I'd Trade My Life for Yours

Внутри лаборатории Шуичи Цумуги неуклюже пронесла Каэде к одному из кресел и не без облегчения сбросила на него вес Акамацу. Пока Широганэ склонилась над ней, пианистка рухнула на сидение и осторожно поднесла к себе простреленную ногу. С измученным и потным лицом Кайто быстрым движением свалил тело Тенко на одно из свободных кресел, а после чего подбежал к шкафу, где хранились яды. Он выругался из-за того, что Монокума, скорее всего, успел в какой-то момент пополнить запасы и набить шкаф бесполезными химикатами. Косплеер переводила взгляд с него на Каэде, которая робко поднесла руку к торчавшей из ноги стреле. Цумуги оторвала от неё взгляд, не желая мучить себя таким кровавым зрелищем, вместо этого переведя глаза на стол, располагавшийся в центре помещения. Она входила в эту комнату лишь однажды во время исследования, и хотя она успела забыть многие детали, бутылки, стоявшие на столе, показались ей подозрительными. — Ам, Момота-кун, — обратилась она, беря в руки маленький флакон. — По-моему, Харукава-сан просто оставила яд здесь. Астронавт дёрнул головой в её сторону и за несколько шагов оказался рядом, чтобы взять предмет у неё из рук. Лихорадочно бегая глазами по этикетке, он читал предупреждения вслух: — Даёт эффект при попадании в рот или кровь, бла-бла-бла, без запаха… чем больше доза принятия, тем быстрее наступает летальный исход и тем больше антидота понадобится для нейтрализации действия яда… Ясно. Он кивнул, кинул бутылку обратно в руки Широганэ и снова принялся обыскивать шкаф, уже точно зная, что ему нужно. — На стреле не может быть много яда, — пробормотал он себе под нос, — но Ома маленький, так что эффект будет сильнее и вся хуйня… Вот! Астронавт снова отпрянул от шкафа с похожей бутылкой в руках и прошёл мимо Цумуги к Акамацу, до сих пор не решившей, как ей удалить стрелу. Кайто осмотрел её, скривившись в лице. — Широганэ, подержи-ка, — скомандовал он и слепо протянул руку назад, чтобы косплеер забрала противоядие. — А, ладно, — отозвалась косплеер, прекрасно понимая, что Кайто ни капли не интересен её ответ. Вернувшись к Акамацу, он произнёс: — Возьми меня за руку и сжимай, не жалея. А я… я вытащу её за один раз, ладно? Пианистка замерла, прежде чем скомкано кивнуть. Она взяла Момоту за предложенную руку и стиснула челюсть со словами: — Не отсчитывай, просто сделай это. — Ладно, — ответил Кайто и сосредоточил внимание на стреле. Осмотрев её, он тяжело вздохнул и крепко вцепился за её древко. Каэде громко прошипела, а Цумуги вновь отвернулась, после чего услышала только сдавленный вой Акамацу и краем глаза заметила стрелу, отброшенную астронавтом в сторону. Пианистка разъярённо дышала, а Момота разорвал своё пальто и приложил ткань к ноге Каэде. Не оборачиваясь, он рявкнул: — Широганэ, дай мне антидот и достань каких-нибудь бинтов! — Д-да, — ответила она, воспользовавшись возможностью сунуть флакон обратно в руки Кайто и отойти к выходу из комнаты. Мимоходом она услышала слова астронавта: — Я в курсе, что это пиздец, но нам надо торопиться. Я не знаю, сколько у Омы осталось вре… Тяжело дыша, Каэде удалось рявкнуть: — Думаешь, ты правда сможешь дать ему антидот? — Я нихуя не сдамся, если ты об э… — Момота оторвал взгляд от Акамацу и заметил, что Цумуги до сих пор стояла у двери. — Широганэ, пиздуй уже! — Д-да! — повторила косплеер и помчалась туда, где вероятнее всего могут храниться бинты. Ей удалось без задержек спуститься в лабораторию Рёмы, достать оттуда всё, что может понадобиться, и подняться обратно. По пути ей встретился Кайто, который тяжело дышал и побледнел в лице, чуть ли не пролетая вниз по лестнице. Он не обратил на неё никакого внимания, и Широганэ на секунду посмотрела ему вслед, мимоходом задаваясь вопросом, надо ли теперь нести принадлежности Каэде. Косплеер проводила астронавта глазами, подумала о Фонаре Флэшбэков и стиснула челюсть. Нет, решила она, промедление не поможет им продвинуться к тому, что ждёт их впереди. Она перешла на лёгкий бег и обнаружила Каэде там, где оставила её, но теперь с кровавым пальто, неловко завязанным вокруг её голени, и угрюмым лицом. — Ах, Акамацу-сан, — скомкано обратилась она, слегка поникнув под взглядом Каэде, когда та обернулась к ней, — я, ам, я спустилась в лабораторию Хоши-куна, и, по-моему, тут в основном только средства от спортивных ран, но я нашла дезинфицирующее средство и… — Проверь Тенко-сан сначала. — О, ам, ладно, — ответила Цумуги, робко положив найденное около Каэде, и устремилась к Чабашире, до сих пор без сознания лежавшей на противоположном кресле. Заметив, что её грудь слегка поднималась и опускалась, Широганэ помедлила, прежде чем приложить два пальца к шее Тенко и нащупать пульс. — Она… в порядке, кажется. Пианистка вздохнула. — Хорошо хоть так. Я заметила какие-то, ам… — Косплеер обернулась и увидела, как пианистка зажмурила глаза и покачала головой. — На столе какие-то странные химикаты. Цумуги моргнула, прежде чем обратить внимание на несколько странных, выделявшихся флаконов. — Думаешь, кто-то сделал так, чтобы она потеряла сознание? — Думаю, Харукава-сан что-то с ней сделала. Ты говорила, что Тенко-сан поднялась на пятый этаж, да? Выходит, она предупредила тебя, а потом… возможно, Харукава-сан последовала за ней или… Не знаю я. — Ах, вероятно. Я знаю только то, что она взяла с собой один электромолоток и сказала нам с Хоши-куном, что сейчас вернётся… но когда прошло уже много времени, я решила, что она навещала вас с Омой-куном. — Она не приходила, — огрызнулась Каэде. Цумуги опустила глаза на землю. — Ох, ну, ладно… Акамацу поникла, после чего потёрла переносицу. — Прости. Я знаю, что ты не