I'd Trade My Life for Yours

Каэде глубоко вздохнула. — Убийца — это... — Не надо, — перебил Рёма. Акамацу моргнула. — Что? — Не надо, говорю, — вяло повторил он. — Ты не должна это говорить. Я признаю́сь. — Ты, — пианистка уставилась на него, озадаченно согнув бровь, — ты что? — Я признаю́сь, — снова сказал Хоши. — Что ещё тебе нужно? Тенко грозно посмотрела на него. — Так это был ты... Ты планировал убийство всё это время. Теннисист пожал плечами. — Выходит да. Кайто помотал головой. — Какого хуя, мужик? Зачем ты отмалчивался? — Затем, что этот мелкий жопожуй хотел выбраться, оставив нас всех умирать! — выкрикнула Миу, обрушивая руку на подиум. — И он признаётся только потому, что не хочет, чтобы Бакамацу надрала ему зад! — Ты имеешь в виду... словесно? — уточнила Цумуги. Хоши покачал головой. — Думаю, мне больше нет смысла отпираться: не понимаю, зачем мне выставлять себя в ещё худшем свете и сопротивляться, когда поезд уже ушёл. Взгляд Чабаширы стал свирепее. — Получается, ты убил нашего друга, соврал нам и теперь просто позволишь себя убить, чтобы не выглядеть хуже?! Как... как можно быть таким ужасным?! — Не знаю, что тебе сказать, — со вздохом проговорил теннисист. — Просто решил, что будешь лучше самому сказать правду, чем заставлять Акамацу. Ирума тоже устремила на него злобный взгляд. — Знаешь что? Пошёл нахуй. Ты уебал Киибса, потому что выбесился из-за того, что не смог поймать эту крысу. — Она повернулась к Каэде. — Убей его, сисястая. Пианистка окинула его изучающим взглядом. — Хоши-кун... что это такое? — Это признание, — объяснил Кокичи. — Что думаешь, Акамацу-чан? — Зачем ты спрашиваешь её? — произнёс Момота. — Нам надо допрашивать Хоши, верно? Типа, — он вздохнул, — я понимаю смысл признаваться, ведь... это правильная вещь, но сознался же Хоши, а не Каэде, нет? — Хоши-кун... — произнёс Киибо. — Он... убил меня? — Убил, — ответил Рёма. — У меня было и время, и возможность. Широганэ и Ома могут подтвердить. Косплеер заёрзала. — Ну, я и вправду немного подозревала Хоши-куна во время расследования, признаю́. В смысле, он единственный оставался наедине с Киибо-куном, поэтому я просто подумала, что это делает его слегка подозрительным... — И оказалась права, — прибавил теннисист. — Это дело не особо сложное. Я не заинтересован в сложных ловушках и всём таком прочем. Маки уставилась на него. — Выходит... ты опровергаешь наше предположение насчёт ловушки. Это твой аргумент? — Без аргументов, — ответил он. — Просто пересказываю, что произошло. — Самое простое решение обычно самое правильное, но... — произнёс правитель, — иногда человек подозрительный настолько, что его просто невозможно подозревать. — А иногда человек должен просто закрыть ебало! — выкрикнула Миу. — Я в ахуе с того, что гремлин отделал Киибо сразу после тебя. — Выходит... это твой мотив. Ты просто хотел сбежать и... увидел возможность пойти за Киибо-куном после того, как Оме-куну удалось убежать? — уточнила Акамацу. — Вер... — начал Рёма. — Нет, — перебила ассасин. — Это ещё не всё. — Оу? — произнёс Кокичи. — Харукава-чан что-то знает? Она надолго замолчала, и астронавт сказал: — Ты можешь сказать нам. Мы будем верить тебе, знаешь, и мы больше не подозреваем тебя. Маки искоса глянула на пианистку. — Неужели? — Харукава-сан, пожалуйста, — попросила Каэде, проглотив свою гордость, — я хочу услышать это. Если ты знаешь про мотив, это может помочь мне... понять, что происходит. Ассасин окинула её подозрительным взглядом. — Только два человека обладали ключ-картой и возможностью узнать, где она используется. И способностью. — Способностью? — спросила Тенко. — Разве ключ-карта это не способность? — Нет. Этого недостаточно, потому что это — ключ-карта от двери в конце запертого туннеля, который Акамацу заставила нас использовать для побега. Пианистка округлила глаза. — Вы... вы оба прошли туннель? — Нуууу, — протянул Ома, — без мёртвого груза в виде нас профессиональный атлет вроде Хоши-чана и натренированный супер-ассасин вроде Харукавы-чан вполне могут сделать это после нескольких попыток. Кайто сжал челюсть. — Харумаки... во время блэкаута ты хотела проверить кое-что, да? И никто не видел тебя всё это время — ты была в туннелях? — Да. И это единственный раз, когда я туда ходила. Я нашла дверь, от которой требуется ключ-карту, и ушла. — Она помотала головой. — То, что мне удалось пройти туннель с боевыми ловушками, ничего не значит, потому что я туда так и не вернулась. — Так ты знаешь, почему карлик ебанулся, или нет? — спросила Ирума. — Я не видела мотив, если ты об этом. Но Хоши видел. — Потому что у него была возможность? — уточнила Чабашира. — Потому что он рассказал мне. Каэде моргнула и повернулась к теннисисту, глядевшему куда-то далеко отсюда. — Хоши-кун, это правда? Но зачем? — Он сказал, что поможет мне с убийством, — пояснила Маки. — Другими словами, он предложил мне стать сообщником. Мастерица айкидо взмахнула головой. — Ты... Ты так сильно хотел чьей-то смерти... — Хмм, возможно, — сказал правитель. — Наверное, у некоторых убийц просто постоянная жажда крови. В смысле, — его лицо помрачнело, — Момоту-чана было легко отговорить, но Хоши-чан-то привык к убийствам, понимаете? — Дело не в этом, — прервала ассасин. — Предлагать соучастие — это странно, как ни посмотри. Акамацу открыла рот, чтобы согласиться, когда Рёма произнёс: — Если Чабашира права, то здесь нет ничего странного. Увидел мотив и решил убить — вот и всё. — Ахуеть, блять, — выдохнул астронавт. — Что это за мотив, что ты решил пойти на такое? — Неважно. Я уже говорил Акамацу: иногда правду лучше не раскрывать. Так что, — он вздохнул, — наверное, мне больше сказать нечего. Если вы не против, я бы хотел начать голосование. — Голосование... Так всё и закончится? — произнёс Киибо. Его высказывание казалось странным и неуместным, но почему-то из-за него внутри у пианистки возникло неприятное чувство, подтолкнувшее её к более решительным действиям. — Стойте... Я правда считаю, что нам нужно продолжать обсуждение. Хоши-кун, я знаю, ты говоришь, что это убийство очень простое, так почему бы тебе не перечислить всё, что ты сделал? — Рёма окинул её скептическим взглядом, и та быстро добавила: — Просто чтобы рассеять все сомнения. — Ты хочешь, чтобы я пересказал, как совершил убийство? — низким тоном спросил теннисист. — Тенко-сан и Ирума-сан просили, чтобы это сделала я, — ответила Каэде, — но я до сих пор кое в чём не уверена, и мне бы хотелось услышать это от тебя, раз уж ты признаёшься. Было ясно, что Хоши тестируют и что ему не удастся улизнуть, так что, помедлив, Рёма ответил: — Ладно; вот что произошло. (Представьте свой Аргумент) — Итак, — начала Миу, — как ты это провернул, Шлюхоши? — Ничего такого. Просто последовал за Киибо, когда он пошёл в библиотеку. — И в тот момент ты уже планировал убить его, — добавила Маки, — так как ты не смог убить Ому. Теннисист кивнул. — Верно. Когда мы остались наедине, я просто ударил ему по голове и вернулся. — И ты сделал вид, что обнаружил