это нужно, — ответила Акамацу, прищурив глаза на правителе. — По крайней мере, одному из них. Правитель посмотрел на неё в ответ с пустым лицом. Затем на его лицо вернулась обычная радостная улыбка. Он чуть ли не скакал вокруг Кайто со словами: — Ты будешь играть со мной всё расследование, Момота-чан? Кайто снова глубоко вздохнул. — Ага. Пошли. — Он глянул на Каэде, физически не способный скрыть виноватое выражение лица. — Простите, что и в этот раз нихуя не помогу, но… это важно. Тенко сделала шаг вперёд. — Почему это важно? — спросила она умоляющим голосом. — Момота-сан, почему ты вышел из программы раньше остальных? Почему ты говоришь, что кто-то будет охотиться за Омой-саном? Почему ты хранишь от нас секреты? — Она покачала головой. — Последним человеком, который вёл себя так же, была Юмено-сан, ты же знаешь это? — Астронавт промолчал, и Чабашира вскрикнула: — Знаешь?! Момота не стал огрызаться в ответ, и от этого Каэде было тревожнее всего. Кайто направил взгляд куда-то рядом с Тенко и пробормотал: — Мне правда пиздец как жаль. Он зашагал прочь, и правитель радостно поскакал с ним как ни в чём не бывало. Чабашира сжала руки в кулаки, и как-то только двери закрылись, помотала головой. — Все что-то скрывают. Все хранят секреты, Тенко знает это… На расстоянии пары шагов Хоши вздохнул. — Добром это не кончится, нет. Цумуги поднесла руки к сердцу. — Но сейчас нам нужно сосредоточиться на расследовании, верно? Ох, бедный Киибо-кун… Зачем кому-то убивать его? — Она сняла очки, чтобы вытереть собиравшиеся слёзы. — Я просто не понимаю, почему это случилось с ним… Акамацу не сдержалась и сдвинула бровь. — Вы были близки, Широганэ-сан? — Да, нет, наверное, — смутно ответила она. — Я просто… Я просто не понимаю, как это могло случиться с тем, кто был так добр… — Думаю, нам всем это интересно, — произнёс теннисист. Он посмотрел на стул, на котором сидел Киибо. — Выходит, нас четверо. Акамацу оглядела одноклассников. — Наверное… Стоп. — Самым краем уха она уловила тихий плач, исходивший из угла комнаты. Каэде неуверенно прошла туда вместе с Тенко у неё за спиной, готовой атаковать потенциальный источник звука. Она подошла к столу и увидела под ним Монотаро, плачущего в свой шарф. — Папочка… Пианистка помотала головой, выпрямившись, и посмотрела на остальных. — Ничего, неважно. — Ясно, — ответил Рёма. — Полагаю, нам нужно пройти через это в последний раз. — «В последний раз»? — повторила Акамацу. Хоши пожал плечами. — Ничего, — ответил он, копируя её предыдущие слова, — неважно. Каэде смотрела, как он прошёл к стулу Киибо, затем услышала, как Цумуги вскрикнула от удивления, скорее всего, найдя нечто важное. Акамацу прикрыла глаза, мысленно спрашивая, насколько хуже станет их положение дел.