виновата, просто, — она откинулась на спинку кресла, пусто усмехнувшись и устремив взгляд на потолок, — я, кажется, впервые в жизни так злюсь. — Ну, тебя подстрелили из арбалета. Тут кто угодно разозлится. О, а ты хочешь, чтобы я обработала твои раны, или?.. — Да. В смысле, если тебе не… — Она пристально посмотрела на Цумуги, словно пытаясь высмотреть что-то в её смиренном лице. — Ты… ты же знаешь, что я не мастермайнд, верно? — Я… — косплеер обняла себя, уставившись в пол, — я не знаю наверняка. Пианистка снова вздохнула. — Справедливо. Можешь идти, если хочешь: я на обезболивающем, так что проблем не будет. — Ам, нет, я останусь, — ответила Цумуги, робко улыбаясь. — Хотя я просто боюсь, что Момота-кун опять на меня накричит. К тому же, сцены, где кто-то помогает герою восстановиться после битвы, обычно очень даже неплохие, по крайней мере, я так считаю. Ну, хотя они бывают скучноватыми, но это зависит от самой серии. Каэде криво улыбнулась. — Герой из меня так себе, но я буду рада, если ты мне поможешь, Широганэ-сан. Косплеер встала на колени перед Акамацу и аккуратно освободила её ногу от испорченного пальто Кайто и начала обрабатывать достаточно скверную на вид рану от стрелы. Цумуги ёрзала от дискомфорта, но не от пятен крови — те едва ли беспокоили её, — а от непонятной интимности ситуации. Однако напряжённое лицо Каэде и взгляд, направленный целиком на спящую Тенко, ясно давали понять, насколько ей в данный момент наплевать на пустые разговоры. Время сопровождалось молчанием, за исключением редкого шипения Акамацу и негромкого тиканья детализированных часов, украшавших комнату. Когда стало совсем поздно и Цумуги наконец закончила накладывать чистые бинты, пианистка подала голос: — Кайто должен был уже вернуться. Косплеер дёрнула головой в её сторону и моргнула. — А? Он сказал, что вернётся? — Нет, но он бы пришёл и доложил, как там у него. — Ну, ам, — вымолвила Цумуги, присев и подтянув ноги к груди. — Может, он спас Ому-куна и делает в его комнате то же самое, что и мы? Пианистка кинула взгляд на косплеера и тут же отвела его, потянув козырёк кепки. — Широганэ-сан, когда Ома-кун остался, он знал, что умрёт. Единственный, кто ещё надеется на то, что он жив, — это Кайто. — Оу, — ответила косплеер, опустив глаза в пол. — Ну, я… — она обняла колени, — я не знаю, что и сказать, но… получается, мы переживём ультиматум, хоть и явно самым ужасным способом. Каэде чуть поёрзала на кресле, всё ещё глядя куда-то в сторону и кусая щёку изнутри. — Да. Наверное. Они продолжали ждать в лаборатории Шуичи, не зная, что изменится. Цумуги уже начала терять и снова приходить в сознание, когда Тенко наконец зашевелилась. Акамацу тут же начала подниматься с кресла и вздрогнула, пытаясь подвигать ногой, так что Широганэ поднялась и заверила: — Я-я её проверю. Чабашира потёрла глаза и озадаченно моргнула, а Цумуги склонилась над ней, нежно проговорив: — Чабашира-сан? Ты в порядке? Мастерица айкидо посмотрела на неё, никак не ответив, и оглядела комнату. — Тенко… Где это?.. — Мы в лаборатории Сайхары-куна, — объяснила Широганэ. — Мы нашли тебя без сознания перед дверью и положили сюда. — «Мы»? Цумуги слегка сдвинулась, чтобы пианистка попала в поле зрения Чабаширы. — Ам, я, Момота-кун и Акамацу-сан. Мастерица айкидо, кажется, не услышала и моргнула, глядя на подругу. — Каэде-сан, почему ты здесь? Вы же с Омой-саном… — Потом объясню, — перебила Акамацу. — С тобой-то что случилось? — Тенко… — начала было она, прежде чем глянуть на Цумуги и закусить губу. — Тенко не помнит. Простите, — она обхватила голову руками, — в голове всё перемешалось, но… она попробует вспомнить позже. — Может, утром? — предложила Цумуги, показательно глядя на часы. — Уже, а, очень поздно, и, ну, — она охранительно обхватила себя руками, — по-моему, завтра нам предстоит расследование и суд. Тенко уставилась на неё в ужасе, прежде чем глянуть на пианистку за подтверждением. — Чего? Каэде тяжело вздохнула. — Широганэ-сан права, нам нужно отдохнуть. Я расскажу тебе всё по пути в общежитие. Чабашира нервно сжала губы, но не возразила. Спустя первые несколько шагов Тенко удалось идти самой, в то время как Цумуги пришлось поддерживать Акамацу. Девушки осторожно добрались до общежития в сопровождении пересказа пианистки об ужасных событиях той ночи. Оказавшись на месте, Каэде и мастерица айкидо разделились от косплеера, чтобы провести ночь в комнате Тенко, и Цумуги, нежно улыбнувшись, помахала им на прощание. Она без сомнения знала, что девушки будут обсуждать то, что по какой-то причине не хотят рассказывать ей. Но Широганэ не переставала улыбаться, решив для себя, что в итоге всё важное обязательно вскроется: таково свойство правды. Подруги закрыли двери и дали косплееру возможность постоять посреди общежития, вбирая в себя пустоту окружавших её комнат. Произошло ещё одно убийство, так что завтра из шестнадцати комнат занятыми останутся всего пять. Это был настоящий хаос, но Цумуги оставалось только слабо улыбнуться тому, что ей удалось дожить до этого момента целой и невредимой, в отличие от многих других. Но при этом Широганэ знала, что конец близок, и она не сомневалась, что ей не удастся его застать. В ту ночь Цумуги легла спать с той же нежной улыбкой, прикованной к её лицу.