тело? — уточнила Цумуги. — Наверное... первый свидетель обычно всегда самый подозрительный... — Он мог взять статую из склада на крыше, — предложил Кайто. — Мы, как долбоёбы, позволили всем ходить туда по одному... — А потом он поднял статую и таскал её с собой после убийства, — продолжила Ирума. — Засунул её себе в задницу, походу. Рёма устремил на неё грозный взгляд. — Ты понимаешь, что я осуждённый убийца, который скоро умрёт, нет? Изобретательница сникла. — Т-тебе не ис-испугать великую Ируму Миу! — Эй! — воскликнул Кокичи. — Ложь — это моя фишка! А ну отошли от неё! Особенно если хотите устроить из этого шоу дилетантов! (БРЕЙК) — Хоши-кун, — позвала Акамацу, — твоя история состоит в том, что ты убил Киибо-куна и взял статую с собой, верно? Рёма прищурился. — Какая-то проблема? — Да, так как это странно по сравнению со всем, что мы уже знаем. Когда ты преследовал Ому-куна, ты оставил статую в одной из спален, верно? В той, где вас обоих нашла Широганэ-сан вместе с Киибо-куном. — И? — гнул своё Рёма. — Не понимаю, как это связано. — Это не связано, потому что вместе это не имеет никакого смысла. Как не посмотри, разве не странно, что ты намеренно спрятал одно орудие убийства, когда носил с собой другое? Его взгляд помрачнел. — Услышал, как кто-то идёт, и запаниковал — вот и всё. — Ты продолжаешь так говорить, и, по-моему, это потому, что ты врёшь. Ты не хочешь объясняться, потому что из-за этого твоя история развалится. Теннисист враждебно посмотрел на неё. — Ну и зачем мне врать? — Не знаю, — ответила Каэде, глядя ему в ответ. — Но я знаю, что ты врёшь. — Значит, — произнесла Тенко, сжимая руки в кулаки, — Хоши-сан просто издевается над нами? Он просто хочет продлить этот ужасный суд по делу об убийстве нашего друга, который даже не мёртв? — А может, он защищает убийцу, — сказала Маки, показательно глядя на Акамацу. — Это ведь не первый раз, когда мы слышим ложное признание. Пианистка повернулась к ней лицом. — Верно, мы уже попадались на ложное признание, но, — она глянула на Рёму, — если Хоши-кун защищает убийцу, я без понятия почему. — Никого не защищаю. Я убийца, и я уже рассказал вам, как я это сделал. — И Каэде сказала, что это не имеет смысла, — вступился Кайто. — И я, блять, буду ей верить. И ещё, — он озадаченно посмотрел на теннисиста, — какого хуя с тобой происходит? До этого ты так впрягся в мысль, что Киибо убил себя, или как там? Ты хочешь, чтобы мы проголосовали неверно? — Как можно быть таким долбоёбом? — спросила Ирума. — Он так-то сдохнет вместе с нами... Идиот. — Я сомневаюсь, что кто-то другой станет так поступать, учитывая последствия, так что, возможно, Хоши-кун действительно защищает убийцу? — спросила косплеер. — Хоши-сан уже показал нам, что ему плевать на нас всех, — горько произнесла Чабашира. — Хорошая мысль, — ответил правитель. — В конце концов, единственный, о ком заботился Хоши-чан, уже мёртв, таааак что, возможно, мы смотрим не под тем углом. — Может, ему уже нечего терять, и поэтому он предложил мне стать сообщником, — сказала ассасин. Теннисист зажмурил глаза и опустил шапку. — Пиздец, если ты хотел ёбнуть себя, мог просто сделать это и не забирать нас с собой. И! — Ирума ткнула в него пальцем. — Ты мог оставить Киибса, сука, в покое! Хоши не отвечал. Момота вздохнул со словами: — Так и будешь молчать? Пианистка слушала, как вокруг сыплются обвинения, как вдруг в её голове что-то щёлкнуло, когда ей на ум бросилась неожиданная взаимосвязь. Она заговорила, осторожно выбирая слова: — Хоши-кун явно не собирается говорить нам правду, но если мы подумаем о том, что мы обсуждали ранее... у меня чувство, что мы сможем кое-что выяснить. — У тебя «чувство»? — спросила Маки. — И мы просто доверимся ему? — Да. Потому что это единственный способ заставить кое-кого сказать правду. Ома хмыкнул. — Интересно. Другой лжец укажет на дыры во лжи другого лжеца. Идёт, — он сложил руки за головой, — я последую за тобой, Акамацу-чан: это кажется совсем не скучным. — Но, — вымолвила Широганэ, — кто ещё станет врать? Этот человек тоже защищает убийцу? — Думаю, дело не в убийце, — ответила пианистка, — а в мотиве. — Харумаки уже говорила, что он видел мотив, — сказал астронавт. — И это уже делает его подозрительным. — Единственный, — подчеркнул Рёма, — я единственный, кто видел мотив, следовательно, да, я подозрительный. Каэде покачала головой. — Я так не думаю, но ещё мне кажется, что человек, который тоже видел мотив, скрывает это от нас. — Все постоянно хранят секреты, — тихо проговорила мастерица айкидо. — Все всегда врут, и Тенко так устала от этого... — Оу, — произнёс правитель. — Это так грустно, Чабашира-чан... Наверное, весь этот разговор так вгоняет в отчаяние при условии, что ты не видел Фонарь Флешбэков, спрятанный в лесу. Акамацу вдруг дёрнула головой к нему. — Кого? Астронавт приложил руку ко лбу. — Ну, вот и ясно, кто врёт... — Естественно это ёбанный Ома! — проговорила изобретательница. — Кто ещё станет пиздеть?! — Харукава-сан, — обратилась пианистка, — её я пыталась заставить признаться. Маки грозно глянула на неё. — Ты хотела вытащить это из меня и поймать на противоречии? — Ты уже солгала про мотив, хотя Кайто сказал, что тебе поверят. Очевидно, ты уже приняла решение скрывать информацию. — И в итоге это было правильным решением, — ответила ассасин, — так как меня подозревают, хотя я сама ничего не говорила и другой человек уже признался во лжи. — Ома-кун... сказал это только для того, чтобы продвинуть обсуждение? — прозвучал голос Киибо. Каэде вздохнула под хихиканье Кокичи. Она потёрла переносицу. — Похоже на то. — На самом деле, — начала Цумуги, — это вполне логично... Я нашла Фонарь Флешбэков в подвале и подумала, что его пропустили просто из-за того, что там был беспорядок, но раз уж дело не в этом... — Значит, он был у одного из коротышек, — сказала Миу. — А конеёб ушёл дрочить в одиночестве, да? — Мы с Харукавой-чан единственные, кто оставался один, а она всё то время просто скучно стояла в прихожей. — Значит, ты видел Фонарь Флешбэков и бросил его, когда Хоши-кун преследовал тебя? — уточнила Акамацу. — И Фонарь Флешбэков тоже был мотивом? — Секунду, — сказал Кайто, — постойте, разве в Фонаре Флешбэков не было что-то про внешний мир? И если это тот же мотив, от которого Хоши захотел умереть, то... — Воу-воу-воу! — воскликнул Ома. — Мой любимый Момота-чан сейчас сказал что-то супер умное! Я так горд за тебя! Астронавт только взмахнул головой. — Видимо, я угадал... — Верно, — подтвердил правитель. — По крайней мере, ты прав насчёт того, что в Фонаре Флешбэков было нечто экстра ужасное, что полностью объясняет поведение Хоши-чана. Теннисист задержал на нём мрачный взгляд. — Думаешь, ты всё знаешь. — Да! — ответил Кокичи. — Всё-таки это дело как два пальца об асфальт со всей той информацией, которой я обладаю. — Получается, ты знал убийцу ещё до начала суда, — заключила пианистка. — И ты знаешь, как он это сделал. — Ну да, — беззаботно сказал он. — Но вы все начнёте кричать и называть