I'd Trade My Life for Yours

Маки ринулась прочь, её хвостики дёрнулись за ней и понеслись по воздуху из-за быстроты её шага. Каэде не сдержала грозного взгляда ей вслед, сжимая руки в кулаки от собственного разочарования. Она прекрасно понимала, насколько нелогично и грубо надеяться, что кто-то из них является убийцей, поскольку никто не заслуживает казни Монокумы. Но если убийца и вправду среди них… Акамацу потрясла головой, чтобы избавиться от чувства вины за свои ужасные мысли, и повернулась к Миу. Та неловко заёрзала, цепляясь за свой монопад — или, как предположила пианистка, Киибо — когда тот спросил: — У вас будет суд? Каэде обменялась взглядами с Ирумой и вздохнула. — Кто-то… уничтожил твоё тело, Киибо-кун, и Монокума считает его за труп. Хоть ты и в порядке, нам всё равно нужно выяснить, кто это с тобой сделал. — Всё равно придётся кого-то захуярить, — мрачно на выдохе пробормотала изобретательница. Акамацу закусила губу, пока робот произнёс: — …Ясно. Боюсь, я вряд ли смогу как-то помочь на суде ввиду, а, моих текущих обстоятельств. — Ты не должен раскрывать своё собственное, блять, убийство. Бакамацу выяснит, кто всадил тебе в жопу ещё, до того, как ты завершишь установку. — «Завершишь установку»? Киибо-кун… Миу махнула рукой. — У него осталась ещё куча дерьма, на которое нужно потратить больше времени, чем некоторым из нас, если вы понимаете, о чём я. Каэде сдвинула бровь на специфический речевой оборот, в то время как Киибо вставил: — Думаю, Ирума-сан ссылается на тот факт, что, хоть я и могу разговаривать с вами, некоторые мои части до сих пор подлежат настройке. К счастью, это программное обеспечение удивительно совместимо с моим. — Вот как. Я мало понимаю в компьютерах, но это… — она подняла глаза на изобретательницу, — это как-то очень странно. Та только пожала плечами. — Я хуй знает, что тебе сказать — я думала, это будет муторно, но она подошла идеально: хорошо и плавно, без всяких… — Тем не менее, — перебила Акамацу, — Киибо-кун, если тебе нужно… сфокусироваться на каких-то своих установках, то это абсолютно нормально. — Да! — с удивительным энтузиазмом поддержала Миу. — Работай на сто процентов и вся хуйня! Киибо тоже слегка опешил со словами: — Это и есть моя цель, так что я постараюсь. Что ж, отлично, — он улыбнулся, — я попробую присоединиться к вам на суде, когда закончу. Однако, — его улыбка увяла, — если у нас ещё есть время, мне бы хотелось кое-что прояснить. Ирума нахмурилась. — Что там? Я нигде не проебалась: я восемьдесят миллионов раз проверила, что всё правильно. — Единственное, что меня смущает, — быстро добавил он, не теряя ход мысли, — несмотря на то, что все остальные аспекты моего ИИ работают исправно, учитывая их ограниченное пространство, я больше не слышу свой внутренний голос. Пианистка не знала, что ответить, и подняла взгляд на изобретательницу. — О, ам, выходит, дело не в программе? — Я копировала только сам ИИ. Если бог, твоё сознание или, нахуй, демон у тебя на плече, не был в него встроен, то ему пиздец. — Понял. Как неудачно… но, похоже, ничего не поделаешь. — Ах, — бравада Миу испарилась, и она промямлила: — П-прости, Киибс… твоё… твоё внутреннее нечто было важным для тебя, а, — она вдруг начала заикаться: — позже я-я могу обследовать твоё тело и посмотреть, что я смогу сделать! Я пройдусь по каждой детали и буду работать всю ночь, чтобы найти ту особую точку! Каэде вздрогнула, хотя робот не заметил двоякого значения её слов. — Спасибо, Ирума-сан! После суда ты точно всё исправишь! Я буду на тебя надеяться. — Ах… — выдавила изобретательница. — Д-да, е-естественно: я просто охеренная, так что, а, я помогу тебе со всей этой хуйнёй, когда этот дурацкий суд закончится… Он улыбнулся. — Спасибо, Ирума-сан. Я буду рассчитывать на то, что ты позаботишься обо мне, и, надеюсь, присоединюсь к вам позже. Увидимся. — Ага, давай, Киибс… — сказала она, утеряв всю свою живость. — Пока, Киибо-кун. Поправляйся как можно скорее, а мы выясним, почему с тобой всё так получилось. — Спасибо тебе, Акамацу-сан. Ну, если позволите, я отключусь до тех пор, пока не приду в более рабочий вид. Пожалуйста, сделайте всё возможное. Он снова улыбнулся, прежде чем экран вспыхнул и отключился насовсем. Пианистка моргнула. — Он умеет выключаться сам? — Да он дохуя умеет — как я и сказала, во время суда я буду следить, чтобы у него всё было нормально, но не думаю, что ему понадобится моя помощь, если я всё правильно настроила, и, — она откинула волосы за плечо, — раз уж я великая Ирума Миу, у него точно всё будет охуенно — даже не думай об этом. — Ты же говорила, что кучу раз проверила, чтобы он работал правильно, нет? — Н-ну, гениев нельзя торопить! — выплюнула изобретательница. — В смысле, да, я с закрытыми глазами могу выдать херню получше тебя, но там свои тонкости, знаешь ли! Каэде закатила глаза, но не сдержала улыбку. — Но в благополучии Киибо-куна ты хотела убедиться как можно лучше, верно? Миу застыла на месте, прежде чем засунуть монопад в карман. — Ебало завали своё. — Она забросила волосы за плечо. — Будто фригидная девственница вроде тебя вообще что-то в этом понимает. Акамацу помотала головой, прежде чем отрезветь от осознания их ситуации. — Тем не менее, это всё хорошие новости, но нам всё равно надо… — Да знаю я! Как будто бы я, блять, не в курсе! Особенно после всех этих ваших речей про правосудие и… — Нет, я понимаю. То, что нам нужно сделать дальше… дело не в правосудии и даже не в том, что Киибо-кун жив. — Она на секунду зажмурилась. — Суды устраивались не ради правосудия или ради правды — они только для того, чтобы мы страдали. Но, — она посмотрела на Ируму, собирая в себе остатки хоть какого-то воодушевления, — нам всё равно придётся пройти через них, и я всё равно собираюсь раскрыть, что здесь произошло, ради всех нас. Миу нахмурилась, теребя волосы. — Ну… пока моя задница в порядке, мне похуй, что ты там раскроешь… — Ах, ну, — пианистка поникла, — наверное… Оу! — Она вдруг приняла строевую стойку. — Вспомнила: мне же нужно проверить кое-что у Тенко-сан, пока суд не начался… Агх, надеюсь, время ещё есть. Ирума фыркнула. — Тебе не надо туда меня, бля, за ручку отводить. Я сама могу дойти до блядского суда: я же знаю, где он. — Ну ладно, — отозвалась Акамацу, уже убегая прочь, — тогда увидимся, Ирума-сан! Миу вяло помахала ей на прощание, а Каэде рванула в компьютерный зал, задаваясь вопросом, сколько времени у неё уйдёт на изучение, возможно, важнейших улик. Тенко вышла из компьютерного зала со сложенным листом бумаги в руках, когда пианистка показалась из-за угла. — Ах, Тенко-сан! — сказала она, торопясь к ней. — Вы с Широганэ-сан что-то нашли? — Широганэ-сан уже ушла. Если она что-то и нашла, Тенко она ничего не сказала, а, — она опустила глаза на бумагу у себя в руках, — прости, Каэде-сан, Тенко отвлеклась на