I'd Trade My Life for Yours

Каэде во все глаза уставилась на Экзайл с открытым ртом, с трудом понимая, что происходит. — Народ, пожалуйста, не паникуйте, — раздался голос Киибо. — Я понимаю, что это тяжело принять, но я прошу вашего терпения и понима… — Какого хуя ты несёшь?! — воскликнул Кайто с яростью и отчаянием в глазах. — Как так, блять, вышло, что ты здесь… Где… где Маки?! — Ах, ситуацию Харукавы-сан немного сложно… — А как же Кокичи?! — продолжил Кайто. — Ты… ты убил его? Ты же мёртв! — Я… не мёртв. Меня всего-навсего перенесли из монопада Ирумы-сан в Экзайл, для того чтобы я мог общаться с вами. Чабашира помотала головой. — Тенко рада, что ты жив, но она не понимает, что это значит. Где Харукава-сан? — Мертва! — ахнула Цумуги. — О-она точно мертва! — Заткнись! — огрызнулся Кайто. — Она не… Мы просто запутались. Киибо какого-то хера запутывает нас, но она не… — Он стиснул челюсть, слегка вздрогнув. — Да не может такого быть, что она мертва. Маки и Кокичи ни за что бы не сдались вот так просто. — Нет, — возразил Рёма, — Широганэ в чём-то права. Отсутствовать на классном суде против правил, так? — Харукава-сан… — тихо произнесла Тенко. — Монокума убил её? — Эй-эй-эй! — воскликнул директор. — Чего-чего Монокума? Теннисист направил подозрительный взгляд на медведя. — Так ты не убивал её? — Конечно нет, — ответил Монокума. — Как директор, я даже ни на тысячную — ни на миллионную — секунды не постесняюсь наказать непослушных нарушителей, но я бы не стал хранить это в секрете. Я с самого рождения был тем ещё сплетником, чтоб вы понимали! — Видите! — победно воскликнул астронавт. — Она жива! Тенко поёрзала и робко спросила: — Тогда почему её здесь нет? Момота собирался было выкрикнуть что-то ещё, но внезапно поник, а его бравада исчезла так же быстро, как и появилась. — Я… — Народ, пожалуйста, — заговорил Киибо, — если вы только дадите мне объясниться, я на всё отвечу. — Правда? — спросила косплеер. — Тогда, ам, как ты оказался в Экзайле? Я думала, кроме Ирумы-сан, ни у кого не было такой возможности. — Боюсь, это достаточно сложно, но я обещаю объяснить вам ситуацию после суда, так как, к сожалению, у нас имеются другие неотложные проблемы, с которыми я считаю логичным разобраться в первую очередь. — Ты… — измождённо сказал Кайто, — ты знаешь, что случилось с Маки? И с Кокичи… — Он перебил сам себя, закрыв рот рукой. — Момота-сан! — в панике воскликнула Тенко. Внимание Каэде с Киибо переключилось на астронавта, с трудом ловившего воздух между кашлем. Невзирая на его старания, через его пальцы просочилась кровь, пачкая его руки и капая на футболку. — Момота-кун, — с тревогой обратился Киибо, — пожалуйста, постарайся успокоиться. Стресс только ухудшает твоё состояние. — Я… — между вдохами выдавил он, — я-я в порядке… просто дайте… минуту. Пианистка застыла на месте, как и все остальные, даже отдалённо не представляя, что сказать, в то время как постепенно утихающий кашель Кайто заполнил комнату. Первым подал голос Киибо: — Извиняюсь, Момота-кун, за ущерб, который это могло тебе нанести. В моих намерениях не было ранить тебя, но всё же… я приношу извинения, если в итоге вышло именно так. — Я же сказал, — наконец оправился Кайто, вытирая кровь вокруг рта о рукав, — я в норме. Просто… просто завались ты со своими извинениями. — Момота-сан, не груби, — мягко поругала Чабашира. — Нет, — возразил Киибо, — его ответ можно понять. На самом деле я бы хотел извиниться и перед всеми остальными, если вдруг мои слова показались вам грубыми и оскорбительными. Пожалуйста, поймите, что это было необходимо для сохранения маскировки. — Но, — сдвинув бровь, вымолвила Широганэ, — зачем тебе вообще понадобилось маскироваться? Киибо издал нечто похожее на вздох. — Я решил, что лучший способ закончить суд как можно скорее — это вести себя вызывающе, чтобы быстрее спровоцировать голосование без подозрений. Однако, раз этот план провалился, теперь моя лучшая тактика — это прямолинейность. — Зачем тебе устраивать голосование как можно скорее? — спросит Рёма. — Ты… никак не можешь быть убийцей. — Он глянул на директора. — Так ведь? — Хм, — протянул Монокума, — ну, в случае возрождения мёртвого студента, которое я вам так великодушно предлагал и которое вы так ужасно отвергли, воскресший бы снова считался участником, так чтоооо, — он пожал плечами, — да, конечно, почему нет. Зомби-мехи-роботы тоже люди, чтоб вы знали! — В общем, — произнёс Киибо, — я готов заверить вас, что я не убийца. — Тогда ты знаешь, кто это? — спросила Цумуги. — Ты сказал, что хочешь короткий суд, так что если ты просто скажешь нам сейчас, то мы проголосуем. — Нет! — выкрикнул Кайто. — Мы не