меня лжецом, если я расскажу всё прямо, а ещё это полностью испортит игру. — Так скажи нам! — крикнула Тенко. — Как ты можешь быть таким... — Стойте, — оборвал Кайто, — Каэде, ты подумала, что Харумаки уже видела мотив... потому что она говорила о том, что Киибо убил себя? Маки молчала. Сглотнув, Акамацу ответила: — Да. Хоши-кун и Харукава-сан были уверены в этой теории, хотя всем остальным она показалась странной. — И если мотив настолько ужасен, как говорит Ома... — произнёс Момота. — Боже. — Он провёл рукой по лицу. — Какой пиздец нас ждёт? Пианистка вздохнула. — Сомневаюсь, что они вдвоём расскажут нам про него, так что нам остаётся только... — Внешнего мира больше нет, — перебила ассасин. Её слова пресекли все звуки, даже малейшее ёрзание. Каэде подвигала ртом, так ничего и не сказав, в попытке обмозговать её признание. — Внешний мир... — начал Киибо. — Во флешбэке, который мы видели до этого, была только часть истории. Правда в том, что больше ничего не осталось... — И поэтому они оба молчали, — с мягкой улыбкой проговорил правитель. — Харукава-чан хотела защитить нас, а Хоши-чан, — его ухмылка помрачнела, — Хоши-чан хотел устроить суд. — Ну и? — спросил теннисист без злобы — просто измотанно. Тенко помотала головой. — Т-ты... ты пытался убить нас всех?! — Э-этого, — вымолвила Цумуги, вдруг страшно побледнев, — этого не может быть. Миу ткнула пальцем на Маки. — Пиздёж! Вы оба пиздите, чтобы нас наебать! Да нихуя это всё не правда! — Стойте... стойте, блять! — вдруг выкрикнул Кайто. — Это пиздёж. А как же те тупые видео-мотивы? Они поддельные или... Когда их сделали?! — Не знаю, — холодно отозвался Хоши, — но снаружи для нас больше ничего нет. — А внутри, — сказал Кокичи, — нас пытается убить злой мастермайнд, и мы готовы беспощадно обернуться друг против друга по первому зову. Акамацу в ужасе уставилась перед собой. — Ничего больше нет... и, — она посмотрела на Хоши, — и ты хотел... хотел убить нас, чтобы избавить от страданий. Рёма смотрел на землю со словами: — Мы либо до самого конца остаёмся в этой школе вместе с человеком, который хочет убить нас всех и прячется среди нас... либо умираем. — Нет-нет-нет, — повторяла Ирума, вцепившись в волосы. — Заткнитесь! Это всё пиздёж! Мы уже в аду, вы не можете просто... — Говорить правду? — договорил Кокичи. — Почему? Я-то думал, вы любите правду: именно поэтому вы заставили остальных выдать все свои секреты, разве нет? Это всё было к лучшему, ведь это правда, не думаете? Каэде закусила губу. — Это был... единственный способ пережить суд. — Но, — бормотала Чабашира, глядя в землю, — это так: ничего не осталось? Мы убивали друг друга, чтобы сбежать в никуда? — Она посмотрела на Акамацу со слезами на глазах. — После всего этого... мы хотим выжить, — очевидно, она умоляла пианистку дать ей ответ, — разве нет? — Ко... — Каэде вдруг почувствовала, как рушится её решимость, — конечно хотим. Мы не можем сдаться просто потому... потому что ничего больше нет. — И поэтому я решила промолчать. — Харукава вздохнула и скрестила руки. — Ваша реакция была неизбежна. Оставить вас в неведении казалось милосердием. — Н-нет... Нет! — прокричала изобретательница, дрожа всем своим телом. — Э-это неправда... вы просто пиздите... — Ирума-сан, пожалуйста, успо... — начал Киибо. — Не... не может быть, что мы остались одни, — продолжала она. — Мы не могли остаться одни! Вы хотите нас наебать, чтобы мы... — Это правда, — перебил Хоши. — И я предлагаю взвесить наши варианты. — Какого хуя это значит? — выдохнул Кайто. — Это значит, что мы голосуем за гарантированно невиновного, — ответил Рёма, — или вообще отказываемся голосовать — так или иначе, мы сможем закончить наши страдания и лишить этой игры того, кто наблюдает за нами из удовольствия. — Значит, мы все просто умрём, — произнесла Широганэ, бледная, как призрак. — Это... это наш лучший вариант... Акамацу ощущала, как от неё ускользал контроль над ситуацией. — Н-нет! Постойте... мы не можем просто... мы не можем так поступить. — Почему нет? — спросил теннисист. — Снаружи больше ничего нет, и Ома уже сто раз говорил, что здесь осталась только кучка убийц. Если мы продолжим в том же духе, мы только медленно убьём друг друга на потеху мастермайнда. — Это... — произнесла Каэде, постепенно осознавая безнадёжность его логики. — Это не... Мы... мы должны что-то сделать, что угодно... Рёма помотал головой. — Если у тебя есть другие предложения, я слушаю. Я выучил, что поиск причины жить несёт за собой только больше страданий, но ты можешь попробовать. — Я... — выдавила Акамацу. Она оглядела безнадёжные выражения лиц вокруг, по-своему реагировавшие на, возможно, истинное, рассчитанное отчаяние. — Я... (Представьте свой Аргумент) — Для нас больше ничего не осталось, — сказал Хоши. — Таков секрет внешнего мира. Чабашира потирала глаза, когда по лицу потекли слёзы. — Все, кто умерли, — это всё было зря... Миу не прекращала бубнить: — Это точно ложь, это точно ложь, это точно пиздёж... — Надежды больше нет? — как-то отстранённо спросила Широганэ, глядя куда-то вдаль, пока на лбу потёк нервный пот. — Наш единственный шанс — это просто сдаться и умереть? — Мы не можем просто... Мы не можем просто сдаться, — произнёс Момота ослабевшим голосом; его слова звучали слишком деланно, чтобы действительно кого-то успокоить: — Нам нужно бороться дальше... Нам нельзя просто... — Я говорила, — сказала Маки. — Вам лучше было не знать. — Это... отчаяние? — эхом раздался голос Киибо. Каэде оказалась в растерянности. Они кругами повторяли одно и то же: всё безнадёжно, смерть — наш единственный выход, а если мы выживем, то только продолжим страдать. Киибо снова спросил, действительно ли для них не осталось надежды. — Акамацу-чан, я говорил, что это правда, но, — Ома улыбнулся, — эту правду нам рассказал мастермайнд, а ложь легко может стать правдой, если ей ничего не противоречит. Выходит, нам всем стоит умереть здесь — так ли это? (БРЕЙК) — Нет! — вдруг вскрикнула пианистка. — Нет! Все, — она повернулась ко всей группе, — все, заткнитесь и слушайте меня. — Каэде? — сказал астронавт, поднимая на неё взгляд. — Ты... Что ты... — Подумайте сами, — продолжила она, применяя весь свой накопленный авторитет. — Подумайте об этом мотиве и подумайте, кто нам его дал. Ассасин подняла бровь, глядя на Акамацу. — Монокума? — И мы ни с того ни с сего решили доверять ему? Мы решили, что предыдущий мотив невозможен, так с чего нам верить этому? Её зёрна сомнения насчёт всей ситуации побудили Ируму сказала: — Д-да! Я о том же! — И ранее, — продолжала Каэде, — Кайто подчеркнул, что этот мотив противоречит мотиву с видео. Один из них точно ложь, и мы не можем просто принять смерть как наш лучший выход, так и не узнав, какой мотив врёт. — Значит, — сказала Харукава, — твой ответ... просто игнорировать мотив? Даже если мы видели его своими глазами? У пианистки сжалось горло. — Я просто говорю, что нам нужно думать за себя. Пока мы в этой игре, мастермайнд решает, что правда, а что нет. И если он