это, когда Широганэ-сан вышла из программы. Чабашира слегка развернула лист для неё, и Акамацу несильно наклонилась, чтобы рассмотреть получше. Она пробежалась по тексту взглядом и заметила, что он являет собой список имён, после которых следует время и локация. Она прочитала случайную строчку вслух: — Харукава Маки — 5:56, из прихожей в гостиную. — Она посмотрела на мастерицу айкидо. — Это… список того, когда мы использовали считыватели карт? — Похоже на то. Тенко спросила медведя, и он сказал, что эта информация, видимо, записывалась и отправлялась куда-то внутри программного мира. Вряд ли она станет врать, так что, наверное, ей можно доверять. — Я могу просмотреть всё и проверить, совпадает ли оно с тем, что я помню. И, наверное, у нас особо и нет выбора, доверять ей или нет, так как мы не можем действительно доказать её или опровергнуть… особенно учитывая, что расследование окончено. — А, точно. Ам, Каэде-сан, мы можем поговорить по пути, и ты, наверное, больше знаешь про то, что случилось в программе, но Тенко кажется, что она нашла нечто странное, когда читала записи. Пианистка кивнула, и они зашагали вместе. — Правда? Что там? Та указала на участок бумаги, не прекращая идти, со словами: — Тенко не знала, что искать, так что она просто просматривала пункты с Киибо-саном, раз уж… он жертва, но… — О! — перебила Каэде. — Тенко-сан, я забыла сказать, но Киибо-кун в порядке: Ирума-сан спасла его. Чабашира ахнула. — Правда?! Ах, — она улыбнулась, прижимая руки с листом к сердцу, — Тенко так рада за Киибо-сана… Это значит, что никому не придётся умирать? Никого не казнят? У пианистки сжалось горло. — А, нет… — Она, не прекращая шаг, смотрела на землю. — Когда Ирума-сан рассказала мне, появился Монокума и объявил, что суду быть, так что, — она вздохнула, — наши жизни всё ещё на кону, и, если всё пройдёт хорошо, кого-то всё равно казнят. — Ох… — Мастерица айкидо помотала головой. — Это похоже на Монокуму… И один из нас всё равно попытался убить Киибо-сана. — Верно. Но, — она подняла глаза на Чабаширу, пытаясь скрыть горе, охватившее её, — тем не менее, что ты нашла, когда читала список? — А, — Чабашира вернулась к нему, взглядом просматривая многочисленные строчки текста, прежде чем указать на конкретный раздел, — Тенко не знает, что делали остальные, так что это может ничего не значить, но она заметила, что в какой-то момент Киибо-сан перестал использовать свою карту. Каэде моргнула. — Что? — Смотри, вот, — отозвалась Чабашира, указывая на имя Киибо в одном из разделов. — Здесь Киибо-сан в последний раз использовал свою карту, если не считать тот раз, когда Тенко провела ею перед Хоши-саном и Широганэ-сан. Акамацу вслух прочла строчку, на которую показывала мастерица айкидо: — Киибо — 2:48, передние двери особняка на улицу… почти все имена перечислены до и после него, выходит, тогда мы все пошли в церковь, но, — она нахмурилась, — я точно помню, что позже он проводил своим ID: он был со мной и Ирумой-сан после того, как мы все разделились, и он проводил ей на входе и выходе из церкви. Тенко нахмурилась и переместила лист, чтобы найти другой раздел. — Ам, нет, — возразила она, указывая на другое место. — Тенко там не было, но в церковь ходили ты, Ирума-сан и Ома-сан. Пианистка опешила так, что замерла на месте. — Что? — А, — Тенко вернулась к ней, показывая строчку в списке, — Тенко прочитала, что все, кроме Киибо-сана, вернулись в особняк. Ам, — она нервно заёрзала, — так стало понятнее? Каэде помотала головой. — Нет, вообще-то это только создало ещё одну загадку. — Она вновь зашагала вперёд. — Тенко-сан, давай молчать об этом, пока не наступит правильный момент. У меня чувство, что убийца знал об этом. Чабашира кивнула. — Тенко не будет говорить об этом до тебя, Каэде-сан. — Спасибо. Честно говоря, поговорив со всеми, ты остаёшься единственным человеком, кому я могу доверять. Так что, — Акамацу попыталась выдать свою лучшую ободряющую улыбку, — нам нужно работать в команде: мы будем поддерживать друг друга несмотря ни на что. Мастерица айкидо улыбнулась. — Тенко сделает всё возможное, и несмотря ни на что Тенко будет верить в тебя. Улыбка пианистки стала более искренней. — Я тоже верю в тебя. И, — она подняла кулаки, — я верю, что мы пройдём через это. Они подошли к сбору на суд, обмениваясь поддержкой и просматривая список в поисках информации. Исследование Чабаширы оказалось не совсем полезным, хотя по его данным, Каэде должна была провести большую часть времени в виртуальном мире вместе с Миу и Кокичи. «Почему всё всегда сводится к нему?» — вновь подумала она. Все уже собрались около лифта, и Ирума разгорячённо спорила вместе с остальными. Акамацу успела произнести только: — Что проис… — Каэде! Чабашира! — выкрикнул Кайто. — Вы слышали? Киибо, бля, жив! — Жив, насколько на это способен робот! — радостно добавил Ома. — Киибой сможет бибикать ещё один день. А Ирума-чан не такая уж и бесполезная! Изобретательница насупилась. — Закрой свой блядский рот, — сказала она, показывая на правителя пальцем, пока тот ухмылялся. — Ты всё расследование отсасывал у этого пидораса, и ты ещё что-то говоришь про то, что я полезная? Чтоб ты знал, великая Ирума Миу… — Мы можем уже начать? — перебила Маки. — У меня и так от Ирумы башка болит. Чем скорее я избавлюсь от её голоса, тем лучше. Миу сникла со словами: — Я-я п-просто защищалась… Рёма проигнорировал её со словами: — Должен согласиться: чем скорее мы покончим с этим, тем лучше. — Да, — поддержала косплеер. — В конце концов, наши жизни всё ещё на кону, так что нам не стоит отлынивать, особенно учитывая, что мы не можем сохраняться и загружаться, если нам потребуется перерыв. Ох, — она обняла свою руку, — было бы намного проще, если бы мы могли заключить контракт с Монокумой и перематывать время, хотя это, наверное, только приведёт нас к отчаянию… — Как я и говорила, — начала Харукава, — моё терпение на выслушивание идиотских бредней стремительно кончается. — И ты угрожаешь, что убьёшь нас всех? — спросил Кокичи. — Блин, интересно, что, если бы я пытался использовать один и тот же ужасный ответ на все свои проблемы. — Он ухмыльнулся, складывая руки за головой. — Уверен, был бы таким же интересным и непредсказуемым человеком, как ты, Харумаки-чан. Та состроила свирепый взгляд. — Ты хочешь умереть? Ома лишь улыбнулся в ответ: она сказала всё сама за себя. Момота встал между ними. — Харумаки, успокойся: я понимаю, почему Ому можно считать ублюдком, но сейчас вообще не время. — Именно, — поддержала Каэде. — Наши личные проблемы друг с другом сейчас неважны. — Оу? — произнёс Ома. — Разве? По-моему, это единственная важная вещь. Акамацу окинула его подозрительным взглядом, когда Рёма спросил: — И что это должно значить? Тенко выступила вперёд. — Ома-сан, Тенко не станет терпеть, что кто-то — особенно ужасный мальчик вроде тебя — скрывает информацию. — Народ, — со вздохом сказал астронавт, — просто игнорируйте его пока: уверен, всю загадочную и важную хуйню он скажет на суде. — Оуу, — ответил правитель, чуть ли не испуская лучи света, — Момота-чан всегда защитит меня. Кайто в ответ закатил глаза. — Заткнись… Я не… — Нет, — вдруг огрызнулась Маки, — почему ты всегда на его стороне? Момота вскинул руки в воздух. — Я нихуя не принимаю ничьи стороны… — Принимаешь, — настояла ассасин, делая шаг к нему. — И почему-то ты всегда в итоге поддерживаешь его, несмотря на всё, что он сделал, и… — Это неправда! — выдал Кайто. Его внезапный крик вызвал короткое молчание, и все уставились на него со смешанными взглядами озадаченности и тревоги. Он поник, осознав, что сказал. — В смысле… блять. — Он помотал головой. — Слушайте, я просто… я просто совершил ёбанную ошибку, и я работаю над ней, и это правда всё, что вам нужно знать. — Он повернулся к ассасину и спросил только у неё: — Идёт, Харумаки? Она перевела тот же грозный взгляд на него; её хвостики яростно подскочили, когда она резко отвернулась от него со словами: — Ладно, будь лицемером. Астронавт только вздохнул и посмотрел на землю, ругнувшись на выдохе. — Проблемы на личном фронте? — хмыкнул правитель. — По-моему, дело не только в этом, — добавила Цумуги. — Обычно конфликты в романтической манге в жанре сёдзё… — Широганэ-сан, — аккуратно перебила Каэде, — по-моему, сейчас не лучшее время. Миу фыркнула. — Как будто всем не похуй на половую жизнь этого ебанавта. — Кстати о том, что мы тратим время, — начал Рёма, демонстративно проходя мимо неё к лифту, — если кто-то хочет сказать что-то важное, это можно сделать на суде. — Да-да! — радостно поддержал Кокичи, скача за ним. — Чувствую, что в этот раз тоже будет весело. — Как можно так говорить? Но, агх, — косплеер неуверенно последовала за ним, — нам и вправду пора… — Верно, — с кивком произнесла Акамацу и обернулась на Кайто, так и глядевшего на землю. Она отрешённо подумала, что могла бы поддержать его, если бы доверяла ему больше. Но с тем, что есть, она сказала: — Эй, нам пора. Если хочешь переговорить с Харукавой-сан, сделаешь это потом, идёт? Тот, чертыхнувшись, кивнул. — Да… Да, бля, знаю я. — Снова вздохнув, он наконец оторвал глаза от земли и прошёл мимо пианистки, не глядя на неё. Оставшись наедине с Тенко и Миу, последняя озвучила мысли Акамацу насчёт их текущей ситуации: — Какого хуя со всеми творится? — Произошло убийство, — ответила Чабашира. — Вот что со всеми творится, Ирума-сан. — Да, — сказала пианистка на входе в лифт, собрав в кулак всю свою уверенность, но с мыслью: «А в этом ли дело?» Поездка прошла тихо, и Каэде отметила, что с половиной людей, которых она обещала спасти, небольшое помещение ощущалось таким, таким пустым. В зале суда Монокума исполнительно дал объяснение; его дети время от времени вмешивались, чтобы озвучить своё удивление насчёт того, что их отец снова жив. Это всё ничего не значило для Акамацу, пока она занимала свой чересчур родной подиум. Всё это ощущалось так рутинно, так нормально. Она увидела, что Монокума украсил портрет Анджи маленькими ангельскими крыльями, а портрет Киибо идеальной печатной буквой «X». Но она всё ещё жива. Она решила возложить свою веру на Тенко, и на этом её вера кончалась. Пока никто ещё не успел взять слово, Каэде подсчитала, что, на худой конец, их шанс угадать составлял один из шести. До этого она осознала, что шанс угадать мастермайнда у неё один из пяти, и по мере того, как их количество сокращалось, у него остаётся меньше людей, за кем прятаться. Чем дальше заходит игра, тем сложнее становится хранить секреты. Конечно, пианистка давно усвоила урок: нельзя слепо убивать друг друга до тех пор, пока не отгадаешь верно. Но от мысли о Рантаро она вспомнила о предупреждении Кокичи и повернулась к нему, когда тот взял первое слово: — Первым делом: первый, кто находит труп, всегда самый подозрительный, так что, Чабашира-чан… — Тенко находила тела почти всех, — ровным голосом перебила она. — Она нашла Амами-сана в библиотеке, Тоджо-сан в бассейне, Гонту-сана на четвёртом этаже, — она на секунду зажмурила глаза, — а теперь и Киибо-сана в компьютерном зале. Это значит только то, что Тенко слишком часто видит трупы своих друзей. — Эй, и ещё, — начал Кайто, — мы с Харумаки были прямо за дверью… В смысле, мы разговаривали, но мы бы, наверное, услышали, если бы Чабашира творила какую-то муть. Плюс, когда мы зашли, она озадаченно стояла посреди зала, прежде чем проиграло объявление. — Творить свои делишки невозможно, когда тебя слышно снаружи, а? — присовокупила Ирума. Акамацу прочистила горло, при этом отсеивая слова Миу. — И Тенко-сан была вне программного мира всё время: если бы она хотела что-то с нами сделать — а это не так, — она могла бы сделать это в более подходящее время. — О, да, — поддержала косплеер. — Было бы странно со стороны убийцы выждать, пока свидетели буквально не встанут у двери, только если у него нет волшебной тетради, которая способна… — И ещё, — перебила Маки, — в Файле Монокумы сказано, что Киибо не пострадал от внешних увечий: это означает, что никто не проникал в его схемы с внешней стороны. Каэде кивнула. — Звучит верно. Ирума-сан, — она повернулась к ней, — ты хорошо разбираешься в компьютерах: там ведь не было инструментов, с помощью которых кто-то мог демонтировать Киибо-куна или убрать какие-то детали? — Да, это просто пиздец! У меня бы сиськи отвалились нести его в лабораторию, так как все прибамбасы для ремонта были там. — И когда ты осмотрела его, ты нашла признаки, что кто-то копался в нём или ранил с внешней стороны? — уточнила Акамацу. Изобретательница закатила глаза. — Если б были, я бы уже что-то сказала, китовые сиськи. Пианистка вздохнула. — Ладно. В общем, это означает, что произошедшее с Киибо-куном не связано с Тенко-сан. — А значит, что Тенко не может быть убийцей. И это игнорируя, что Тенко вообще ни за что не навредила бы Киибо-сану. — Ну, понятное дело, — легко сказал Кокичи. — Я знал это. Теннисист вздохнул. — И ты обвинил её, потому что?.. Ты думал, будет весело тратить наше время? Правитель цокнул языком. — Это не трата времени: я просто подумал, что нам важно установить невиновность Чабаширы-чан. Всё-таки, — он поднёс палец к губам, — нам нужно знать, чьим словам можно доверять, прежде чем двигаться дальше. Каэде сдвинула бровь. — И что это должно было… — Всё просто, — перебил он, складывая руки за головой. — Чабашира-чан говорит правду, так что все показания, которые противоречат ей, — ложь. Маки вздохнула. — Вы и дальше хотите прояснять то, что понятно четырёхлетнему, или нам можно идти дальше? — Думаю, — сказала Акамацу, — Ома-кун в чём-то прав: мы все разделились во время инцидента, так что установить, что правда, а что нет, может быть хорошей идеей. — «Что правда, а