можем просто… мы не можем просто взять проголосовать, потому что тогда… Он оборвался на полуслове, и Каэде воспользовалась возможностью подать голос впервые после появления робота. — Киибо-кун, я не уверена, что ты хочешь нам сказать, но убийца всё ещё Харукава-сан, правда же? Если тебе нечего возразить, то других вариантов нет, так? Киибо помедлил. — Я не исключаю такую возможность, но, боюсь, на этом всё не кончается. — А что ещё? — спросила косплеер. — Киибо-сан, — обратилась Тенко, — ты… ты знаешь секрет смерти Омы-сана? Он ответил не сразу, так что Момота подтолкнул его: — Ну? — Прошу прощения, но я должен с осторожностью распоряжаться той информацией, которой я делюсь. В данный момент у нас есть одна из лучших возможностей покончить с игрой убийств, и я не могу позволить себе раскрыть те сведения, которые могут этому помешать. — «Покончить с игрой убийств»? — повторила Широганэ. — Ты уже говорил об этом, — сказала пианистка, — когда ты притворялся Харукавой-сан. Доказать, что игра — фарс, а Монокума — никудышный руководитель. Хоши вздохнул. — Может, это прозвучит тупо, но кому конкретно ты пытаешься это доказать, кстати говоря? Все мы знаем, что эта игра не представляет собой ничего, кроме бессмысленных страданий, и я очень сомневаюсь, что мастермайнду на это не всё равно. — Это верно, — поддержала Цумуги, обнимая себя. — И мы… последние выжившие человечества, правда? Может, последний Фонарь Флэшбэков и пытался как-то нас обмануть, но секрет внешнего мира… Рёма натянул шапку ниже. — Он… показался мне ужасно реальным. — Я знаю, — ответил Киибо, — и это сложно объяснить, но доверьтесь мне. У меня есть весомые причины верить, что эта игра убийств не кончается на нас и что нечто подобное — это верный способ покончить с ней раз и навсегда. Каэде нахмурилась, прокручивая в голове его слова. — Что значит «нечто подобное»? — И ещё, как понимать «верный»? — добавила Цумуги. — Не хочу говорить такие вещи, но разве игра не кончается убийством мастермайнда? Если только не случится нечто ужасное и в итоге из нас не останется два человека. — Нет, — возразил он, — убийство мастермайнда… слишком преувеличенно. Его раскрытие будет полезно, но убийство — не говоря о уже его безнравственности — неуместно в нашей ситуации. — Тогда, — произнесла Тенко, нервно перебирая пальцы, — что будет уместно? — Неправильный суд, — ответил Киибо. — Суд, в котором по какой-либо причине Монокума не сможет вынести верный приговор. Косплеер тревожно сдвинула бровь. — Неправильный суд? И ты говоришь… разве у нас сейчас как раз-таки не он? — Если мои подозрения верны, то такая возможность есть, — пояснил Киибо. — И это… прекратит игру убийств? — спросил Рёма. — Мы доказываем, что мастермайнд не справляется со своей работой, и он просто сдаётся? — Дело, скорее, не в том, что он сдастся, а в том, что он потеряет доверие и не сможет продолжать, — ответил Киибо. — Извиняюсь, это достаточно сложно, знаю. Однако, если у нас выйдет, я уверен, что это даст нам значительный шанс успеха. — Ладно, — прищурился астронавт. — Но для того, чтобы вся эта непонятная хрень сработала, ты хотел, чтобы мы проголосовали за Маки? Если мы проголосуем за кого-то, он умрёт. Либо казнят его, либо мы ошибаемся и его убивают вместе с нами. Как вообще пожертвование Маки может закончить игру убийств? Робот помедлил. — Дело не в пожертвовании человеком. На самом деле, если всё пройдёт хорошо, на этом суде должны произойти последние смерти в этой убийственной игре. — «Последние смерти»… — произнесла Тенко. — Кому-то всё равно придётся умереть… — В идеале нет, — исправил Киибо, — но я не могу игнорировать такой потенциальный исход. Существует один способ избежать его, а именно единогласный отказ от голосования, который уже много раз предлагала Акамацу-сан, однако… это опасно. — Э-это не просто опасно — это самоубийство! — воскликнула Цумуги. — Отказ от голосования — это против правил. — Именно поэтому мы подвергнемся риску, — вставил Киибо. — Отказ голосовать от одного или двух участников, вероятнее всего, приведёт только к их смерти. Это потребует кооперации всей группы, а на данном этапе всеобщее сотрудничество не представляется возможным. Кайто помотал головой. — Не говори, что это невозможно. Нам просто нужно, чтобы все согласились, так? Значит, решено: я не буду голосовать. — Момота-сан, — обратилась Чабашира, — что ты… — Маки будет жить, правильно? Если мы не проголосуем, её не станут казнить, — пояснил астронавт. — А мне больше ничего и не надо. — Момота-кун! — воскликнула косплеер. — Как ты можешь так говорить? Я знаю, что ты хочешь помочь ей, но это какой риск! Я-я не понимаю, чего добивается Киибо, но