***

Монокума закончил утреннее объявление напоминанием о том, что ультиматум кончается через два часа. Широганэ тяжело вздохнула, вышла из комнаты и замерла, застав общежитие в неожиданно оживлённом состоянии. Она тут же услышала крик, а её оставшиеся четыре одноклассника как раз в панике спешили на улицу. Рёма бежал последним и двигался медленнее всех, так что косплеер поравнялась с ним, когда все столпились у двери, и спросила: — Что происходит? — Не знаю, — ответил он, ковыляя вперёд, — но на улице Экзайл. Цумуги дёрнула головой в сторону стеклянных дверей и различила в отдалении размытое пятно, похожее на Экзайла. — Почему там… — Маки! — выкрикнул Кайто, распахивая двери. — Харумаки! Каэде со всех ног бежала за ним, а Тенко держалась рядом, готовая подхватить её в любую секунду. — Какого хрена она там делает? — расслышала Цумуги шипение мчавшейся Акамацу. Косплеер смутно понимала, что происходит, но увидела робота, остановившегося недалеко от общежития, пока остальные вразброс помчались к нему навстречу. Кайто, бежавший впереди всех, крикнул: — Харумаки, что ты… Зачем ты здесь? Цумуги подобралась ближе, в то время как Экзайл согнулся, чтобы опустить свою кабинку к земле. Момота остановился в паре метров от него, пока остальные опасливо держались на расстоянии. От косплеера не скрылось то, как Тенко встала щитом перед Каэде, несмотря на то, что последняя стремилась вперёд. Широганэ нервно заломила руки и услышала, как Хоши спросил, стоя сбоку: — Какого хрена тут происходит? — А, по-моему, что-то… очень плохое. Дверь в кабину Экзайла поднялась, а внутри сидела Маки с тем же холодным лицом, будто бы слишком много людей пожелали ей сегодня доброго утра, и это её слегка раздражало. Она прошлась глазами по всем собравшимся, от нервной и запутанной Цумуги до яростной Каэде, и наконец приземлила их на Кайто, волнительно глядевшего на неё. — Мне нужно было достать припасы, — ответила она ему одному. — Я думала, что мне хватит того, что я принесла с собой прошлой ночью, но этого оказалось мало. — Какие припасы?! — огрызнулась Акамацу. — Что… Когда ты оставишь Ому-куна в покое? Маки кинула на неё безразличный взгляд, прежде чем снова посмотреть на Момоту. — Если вдруг кто-то собирается меня слушать, то мне всего лишь нужны материалы для чистки. Если не ошибаюсь, снова зайти в ангар можно будет через час. — В смысле? — тихо спросила Тенко. — В том смысле, что я, как и вы, хочу избежать суда, — ровно ответила наёмница. — Ассасины обязаны тщательно избавляться от тела своей цели после её устранения. Она не видела лица Кайто, но Цумуги могла явно представить себе его измученное лицо, когда он произнёс: — Ты… ты избавилась от тела Омы. — Скоро избавлюсь. Если нет тела, то Монокума не сможет провести суд. — Это бред, — прошипела Каэде. — Ты просто… ты просто думаешь, что мы позволим тебе избежать ответственности за жестокое убийство человека? Маки невозмутимо ответила: — Видимо, ты предлагаешь войти в ангар и устроить суд, чтобы убить меня. — Она покачала головой. — Я не могу решать за тебя, но я приняла своё решение и не жалею о нём. — Но, — вымолвила Цумуги, — Ома-кун ведь был невиновен, правда? Ведь Акамацу-сан… — Она посмотрела на пианистку, и слова высохли у неё в горле. — Знаю, — ответила Харукава. — Тогда, — заговорила Тенко, — зачем ты убила Ому-сана? Наёмница помедлила, оглядывая узников, прежде чем протянуть руки к панели управления Экзайла, чтобы тот встал в полный рост. — Я здесь не для разговоров. Мне нужно просто покончить с этим. Ассасин подняла руку, чтобы закрыть кабину робота, после чего Цумуги с трудом расслышала, как Момота произнёс: «Маки…», прежде чем последняя исчезла из виду. Он снова позвал её, в то время как Экзайл вышагивал прочь. Он не остановился и продолжил свой путь в ангар, в то время как астронавт запустил обе руки в волосы, ругаясь: — Блять… блять, блять, блять… Каэде споткнулась, делая первый шаг навстречу Кайто, из-за чего Чабашира тут же подхватила её. Акамацу со стоном восстановила равновесие и пробормотала Тенко: — Нормально… всё нормально. Надо торопиться. Рёма окинул её подозрительным взглядом. — Торопиться куда? — В ангар, — ответила пианистка. — Если мы хотим остановить Харукаву-сан, нам надо… — Что?! — Кайто развернулся к ним. — Ты… ты, блять, хочешь суд?! Остальные затихли; голос астронавта словно эхом отозвался от стен купола. Пианистка сжала кулаки, оттолкнула от себя Тенко и неустойчиво шагнула к нему навстречу. — Я не хочу, — ответила она, — закрывать глаза на человека, который убил нашего друга у нас перед носом. — С каких пор? — спросил Кайто. — После какого, блять, убийства ты захотела наблюдать, как казнят человека? — Я хочу… Я хочу, — Акамацу вскинула руки в воздух, — я хочу справедливости… — Пиздёж, — перебил Момота, делая шаг к ней. — Ты хочешь отомстить… То, что произошло вчера, — это полный пиздец, но убийство Маки нихуя не изменит. — Это не даст ультиматуму убить всех нас. И мы наконец перестанем жить в страхе перед наёмницей! — Каэде-сан, успокойся, прошу тебя, — попросила Тенко, поспешив к пианистке. — Так ты признаёшь! Ты просто хочешь, чтобы она умерла! — выкрикнул Кайто. — Она хотела меня убить! Ты дважды видел, как она пыталась меня прикончить, и всё равно защищаешь её?! Как можно настолько слепо верить в то, что она безобидна… ты же сам там был, и… — Ну так ты права! Ты была охуеть как права насчёт неё с самого первого дня — теперь ты счастлива? Теперь ты будешь рада, когда отправишь её подыхать?! — Дело не во мне! Дело в Харукаве-сан и Оме-куне… Момота пусто рассмеялся. — Реально? Ты думаешь, я куплюсь на то, что тебе было не поебать на Ому? — Конечно не было. Я-то думала, что тебе тоже, но это явно ложь, раз теперь ты защищаешь его убийцу. Цумуги услышала, как теннисист тихо вздохнул и промямлил себе под нос: — Это выходит из-под контроля… Она могла только молча кивнуть. — Что ты несёшь? — спросил Кайто. — Ты правда считаешь, что мне кайфово смотреть на это всё? Каэде нахмурилась. — Я считаю, что Ома-кун мёртв, и тебя явно это устраивает, так как ты предлагаешь