что нет»… — повторил Момота и нахмурился. — Каэде, ты правда считаешь, что кто-то кроме ёбанного Омы пиздит? — Если кто-то кроме убийцы врёт, он делает хуже только себе, — ответила Чабашира. — Однако… Тенко считает, что такое может быть: после того, что случилось с Юмено-сан… — Бла-бла-бла, — перебил правитель. — Как будто мы уже не слышали эту историю миллион раз. Смысл в том, — просиял он, — что нам нужно просто принять тот факт, что хранить секреты может не только убийца. Кайто сжал челюсть. — Какого хуя ты творишь? Кокичи улыбнулся в ответ. — Ничего, но, оу, — его улыбка помрачнела, — ты подумал, что я говорю о тебе, Момота-чан? Попрошу, ты ведь знаешь, что я ни за что не предам своего любимого… — Оставьте его, — резко перебила Маки. — Во время убийства Момота был со мной — он никак с этим не связан. Допрашивать его только потратит наше время. Каэде посмотрела на них троих, ни на секунду не веря заявлению ассасина. — Верно… В таком случае, — она прекрасно знала, как фальшиво звучал её радостный голос, когда она спросила: — Харукава-сан, ты не против рассказать, что ты делала до смерти Киибо-куна? Я уже спрашивала Широганэ-сан, но она сказала, что может ошибаться. Маки состроила грозный взгляд. — Я была с Момотой. Чабашира может подтвердить, раз уж мы, видимо, решили слепо верить всему, что она скажет. — Не слепо, — возразила пианистка. — Мы уже прошлись по причинам, почему Тенко-сан никак не может быть убийцей. — Но она всегда может скрывать что-то другое, — сказал Рёма. — Разве Ома не говорил это только что? Не только убийца может хранить секреты. — Значит, храните секреты, пока моя задница на кону, — произнесла Миу. — И ещё, — она повысила голос, — чтобы думать о себе, когда мы собрались здесь ради Киибса, надо иметь ахуеть сколько наглости. — Ох, — косплеер поднесла руку к сердцу, — Ирума-сан… Каэде повернулась к ней, расправив плечи. — Именно. Какие бы у нас ни были проблемы между собой, мы здесь ради Киибо-куна… и того, чтобы дожить до следующего дня. Хоши игрался со своей сигаретой. — Верно, — пусто сказал он. Акамацу нахмурилась, глядя на него, пока Чабашира сбивчиво добавила: — Т-так откуда нам стоит начать? Тенко только ждала снаружи, так что она не знает, что случилось в программном мире… — Насколько я понимаю, — начал Кайто, — Киибо убили в программе: если Чабашира наблюдала за его телом всё время, выходит, с ним пиздец навряд ли случилось что-то в реальности. — Это значит, что из списка подозреваемых вычёркиваются Момота, я и Чабашира, — сказала Маки. — Очевидно, мы никак с этим не связаны. — Нельзя вот так брать и выдумывать себе ебучее алиби! — крикнула Миу. — Почему нет? — спросила ассасин. — Это правда: мы уже всё подтвердили. — Н-ну и ладно! — Ирума забегала по комнате взглядом, прежде чем остановиться на Каэде. — Я всё время была с сисястой: значит, у нас тоже есть алиби, Бакамацу? Пианистка потёрла переносицу. — Ну, то есть, — она помотала головой, — мы с Ирумой-сан были вместе почти всё время, как зашли в программу. — «Почти»? — уточнил Рёма. — Выходит… — Когда мы проходили через двери, — ровно ответила Каэде, — мы всегда ненадолго разделялись, но то же самое относится ко всем в программном мире, ведь он просто так устроен. — Это правда, не так ли. А на убийство Киибоя понадобилось дольше, чем пара секунд. — Правитель краем глаза посмотрел на Акамацу. — Кстати об этом: как его вообще убили? Чтобы уделать робота, нужно быть похитрее — это тебе не мешок с мясом нарезать. — Секунду, — сказала Тенко, хмуро глядя на него. — Ты провёл всё расследование наедине с Момотой-сан, и вы не прочитали Файл Монокумы? — Нет… мы прочитали, он просто, — тут же вставил Кайто и кашлянул, — страдает хернёй — не знаю. — Ооооокей, — протянул Ома и повернулся к нему. — Итаааак, Момота-чан, как умер Киибой? — А мы разве уже не обсудили это? Кто-то намутил с ним какую-то хуйню в программном мире? — Достаточно расплывчато… — заметила Цумуги. Маки закатила глаза. — Зачем мы тратим время на его допрос? Ирума-сан проводила вскрытие — её и спрашивайте. — Ирума-сан доложила, что он пострадал от неисправности. Кажется, в Файле Монокумы сказано, что это нечто похожее на человеческий шок, — ответила Акамацу. — Ага, — подтвердила Миу. — Я уже объясняла вам, мрази: если пиздануться со здания в программном мире, ваш мозг поверит в это и просто охуеет, когда вы шлёпнетесь. — Ах, — вымолвила Широганэ, — если умереть в игре, умрёшь и в жизни! Как в той ММОРПГ, где используется нейрошлем! Хотя то шоу достаточно посредственное… Астронавт проигнорировал её. — Да, и разве Ирума не говорила, что мы можем испытывать боль и всю херню, даже если наши аватары неразрушимы? — А ещё она говорила, что в программе можно умереть, — добавила Харукава. — Похоже, кто-то решил этим воспользоваться. Каэде закусила губу, глядя на портрет Киибо. Больше всего она до сих пор не понимала, как можно было из всех них нацелиться именно на него. Но её цепочку мыслей тут же прервал Хоши: — Разве это всё не значит, что мы не знаем причину смерти? — Что? — спросила Акамацу. — Да, его убили в программе, — продолжил он, — но как убийца сделал это… — …остаётся тайной! — воскликнул Кокичи. — Детали и вправду неизвестны, — сказала пианистка, — но, из того, что сказала Ирума-сан, можно предположить, что его убили… вполне обычно. — О, — изумлённо произнёс Кокичи, — так-так-так: его зарезали, избили, утопили, задушили, электро… — Заткнись, — огрызнулся теннисист. Правитель всхлипнул. — Я… Я же просто предлагал… — Но, — начала Тенко, — как убийца Киибо-сана вообще мог всё это проделать? Разве Ирума-сан не удалила всё опасное? — Может, она соврала, — предложила Харукава. Изобретательница вдруг побледнела. — Что… бля… нет! — выкрикнула она. — Я-я всё удалила! Кокичи улыбнулся. — В самом деле? — Да! Ома продолжил допытывать Миу, стремительно обрушивая на неё залп обвинений; его список возможных оружий доходил до смешного, пока Каэде думала. Она не исследовала виртуальный мир полностью, и знала, что изобретательница многое о нём держит в секрете, но… было ли там что-то опасное? (Представьте свой Аргумент) — Итак, Ирума-чан! — начал Кокичи. — Что ты оставила в программе? — Ничего! Там ещё более пусто, чем в твоём микроскопическом черепе! — Там были ножи, молотки или пилы? — перечислил Ома. — Ты лучше всех знаешь виртуальный мир — ты без труда могла что-то спрятать, — присовокупила Маки. — Мечи, служебные собаки или дикие медведи? — Тело Киибо-куна нашли в библиотеке, — сказала Цумуги, — так что если было и оружие, то его, наверное, оставили где-то неподалёку… — Копья, тазеры или яды? — Когда мы с Омой осматривали библиотеку, — добавил Кайто, — я не помню, чтоб там было что-то опасное. — А может, его просто придушили подушкой! — Сука, в последний раз повторяю: там ничего нельзя использовать как оружие! Ты думаешь, я