разве это стоит того, чтобы потенциально ставить на себе крест? — Я знаю, что не могу просить у вас такого, — вставил Киибо, — поэтому я и не предлагал такой вариант. Вместо этого я должен настоять на том, чтобы голосование произошло тем образом, который я предложил ранее. Если все довольны, наш лучший курс действий — это голосовать за Харукаву-сан. — И я уже сказал, — ответил астронавт, — я нихрена не стану этого делать. Киибо вздохнул. — Момота-кун, я понимаю твои чувства, но, пожалуйста, прояви рассудительность. Харукава-сан бесспорно является убийцей этого дела, и голосовать за неё — самый логичный способ довести дело до конца. Кайто вцепился в края подиума, стиснув челюсть. Но, не давая ему вновь огрызнуться на робота, Каэде подала голос. — Это так? Харукава-сан… единственный потенциальный убийца? — Да, — подтвердил Киибо. — Я только что это сказал. — Я знаю, — ответила пианистка, — но… мне сложно поверить в это без доказательств. — Акамацу-сан, я самолично свидетельствовал события, которые имели место в ангаре в ту ночь. Уж я знаю, что произошло. — Тогда ты можешь рассказать нам? — попросила косплеер. — Просто чтобы развеять все сомнения? Киибо замешкался. — Я надеялся избежать деталей касательно смерти Омы-куна, чтобы свести эмоциональное напряжение к минимуму, но если это необходимо для продвижения, то, полагаю, у меня нет выбора. Каэде кивнула, несмотря на то, что в её голову вновь закрались старые сомнения. (Представьте свой Аргумент) — Вчера ночью я до сих пор находился в монопаде Ирумы-сан, который лежал на полу ангара. — И ты включился сам? — спросила Чабашира. — Да. Большую часть ночи я оставался выключен, для того чтобы расследовать определённые аспекты своей программы, но я закончил и решил поделиться своими находками с Омой-куном и Акамацу-сан. — Но к тому времени, когда ты включился, — вставила Широганэ, — Акамацу-сан уже ушла из ангара вместе с Момотой-куном, так? — Верно. На тот момент, полагаю, Харукава-сан вступила в разговор с Момотой-куном, так как я слышал их голоса на фоне. Ома-кун был ранен, но доступен, так что я попытался связаться с ним. — Что он сказал? — спросил Кайто. — Ему… было сложно говорить, — ответил Киибо. — На тот момент яд успел воспроизвести на него значительный эффект. Астронавт зажмурился. — Он ничего не сказал? — Ничего особенного, — пояснил робот. — А когда он увидел, что Харукава-сан разбила флакон с противоядием, он полностью перестал отвечать. — Значит, — произнесла Чабашира, — Ома-сан умер от яда… — Сомнений быть не может, — подтвердил Киибо. (БРЕЙК) — Киибо-кун, погоди, — начала Каэде, — я хотела спросить тебя насчёт того, что ты сейчас сказал. — Акамацу-сан? Тебя что-то смущает в моих показаниях? Она кивнула. — Да. Во-первых, ты добровольно заговорил с Омой-куном в ангаре вчера ночью? — Да… — медленно подтвердил робот. — А что не так? — спросила Цумуги. — Киибо-кун вчера несколько раз разговаривал со мной и Омой-куном, — продолжила пианистка, — но он продолжал злиться на Ому-куна и прямо сказал мне, что предпочтёт не разговаривать с ним. — Акамацу-сан, пожалуйста, не опускай меня до такого уровня. В тот раз я расстроился из-за Омы-куна, но я не стану пренебрегать своей миссией по вашему освобождению из-за собственных чувств. — Это… — произнесла Чабашира, — это правда? Киибо-сан, ты днями отказывался разговаривать с Тенко и остальными после смерти Ирумы-сан. Кайто стиснул челюсть. — Киибо, ты врёшь нам? — Н-ни в коем случае! — запнулся Киибо, опешив из-за обвинения. — Да, в тот раз я бы предпочёл поговорить с Акамацу-сан, но, когда я включился, я заметил, в каком состоянии находился Ома-кун, и решил, что пообщаться с ним будет важнее, чем дожидаться кого-то… предпочтительнее. — Ты смог понять, в каком состоянии находился Ома, сразу после того как включился? — спросил теннисист. — И не воспринял это как уловку или враньё? — Нет. Пожалуйста, поймите, что я хотел доложить очень важную информацию. Косплеер моргнула. — Правда? Какую? Робот помедлил. — Боюсь… будет неразумно с моей стороны раскрывать её прямо сейчас. — Потому что один из нас мастермайнд, так? — уточнил Рёма. — Верно, — подтвердил он. — Я не хочу признавать, что сомневаюсь в своих друзьях, но… — Киибо-сан, — перебила мастерица айкидо, — ты… ты уверен, что Каэде-сан или Ома-сан не могут быть мастермайндом? Тенко знает, что она, ам, — её глаза нервно забегали по залу, — попросила тебя рассказать им про Фонарь Флэшбэков, но… ты ни разу не говорил, что сам думаешь по этому поводу. — Ома-кун предоставил достаточно весомое доказательство в пользу того, что он и Акамацу-сан невиновны, — ответил Киибо. — После этого, даже несмотря на