просто — не знаю — сказать «ну ладно» и поступить так же с нашими жизнями. — То есть, раз я не хочу убивать Маки, следовательно, мне плевать на Ому. Такая логика. — Я просто говорю правду. Харукава-сан — убийца, но ты так одержимо её идеализируешь, что готов пожертвовать всеми нами. Тот факт, что мы вообще ведём этот разговор, вместо того чтобы идти искать остатки, нахуй, трупа Омы-куна, ясно даёт понять, что тебе плевать на всех нас, в особенности на Ому-куна. Момота был взбешён до предела, но его голос оставался шокирующе тихим. — Знаешь что, Акамацу: да, я ошибался насчёт Маки, но я ошибался и насчёт тебя. Ты самый жалкий, лицемерный и мстительный человек, которого я только, нахуй, видел. И… и, — он сжал и разжал кулаки, — и, видимо, зря я вчера послушал Ому. Пианистка опасно сощурила глаза. — То есть, ты жалеешь, что спас не его? — Я должен был спасти его. Потому что Ома хоть и заёбывал, но он ни за что бы так не радовался шансу кого-то убить. Потому что он не был убийцей. И просто, — он пусто усмехнулся, — Акамацу, ты не наубивалась ещё, что ли? Они оба молча уставились друг на друга, пока Каэде не шагнула к Кайто. Цумуги вздрогнула, услышав, как её ладонь с эхом столкнулась с его лицом. Момота отшагнул назад и на секунду в шоке уставился на Акамацу. Недолго помедлив, он поднял кулак и сократил расстояние между ними. Широганэ была уверена, что Кайто успел ударить её только раз, после чего они оба вцепились друг в друга, чтобы разорвать друг на друге одежду или нанести очередной удар, даже когда Тенко попыталась разнять их. Косплеер в ужасе поднесла руки ко рту, и в этот момент заиграла та же адская музыка, которая звучала перед окончанием первого ультиматума. Отчасти ей показалось, что под этот саундтрек идеально наблюдать, как два жестоко раненых человека пытаются разодрать друг друга на части. — Хватит! Стойте! — перекрикнула шум Тенко. Ей удалось удачно оттолкнуть их друг от друга на пару шагов. Акамацу с шипением упала на колени, в то время как Момота схватился за живот и стиснул челюсть. Чабашира стояла между ними и снова обратилась к обоим: — Больше никто не будет драться! Астронавт подчеркнул её заявление, выплюнув кровь, которая с громким всплеском ударилась о землю. Он вытер рот и этим же жестом удобно скрыл приступ уже родного для себя кашля. — Ладно, — выдавил он. — Тогда перестанем драться и решим, какого хуя нам вообще делать. — Мы пойдём, — начала Каэде, схватившись за старую рану на руке и вставая на ноги, несмотря на очевидную боль, — в ангар, найдём там тело Омы-куна и устроим суд. Вот что мы сделаем. Кайто покачал головой, так и не отняв руку ото рта, но уже заметно восстановившись. — Тебе нужно три человека, так что давайте, сука, голосовать. — Голосовать? — выплюнула Акамацу. — За что? Умрёт только Харукава-сан или умрём мы все? — Будем ли мы и дальше играть в эту блядскую игру Монокумы и убивать ещё одного человека. — Он помедлил, окинув глазами всех присутствующих. — Чабашира, Хоши, Широганэ — решайте. — Ч-что? — вымолвила Цумуги. — Что решать? Рёма подал голос, глядя в землю. — Если два человека согласятся с Акамацу, мы устроим суд и Харукава умрёт. Либо… мы ждём конца ультиматума и умираем все вместе. — Почему? — спросила Тенко. — Почему вы пытаетесь разделить нас и заставляете… — Потому что делать больше нехуй, — перебил Момота и посмотрел на пианистку. — И лично я лучше умру, чем продолжу играть в эту больную игру, но, очевидно, не все думают так же. Акамацу не отреагировала на его слова. — Я пойду в ангар, чтобы мои друзья выжили. Кто со мной? Если бы не ужасная песня Монокумы, Цумуги уверена, что из-за мёртвого молчания вкупе со взглядами Кайто и Каэде она бы потеряла сознание. Девушка поднесла руку к сердцу. — Я… Я не… — Не пойду, — отозвался Хоши. Акамацу дёрнула головой в его сторону. — Что? Рёма лишь вздохнул и приспустил шапку. — Мне… плевать на справедливость и месть — я не вижу никакой разницы. Я плохо знаю Харукаву и Ому, но… это всё похоже на ловушку. — Он покачал головой. — Я устал от судов и приказов Монокумы. Может, ультиматум убьёт нас, а может нет, но я с Момотой: мне надоела эта игра. — Хоши-кун? — обратилась косплеер. — Чабашира, Широганэ, — продолжил он, — вы можете… довериться Акамацу, пойти с ней и начать суд, но… я умываю руки. — Хоши-сан, — произнесла Тенко с сочувствием в голосе. — Это только один голос, — поспешно вставила Каэде, обрывая момент. — Тенко-сан, ты же идёшь, верно? Чабашира моргнула, глядя на Акамацу. — Тенко… — Чабашира, — позвал Кайто, — ты говорила, что не хочешь жить, если для этого придётся убивать — сейчас именно это, бля, и происходит. Если ты пойдёшь… — То мы все умрём бессмысленной смертью, — огрызнулась Каэде. — Харукава-сан умрёт в любом случае. Вопрос в том, хотите ли вы выбросить свои жизни вместе с ней. Мастерица айкидо переводила взгляд с одного на другого, не зная, что сказать, в то время как Цумуги решила заговорить, чтобы ей не пришлось отдавать последний, решающий голос. — Ам, м-мне кажется, я знаю, что хочу сделать. Я… — её глаза упали на Хоши, а затем посмотрели в сторону, — я знаю, что для нас больше ничего не осталось, но я всё ещё хочу жить. Может, это бессмысленно, но я просто-напросто не хочу умирать. Кайто тяжело вздохнул. — Ладно… как знаешь, — ответил он, хотя тон его голоса никак не вязался с его словами. — Остаётся… Чабашира, — он кивнул ей, — твой черёд. — И-и ещё, — добавила Цумуги, — не хочу тебя торопить, но я начинаю переживать, сколько времени у нас осталось. Особенно, если Харукава-сан… успела сделать так, чтобы мы не нашли тело. Тенко оглянулась на косплеера и сказала самой себе: — Да… д-да. — Так… ты идёшь? — спросила