идиотка?! Рёма вздохнул. — Ты правда будешь у него это спрашивать? (БРЕЙК) — Погодите, — сказала Акамацу. — Кайто, ты прав! Я помню, что во время расследования в библиотеке я почему-то не нашла ничего, что могло послужить оружием. — Не нашла, потому что я выгребла оттуда всю хуйню! Вас заводит, когда я повторяюсь, или что? — Никакого оружия в библиотеке, — задумчиво произнёс Кокичи. — Так ли это… — Конечно нет, — ответила Маки. — Ирума может хоть сколько говорить, что оружия не было: Киибо, очевидно, убили каким-то предметом. Теннисист уставился на землю со странным выражением. — А вдруг… мы смотрим не под тем углом? Что, если Киибо не убивали? Астронавт нахмурился. — Ты о чём вообще? Его убили… — Он мог совершить суицид, — перебил Рёма. Рот Каэде сжался в тонкую линию. — Мы уже говорили об этой возможности. — Я помню, но, — сказала косплеер, качая головой, — я до сих пор не считаю, что это возможно. Законы робототехники запрещают такое. Момота нахмурился. — Что ещё за законы робототехники? — А, ну, — начала пианистка, чтобы Широганэ не пустилась в очередной лепет, — в целом, они сводятся к тому, что робот не станет намеренно ранить себя. — И если Киибо-кун следует законам робототехники, он просто не мог совершить самоубийство! — отстаивала косплеер. — Нет, — вдруг возразила Миу, ткнув пальцем на Цумуги. — Киибс не мог совершить суицид, потому что он… — она прервалась, сжимая руки в кулаки, — он просто… блять, обещал мне сделать одну хуйню, когда мы выберемся отсюда… Каэде повернулась к ней. — Верно. Я помню, что он это говорил, и было бы странно, если бы он при этом намеревался умереть. — А вдруг он что-то обнаружил? — ровно предложила Маки. — То, отчего он захотел умереть? — А? — произнесла пианистка. — Харукава, — негромко сказал Рёма, — что ты хочешь сказать? — Что… — выдохнула Тенко, — что Киибо-сан… Что там такого, от чего можно захотеть умереть? Ассасин помедлила и отвернулась. — Мы в первую очередь отправились в виртуальный мир, чтобы найти улики насчёт внешнего мира, так? Может, Киибо нашёл что-то… — Из-за улики насчёт внешнего мира Киибо-сан убил себя? — в ужасе спросила Чабашира. — Н-нет, — дрожащим голосом возразила Миу, — это пиздёж… это точно пиздёж! Э-эй! Плоскодонка, какого хера ты врёшь мне про Киибо?! — Вообще-то, Ирума-сан, — обратилась Каэде, — я считаю, реальный вопрос в том, почему Харукава-сан так настаивает на этом. Кайто посмотрел на неё с нечитаемым выражением. — Эй, Харумаки, если ты что-то знаешь, ты можешь нам рассказать, окей? Мы знаем, что ты не убийца. — Разве? — мрачно спросил Кокичи. — Харукава-чан вела себя очень странно в программном мире перед убийством Киибоя, верно, Широганэ-чан? — Ах, — Цумуги бросила нервный взгляд в сторону Маки. — Это правда… Мы с Харукавой-сан должны были исследовать вместе, но она внезапно ушла. — И поэтому вы с Киибо позже спустились в подвал, — сказал Рёма. — Вы вдвоём остались одни и попытались встретиться с остальными. — Тенко не знает, что Харукава-сан делала в программе, но она внезапно вышла оттуда, верно? — Она молча оставила Широганэ-чан и без причины взяла и вышла из программы, — заключил Ома. — Если всё так сформулировать, Харукава-чан выглядит супер-дупер невинной, а? — Но она ничего не сделала, — ответил Кайто. — Она вышла из программы, а всё остальное время мы разговаривали — у неё есть ебучее алиби, конец истории. Мастерица айкидо кивнула и нерешительно сказала: — Киибо-сана убили в виртуальном мире, а Харукава-сан в этот момент точно была в реальности, так что она должна быть невиновна… — Нет, — возразил правитель. — Необязательно. — О чём ты говоришь? — мрачно спросила ассасин. — Я была вне про… — А Киибой внутри, но, — его улыбка приняла жестокий оттенок, — если ты установила ловушку внутри программы, ты могла убить его, оставаясь снаружи. — Ловушку? — повторила Акамацу. Астронавт помотал головой. — Нет… Нет, не может быть. Харумаки была с нами всё вр… — Не всё, — возразил Хоши. — Она не ходила вместе с нами на крышу, а Ома вышел на улицу. Тенко моргнула и повторила самую странную часть предложения Акамацу. — Ома-сан вышел на улицу? — Да! — радостно ответил он. — Я ушёл исследовать! — Ома-сан вышел на улицу, когда все поднялись на крышу… — Чабашира сдвинула бровь. — А… ам, К-Каэде-сан сказала Тенко-сан, что это произошло довольно рано, когда все вошли в программу… Пианистка подняла бровь, прекрасно понимая, что она врёт, но решила поддержать её историю: — Верно… А с этим что-то не так? Чабашира снова нахмурилась, озадаченно глядя вниз со словами: — Действительно ли Ома-сан выходил на улицу? Кокичи посмотрел на неё с некоторым любопытством и ответил: — Это ты интересно заметила, Чабашира-чан, но мы поговорим об этом позже: сейчас не время. — И какого хуя это значит? — спросила Миу. — Это значит, что сейчас время помучить Харукаву-чан допросами, пока она не признается! Очевидно же! — Я не убивала Киибо, — вяло ответила Маки. — То, что я осталась одна на пять секунд, ничего не меняет. — Вот именно, — поддержал Момота. — И я готов повторить это хоть сто раз: то, что она вышла из программы, никак не связано с Киибо! Я верю в Харумаки, и я верю, что она ни за что не убьёт человека, чтобы сбежать. Маки странно на него посмотрела. — Верно, — сказала она без малейшей уверенности. — Я бы так не поступила. — Тогда что ты делала вне программы? — спросила Ирума. — Ты вышла, просто чтобы пошалить с ебанавтом? Маки дёрнула головой в её сторону. — Ты хочешь умереть? Изобретательница отступила, а Каэде закусила губу, просматривая все возможности. (Представьте свой Аргумент) — Тенко может подтвердить, что Харукава-сан вышла из программы, когда умер Киибо-сан. Однако она не сказала Тенко почему… — Она сделала это специально, — добавил Кокичи. — Так что это не та странная штука, которая случилась с Момотой-чаном. — Его лицо помрачнело. — Это было преднамеренное действие для выполнения её злобного плана. Ассасин закатила глаза. — У меня не было «злобного плана». — Тогда скажи, что ты делала, — настаивал Ома. — Если тебе нечего скрывать, ты расскажешь нам, верно, Харумаки-чан? — Ома, — позвал Кайто, — оставь её: она рассказала мне, что делала, и там не было ничего странного. — Ну тогда расскажи нам, долбоёб! — сказала Миу. — Момота-сан тоже не рассказал Тенко, что он делал вне программы… — уже тише прибавила Чабашира. (БРЕЙК) — Кайто, — сказала Акамацу, — Харукава-сан рассказала тебе, почему она вышла из программы, верно? Тот нахмурился. — Ага… Об этом мы и разговаривали, но это правда не проб… — Значит, ты знал, что она хотела убить Ому-куна. Тягостное молчание воцарилось в комнате, а Момота оторопело уставился на пианистку. Его молчания хватило, чтобы подтвердить её подозрения, так что она подалась вперёд. — Тенко-сан сказала мне, что от Харукавы-сан исходило намерение убить, когда она вышла