его… сомнительную репутацию, я был склонен поверить ему. Пианистка сдвинула бровь. — Когда он тебе это доказал? — Когда Чабашира-сан впервые принесла меня в ангар. Ома-кун потребовал, чтобы я сначала поговорил с ним, пока вы разговаривали с Чабаширой-сан. Тогда он объяснил свои мысли. Каэде нахмурилась. — Почему он… — Акамацу-сан, если ты не против, что я тебя перебиваю, я чувствую необходимость повторить, что я сбросил свою маскировку для того, чтобы без обиняков выразить то, что я пытался донести ранее. Решая тайны этого дела, вы только сыграете на руку мастермайнда. — Ты продолжаешь так говорить, — сказал Кайто, — но… после этого ты начинаешь нести какую-то подозрительную хрень, и ты так и не сказал, где вообще Маки. — Знаю, я опять же извиняюсь, но тут ничего не поделаешь. Также, поймите, что сейчас вы стоите перед выбором, довериться мне либо довериться Монокуме. Даже если я кажусь вам подозрительным, я надеюсь, что выбор здесь очевиден. — Это, — вымолвила косплеер, — не совсем ответ. Вообще-то ты только что признал, что попросту ведёшь себя подозрительно и врёшь нам. — Я знаю. К сожалению, по-другому нельзя. Акамацу потянула за козырёк кепки, прокручивая в голове его слова и всё, что в них не складывается, как вдруг заговорил астронавт. — Киибо, даже если ты скрываешь от нас какую-то хрень, я могу спросить у тебя одну вещь? Ты сказал, что Кокичи… что он… ты сказал, что с ним случилось. Но, а как же Маки? Это ты рассказал ей про лабораторию Ирумы и захотел, чтобы я принёс тебе твою, блять, голову? — Знаю, что он не жаловал Ому, — заговорил Хоши, — но стал бы Киибо отвечать на вопросы Харукавы после того, как она совершила убийство у него на глазах? — Ты прав, — согласилась Цумуги. — Это бессердечно даже для того, кто сделан из жести. — Я могу уверить вас, что я такого не делал. Кроме того, это робофобия… и заблуждение. Мой металлический состав в основном… — Значит, это Кокичи ей рассказал? — надавил Кайто. — Она… — Он ненадолго оборвался, кривясь в лице от собственных слов. — Маки правда пытала его? Цумуги обняла саму себя. — Когда я расследовала ангар, я нашла стрелу, покрытую кровью. Исходя из слов Акамацу-сан, я предположила, что этой стрелой запустили в Ому-куна. И… мне было непонятно, для чего Харукава-сан вытащила её. — Наверняка это… — Чабашира покачала головой. — Тенко даже представить не может, как это больно. Бедный Ома-сан — никто такого не заслуживает. — Я… — вздохнул Киибо, — я надеялся не пускаться в детали, но… вы все правы. — Наша теория верна? — спросила пианистка. — Ома-кун умирал от яда, а Харукава-сан выпытала из него информацию, прежде чем он умер — вот что было. — Да, — ответил робот. — Ввиду своего положения я мог только отчасти увидеть, что происходило, но, насколько я понимаю… да. Акамацу глубоко вздохнула. — Ясно. Тогда, Киибо-кун, можешь ответить мне на ещё один вопрос? — Конечно, Акамацу-сан, — торжественно ответил он. — Когда ты перестанешь нам врать? — Я… Что? — Акамацу, — обратился Кайто, ты… Это ложь? Это не… — Он дёрнул головой в сторону Экзайла. — Нахрена ты врёшь нам про такое?! — Я-я говорю правду! — возразил Киибо. — Я обещаю, что не стану обманывать вас насчёт чего-то серьёзного. — Я… — вымолвила Цумуги, — я верю в Акамацу-сан. Если она говорит, что Киибо-кун врёт, то я верю ей. — Это мило… наверное, — произнёс теннисист, — но даже я не уверен, что Акамацу посчитала ложью. Каэде кивнула. — Не переживайте. Я проясню противоречие в показаниях Киибо-куна. Может, тогда мы получим настоящие ответы. — Акамацу-сан, народ, — напрасно позвал робот, — прошу вас, верьте мне. Клянусь, я на вашей стороне. — Киибо-кун, — сурово произнесла Широганэ, — говоря прямо, это мы ещё посмотрим. — Я не понимаю такой враждебности… — тихо пробормотал тот, пока пианистка приготовилась вновь устроить ему допрос. (Представьте свой Аргумент) — Каэде-сан сказала, что Киибо-сан врёт нам. Тенко кажется, дело в том, что он сказал нам совсем недавно… так ведь? — Я не говорил никакой лжи! Я просто дал показания насчёт того, что случилось с Омой-куном. — Он сказал, что он умер от яда, — вставил Рёма, — или что Харукава пытала его до смерти, чтобы выведать информацию. — Это неточно, но Тенко считает, что мы уже обсуждали это. Что Харукава-сан не могла знать того, что знал Ома-сан… Астронавт стиснул челюсть. — У тебя реально стальные яйца врать нам про Кокичи. Ты говорил, что ему было так больно, что он не мог говорить. Нахера такое выдумывать? — Я бы ни за что такое не выдумал! Почему вы не верите мне? — У тебя есть доказательства? — спросила Цумуги. — Если бы ты мог подтвердить это, мы бы поверили, но раз уж ты уже успел один раз