пианистка. Мастерица айкидо резко дёрнула головой в её сторону, но в ответ только закусила губу. Акамацу вздохнула, с трудом подходя к подруге. — Тенко-сан, я знаю, что ты чувствуешь. Конечно, в любой другой ситуации добровольно идти на суд никто не станет. Но сейчас мы должны сделать это ради всех нас, особенно ради Омы-куна. — Ни Каэде, ни Тенко не видели Кайто, но Цумуги не упустила того, как Момота закатил глаза. — После всего, что мы пережили, мы не можем просто сдаться… Я… я отказываюсь сдаваться сейчас, и ты тоже должна. Чабашира помедлила, не зная, как подступиться к ситуации. Помолчав ещё секунду, она ответила: — Если… Ому-сана убили в ангаре, нам понадобится электромолоток, чтобы пробраться к нему. Каэде пробило на улыбку, и она затянула Тенко в объятия, на которые Чабашира ответила лишь с толикой дискомфорта. Цумуги робко улыбнулась, хотя для них это была ужасная, нездоровая победа. У них за спиной Кайто только вздохнул и прошёл мимо, до сих пор стирая кровь с измученного лица. Пианистка говорила, как она знала, что может рассчитывать на Тенко, но Широганэ слышала только бормотание астронавта, прошедшего мимо неё: — Это ещё не конец. Теннисист тоже расслышал его слова и, глядя ему вслед, спросил: — Что, Широганэ, ты… доверяешь Акамацу? — Ам, не совсем. В смысле, она… ты знаешь. — Все мы знаем. Но, видимо, это не имеет значения. Цумуги вздохнула. — Знаю, знаю, ты прав, это наверняка ловушка… но я просто правда не хочу умирать. — И никто не может винить тебя за это, — отозвался Рёма, наконец поднимая на неё глаза. — Я устал уговаривать людей идти на смерть. Если ты хочешь пойти за электромолотком, я не буду тебя останавливать. Так Чабашире с Акамацу и передай. — Оу, ладно. Наверное… так и сделаю. Спасибо, Хоши-кун. — Не за что, — ответил он, пожимая плечами, прежде чем отправиться в общежитие. Когда Каэде и Тенко вновь проявили к Цумуги интерес, та пересказала им слова Рёмы, после чего Чабашира предложила взять электромолоток из своей комнаты. Косплеер осталась с Акамацу не больше чем на одну-две минуты, но чувствовала себя с ней до боли неловко. — Спасибо, что тоже пошла со мной, Широганэ-сан. Пианистка подбадривающе улыбнулась ей, но глаза Цумуги тут же упали на её растрёпанную одежду и собиравшийся неприятный синяк на щеке. — Ах, пустое, — ответила она в землю. — Я толком не сделала ничего особенного, верно? Мастерица айкидо вернулась с электромолотком в руках. — Двух электромолотков нет. Вчера ночью Тенко взяла один и, видимо, он пропал, — подбегая к ним, сообщила она. — А второй наверняка вчера взял Момота-кун, — добавила Акамацу. Она вздохнула и едва не вздрогнула, делая первые шаги на пути к ангару. — Единственное, чего у нас нет, — это его показания с того раза, когда он разговаривал с Харукавой-сан наедине. — Мне кажется, Момота-кун не, а… — отвечала косплеер, — не захочет прямо сейчас давать нам показания. — Да, но это ничего, — сказала Каэде, двигаясь вперёд. — Это всё равно ничего не меняет. Девушки едва ли переговаривались по пути в ангар, а ужасная песня Монокумы казалась ещё громче по их прибытию к месту назначения. Их дорогу в ангар сопровождали редкие капли и следы крови на полу извилистых коридоров, и от Цумуги не скрылось то, как поначалу от их вида Акамацу стиснула челюсть. Хоть музыка Монокумы звучала ещё безумнее внутри гулких коридоров, Широганэ не сдержалась и выдохнула: — О господи… бедный Ома-кун… Пианистка слегка напряглась от её слов и в ответ лишь вымученно кивнула в её сторону. Тенко ничего не ответила. Барьер невозмутимо охранял дверь в ангар, и косплеер глубоко вздохнула, чтобы подготовиться к тому, что ждёт их на той стороне. Чабашира выступила вперёд, взялась за электромолоток и звонко ударила им по барьеру. Эффект последовал незамедлительно: барьер растворился у них на глазах. — Всё, — заговорила Тенко, нервно вздыхая. — Харукава-сан должна быть внутри, но… — она поёрзала, не зная, как закончить мысль, — Харукава-сан будет внутри. — Да. — Акамацу шагнула вперёд. — Да, она там. Они в последний раз обменялись взглядами, прежде чем Чабашира отложила использованный молоток в сторону и обеими руками подняла ворота в ангар. Им в нос тут же ударил едкий запах химикатов, но Цумуги едва ли заметила это, поскольку к ней лицом развернулся Эклайз. — Вы… — с эхом раздался оттуда голос Маки. Тенко крикнула и в ужасе поднесла руки ко рту. Косплеер дёрнула головой в ту же сторону, что и она, и увидела закрытый гидравлический пресс; тёмные пятна крови упрямо прилипли к нему, несмотря на очевидные попытки очистить машину. — Какого хрена… — в недоумении пробормотала Каэде, после чего песня Монокумы оборвалась. — Тело было обнаружено! — с эхом раздалось по комнате. — По окончанию отведённого времени будет проведён классный суд! Вздох Маки прозвучал из Экзайла каким-то искажённым. — Видимо, по стандартам Монокумы, я недостаточно постаралась. Ну, это ещё не конец. — Ч-что?! — выкрикнула Акамацу, стараясь взять контроль над собственной яростью. — Т-ты раздавила его на смерть, и… — И это ещё не конец. Где Момота? Мне надо поговорить с ним перед судом. — О-он в общежитии вроде как… — еле слышно выдавила Цумуги. — И что ты ему скажешь? — прошипела Каэде. — Опять будешь втирать ему, что жестоко убивать нашего друга — это нормально, когда… Куда ты?! Она прокричала последние слова в тот момент, когда Экзайл бесцеремонно направился к выходу. Пианистка смотрела ему вслед, содрогаясь от гнева. Цумуги посмотрела на Тенко, чтобы понять, как ей реагировать, но последняя в шоке не сводила глаз с гидравлического пресса. Широганэ посмотрела на пианистку и — не видя другого выбора — робко заговорила: — А-а, нам… нужно