из программы, и направлено оно было на Ому-куна. — Чабашира ничего не знает, — огрызнулась Маки. — Нет причин верить… — Она единственная, кому я доверяю, — перебила Каэде. — И мы все договорились верить её словам. — Она просто истеричная идиотка, которая… — Тенко знает, что она почувствовала, — холодно перебила Чабашира. — Может, в последнее время её эмоции слегка помутились, но она знает, что произошло, и… и, — её голос принял злой оттенок, — и как ты смеешь говорить Тенко, что она не разбирается в собственных чувствах. — Я как ни во что другое верю в способность Тенко-сан читать эмоции, — сказала пианистка. — И если она почувствовала, что ты пыталась убить Ому-куна, тогда я ей верю. — И Тенко почувствовала именно это. Без сомнений. — Ну, очевидно, Ому я не убивала, — выплюнула Харукава. — Так что прекратите делать бессмысленные выводы. Если вам кажется, что вы загоняете меня в угол, то вы заблуждаетесь. — А, постойте, — сказала косплеер, бросая всё более испуганные взгляды в сторону Маки. — У меня вопрос: если Харукава-сан вышла из программного мира, потому что собиралась… убить Ому-куна, это значит, что она планировала драться с Чабаширой-сан? Кокичи хмыкнул, явно невозмутимый насчёт откровений, крутившихся вокруг него, качаясь на каблуках. — Ооо, это было бы нечто: дуэль между Харукавой-чан и Чабаширой-чан, особенно учитывая, что Харукава-чан сама говорила, что это было бы глупо. — Говорила, — подтвердил Рёма. — Что, я считаю, только больше доказывает, что она думала об этом самого начала. Если это имеет значение, — он играл с сигаретой, пристально глядя на неё, а не на остальных, выжидавших его слова, — Чабашира в последнее время почти не ест, то есть, истощена и бессильна — если Харукава планировала биться с ней, это был бы идеальный шанс. Момота вскинул руки в воздух. — Что это за пиздёжные выводы?! Харумаки ни за что не стала бы такое отслеживать! И, — он ударил руками о подиум, — если вы все подзабыли, жертва — Киибо. Может, Харумаки думала о таком где-то, там, секунд пять, но это не означает, что она убийца. Пианистка посмотрела на него и поймала себя на том, что прежде всего чувствует разочарование. — Значит, ты не отрицаешь, что она планировала убийство. Об этом вы с ней разговаривали? — Это объясняет, почему они не хотели, чтобы Тенко их подслушивала. И ещё… это служит возможным объяснением, почему Момота-сан согласился защитить Ому-сана. Улыбка Кокичи не такая яркая и детская, как те, которые он надевал перед лицом ужаса столько раз прежде. Напротив: если бы Каэде не знала Ому, она могла бы назвать её печальной или даже раскаивающейся. — Это определённо возможно. Момота-чан защищал меня, чтобы защитить Харукаву-чан. Это почти забавно, насколько Харукаву-чан нужно защищать от самой себя. Интересно, что, если бы у неё под рукой не был Момота-чан, который говорит ей, что делать. Ассасин убийственно посмотрела на правителя. — Я всё ещё могу убить тебя, знаешь. — Но не убьёшь, пока рядом Момота-чан. Было вот что, — он улыбнулся, — Харукава-чан вышла из программы, чтобы убить меня, но остановилась, когда увидела Момоту-чана, который отругал её и бил ей по носу газетой, пока она не успокоилась. Конец! — Ха! — вдруг выдала Ирума. — Походу, Шлюхава теперь реально сучка этого ебанавта! — И тебя я тоже могу убить, — мрачно ответила Маки. — Ииииии! — визгнула Миу. — Я-я просто х-хотела… —…заткнуться, — договорила Харукава. — То есть, если тебе дороги твои конечности. — И на этом конец! — выкрикнул астронавт. — Харумаки почти что-то сделала, но не сделала, так что она неответственна за то, что случилось! Каэде пристально уставилась на него и спросила как можно более ровно: — Почему она хотела убить Ому-куна? Это ты тоже знаешь, разве нет? Кайто уставился на неё, сжав челюсть. Он затянул с ответом, прежде чем наконец произнести: — Причина неважна. И… — он глянул на Маки и демонстративно отвёл глаза, — и она обещала больше так не поступать, так что это всё неважно. — Перед тем как исключить Харукаву из списка подозреваемых, есть одна проблема, — сказал Рёма. Момота помотал головой, с выдохом бормоча: — Да ёбанный в рот… Это не она… — Харукава имела ключ-карту, то есть доступ к мотиву, — ровно начал Хоши. — Насколько мы знаем, она единственная, кто мог его посмотреть. Даже не учитывая её странного поведения, самого этого факта достаточно, чтобы подозревать её. — Это правда, — сказала Каэде. — Харукава-сан… — Нет, — перебила Маки. — Мотив тут неважен. — А кто-то врёт, — пропел Кокичи. — Итак, реальный вопрос: когда ты посмотрела мотив? Ууу, ууу! И насколько крутой он был, что из-за него ты хладнокровно прикончила Киибоя? Ассасин насупилась. — Мотив — идиотский, и я даже ни разу не видела Киибо в симуляции после того, как мы разделились. — Она скрестила руки. — Моё короткое намерение закончить твоё жалкое существование и остановить эту игру никак не связано с убийством Киибо. Пианистка нахмурилась. — «Остановить эту игру»? Харукава-сан… ты думаешь, что Ома-кун… — Он не мастермайнд, так что это неважно, — перебил Кайто. — Давайте просто, блять, поговорим о чём-то другом. Каэде повернулась к нему, прикасаясь к кепке. Пытаться убедить его перестать защищать Маки, скорее всего, невозможно, особенно учитывая, что последняя в целом является подозрительной личностью, и личную неприязнь Акамацу к ней нельзя назвать уликой. И, конечно, каким образом Киибо связан со всем описанным, никак не вязалось в голове у пианистки. Момота продолжал смотреть на неё умоляющим взглядом, и Каэде наконец сказала: — Ладно… обсуждать всё равно больше нечего. Итак, — она вздохнула и повернулась ко всей группе, — у кого-нибудь ещё есть вопрос? Это может завести новое обсуждение. — Да, у меня, бля, есть один, — ответила Миу. — Какого хрена плоскодонка-Макножик кайфует, когда говорит, что Киибс нашёл то, из-за чего он совершил самоубийство? — Ах, точно! — вымолвила Цумуги. — Ранее Харукава-сан выглядела очень уверенной, когда выдвигала эту возможность. Маки покачала головой. — Это была просто теория — не придавайте ей большого значения. — Нам всё равно следует обсудить это, — со вздохом сказал Рёма, — и принять во внимание ещё одну вещь: чёртову причину, по которой мы вообще вошли в виртуальный мир. — Улики насчёт внешнего мира, и то, из-за чего Киибо-кун покончил с жизнью, — ответила Каэде. — Думаешь, эти вещи как-то связаны, Хоши-кун? — Просто никто ещё не говорил о том, что мы искали, а ещё никто не умер, в то время как у всех есть алиби, — уставившись в землю, сказал теннисист и пожал плечами. — Может, моя логика не совсем понятна, но для меня это имеет смысл. Несмотря на то, что Рёма в целом не настаивал на своём аргументе, Каэде сдвинула бровь, размышляя над его словами и показаниями, которые успела собрать. (Представьте свой Аргумент) — В программе, — робко начала Цумуги, — Киибо-кун