соврать нам… — Ему нельзя доверять, так ведь? — спросил теннисист. — Народ, — безнадёжно произнёс Киибо, — прошу вас… (БРЕЙК) — Вот что, — начала Каэде. — Киибо-кун, ты сказал, что из-за яда Оме-куну было так плохо, что он не мог говорить. Раз так, то Харукава-сан не могла выпытать из него информацию никаким образом. — Постой! — выкрикнул Киибо. — Пожалуйста, послушайте… — Так ты напиздел нам! — воскликнул Момота. Косплеер ахнула. — Если Киибо-кун врёт, это значит, что он каким-то образом является убийцей? — По крайней мере, — вставил Рёма, — он что-то скрывает. — Дело в том, как умер Ома-сан, верно? — спросила Чабашира. — Когда он притворялся Харукавой-сан, Киибо-сан тоже старался скрыть это, так… что случилось с Омой-саном? — Ну, — вымолвила Широганэ, — какой вывод мы можем сделать из лжи Киибо-куна? Выходит, это он рассказал всё Харукаве-сан? Робот с трудом перекрикивал разговоры в попытке защитить себя. — Я могу объяснить! Всё не так, как вы думаете! Клянусь, я на вашей стороне! — Мне поебать на твои уёбские оправдания, — отрезал Момота. — Притворяться Маки, а потом выдумывать всякую хуйню про то, как она пытала Кокичи… по-твоему, мы правда поверим, что это всё ради нашего же блага? — Я… Это… — увял Киибо. — Всё, что я сделал, было для вас. Я понимаю, что это больно, но, пожалуйста, верьте мне, когда я говорю, что ваша безопасность стоит у меня в приоритете. — Но, — вставила Цумуги, — разве ты не предлагал нам отказаться голосовать? Как это может обеспечить нам безопасность? Киибо оставил её вопрос висеть в воздухе, так что Каэде воспользовалась возможностью вернуть контроль над обсуждением. — Я считаю, лучше всего пока что просто игнорировать его и попытаться самим разгадать эту тайну. Если у нас получится, то мы наверняка сможем понять, почему Киибо-кун вообще врал нам. — Звучит… разумно, — ответила Тенко. — Что ж, Каэде-сан, с чего нам стоит начать? — С новой информации, которую мы получили. Исходя из слов Киибо-куна, ни он, ни Ома-кун не рассказывали Харукаве-сан о том, что Момота-кун мог найти ключ в лаборатории Ирумы-сан. На данный момент нет никаких причин, почему она решила, что ключ находится в комнате Омы-куна. — А Киибо вообще знал об этом? — спросил Рёма. — О том, что Ома украл ключ? Каэде поразмышляла над его словами, и медленно ответила, параллельно с этим думая. — Нет… после казни Ирумы-сан Киибо-кун большую часть времени был с Тенко-сан, и я сомневаюсь, что у Омы-куна была причина упоминать про ключ. — Значит, единственный кто знал, — вставила Широганэ, — это Ома-кун? — Момота, — позвал Рёма, — Харукава говорила что-нибудь подозрительное, когда давала тебе задание? Кайто нахмурился. — Нет, вряд ли. Она много… — он рвано вздохнул, — она много извинялась и просила довериться ей и вся хуйня, но я подумал, что это из-за того, что… она убила Кокичи. — Если это важно, — произнёс Киибо, — я верю, что Харукава-сан искренне сожалела о том, что ранила тебя. Астронавт насупился. — Да пошёл ты. — Ам, в-в общем, — вымолвила косплеер, — Акамацу-сан, у тебя, кажется, была идея? Пианистка потянулась за козырёк кепки. — Я пока что не совсем уверена, но, исходя из всего, что мы знаем, единственный вариант — это… Ома-кун добровольно рассказал Харукаве-сан. — Зачем ему такое делать? — спросил Рёма. — Ты же понимаешь, что это ведёт к тому, что она просто попросила у него то, чего хотела, а он взял и помог ей, так? — Я знаю, — ответила Каэде, — но, а как по-другому? — Если это единственный вариант, то это точно правда, но… Тенко видела место преступления. Тенко… — она закрыла лицо руками, — Тенко видела, как там всё разнесли. Она видела, сколько там крови… Цумуги мрачно кивнула. — Я тоже. Но, согласно тому, что мы уже обсудили, есть вероятность, что какая-то часть крови принадлежала Харукаве-сан. То есть, она же ассасин, она наверняка может походить с ранами какое-то время, так что кровь не обязательно вся принадлежит Оме-куну. По крайней мере, — она обхватила себя руками, — я надеюсь на это. — Нет, — вздохнул астронавт, — вся. — Откуда ты… — заговорила Каэде. — Потому что я соврал о том, это была Маки. Киибо выдумал, что это я её ранил, и я подыграл, потому что… Блять. — Момота-сан, — сочувственно произнесла Чабашира. Однако Широганэ надавила дальше. — Постойте… если Харукава-сан не получила ран, то зачем она использовала марлю из ванной? Пианистка округлила глаза. — Это… это верно. А это значит… (Представьте свой Аргумент) — Момота-сан сказал, что Харукава-сан не поранилась, — начала Тенко, — но на месте преступления была использованная марля… — Харукава тебе случаем ничего не обрабатывала, Момота? — спросил Рёма. — Нет. Ничего такого не