дал нам этот мотив, он хочет, чтобы мы все умерли здесь. — Мастермайнд, — произнесла Тенко, сжимая кулаки, — он тоже хочет, чтобы мы здесь умерли? — А может, — сказал Кокичи, — он хочет смерти только одного человека: того, кто смог пробраться через туннели и слегка расстроился после того, как мастермайнд отправил его друга на небо. Взгляд Рёмы помрачнел. — Хочешь сказать, это всё уловка для меня? — Не уловка, — возразил правитель. — Как по мне, называть это «ловушка» намного логичнее. — В твоих словах нет ничего логичного, — огрызнулся он в ответ. — Я говорю, — он поднёс палец к губам, — что после смерти Гонты в его лаборатории остался разбитый микроскоп. И зачем только было его ломать? Мне показалось, что кто-то пытался скрыть улики... Теннисист прищурил глаза. — И ты думаешь, что мастермайнд нацелился на меня из-за этого? Ома ухмыльнулся. — Может быть! Это только теории, Хоши-чан. Каэде решила вмешаться: — Хоши-кун, я помню, как вы с Гонтой-куном что-то находили — сразу перед его смертью... — Её слова словно немного усмирили злость Рёмы, чей взгляд упал на землю. — Просто... как-то странно, что если вы нашли нечто секретное, то мастермайнд нацелился только на одного из вас. — Кажется, я догоняю, — подал голос Кайто. — За мотивами всегда есть какое-то скрытое значение, да? Выходит, этот мотив был нацелен только на Хоши, правильно? Акамацу прошлась рукой по кепке. — Исходя из сказанного, думаю, это вполне вероятно. — И ещё ты думаешь, что я идиот, который повёлся на это, — произнёс Рёма. Пианистка открыла рот, чтобы возразить, но он поднял руку. — Не надо искать мне оправдания: я их не приму, и сомневаюсь, что хоть кто-то хочет слушать о том, что ему надо пожалеть парня, который чуть не убил их всех. Он показательно посмотрел на Тенко, прежде чем вновь опустить глаза. Теннисист приспустил шапку ниже. — Если вы до сих пор вообще верите мне, Киибо был уже мёртв, когда я вошёл в библиотеку. Я только поднял орудие убийства, которое лежало около его тела. Каэде кивнула. — Спасибо, Хоши-кун. Это подтверждает то, о чём я думала. — Так мы просто двинемся дальше? — спросила Маки. — Даже если Хоши одурачили, мы просто будем игнорировать тот факт, что внешний мир разрушен, и продолжим играть в игру Монокумы? Каэде повернулась к ней и, впервые питая к ней некое сочувствие, ответила: — Хоши-кун уже разложил для нас всё по полочкам. Сейчас мы либо выживаем через этот суд и пытаемся узнать, что происходит на самом деле, либо умираем. — Она обратилась ко всей группе: — Я понимаю, что многие из вас не доверяют мне — и сейчас я только подкину масло в огонь, — но я отказываюсь умирать, так и не узнав, почему нас заставили пережить всё это. — И для этого нам нужно раскрыть убийцу, верно? — спросила Маки. — Верно. — Акамацу вздохнула. — На самом деле в библиотеке была установлена ловушка, и единственная, кто могла это сделать, — это Ирума-сан. Изобретательница дёрнула головой в её сторону в, казалось, искреннем недоумении. — Чего, бля? — Ирума-сан, — произнесла Каэде голосом недовольного родителя, — ты установила ловушку в библиотеке? Миу раздражённо махнула рукой. — Окей, да... Ладно, я установила эту ебаную ловушку, но это был полный провал. — Она начала загибать пальцы. — Во-первых, она была предназначена для Омы, что нихуя не сработало, а во-вторых, там не было никаких статуй, так что это была просто дразниловка, ага? — Нет, — возразила пианистка. — Хоши-кун говорил, что он поднял орудие убийства, чтобы скрыть произошедшее. — Ладно, — отвечала Миу, — но всё же... жертва — Киибс! Возможно, я установила блядскую ловушку, хотела использовать тебя как своё алиби и, возможно, подставить ебанавта, но вся эта херня не имеет значения, потому что ничего не сработало. — Ты только что раскрыла весь свой план по убийству Омы-куна? — произнесла косплеер. — Стойте, — вставил Кайто. — А что это вообще за ловушка-то? Когда мы были в библиотеке с Омой, я нихера не увидел. — Я тоже не заметила ничего из ряда вон выходящего, когда расследовала тело Киибо-куна, — добавила Цумуги. Каэде сглотнула. — Потому что вы не знали, что искать. — Что-то с книгами, — вдруг сказал Рёма, не сводя глаз с пола. — Они тебя беспокоили во время расследования... — Верно. Потому что... мне была знакома их расстановка. — В их расстановке было что-то странное? — спросила Маки. — Учитывая их конкретное расположение, да, — ответила Акамацу. — Ведь, как я и говорила, это повторное преступление. Тенко смотрела на Акамацу всё более нервным взглядом. — Каэде-сан? Ты говоришь про... Пианистка попыталась улыбнуться ей как можно утешительнее. — Да. Момота посмотрел на девочек и спросил: — Так, я что-то пропустил? Я не совсем догоняю, что тут происходит. В смысле, если это повторное преступление, значит, оно напоминает убийство в каком-то другом деле? — Ох, — произнесла косплеер, — в лаборатории Сайхары-куна были папки с фотографиями с мест преступлений. Убийца повторил какое-то из них? — А Акамацу просмотрела их и тут же узнала обстановку с фотографии? — спросила Маки. — Даже учитывая её одержимость Сайхарой, мне трудно в это поверить. — Н-ну, может, так всё и было. — Мастерица айкидо повернулась к пианистке, открыто предлагая ей выход: — Верно, Каэде-сан? — Только вот это неверно! Итак, Акамацу-чан! — не давая ей возможности что-то сказать, радостно воскликнул Кокичи, — никаких отговорок — почему бы тебе не рассказать, как вы с Ирумой-чан могли знать об одной и той же ловушке! Ууу, ууу! И почему Ирума-чан её использовала! Миу начала потеть, но настаивала: — Пизди́те сколько хотите, но я вам говорю, что это не сработало. — Ирума-сан уже признала, что создала ловушку. Тенко не понимает, зачем нам нужно дальше находить этому подтверждение. — А? — Кокичи наклонил голову. — Не видишь? А как же справедливость? — Справедливость к кому, черкаш ёбанный? — спросила Миу. Ома развёл руками. — Ко всем остальным, естественно! В смысле, Акамацу-чан целый суд раскрывала все наши грязные секреты, так почему бы ей не поделиться своими! Тенко устремила на него грозный взгляд. — Ома-сан! Каэде-сан делала всё на этом суде, чтобы помочь нам. У нас нет причин в ней сомневаться. — Надо сомневаться во всех, Чабашира-чан! — произнёс он голосом ниже на пару децибелов. — Особенно учитывая, что ты, я и Широганэ-чан — единственные, чьи руки не запятнаны кровью. Кайто нахмурился. — Постойте... только вы втроём? В смысле, — он почесал затылок, — я в курсе, что многие из нас пытались наделать хуйни, но, — он оглядел весь зал, — это... правда? — Думаю да, — ответила Акамацу, обнимая себя. Она еле видела остальных за опущенным козырьком кепки со словами: — Я узнала ловушку в библиотеке, потому что ей же я пыталась убить Амами-куна. Харукава закатила глаза. — Ты про ловушку из своего нелепого фальшивого признания? — Нет, — спокойным голосом отвечала пианистка, — я сказала правду. Ирума-сан даже сфотографировала обстановку в библиотеке после убийства... На суде речь об этих фотографиях так и не зашла из-за признания