проверять Файл Монокумы? — Нет, — отрезала Акамацу смертельно ледяным голосом. — Мы уже всё знаем. — Она пошла прочь из комнаты. — Осталось только дождаться суда и проголосовать. Косплеер почувствовала странную беспомощность и прикрикнула ей вслед: — Ты не будешь расследовать? Каэде ответила громким топотом по металлическому полу. Мастерица айкидо наконец очнулась со словами: — Каэде-сан? Она сделала один шаг в сторону пианистки, прежде чем Широганэ поспешно заговорила: — А, Чабашира-сан, я-я знаю, что ты хочешь проверить Акамацу-сан, но… — она оглянулась на место преступление, — я… не видела, что произошло, и хочу расследовать… Я, — она глубоко вздохнула, чтобы собраться с мыслями, — я просто хочу понять, почему всё так вышло… почему Ома-кун… закончил вот так. Мастерица айкидо замешкалась. — Широганэ-сан, ты… — она снова посмотрела на пресс, но силой воли отвела взгляд, — ты должна это сделать, если хочешь. — Я знаю, но, — она извинительно усмехнулась, — я-я хочу сказать, что мне очень страшно оставаться тут одной. В общем, ты поможешь? Хотя бы немного? Чабашира посмотрела на неё, на выход и ответила: — Ох… ладно. Тенко поможет расследовать. Косплеер облегчённо вздохнула. — Спасибо тебе большое. Я честно не знаю, что бы делала, если б ты отказалась. Чабашира попыталась улыбнуться, но её выражение лица только показывало, насколько ей больно. — Тенко… рада помочь. — Ладно. Что ж, н-наверное, надо начать с Файла Монокумы? Чабашира кивнула, натянуто улыбаясь, и достала монопад из кармана. Цумуги повторила за ней, и спустя секунду девайс ожил, предоставляя информацию о том, что в этот раз жертвой был Ома Кокичи, ультимативный Верховный Лидер. Время смерти: между двенадцатью сороками и двумя сороками прошлой ночи; причина смерти неизвестна ввиду текущего состояния его тела. Косплеер перечитала последнюю часть, закусывая губу и глянув на машину. — Что ж, ам, нам стоит поднимать пресс? Тенко болезненно побледнела в попытке назвать причину этого не делать. — Тенко считает, ам… Т-Тенко считает, что сначала нам стоит поискать д-другие улики. Например… — её глаза лихорадочно забегали по комнате, и девушка сглотнула, прежде чем подойти к прессу и встать на колени, чтобы поднять различные промышленные чистящие средства, выставленные перед машиной, — это. — Оу, — Цумуги подошла к ней и присела на корточки рядом. — Харукава-сан использовала это, чтобы, а, скрыть, что произошло? — Так… — произнесла Чабашира, рвано вздыхая, — так думает Тенко. И ещё Тенко кажется, что именно поэтому Харукава-сан раздавила тело Омы-сана. Или… или, по крайней мере, она надеется, что Ома-сан успел умереть, прежде чем… Она оборвалась на полуслове, не найдя смелости закончить свою жуткую мысль. — Ну, по-моему, в таких машинах обычно есть сенсоры, чтобы живой человек не смог пострадать, правильно? Ам, — Широганэ встала, оглядывая комнату, — я помню, где-то тут висело предупреждение, на котором написано, что пресс автоматически останавливается, если под ним живой человек… — Значит, Ома-сан уже был мёртвый, — заключила Чабашира, кивая самой себе. — Это… это хорошо… — Она не сводила глаз с дорожек крови на прессе. — Тенко просто… она просто очень надеется, что он не страдал. — Ам, — произнесла косплеер, бродя по помещению, — у Харукавы-сан был арбалет, так ведь? По крайней мере, в Акамацу-сан явно запустили стрелу. В любом случае, если она хотела убить его, ей нужно было всего лишь подстрелить его, верно? — Да, — согласилась Тенко, шатко поднимаясь на ноги. — Да… Давай просто… давай просто дальше искать улики. Цумуги кивнула, и они продолжили осматриваться. — Наверное, надо поднять… О! — Она поспешила к кабелю, соединявшему пресс с его управлением, а точнее к отдельной его части, которую разорвали и ударили несколько раз. — Широганэ-сан? — обратилась Чабашира, поспешив к ней. — Что… Это?.. Косплеер подошла ближе, чтобы рассмотреть получше. — Похоже, сюда наступил Экзайл? Наверное, Харукава-сан сильно хотела, чтобы никто не нашёл тело… Тенко сжала рот в тонкую линию, молча рассматривая разорванный кабель. — Наверное… — Чабашира вздохнула и помотала головой. — Тенко просто… Тенко не уверена обо всём этом. — О чём? О расследовании? Мастерица айкидо кивнула. — Тенко знает, что она согласилась прийти сюда, но, — она закусила губу, — она не уверена, что это был правильный выбор, ведь… Момота-сан в чём-то прав. Каэде-сан… хотела найти тело Омы-сана, чтобы отомстить. Цумуги моргнула. — Ч-что? — Тенко не знает, стоит ли такое говорить, но, — она охранительно скрестила руки, — вчера ночью Каэде-сан рассказала Тенко, почему она осталась с Омой-саном. Оказалось, что они оба не верили, что ультиматум реальный, так что… Она не закончила, и Широганэ подхватила её мысль: — Так что, когда Акамацу-сан предлагала нам пережить ультиматум, она… она думала, что он никак не навредит нам? Выходит, она просто… — Тенко не знает, — перебила Чабашира. — Тенко очень хочет верить в Каэде-сан, и Тенко сама решила прийти сюда, но, — она поднесла ладони к глазам, — Тенко уже не знает. Широганэ шагнула к ней, робко протянула руку и сжала её плечо. — Я… я тоже не знаю. Я как-то запуталась, когда всё началось, но… мы уже сделали свой выбор, так что остаётся только… продолжать, правда? Все уже всё для себя решили, так что только в наших силах попытаться… найти правду. Тенко посмотрела на неё, так и не оправившись от шока. — Мы ищем правду? — Я не уверена, но, возможно, с этой мыслью нам будет легче. Хоть это угнетает, но это всё, на что можно сейчас надеяться. И… и пусть это прозвучит глупо, но я ещё не готова отказаться от надежды. Чабашира снова кивнула самой себе. — Да… да, Тенко не будет