было. — И Акамацу-сан уже говорила, что марля не её, — вставила косплеер. — Но, кроме них, в ангаре был только Ома-кун, так? — Но… Тенко запуталась. Разве не Харукава-сан принесла марлю? — Она… — подтвердил Кайто. — Но в ангаре оставался только Кокичи, после того как я ушёл с Акамацу. Я сомневаюсь… что он стал бы такое делать. — Харукава была ассасином, а в Ому запустили отравленной стрелой, — сказал Хоши. — Дело не в том, стал бы или не стал. На тот момент у него просто не было возможности. Широганэ нахмурилась. — Мы просто чего-то не видим? — Полагаю, мне не дозволено отвечать на этот вопрос, — заговорил Киибо. (БРЕЙК) — Ома-кун, — начала Каэде. — Это мог быть только он. — О чём ты вообще? — спросил Кайто. Акамацу расправила плечи. — Исходя из наших сведений, единственный, кому могла понадобиться марля, — это Ома-кун. И раз уж Широганэ-сан нашла только кусок, можно предположить только то, что его раны были обработаны. — И Широганэ-сан упоминала, что нашла стрелу, которую запустили в Ому-сана, — сказала Тенко. — Выходит, стрелу вытащили не для того, чтобы мучить Ому-сана, а чтобы… помочь ему? — Но принадлежности для этого всё равно были у Харукавы, — вставил теннисист. — Навряд ли Ома мог украсть их, вытащить стрелу и обработать свои раны без её ведома. — Но погодите, — вымолвила Цумуги, — это значит, что Харукава-сан была в курсе, и, — она нахмурилась, — разве Киибо-кун уже не говорил нам, что она принесла марлю «просто на всякий случай»? Это тоже была ложь? Пианистка сдвинула брови к переносице. — Я-я не уверена. — По крайней мере, — вставил Хоши, — разве всё это не значит, что Харукава была не против, чтобы Ома обработал нанесённую ею же рану, и всё равно собиралась убить его после? — Это… как-то неправильно, — заметила Чабашира. — Но зачем Харукаве-сан помогать Оме-сану? Она подстрелила, отравила его и-и принесла нож, чтобы пытать, и даже раздавила его тело под гидравлическим прессом. — Может… — произнесла косплеер, — может, это слишком простой ответ, но, исходя из того, что мы знаем… может, это всё… неправда? — В смысле, — отозвался Момота, — Маки… Она не убивала Кокичи? — Нет, — возразил Киибо, — она убила его. Однако вы правы. Ситуация… сложнее, чем я её вам представил. Пианистка нахмурилась, не зная, как к нему обратиться. — Я начинаю это осознавать, но я не понимаю. Наверное, как и все остальные. — В каком смысле? — удивлённо спросил Киибо. — В том смысле, что мы все понимаем, зачем Харукава-сан пошла в ангар, и, ну, мы знаем, кто она такая. Она пыталась убить меня — тот факт, что в этом деле, помимо орудия убийства и трупа, есть что-то ещё, просто странный. — Харукава-сан говорила, что хочет избежать суда, — тихо добавила Чабашира. — Поэтому она… избавилась от тела Омы-сана. — Но даже это теперь не имеет смысла, — ответила пианистка. — Потому что у Харукавы-сан было только две цели, так? Убить мастермайнда и защитить Момоту-куна. Зачем ей всё это делать? Кайто мрачно глянул на неё. — Ты знаешь, что с ней всё сложнее, — убивать людей и вся хуйня не было для неё так уж просто. Если бы ты знала об её прошлом… — Тогда я бы поплакала над ней, а не над человеком, которого она убила? — огрызнулась Акамацу. — Совершая убийство, ты автоматически готов поставить остальных под угрозу, а ты хочешь простить ей это из-за того, что с ней плохо обращались в приюте или где-то там ещё? — Какая же ты, блять, лицемерная, — прорычал он. — Только к Маки ты так относишься. Ты видишь в ней только безумного убийцу, и именно поэтому она скрывала свой талант. Да, она много где проебалась, но ты ни разу не давала ей шанса. Пианистка насупилась. — По-твоему, я виновата в том, что она совершила убийство, из-за того что я с ней как-то нехорошо обошлась? — Сколько раз нам надо об этом пиздеть? — Момота завёл руку в волосы. — И знаешь что, Акамацу, ты тоже убивала людей, и ты сама устроила этот суд, так почему… — Я была готова умереть на том суде! — прокричала Каэде. — Я и не пыталась скрыть то, что я сделала с Амами-куном. Я не пряталась ни за роботами, ни за мехами, ни за всякими дебильными ловушками, которыми Харукава-сан пыталась отвлечь нас. — Акамацу-сан… — начал Киибо. — Если ты хочешь сказать про робофобию, я бы оставил это на потом, — тихо посоветовал Рёма. Пианистка не заметила этих замечаний, так как всё её внимание было направлено на Кайто, мрачно глядевшего на неё. — Может, я и собиралась убить человека, но это не опускает меня на один уровень с Харукавой-сан. — «Собиралась убить»… — промямлила Чабашира. — Почему ты так зациклена на том, что ты лучше неё?! — выкрикнул Момота. — Да мы хуй знает, жива она, мертва и где её вообще носит, а ты всё пиздишь