Сайхары-куна, но она использовала их как модель для собственного плана. Кокичи надул щёки. — Ирума-чан грубо отобрала свой дрон, пока меня заболтала Акамацу-чан! Она и фотки все забрала! Кайто стоял с раскрытым ртом, прежде чем повернуться к Миу. — Эй, это правда? Каэде правда сделала ту ловушку? Изобретательница поёрзала под давлением внезапного внимания. — Н-ну, у меня с собой нет этих ёбанных фоток, но да. — Затем она принялась защищаться: — И-и, может, я взяла её себе на вооружение, но я вам говорю, что это неважно! Ловушка была сконструирована так, чтобы статуи скатывалась с книг, набирая скорость, пока этот пидорас проходил через дверь. Но, очевидно, это был полный провал, так как нихуя не сработало. — Ирума, заткнись. — Изобретательница визгнула, пока ассасин повернулась к Каэде. — Ты хочешь сказать нам, что это ты убила Амами? Опять? Пианистка вздохнула. — Я в курсе, что ты мне не веришь, но это правда: наверное, обстановка в библиотеке не изменилась с того дня, так что можете увидеть всё сами. — Акамацу, — хрипло произнёс Хоши, — ты выглядишь серьёзной, но тот факт, что мы всё ещё живы после голосования за Сайхару, означает, что ты врёшь. Каэде помотала головой. — Я не знаю, как это объяснить. Монокума солгал, так как на суде я говорила правду... и, — она повернулась к Миу, — тот факт, что Ирума-сан могла построить свою ловушку, всё доказывает. — Должен сказать, — начал Ома, — что план Ирумы-чан очень умный, хоть она и грязная свинья. Убить меня с помощью плана, который заставит Акамацу-чан молчать из чувства вины, и подружиться с ней, чтобы ей не хотелось обвинять Ируму-чан на суде, особенно с её-то репутацией защитницы убийц. Ууу! — Он радостно прыгал на месте. — Ууу! И подставить Момоту-чана, чтобы они с Харукавой-чан стали вести себя подозрительно скрытно! — Ну, очевидно, нихуя не сработало! — сказала Миу. — Я поняла: я ужасная пиздаболка, я сконструировала эту блядскую ловушку в библиотеке, но она не сработала, так что... — Нет, — перебила Каэде. — Она сработала идеально. Изобретательница дёрнула головой в её сторону. — В смысле, блять? Если бы она сработала, Ома бы уже сдох. — Не говори об этом с такой гордостью, — прибавил астронавт. — Ну, бля, это правда! — сказала она, вскидывая руки в воздух. — Ёбанный файл регистрации был у меня наготове, и когда высветилось его имя, я нажала кнопку на телефоне, чтобы убрать книгу, подпиравшую статую, но что-то явно пошло не так! — Она поднесла руку к подбородку. — Может, я проебалась с таймингом загрузочного экрана? Или с траекторией? — Выходит, ты не убийца, потому что... ты просто просчиталась? — с сомнением уточнила Широганэ. — Нет, — холодно сказал правитель. — это я просчитался. Я думал, Ируме-чан важнее жизнь Киибоя, а не моя смерть, но, — он сложил руки за головой, — видимо, я ошибался. От его слов Миу огрызнулась: — И-и какого хера это значит?! — Она ткнула на него пальцем. — Если ты говоришь, что мне было похуй на Киибо, я подойду и засуну этот подиум в твою бледную задницу! — Но... по-моему, он прав. Ирума-сан, ты говорила, что в тот момент ты читала файл регистрации, верно? — Каэде пыталась восстановить свою уверенность. — А это означает, что ты заметила кое-что странное... что кое-кто поменялись местами. Ирума окинула её изучающим взглядом, а потом вдруг в полном ужасе прижала руки ко рту. — Н-нет... блять, нет, не может быть... т-ты... — В её глазах собирались слёзы, а сама она чуть ли не попятилась назад от подиума. — Нет... нет... блять, нет... тогда, тогда... Акамацу уже много раз видела у неё приступы паники, но теперь она не кричала и не врала. Вместо этого у неё начали вздыматься плечи, а тело дрожать под весом её внезапных всхлипов. Торопливо и еле различимо она произнесла: — Нет, нет, нет... я-я н–не... я-я, блять, не могу... — Она опёрлась рукой о подиум, чтобы устоять на ослабевших ногах. Последнее, что Каэде смогла различить из её бормотания, это: — не могу, б-блять, умереть в-вот... вот так... Остальные молча уставились на изобретательницу. Один Киибо тихо звал Ируму, чьи всхлипы становились всё громче. У Каэде сжалось горло. Она подтолкнула Кайто, а теперь и Миу? Прокручивая в голове каждое слово последней, Акамацу спрашивала себя, как она могла это упустить: как она могла не заметить, что её подруга совершает убийство у неё прямо перед глазами. Плач Ирумы всё никак не стихал. Пианистка вспомнила собственные слова про то, что на классном суде нет справедливости: она не может обратиться к своим возвышенным идеалам, чтобы скрыться от реальности, где она посылает на смерть свою подругу, которая даже не может защитить себя, так как слишком охвачена собственными рыданиями. На секунду Каэде подумала, что ещё не поздно перетрактовать свою аргументацию, вернуть свои слова против предложения Рёмы проголосовать неверно и убедить себя, что, возможно, она и вправду не прочь погибнуть в этом адском месте. — Получается, убийца найден. Монокума, — Маки повернулась к медведю, — думаю, мы потратили достаточно времени. Начнём уже голосование. — Блин, Харукава-чан, — произнёс Кокичи, — ты такая жестокая. Мне даже почти жалко Ируму-чан... — Жестоко — продолжать это всё, — возразила она. — Как и вселять ложную надежду. После её слов плач Миу прекратился, но спустя секунду вернулся и, кажется, стал ещё громче. Момота оторвал от неё взгляд и промямлил в пол: — Какой же это пиздец... Цумуги заломила руки со словами: — Хоть Киибо-кун жив... почему всё заканчивается вот так? Это просто ужасно... Пианистка зажмурила глаза и выдавила из последних сил: — Ирума-сан, мне так жаль... Её оставалось только проголосовать, пока она не услышала громкий голос Киибо: — У... У меня нет всей информации насчёт этого дела, и мне всё равно не дадут проголосовать, но Ирума-сан много раз говорила, что она ни за что не навредит мне, и я ей верю. — Киибо-кун? — позвала Акамацу. — Я знаю... это сложно принять, но... — Но если что-то сложно принять, то у этого есть причина. Мой внутренний голос больше не направляет меня, но у меня остались мои собственные мысли и своё мнение, — в его голосе, эхом раздававшимся через помехи скромных колонок, звучала твёрдость, — и если Ирума-сан не может спорить за себя, но это сделаю я. — Киибо? — пробормотала Миу между всхлипами, прижимая робота поближе к дрожащему телу. — Не будь дураком, — отрезала ассасин. — Веришь ты в неё или нет, своим поступком ты не проявляешь к ней милосердия: Ирума уже знает, что её казнят. — Она скрестила руки. — А я-то думала, роботы руководствуются логикой в таких случаях. — Я руководствуюсь логикой. И моя логика состоит в том, что, несмотря на реакцию Ирумы-сан, против неё нет никаких конкретных доказательств помимо слов Акамацу-сан и Омы-куна о том, что её ловушка сработала. И я верю, что такой добрый человек, как Ирума-сан, ни за что не станет ранить того, о ком она заботится. Пианистка не смогла не вздрогнуть: слова робота только провернули нож в ране. Миу сдавленно всхлипнула, и Киибо снова заверил её, что всё будет хорошо.