отвлекаться. Так на чём… ей нужно сосредоточиться? — Оу, ам, — ответила Широганэ, слегка опешив от её вопроса, — ну, Акамацу-сан рассказывала тебе, что случилось прошлой ночью. В её истории было что-то странное или какая-нибудь подсказка, где нам искать улики? Мастерица айкидо нахмурилась. — Тенко ничего такого не… Погоди, вообще-то Тенко беспокоит одна вещь. А, — она поёрзала, вдруг оробев, — Тенко оставила Киибо-сана с Каэде-сан, и прошлой ночью Каэде-сан вроде как оставила его у себя. — Выходит, он здесь? — Должен быть, — ответила Чабашира, осматривая комнату. Тенко подошла к нечто похожему на импровизированный лагерь. В углу лежала относительно нетронутая еда, но её внимание привлекла не она, а разорванный спальный мешок и такие же разорванные тетради. Редкие пятка крови на этих вещах только нагнетали ужас, который источала эта территория. Мастерица всё равно приблизилась и глубоко вздохнула, прежде чем встать на колени и начать копаться в беспорядке. — Широганэ-сан, ты не против пока что проверить ванную? — О, конечно. — Хотя Экзайлы, стоявшие в ангаре, были выведены из строя либо ими было некому управлять, но из-за необходимости приближаться к ним, чтобы обогнуть Тенко, Цумуги сделалось тревожно. Хотя, предположила она, их и создали таким образом, чтобы наводить страх, и роботы прекрасно справлялись со своей задачей. Она открыла дверь в ванную, и в ту же секунду ей в нос ударил ещё более сильный запах химикатов. Он был настолько невыносим, что косплеер закрыла рот и нос рукой, чтобы защититься от вони, но безуспешно. По комнате были разбросаны бутылки с чистящими средствами, но все до одной оказались пусты. Однако они были сделаны из пластика и остались целы, в отличие от сияющих осколков стекла, бросившихся ей в глаза вместе со странной лужей под ними. Взяв себя в руки, Широганэ села на корточки, чтобы рассмотреть лучше. Среди осколков нашёлся достаточно толстый кусок, на котором ещё осталась этикетка. Опасаясь жидкости, которая покрыла осколок, Цумуги робко обхватила стекло с помощью ткани своего рукава, чтобы прочесть этикетку. К счастью, текст оказался разборчив, хотя слегка покрыт кровью, и косплеер тут же узнала в этих инструкциях противоядие, которое вчерашней ночью читал вслух Кайто. Она слегка сдвинула брови у переносицы, понимая, насколько удачно прошёл план астронавта по доставке антидота. Её внимание также привлёк чёрный мешок у дальней стены. Аккуратно переступив через лужу, косплеер приблизилась и неохотно раскрыла сумку. Внутри Цумуги нашла части разобранного арбалета и несколько стрел, одна из которых была обильно покрыта кровью. Но сильнее всего её заинтересовал нож, чьи непокрытые высохшей кровью участки блестели на свету. Она осторожно взялась за рукоятку, чтобы вытащить оружие из мешка, и заметила на его лезвии рельефные и зловещие зубцы. Широганэ с опасной положила нож на пол, словно опасаясь, что он оживёт и нападёт на неё, прежде чем вернуться к сумке. Она вновь осмотрела стрелы, но кровь оказалась лишь на одной из них. Цумуги нахмурилась, решив, что в мешке больше нет ничего полезного, а после не сдержалась и начала вышагивать по комнате в попытке понять значение своих находок. Она не принималась тщательно осматривать помещение, пока не сделала шаг в сторону раковины. Скорее всего, она была источником противного химического запаха, к тому же, косплеер заметила в ней несколько тряпок, пропитанных кровью. Нездоровое любопытство потянуло её ближе, хотя едкий запах изо всех старался отпугнуть девушку. Она нерешительно подняла одну тряпку, потяжелевшую от кровавой воды, при этом держась на относительном расстоянии. Запах усилился, и Цумуги, собрав всё своё мужество в кулак, отложила ветошь в сторону, вместо того чтобы в ужасе запустить её на другой конец комнаты. Однако под ней оказалось нечто, прилипшее к раковине. Сжимая нос, чтобы максимально защититься от вони, Широганэ подняла нечто похожее на небольшой кусок ткани. Его вонь оказалась ничем не лучше запаха тряпки, но девушка с силой воли поднесла ткань к лицу. Она потёрла его между пальцев и поняла, что некогда кусок ткани имел белый цвет, пока не стал бледно-красным. Цумуги не знала, что думать, пока не услышала голос Чабаширы. — Широганэ-сан! С Киибо-саном… с Киибо-саном что-то не так! — Иду! — отозвалась она и, помешкав, пересилила себя и засунула кусок ткани в карман, про себя жалуясь на его ужасный запах и заведомо предвещая запятнанный карман своей куртки. Мастерица айкидо стояла посреди уничтоженного лагеря, лихорадочно нажимая на кнопки монопада. Не поднимая глаз, Чабашира объяснила: — Тенко нашла Киибо-сана, но он не отвечает. Пробежав последние несколько шагов, Широганэ спросила: — Он сломан? — Тенко не знает. Монопад цел, но он не включается. — Он… он не… — Нет, — перебила Чабашира. — Он… нет. Тенко отказывается верить, что кто-то станет причинять вред Киибо-сану в таком состоянии. Это так бессмысленно и жестоко… — А, насчёт… бессмысленной жестокости, я считаю, такой вариант нельзя исключать. Тенко в ужасе повернулась к Цумуги, и последняя рассказала о своих находках в ванной, закончив со словами: — И-и так как только одна стрела была в крови… очевидно, что Харукава-сан убила его ножом. Мастерица айкидо стиснула челюсть и помотала головой, словно отмахиваясь от потенциальной правды в её словах. — Зачем? Просто… зачем так делать? — Не знаю, но мы здесь как раз для того, чтобы узнать это. Кстати, ты нашла что-нибудь, пока искала Киибо-куна? Чабашира помедлила, чтобы собраться с мыслями. Наконец она вздохнула и дрожащим голосом проговорила: — Т-Тенко нашла два использованных элктромолотка. Там. — Она засунула Киибо в карман и подошла