о том, насколько она хуже всех нас. — Она убийца! — Ам, у Тенко появилась мысль. — Да мы все убийцы! Ты что, не понимаешь… мы все готовы «всего лишь» попытаться спасти собственную жизнь, сделать «правое дело» и какие там ещё есть дебильные отговорки, чтобы пойти на убийство. И ты не меньше меня знаешь, что мы не можем предъявлять друг другу претензии на этот счёт. — Нет. То, что «все так делают», не значит, что она может не отвечать за убийство. — «Отвечать»? Как ты вообще видишь классный суд? Но ведь это ты его начала, так что, конечно, ты не ебаться как рада, что… — У Тенко есть, что сказать! — Хотеть справедливости своему другу, который буквально умер, не… — Да завали ты ебало со своей справедливостью! В этой игре не может быть «просто»… — Тенко очень хотела бы… — Ты буквально доказываешь мне, что убийца должен избежать ответственности за убийство твоего же друга! — Да, потому что сейчас ты пытаешься, блять, убить её! Каэде покраснела от гнева и открыла рот, чтобы заткнуть Кайто, как вдруг в зале раздался голос Хоши. — Прекратите, оба. — Я прекращу, если она… — начал было Момота. — Чабашире есть, что сказать насчёт дела, — перебил теннисист, внимательно глядя на Каэде и Кайто. — Мне кажется, нам стоит выслушать её. — Я… — Акамацу перевела взгляд на Тенко почувствовала, как боевой задор вдруг оставил её. — Да, нам… нам стоит. — Я согласна, — присоединилась Широганэ. — В чём дело, Чабашира-сан? Мастерице айкидо стало некомфортно, вдруг оказавшись в центре внимания. Посмотрев на вздыхавшего Кайто и покачав головой, она заговорила: — Тенко просто… она просто думала о том, что сказала Каэде-сан. И о том, что Харукава-сан — или Киибо-сан — сказала про «намерение убить». Акамацу невольно ощутила энтузиазм. — А что? Я думала, мотив Харукавы-сан совершенно ясен… Она хотела убить мастермайнда, так? — Но… она не убила. И когда Киибо-сан притворялся ей, он просто отмахнулся тем, что смерть Омы-сана была балластом и что она убьёт любого на своём пути, но в ту ночь она не навредила Тенко. — У неё не было разумной причины убивать тебя, Чабашира-сан, — подал голос Киибо. — Харукава-сан хотела избежать суда: смерть человека, который находился вне её подозрений, привела бы к обратному результату. Рёма поднял глаза на Экзайл. — Но про смерть Омы можно сказать то же самое. — Я… полагаю, это так, — сдался Киибо, — однако то были другие обстоятельства. — Так ли это? — спросила косплеер. — То есть, меня там, конечно, не было, но я сомневаюсь, что такой человек, как Харукава-сан, просто так отпустит свою цель. — Она дала мне выбор, кого спасти, — сказал Кайто, глядя в землю. — Она отпустила Акамацу, чтобы я вышел из ангара. Каэде вздохнула, но согласно кивнула. — Поэтому она вообще в меня стреляла. Обе стрелы были отравлены, а Харукава-сан заставила Момоту-куна увести одного из нас, чтобы он мог добраться до антидота. — Ясно, — вымолвила Цумуги, — и по-моему… это попросту не сходится. — Почему? — спросил Киибо. — Акамацу-сан и Момота-кун полностью объяснили ситуацию. — Объяснить объяснили… — медленно проговорила косплеер. — Но Момота-кун мог быть прав. Я считаю, мы упускаем вот что… мы ведь не знаем Харукаву-сан по-настоящему, так ведь? — Чего? — вставила пианистка. — Что ты… Конечно же мы её знаем. — Кое-кто знает её получше… — промямлил Хоши. Акамацу повернула голову в его сторону после его по непонятной причине обвинительных слов, когда Кайто подал голос. — Широганэ, на что ты намекаешь? — Ну, Чабашира-сан уже говорила, что действия Харукавы-сан и наше представление о ней не сходятся друг с другом. Так что… мне кажется, нам стоит продолжать обсуждать это. Пианистка невольно скрестила руки в защитном жесте, когда остальные начали говорить, а Цумуги вела их за собой. (Представьте свой Аргумент) — Мотивация Харукавы-сан, — начала косплеер, — действительно состояла в убийстве мастермайнда? — А зачем ещё ей было идти в ангар? — спросил Рёма. — Харукава-сан явно не собиралась просто поговорить, так ведь?.. — произнесла Тенко. — Каэде-сан говорила, что она пришла с арбалетом, а Широганэ-сан нашла нож у неё в сумке. — Не похоже, что она пришла туда устраивать разговоры, — заметила Широганэ, — но она также взяла с собой бинты и просила у Момоты-куна какие-то странные вещи. — И это всё просто-напросто подозрительно, — сказал теннисист. — Момота, ты помнишь ещё что-то странное от неё? — Вряд ли, — ответил тот. — Ну, — продолжила косплеер, — Акамацу-сан или кто-нибудь ещё заметил что-то подозрительное? — Я не подметил никакого странного поведения, — вставил Киибо. — Ам, ну, — ответила Цумуги, — я спрашивала не совсем тебя. (БРЕЙК) — Мне кажется, — медленно произнесла