нашёл секрет внешнего мира? И потом… он решил, что больше не хочет жить… — Пиздёж! — выкрикнула Миу. — Киибс командный игрок — он бы что-то сказал, если б нашёл его! — Разве кто-то станет хранить такой важный секрет? — спросил Кайто. — Мы поэтому вообще и попёрлись в этот блядский мир Ирумы. — Ну не знаю — разве кто-то станет поступать так лживо? — спросил Кокичи. — Всё ясно, нахуй, — убито ответил Момота. — Но даже если его кто-то нашёл, — вымолвила Широганэ, — что мы вообще искали? У нас хотя бы есть представление, что это за улика насчёт внешнего мира? — Нужно спросить Харукаву-чан! — сказал Ома. — В конце концов, это она его нашла! Прямо перед тем, как убить Киибоя! — В правилах запрещено убивать во время классного суда? — спросила Маки. — Блять, никто никого не убивает… — устало произнёс астронавт. (БРЕЙК) — Нет, Широганэ-сан, — сказала Каэде. — Мы уже нашли улику насчёт внешнего мира. Ты помнишь? В подвале лежал Фонарь Флешбеков, хотя он был уже использован, когда мы пытались его включить. — А, точно, — ответила косплеер. — Но это значит, что кто-то действительно нашёл его и сохранил в секрете, хотя я не понимаю, кому это может понадобиться… — Может, это как раз то, о чём Харукава говорила ранее, — сказал Рёма. — Возможно, это правда, которую лучше не знать. Акамацу прошлась рукой по козырьку кепки, аккуратно выбирая слова и произнося: — Даже в таком случае — во что мне не хочется верить — это может быть очень важной уликой для раскрытия произошедшего с Киибо-куном, особенно учитывая, что кто-то явно использовал его тайком. Изобретательница щёлкнула пальцами. — Значит, осталось только узнать, кто использовал Фонарь Флешбеков, а потом проголосовать за его задницу! Теннисист пожал плечами. — Вполне логично. — А… эй, стойте, — вдруг встрял Момота. — Не буду говорить, что Фонарь Флешбеков неважен, но, а вдруг это та хуйня, о которой говорил Ома? Типа, что люди врут и скрывают всякую херню по каким-то своим причинам? Тенко озвучила обвинение, пронёсшееся в голове Акамацу. — Момота-чан… это звучит очень подозрительно. Ты… — Нет, — перебил он. — Я просто размышляю — нельзя уже повкидывать теории без того, чтобы тебя обвиняли в убийстве? — Только не на классном суде, дорогой Момота-чан, — ответил правитель. — Здесь все твои слова могут и должны быть использованы против тебя, потому что один из нас не пытается найти убийцу, а, возможно, — улыбка практически разделяла его лицо на две части, — конкретно в этом деле даже не один. — «Даже не один»? — повторила Каэде. — Ома-кун, ты говоришь, что кто-то помимо убийцы хочет, чтобы мы отгадали неверно? Ома поднёс палец к губам. — Конечно. Разве я стану вам врать? — Ты всегда так говоришь перед тем, как соврать, — ответила ассасин. — И, — словно по щелчку её выражение переключилось со скучающего на нечто хищное, — почему бы тебе не рассказать нам про своё алиби, раз ты такой умный? Правитель поднёс палец к подбородку. — Я? Зачем мне алиби? Я и так максимально невинный. — Это не ответ… — промямлила Цумуги. — Насколько Тенко понимает из того, что ей рассказала Каэде-сан, после странного выхода Момоты-сана Ома-сан остался в программе один. — Так и было! — радостно ответил он, прежде чем начать всхлипывать. — Видеть, как мой любимый Момота-чан испарился у меня перед глазами… Тот, кто это сделал, такой грубый! — Не скажу, когда вышел Момота, но Ома действительно вышел из библиотеки один. — Хоши приспустил шапку. — Это также означает, что он находился на месте преступления один — и мы не знаем, как долго. — О, ясно, — проворчала Миу и ткнула пальцем в направлении Кокичи. — Когда этот латентный пидорас отъебался от него, этот мелкий урод саботировал библиотеку, чтобы убить Киибо! — Постойте, эй, — перебил астронавт. — Просто говорить, что Ома что-то там саботировал, — это как-то расплывчато, нет? Маки состроила грозный взгляд. — Зачем ты его защищаешь? — Хороший вопрос, Харукава-чан! Почему Момота-чан мне помогает? Неужели он верит в… — Да, — перебил астронавт. Его ответ застал и Маки, и Кокичи врасплох. — Что? — сказали они одновременно. — Кайто, что это значит? Ты доверяешь Оме-куну? — спросила Акамацу. — Я думала, вы друг другу бошки хотели оторвать? — сказала Миу. — Н-неужели одна страстная ночь всё так изменила?! Момота вздохнул, проведя рукой по волосам. Прежде всего он выдохнул: — Заткнись, Ирума. — Э-эй! Я просто… — Ирума-чан, — сладенько позвал правитель, — Момота-чан попросил тебя закрыть свой грязный рот, ладно? Та снова поникла и пустилась искать себе оправдания, пока ассасин сказала: — Момота, ты объяснишься мне прямо сейчас. Астронавт снова помедлил и покачал головой. — Не поймите неправильно: Ома всё ещё ублюдок, но… я решил, что он нам не враг, и я буду верить в него. И если это плохо кончится, то это будет полностью моя вина, но прямо сейчас мне не остаётся ничего другого. Так что, — он поднял взгляд с нечто похожим на возобновлённую решимость, — пока что я буду верить. Возможно, самое странное было то, что Кокичи ни капли не удивился. — Не помню, когда такое говорили лжецу вроде меня, но, — он ухмыльнулся, — это логично, учитывая положение Момоты-чана. И, — он по щелчку пальцев вернулся к своему радостному, певучему голосу, — оказывается, мой Момота-чан надёжный парень! По крайней мере, в те моменты когда у него выходит им быть. Харукава сжала руки в кулаки. — Если ты его шантажируешь, я убью тебя прямо сейчас. — Харумаки, всё нормально, — сказал Кайто и попытался улыбнуться. — Я не мужчина, если не могу справиться с собственными ошибками. Его слова ни капли её не убедили, и Маки ответила тем же натянутым голосом: — Почему ты так себя ведёшь? — Ну, Харумаки-чан, — сказал Кокичи, — вы с Момотой-чан хорошо дружите, но даже лучшие друзья не рассказывают друг другу все… — Это классный суд, — холодно перебил Рёма. — Если нам нужно допросить Момоту, мы допросим. — Но нам это не нужно, — ответила ассасин, — так что этот разговор окончен. Пианистка расправила плечи и приготовилась вставить слово. — Вообще-то дело не в том, что Кайто и Ома-кун ведут себя подозрительно. Момота нахмурился. — Каэде, если ты говоришь так, потому что я исчез, я уже говорил: я хуй знает, что это было. — И я верю в это. Тенко-сан буквально подтвердила это во время расследования. — Это так. Когда Тенко пошла помочь Момоте-сану, он почти паниковал и хотел вернуться в программу. Тенко сомневается, что это была просто игра. — Потому что я хуй знает, что это было! Если уж на то пошло, это делает меня менее подозрительным, нет? — Мне… так не кажется… — тихо ответила Цумуги. — Но моя мысль не в этом, — сказала Каэде. — Вы с Омой-куном единственные, кто был в библиотеке до прихода и убийства Киибо-куна. — Это просто совпадение, — ответил астронавт. — И, Каэде, какого хрена? — В его выражении виднелось нечто вроде обиды, отчего у Акамацу