(ВООРУЖЕНИЕ ТЕОРИЯМИ)

— Я верю в Ируму-сан и в то, что ранить меня с её стороны просто нелогично.

— Возможно, она установила ловушку, но она уже объясняла, что это не сработало.

— Это было неправильно с её стороны, но это не имеет отношения к делу о моём убийстве.

— Ирума-сан не стала бы рассекречивать свои планы в таких деталях, будь она убийцей.

— Она говорила, что хотела активировать ловушку, когда в библиотеку зайдёт Ома-кун.

— Однако он много раз проделывал это и остался цел — это ставит под сомнение тот факт, что ловушка Ирумы-сан сработала.

— Хоши-кун уже признавался, что он подделал место преступления.

— Самый логичный сценарий — это то, что Ируму-сан подставили.

— Её стойкое решение починить меня никак не сходится с тем, что она хотела навредить мне.

— Этого вкупе с отсутствием улик более чем достаточно, чтобы поставить под сомнение её вину.

— Следовательно, беря во внимание, что жертвой являюсь я, считать Ируму-сан виновной совершенно нелогично.

(БРЕЙК) — Киибо-кун, — позвала Каэде, — ты прав. Ирума-сан ни за что бы стала намеренно вредить тебе, но, когда она активировала ловушку, она думала, что в библиотеку зашёл не ты. Робот нахмурился, пока изобретательница дрожала, перейдя на измотанное хныканье. — Откуда ты знаешь? — спросил он. — Файл регистрации считывателей карт, — ответила Каэде. — Он записывал наши перемещения, и можно с уверенностью сказать, что именно с их помощью она планировала рассчитать время срабатывания ловушки. Как только человек с картой Омы-куна отправил сигнал, что проходит через дверь, она активировала ловушку... и случилось то, что случилось. — Когда Тенко просматривала файл регистрации, — произнесла Чабашира, — она увидела, что в какой-то момент Киибо-сан перестал перемещаться. А Ома-сан предположительно находился с Ирумой-сан и Каэде-сан, прежде чем отправиться в библиотеку, но Каэде-сан сказала, что это не так... потому что с ними был Киибо-сан. — И что выходит? — уточнил астронавт. — Ома и Киибо поменялись картами? Хоши вздохнул. — Когда Акамацу пошла за знаком... Ома начал тянуть Киибо за руки и бегать вокруг него. Тогда я не придал этому значения, но в тот момент, видимо, и произошёл обмен. — Получается, Ома-кун сразу же заподозрил, что с ID-картами что-то не так? — спросила Широганэ. — Он читает мысли? Или у него просто хорошая интуиция? — Ома в одиночку вышел из особняка, чтобы исследовать, — ответила Маки. — Если он хотел протестировать систему, у него были все шансы. Каэде глянула на правителя. — Ома-кун, когда ты сказал, что просчитался, — ты поменялся картами с Киибо-куном, потому что решил, что Ирума-сан остановится, если подумает, что он в опасности. — Тот холодно посмотрел в ответ, и Акамацу настояла: — Так ведь и было, да? Кокичи сложил руки за головой. — Да. Вы уже так хорошо разгадываете тайны. Скоро вы станете про! С непрекращающимися всхлипами Миу на фоне Акамацу не могла найти сил спорить с ним, так что посмотрела на проекцию убитого горем лица Киибо, пока Ирума дрожала на месте. — Киибо-кун, я знаю, что ты многое пропустил, так что, надеюсь, я смогу ответить на все твои вопросы и наконец покончить с этим ужасным судом. Он только натянуто кивнул. Изобретательница снова принялась извиняться перед ним, и пианистка сделала ещё один вдох, прежде чем начать своё объяснение: — Виртуальный мир был ловушкой с самого начала. До нашего входа из него начисто убрали всё потенциально опасное, за исключением нескольких тяжёлых статуй. Убийца решил, что ловушка, активируемая на расстоянии, будет самым безопасным вариантом, так как она даёт ему алиби... алиби, которое он мог получить, находясь около человека, у которого он позаимствовал эту ловушку.       В общем, в подвале виртуального особняка всё было обставлено так, чтобы по точно расставленным книгам прокатилась статуя и приземлилась на цель, пока та, проходя загрузочный экран, не могла ничего услышать или хоть как-то отреагировать. — Она бросила взгляд на правителя. — Также, убийца выбрал Ому-куна в качестве цели, и для того, чтобы активировать ловушку по его прибытию, он наладил систему считывателей карт, которая, предположительно, контролирует количество вошедших. Полагаю, это было сделано для того, чтобы Ома-кун зашёл в библиотеку с кем-то ещё и умер, из-за чего подозрение пало бы на того, кто был вместе с ним.       Убийца также загодя взял яд из лаборатории Сайхары-куна, чтобы кого-то подставить, так как он обладал способностью удалённо выкидывать людей из системы. Но, когда все зашли в компьютерный зал, Тенко-сан решила остаться и испортила часть его плана... но он всё равно решился идти до конца.       Когда мы зашли в виртуальный мир, нам объяснили, как там можно умереть... — Подобрав правильные слова, она продолжила: — Кое-кто... другой составили собственный план, чтобы покончить с игрой с помощью убийства Омы-куна, однако все они провалились. Ома-кун уже знал, что что-то нечисто, так как намеренно поменялся с Киибо-куном ID-картами, полагая, что убийца откажется от своего плана... но этого не случилось.       Мы разделились, и убийца нарочно отрезал группам доступ друг к другу, так как собирался активировать свою ловушку, но из-за обмена картами он так и не дождался подходящего момента и решил просто встретиться с остальными. — Она вздохнула и помотала головой, прежде чем добавить: — В тот момент я поддразнила Киибо-куна, так что он пошёл вперёд нас, а мы остались дальше исследовать церковь.       Киибо-кун встретился с Широганэ-сан и, так как у него имелось и моё ID, они предположили, что могут встретиться с остальными в подвале, не подозревая, что им было совершенно необязательно следовать правилу о нескольких человеках. Они встретились с Хоши-куном и Омой-куном, которые только закончили сражаться, и Киибо-кун решил исследовать библиотеку, так как в ней побывали только Кайто — который загадочным образом вышел из системы — и Ома-кун.       Он пошёл туда вместе с Хоши-куном, но когда Киибо-кун не нарочно использовал карту Омы-куна, чтобы пройти через дверь, убийца активировал ловушку, полагая, что жертвой станет кое-кто другой. — Всхлипы Миу на секунду прекратились, а Киибо мрачно молчал. — Но... случилось не так. Ловушка сработала, и Киибо-кун был успешно убит в виртуальном мире. Хоши-кун вошёл после него и поднял статую, использованную для его убийства, чтобы сокрыть произошедшее, но... убийца от этого не меняется. — Пианистка вздохнула и продолжила: — И это может быть только Ирума-сан. Применение виртуального мира, знание всей правды о нём и возможность создать ловушку — всем этим обладает только она... и в этом состоит правда этого ужасного дела. Киибо помолчал чуть дольше, прежде чем тихо ответить: — Ясно. — П-прошу, К-Киибо... мне, мне жаль, я-я бы н-ни... никогда... — выдавила изобретательница. Она вновь пустилась в неразборчивый лепет, и робот как можно нежнее ответил: — Я знаю... — Ну что! — произнёс Монокума. — Я готов слушать нытьё, только пока мне не станет скучно, скучно, скучно! Итааак, я предлагаю перейти к супер весёлому, будоражащему, отчаянному и как-там-ещё-сказать голосованию! — Он поднёс лапы к пасти. — И это вовсе не оттого, что я хочу поскорее приступить в казни, чтобы преподать урок парочке непослушных детишек. Монокабы принялись протестовать его угрозам, но Каэде не обращала на них внимания, когда перед ней загорелся экран. В какой-то степени она считает настоящим убийцей саму себя, но... она глянула на остальных и на Миу, с которой разговаривал Киибо, чтобы хоть как-то успокоить её перед тем, как она умрёт. Акамацу дотронулась до портрета Ирумы и тут же одёрнула руку, словно это поможет отменить действие. Она не знала, вышло ли у Миу вообще проголосовать, когда Монокума объявил окончание голосования. Он произнёс свою всегдашнюю речь, словно им не хватило болезненных деталей этого преступления, и у него за спиной загорелся экран с анонимным голосованием. Увидев его, изобретательница наконец упала на колени, прижимая к груди то, что осталось от Киибо. Пианистка тут же отошла от подиума и поспешила к ней, едва оглядываясь