ближе к выходу из ангара. На земле лежали два на вид вырубленных электромолотка, бесцеремонно брошенных друг на друга. — Ладно. Итак, ам, один из них был у тебя, пока его не украла Харукава-сан, а второй взял Момота-кун? Раз они оба в ангаре, это значит, что Момота-кун был здесь прошлой ночью? Чабашира сжала губы в тонкую линию. — Момота-сан, — после паузы заговорила она, — вряд ли станет рассказывать нам, что произошло. — Что ж, если Момота-кун был в ангаре, есть ли такая возможность, что… — Нет, — отрезала Чабашира. — Момота-сан… он… — она поёрзала, сама не понимая, почему разозлилась из-за вопроса, — он… он ужасный, но после того, что случилось в виртуальном мире Ирумы-сан, Тенко знает, что он ни за что бы не стал причинять Оме-сану вред. Она… она просто знает. — Ах, — Широганэ заломила руки, — раз ты так говоришь… Мастерица айкидо пристально уставилась на косплеера, но промолчала. — Тенко не знает, что ещё расследовать, и есть ли хоть какой-то смысл в наших находках. Когда начнётся суд, Каэде-сан попытается сразу устроить голосование… может, просто покончить с этим действительно лучше, чем тянуть время, как в прошлый раз. — Наверное. Но я просто… я знаю, что на судах я совсем не уверенная в себе, да и, ну, не только на судах, но я просто хочу понять, почему всё вышло так, а не иначе. — Цумуги вздохнула. — И, может, мы всё равно в конце проголосуем за Харукаву-сан, но я не смогу успокоиться, пока всё не прояснится. — Тенко… не знает… Тенко сама хочет, чтобы все перестали держать всё в секрете, но… — Чабашира помотала головой, — Тенко кажется, что это невозможно. Работать сообща просто… Тенко кажется, что сейчас это невозможно. — О-оу. Ну, может, я смогу поговорить с Акамацу-сан перед судом, даже если… она меня немного пугает. Чабашира закусила губу. — Думаешь… думаешь, она Остаток Отчаяния? — Я… я долгое время сомневалась, но… я подумала над тем, что ты мне сказала — что Акамацу-сан хочет мести — и, ам, — она заломила руки, — разве кто-то, кроме Остатка Отчаяния, станет устраивать суд и продолжать игру? Тенко уставилась в пол, закусив губу. — Я так же поговорила с Хоши-куном, и он сказал, что всё это похоже на ловушку, и мне начинает казаться, что он прав. Особенно учитывая, что, ну, раз уж суду быть, выходит, изоляция Акамацу-сан с Омой-куном… закончится смертью двух человек, которые соперничали с ней на постоянной основе. — Чабашира не поднимала взгляда, и косплеер ахнула: — О! Прости, я заговорилась… о таких ужасных вещах. Извини, Чабашира-сан. Мастерица айкидо не отвечала, и Цумуги уже было открыла рот, чтобы извиниться, как вдруг за пределами ангара с эхом раздалось сообщение. Она слышала его столько раз, что готова была наизусть пересказать слова Монокумы о начале суда. — Ах, наверное, нам надо… — Да, — ответила Тенко. — Нам надо… Да. По пути к лифту они молчали, но по пришествию к месту назначения до их ушей донеслись крики. Чабашира помедлила, чтобы расправить плечи, и пробежала последние несколько шагов к источнику шума. Цумуги последовала за ней и увидела Каэде, Рёму, Кайто и тот же фиолетовый Экзайл, которым управляла Маки. Она предположила, что она до сих пор там, так как робот жестикулировал, а изнутри доносился голос самой наёмницы. Она робко приблизилась и услышала обрывок фразы Маки: — …основан ни на чём. — Ни на чём?! — ответила Акамацу. — Кто… кто ещё станет вламываться в мою комнату и комнату Омы-куна? Зачем ты вообще это отрицаешь? — Кто-то ворвался в твою комнату? — нерешительно спросила косплеер. Пианистка посмотрела на неё, явно озадачившись её появлением, но, завидев Тенко, слегка расслабилась. — Я пыталась войти к себе во время расследования и увидела, что моя дверь чуть ли не висела на петлях. А когда я вошла, я сразу поняла, что кто-то рылся в моих вещах. — И ты уже говорила, что никто ничего оттуда не спиздил! — крикнул Момота. — Это не меняет того, что кто-то был в моей комнате! Цумуги тихо обошла их и встала рядом с Рёмой, наблюдавшим за спором из-под полуприкрытых глаз. — Ты расследовала? — А, немного. А они… Хоши вздохнул, потянувшись за шапку. — Акамацу пошла к себе и разозлилась, когда, ну, — она сама уже всё сказала. Оказалось, что комнату Омы она застала в таком же состоянии. Конечно, никто из нас не может проверить, крали у него что-то или нет. — Кто-то ворвался в обе комнаты. И она считает, что это была Харукава-сан? Теннисист пожал плечами. — В смысле, она самая подозрительная но, — он глянул на развернувшийся перед ними спор, который был готов превратиться в соревнование, кто кого перекричит, — не особо хочу в это ввязываться. — Я… Да. Да… Цумуги снова начала вслушиваться в спор в тот момент, когда Каэде произнесла: — Знаешь, это всё равно не важно, потому что как только мы туда спустимся, тебя сразу же казнят. — Нет, — возразила Маки. Акамацу насупилась. — Реально? Ты серьёзно считаешь, что мы не проголосуем за тебя мигом. — Нет, я просто знаю, как работают правила Монокумы. Поэтому я к ним подготовилась. За кого бы вы не проголосовали, Монокума не сможет тронуть меня, пока я в Экзайле. Он безоружен. Широганэ моргнула, глядя на гигантского робота, чья тень злобно падала на всех узников. — Вот… вот оно как. Пианистка прищурилась. — В итоге тебе придётся оттуда выйти. — Акамацу, просто закрой ебало уже, — заговорил Кайто. Каэде сдвинула брови у переносицы и отвернулась, пробормотав: — Зачем я вообще с вами разговариваю? Воцарилось тягостное молчание. Лифт ещё не подъехал, так что Цумуги окинула взглядом оставшихся одноклассников, каждого со своим видением правды, и приняла решение. Когда начнётся суд, она проведёт их через все углы и закоулки этого дела, нравится им это или нет.