сжалось горло, хотя она не собиралась отступать. — Ты… правда думаешь, что это я? — Ты не обязан отвечать на её вопросы, — сказала Маки. — Ты не обязан никому ничего рассказывать. — Нет. Если Каэде сомневается во мне, она должна прояснить свои сомнения, но, блять… Акамацу не отвела взгляда, отведя его чуть в сторону от его лица. — Меня беспокоит только одно, но… как только я получу ответ, я точно смогу решить, подозревать тебя или нет. Мне, — она обхватила свою руку, — мне жаль, Кайто: я хочу верить в тебя, но… — Пианистка не стала говорить, как слабо она доверяет, возможно, первому человеку, в которого поверила после смерти Шуичи. Несмотря на то, что астронавт поддерживал и был добр с самого начала, Каэде не могла смотреть на него без сомнений. Правитель вдруг прервал её мысли со словами: — Момота-чан не убийца, но давайте выслушаем Акамацу-чан. У меня чувство, что это важно для продвижения к настоящему подозреваемому. Миу фыркнула. — Защищаешь своего ёбыря? Кокичи чуть ли не закружился на месте. — Конечно! Если Момота-чан верит в меня, то я буду верить в него: я всегда отдаю должное, знаете ли. Итаааак, — он повернулся к Каэде, — покажи всё, на что ты способна, Акамацу-чан! — Разве не Момота должен защищаться? — уточнил Хоши, когда комната не наполнилась разговорами, и пианистка знала, что наконец пришло время словить кое-кого на лжи. (Представьте свой Аргумент) — Я подозреваемый, — начал Кайто, — потому что находился в библиотеке вместе с Омой перед убийством, верно? — Ому это тоже делает подозрительным, — добавила Маки. — Ты вообще пыталась прибить шоту — сиди и не выёбывайся! — выкрикнула Миу. — Мы подозрительные братки, потому что до Киибоя никто не ходил в библиотеку, — сказал Кокичи. — Ноооо нас не было там в тот самый момент, когда он умер, так чтоооо… — Тенко считает, что один из них мог установить ловушку. Но сложно поверить, что два человека — даже мальчика — станут работать сообща ради убийства. — Они оба были по одиночке какое-то время, — сказал Рёма. — Так что если так и было, у них имелась возможность это провернуть. — Да, ну, — начал астронавт, — мы просто болтали и искали улики. — Я нашла Фонарь Флешбеков в комнате около библиотеки, так что… на самом деле не знаю, снимает это подозрение с них или нет, — добавила Широганэ. Ома ахнул. — Фонарь Флешбеков был прямо в соседней комнате?! Оу, уу! А мы так долго его искали! — Мальчики совсем не умеют сосредотачиваться, но ты вообще слушал? Мы уже обсуждали это! — ругала Чабашира. — Уу, — ответил он, — вот оно как! (БРЕЙК) Каэде глубоко вздохнула. — Кайто, ты сказал, что вы с Омой-куном только разговаривали, верно? — Да. Я рассказывал тебе ещё во время расследования, нет? — Верно. И это беспокоит меня, потому что… это просто не вяжется с местом преступления. Момота нахмурился, и Акамацу могла поклясться, что у него потёк пот. — Ладно, может, в комнате был беспорядок: так происходит, когда ты что-то ищешь, нет? — Выглядело так, будто там была драка, — сказал Хоши. — Значит, Киибо дрался с убийцей, — огрызнулась Маки. — Это самое очевидное… — Киибо-кун провёл в библиотеке один максимум пару секунд, — перебила Акамацу. — Хоши-кун, Ома-кун и Широганэ-сан могут подтвердить. — Верно, — согласилась косплеер. — Хоши-кун пошёл за ним, но потом почти сразу же вернулся… Вряд ли бы этого времени хватило на драку, особенно так далеко от тела. — Киибо там даже не было, — выплюнула Харукава и грозно посмотрела на пианистку. — Даже если была драка, это никак не связано с убийством — это всё неважно. — Это так… — согласилась Тенко. — Если Киибо-сана там не было, тогда что они такого делали, что место преступления выглядело как после драки? — Ну, я могу сказать, чего они не делали, — фыркнула Ирума. Кокичи смотрел в никуда, прежде чем сложить руки за головой. — Знаете, я считаю, Харукава-чан права. Это всё неважно. — Хотелось бы верить, — ответила Каэде, — но тот факт, что это случилось в комнате, где напали на Киибо-куна, не может быть простым совпадением. — Бззз! — произнёс Кокичи. — Неверно! Это было простое совпадение — а теперь обратно к Киибою… — Я знаю, что ты просто соврёшь, — начала Акамацу, — но здесь очевидно есть секрет, и, если вы хотите, чтобы я оставила его в покое, я хочу услышать это конкретно от Кайто. Итак, — она повернулась к астронавту, сжимавшему свой подиум и глядевшего в землю, — я не хочу верить, что ты навредил Киибо-куну, но ты должен рассказать, почему ты так себя вёл. Что случилось в библиотеке, и почему… Момота резко поднял голову и произнёс: «Я пытался убить Ому» — так быстро, что пианистка на секунду подумала, что ей просто показалось. В комнате воцарилась тишина, а Каэде только уставилась на него в шоке. Астронавт рвано вздохнул, в то время как остальные безуспешно пытались осмыслить его признание. Акамацу еле уловила, как Кокичи тихо сказал, скорее, самому себе: — Необязательно было говорить им. Но он продолжил, раскрывая пианистке правду, которой она так настойчиво добивалась: — Это было пиздецки тупо: я даже не успел опомниться, но сразу же пожалел об этом, и в итоге Ома, блять, начал меня жалеть, — говорил он голосом, полным самоненависти, которого Каэде даже не представляла от него услышать. — Я только столкнул пару книг с одной полки, как долбоёб, а потом толкнул Ому к другой, пока он меня не отговорил… Пианистка помотала головой, пытаясь осмыслить услышанное. — Это… Это пра… — Зачем? — перебила Маки. — Зачем ты им всё рассказываешь? Кайто моргнул, глядя на неё. — Харумаки, что… — Просто заткнись, — прервала ассасин. — Просто заткнись и прекрати, пока не сделал себе хуже. — Харумаки, — Кайто пусто рассмеялся, — нахрена ты защищаешь такого лицемера, как я? После всего, что я тебе говорил, ты должна злиться на меня сильнее всех. Маки пристально смотрела на него, прежде чем резко отвернуться. Каэде неуверенно повернулась к Кокичи и увидела, как он просто отстранённо смотрел перед собой. Акамацу сглотнула, прежде чем решиться задать собственный вопрос: — Но зачем? Зачем тебе это? Кайто снова замолчал, и пианистка решила, что он не собирается отвечать, когда он наконец заговорил: — Я подумал… Я подумал, что он мастермайнд. После всего, что сказала Харумаки и что обсудили мы, я почувствовал, что я должен, но… я не смог. Их бесконечные разговоры про спасение всех пронеслись у Каэде в голове, пока она просто смотрела на него. «Я уговорила кого-то на убийство?» — ярко и болезненно вспыхнуло у неё в голове. — Момота-чан не убийца. И всё это, — холодно сказал правитель и посмотрел прямо на Акамацу, — никак не связано с убийством Киибоя. Рядом с ним Тенко робко спросила: — П-почему ты так уверен? — Потому что Киибой практически не связан со своей смертью, — ровно ответил Ома. — Потому что настоящая правда этого дела в том, что почти каждый в этой комнате был способен на это убийство.