на своих одноклассников, пробегая мимо них к Миу. Тенко поняла её намерения и немедленно сделала то же самое. Остальные молча собрались в кучку вокруг девочек. Голос Монокумы с эхом объявил, что они снова угадали, когда Акамацу кладёт руку на трясущиеся плечи Ирумы. Пианистка видела такое уже три раза, но сейчас ей приносит боль смотреть на ту, кто скоро умрёт. В глубине души она понимала, что остальные не испытывают к Миу столько же сочувствия: она была невыносимой, грубой, и планировала избежать ответственности за убийство ценой их жизней. Однако тот, кого она убила, сейчас тихо звал её по имени. Каэде не знала, что сказать, поэтому продолжала просить прощения, которое уже ничего не значит. Чабашира тоже старалась успокоить её, но Акамацу понимала, что Тенко станет утешать любого, кто испытывает боль. У неё за спиной она слышит отдалённые ругательства Кайто и нервное ёрзание Цумуги, но остальные хранили молчание. — Ты не видела мотив, так что не хочешь наконец дать нам ответы? — спросила Маки. Мастерица айкидо дёрнула головой в её сторону. — Харукава-сан! Не разговаривай так с Ирумой-сан... — Наверное, это был просто-напросто Фонарь Флешбэков, — перебил Кокичи. — Ну вы знаете, тот, в котором было про частичное уничтожение мира, если учитывать, что Ирума-чан занервничала, когда услышала, что весь мир разрушен. — Она, ам, — скомкано произнесла Цумуги, — она хотела увидеть всё своими глазами? — Ирума-сан иногда говорила мне, что хочет помочь миру своими изобретениями... — ответил робот. — Если мир в опасности, вполне логично с её стороны захотеть помочь. — При этом она не знала полной картины, — хрипло заметил Рёма. — Ничего уже не осталось... — Мы не знаем, правда ли это, как уже говорила Каэде... — ответил Кайто. — Особенно раз уж мы слушаем ёбанного Монокуму. Миу не отрицала их выводов, что Акамацу приняла за подтверждение. — Мне очень жаль, что всё так вышло. — Ты не виновата, — со вздохом ответил Момота. — И Ирума... Почти все мы... — Эй, — перебил правитель, — почему ты оправдываешь убийцу? Несмотря на благородство, Ирума-сан хотела убить нас всех, даже своего ненаглядного Киибоя! — Неправда! — возразил робот. — Ирума-сан ни за что не... — Но если бы её план прошёл успешно, — перебил Кокичи, — я бы умер, а она бы одурачила всех на суде, чтобы сбежать самой. — Я, — вымучила Миу, тяжело дыша, — я... я бы спасла его... я всегда хотела, б-блять, спасти его... Ома пожал плечами. — Но ты бы всё равно убила нас всех. Каэде дёрнула головой в его сторону. — Ты делаешь ей хуже по какой-то определённой причине, или ты просто такой жестокий? Кокичи уставился на неё и прищурил глаза. — Акамацу-чан, ты уже забыла? Ирума-чан пыталась убить меня. Хотя неудивительно, что ты встаёшь на сторону убийцы. Всё-таки у вас много общего. Пианистка стрельнула в него грозным взглядом, когда ассасин вставила: — Это ведь правда? — Её холодные глаза перескочили на Каэде. — Ты снова пытаешься убедить нас в том, что ты убила Амами — в этот раз якобы с доказательствами. — Харумаки, — позвал астронавт, показательно глядя на Миу. — Потом обсудим. — Да-да-да! — вдруг сказал директор. — Потому что на сегодня я приготовил особенное наказание для Ирумы Миу, ультимативного изобретателя! В Миу что-то щёлкнуло, и она пробормотала: — Я... я не могу, блять... Я не хочу тут п-подыхать. — Она помотала головой. — Т-только не т-так... — Она подняла голову, словно впервые увидев остальных. — К-кто-нибудь! Кто-нибудь... блять, сука, убейте меня! Каэде уставилась на неё в шоке, потеряв дар речи, оставляя Тенко сказать: — Ирума-сан, прошу тебя, успокойся... — Кто-нибудь, убейте меня уже! Н-не дайте им меня казнить! — перебила Ирума. Никто не ответил, а Монокума снова заговорил. — Умоляю! Акамацу не успела обработать в голове её просьбу, как в зале появились три Экзайла. Зелёный заговорил своим неестественным голосом: — НУЖНО-ДАВАТЬ-КАЗНИТЬ-СВОИХ-ДРУЗЕЙ, ЧТОБЫ-ЛАДИТЬ. Они зажгли свои красные огни, и Каэде пришёл в голову тот последний раз, когда такое происходило на суде. Она бессознательно встала перед Миу, замечая, что та положила Киибо на землю и вытащила из кармана небольшой пульт. — Ирума-сан? — позвала Акамацу, озадаченно глядя на то, как она нажимает на кнопки устройства. — Меня, — ответила Миу, еле держась на ногах, — меня никто нихуя не казнит. Экзайлы привычно начали дразнить её, когда изобретательница направила на них свой пульт, отчего красного робота вдруг заклинило. Двое Экзайлов в шоке уставились на собрата, пока Монокума обильно потел у них за спиной, хоть и будучи роботом. — Я отказываюсь тут подыхать! Её пальцы перепрыгивали с кнопки на кнопку, и Экзайл направил свои пушки в сторону двоих собратьев под крики оставшихся трёх Монокабов. Пианистка силой воли перевела взгляд и увидела, как Миу, дико потея, продолжала управлять Экзайлом, словно игрушкой на дистанционном управлении. Каэде поднялась на ноги и выкрикнула под звуки битвы, разразившейся в зале суда: — Твой пульт контролирует Экзайлов? — Контролирует любую машину! — выкрикнула Ирума. — Нужно просто... Сука! Она визгнула и пригнулась вместе с пианисткой, последовавшей её примеру, когда розовый Экзайл вдруг открыл огонь. Град пуль попал в бок Экзайла Миу; некоторые из низ отскочили от его тяжёлой техники. Это побудило учеников к действию, а сквозь звон в ушах Каэде услышала, как Кайто кричит, чтобы им открыли двери. Перестрелка продолжалась. Ирума отскочила в сторону, прижимая Киибо к груди одной рукой, а другой карабкалась в укрытие. В какой-то момент Акамацу осталась стоять на четвереньках, отдалённо ощущая на фоне этого хаоса, как по всей длине руки жалила острая боль. Только когда Тенко положила руку пианистки себе за плечи и сдвинула её с места, она увидела яркую струю крови у себя на рукаве. — Каэде-сан, нам надо выбираться отсюда! Акамацу только слабо кивнула в ответ, стараясь не свалиться с ног. Она смутно осознавала, что три робота вступили в схватку, пока изобретательница пыталась протаранить своим Экзайлом двух остальных. Узники скучились у дверей в запертый лифт, и пианистка различила фигуры Маки и Кайто, тщетно пытавшиеся выбить их. Чабашира около неё засуетилась, рассказывая что-то про наложение давления на рану, одной рукой роясь у неё в рюкзаке и доставая запасной жилет. Она поднесла её к Каэде со словами: — Тебя только задело, но, пожалуйста, приложи её к своей руке. Акамацу выполнила указание, двигаясь как в тумане. Около них Цумуги сидела на земле, обхватив голову руками, с трудом перекрикивая лязг металла о металл. — Такое... такое случается, когда Монокума не может кого-то казнить?! Её вопрос побудил пианистку оглянуться за плечо и увидеть, как медведь свирепо стучал молотком по своей ярко-красной кнопке, крича про порядок на суде. — Да какая, нахуй, разница?! — выкрикнул Момота. — Мы все тут подохнем, если не выберемся! Каэде физически не сумела ничего ответить и тупо разглядывала остальных, мимоходом отмечая, что Рёма и Кокичи согнулись на полу с другой стороны двери, а первый стягивал свою куртку, чтобы замотать своё колено. Тенко заметила его в тот же самый момент и спросила у Кайто: — Кого ещё подстрелили? Он повернулся к ним, но не успел ничего сказать, когда роботы с грохотом впечатали Экзайл Миу собственным весом. — Она проигрывает... — первое, что сказала Акамацу после того, как её подстрелили. Чабашира повернула их к Миу, стоявшей поодаль от остальных, держа Киибо под рукой и бешено нажимая кнопки пульта. Пианистка отстранённо наблюдала, пока не заметила, как на Ируму сверху падает нечто очень знакомое. — Ирума, берегись! — первым выкрикнул астронавт. Изобретательница вздёрнула голову как раз в тот момент, когда у неё на шее защёлкнулся ошейник. Она округлила глаза и закричала, выронив на пол пульт вместе с Киибо из-за силы, потянувшей её вверх. Одну руку Миу поднесла к шее, а другую направила к земле, и её последнее «Киибо!» ясно давало понять, к чему она тянулась. — Киибо, прошу! Помоги мне! Изобретательница кричала, пока цепь поднимала её вверх, а экраны в зале наконец зажглись яркими неоновыми буквами.

КОНЕЦ ИГРЫ ИРУМА БЫЛА ПРИЗНАНА ВИНОВНОЙ ВРЕМЯ ДЛЯ НАКАЗАНИЯ

Она снова позвала Киибо на помощь. В последнюю очередь Каэде разглядела, как Ома вдруг подбежал вперёд, чтобы поднять пульт и Монопад, прежде чем казнь наконец началась.

Эпохи Изобретательности: Изобретение Велосипеда

Цепь не выпускала шею Миу, пока не дотащила девушку до большего круглого участка потолка, откуда вылезли другие зажимы и хватили её за запястья и лодыжки. Потолок завертелся, и на фоне криков Ирумы включился странный прожектор и начал отсчитывать цифры, как в старом кино. Трёх оставшихся Монокабов, выбравшихся из своих Экзайлов, вдруг подняли к потолку тем же образом и пристегнули к крутящемуся колесу вокруг очернённой. На прожекторе высветилось броское название, гласившее: «Каменный Век», когда большой каменный молоток вдруг разнёс первого Монокаба. Буквы перестроились в «Бронзовый Век», после чего возник такой же сияющий медный молоток. На колесо приземлились подлетевшие остатки металла от двух убитых Монокабов, когда на экране загорелся «Железный век». Последний металлический молоток спустился и уничтожил последнего робота, оставляя одну Миу вместе с осколками роботов на колесе. Даже тогда она не прекращала звать Киибо на помощь. Каэде оторвала глаза от зрелища и увидела, что Кокичи стоял от неё на расстоянии пару метров, неловко направляя экран Киибо так, чтобы тот увидел всё сам. Акамацу перевела взгляд обратно на прожектор, в этот раз с надписью «Смертный Век», и вместо молотка появилось крупное, широкое лезвие гильотины. Оно с силой впивается в другую сторону колеса, промахиваясь мимо убийцы. И снова. Вдалеке пианистка услышала, как Монокума пропел: — Семь раз отмерь — один раз отрежь. Лезвие выстрелило в третий раз, и Миу округлила глаза и вздохнула в последний раз, прежде чем оно врезалось ей в шею. Каэде осознала, что если бы потолок вдруг не поднялся на свою обычную высоту, то голова Ирумы упала бы узникам под ноги. Подобная мысль и мучительная боль в руке вытянули из пианистки все силы, и только проворная поддержка Тенко не дала Акамацу упасть наземь. Её слух помутился, в то время как остальные приходили в себя. Как всегда, Кайто начал ругаться, запуская руки в волосы, пока Чабашира повторила свой вопрос: — Кого-нибудь ещё подстрелили? Рёма тихо проворчал в ответ, а Цумуги промолвила что-то нечленораздельное. Но Каэде направила своё рассеянное внимание на то, как Маки прошагала к Оме и протянула к нему руку. — Отдай. Правитель пожал плечами и положил ей в ладонь Монопад. — Не знал, что ты такая фанатка Киибоя, Харукава-чан. — Не Киибо, — огрызнулась Харукава. — Пульт Ирумы. Кокичи прищёлкнул языком. — Не припомню, чтобы Ирума-чан оставляла завещание, так чтооо кто успел, тот и съел! — Пульт. Сейчас же. Правитель захныкал. — Но он мооой! Харукава-чан, ты такая гру— — Да завалитесь вы нахуй! — выкрикнул Кайто. Оба повернулись к нему. — Вы чё, ебанутые?! Ируму убили секунды назад, а вы пиздитесь из-за её вещей?! Держа в руках Киибо, который, блять, смотрел, как она умирала?! Каждый из них намеревался сказать, что начал не он, отчего астронавт повернулся к ним спиной и мрачно пробормотал: — Какого хуя с вами не так... Пока он направился прочь, Тенко огрызнулась: — Каэде-сан и Хоши-сан подстрелили — нам нужно обработать их раны, насколько это возможно. Кокичи показал Маки язык. — Ты всё слышала, Харукава-чан! — сказал он и поскакал к двери. Ассасин направила на него свирепый взгляд, сжала челюсть и зашагала мимо остальных, только пихнув в руки Чабаширы Киибо и бросив: — Сами с ним разбирайтесь. Каэде лениво посмотрела на Монопад и отметила, что он выключен, когда мастерица айкидо неловко засунула его себе под свободную руку, поддерживая подругу другой. Они вдвоём поплелись к дверям, пока перед ними на расстоянии пару метров Цумуги наклонилась вперёд, чтобы предложить Хоши такую же поддержку. Лифт стоял открытый, чтобы увезти узников из разрушенного зала суда, и когда дверь наконец закрылась, чтобы поднять наверх семь человек, Акамацу перенесла весь свой вес на Тенко и погрузилась во мрак.