Каэде, — я что-то вспомнила. Широганэ оживилась после её слов. — Правда? Что? — Тогда я не придала этому значение, — призналась Акамацу, — но, когда мы с Омой-куном прятались от Харукавы-сан… он сказал, как это странно, что мы оба умрём, и как это «забавно», что она дала Момоте-куну выбор, кого спасти. Кайто насупился. — Как по мне, это ни разу не забавно. — Вряд ли это было забавным, — вымолвила Цумуги, — но, по-моему, Акамацу-сан права. Если Харукава-сан хотела убить именно мастермайнда, зачем ей было давать тебе выбор, кого забирать с собой? — Потому что Харукава-сан хотела, чтобы Момота-сан покинул ангар, — ответил Киибо. — По-моему, мы уже это обсуждали. — Обсуждали, — согласилась Каэде, — но сейчас я думаю над тем, что говорили Ома-кун и Широганэ-сан, и… мотив и действия Харукавы-сан не сходятся между собой. И, — она сдвинула бровь, — по-моему, Ома-кун понял это, ещё когда мы не успели выйти из ангара. — Поэтому… — вдруг заговорил Момота, — поэтому он вызвался остаться? Пианистка закусила губу. — Может быть. А если Харукава-сан помогла ему обработать раны, то, полагаю, они могли поговорить друг с другом, так что… Она остановилась на полуслове, перебирая козырёк кепки и продолжая размышлять. — Тенко не понимает. Значит, Харукава-сан действительно пришла в ангар поговорить? Тенко думает… О! Чабашира прервалась, когда нечто привлекло её внимание, и начала рыться по карманам. Воспользовавшись паузой, Киибо подал голос. — Это в высшей степени нелогично. Насколько мы знаем, и Ома-кун, и Акамацу-сан были атакованы, так что вероятность, что Харукава-сан хотела пообщаться с ними… — Чабашира-сан? — заговорил ещё один Киибо, чей голос прозвучал за подиумом Тенко. — Здравствуй! Извиняюсь за своё отсутствие, если ты пыталась связаться со мной, но… — Киибо-кун?! — в панике воскликнула Цумуги. Акамацу перевела глаза на Тенко с монопадом Миу в руках. Увидев знакомое изображение лица Киибо, у неё отвисла челюсть. — Тенко-сан, это?.. Каэде расслышала, как из Экзайла негромко послышался голос Киибо. — Блять. — Какого хуя? — выругался Кайто. — Ам, Т-Тенко не знает. Киибо-сан, ты включился только сейчас? — Верно. — Одного слова хватило, чтобы узники начали лихорадочно обмениваться непонятными взглядами. — Почему-то у меня возникли проблемы с функционированием, однако неисправность прошла, и никаких побочных эффектов не последовало. Чабашира подняла глаза на остальных в поисках указания, куда дальше двигать обсуждение. Киибо заговорил: — Чабашира-сан? Что-то не так? Ты выглядишь встревоженной. — Н-нет, Тенко в порядке, но, Киибо-сан, ты же только здесь, правда? Проекция лица Киибо изогнула анимированные черты лица в хмурое выражение. — Я не понимаю, о чём ты. — Ирума-сан говорила, что она может делать копии тебя, — сориентировалась пианистка. — Я знаю, что это было давно, но она… так и не сделала их, да? — Нет, насколько мне известно, — подтвердил Киибо. — Это Акамацу-сан? Кто ещё там? — Все, — ответил Рёма. — Мы на классном суде. Прошла пауза, прежде чем из монопада раздалось: — Ясно. — Всё, похуй на формальности, — произнёс астронавт, поворачиваясь к Экзайлу. — Кто ты, блять, такой? Экзайл молчал. — Если это не Киибо-кун, — вставила Широганэ, — выходит, он просто использовал синтезатор голоса и притворялся им? — Кто-то притворялся мной? — спросил Киибо. — В данный момент, — исправил Рёма. — Хотя, по-моему, он только что сдался. — Киибо-сан, — обратилась Чабашира, — вчерашнюю ночь ты провёл в ангаре. Ты знаешь, что случилось с Харукавой-сан и Омой-саном? Пока Акамацу не отрывала подозрительный взгляд от Экзайла, Киибо ответил: — Нет. Почти всю ночь я пытался запустить свою программу по той причине, что мне помешало препятствие. — Какое препятствие? — уточнила пианистка. — Сбой питания. Оно напоминает тот же самый сбой, от которого я восстановился только что. Я начинаю переживать, что монопад Ирумы-сан недостаточно мощный для запуска дополнительных программ. — Ладно-ладно, проехали, — вставил Кайто, не отрывая взгляда от Экзайла. — Я задал тебе вопрос. Кто ты… — он поднёс руку ко рту и издал мокрый кашель, заканчивая вопрос: …т-такой? Экзайл сохранял молчание, а Момота кашлял. — Зачем ты пытаешься скрыть свою личн… — заговорила Каэде. — Что ж, это очень не вовремя, — произнёс Экзайл, продолжая использовать голос Киибо. — Вот почему я хотел побыстрее закончить суд. — Ты… просто… — огрызнулся Кайто, до сих пор вытирая кровь со рта, — просто скажи нам правду. Кто ты такой?! — Тот, кто ещё не сдался, — ответил Экзайл. Цумуги показала на него трясущимся пальцем. — Значит, ты хочешь избежать ответственности за убийство и обмануть нас, не так ли? Мы уже знаем, так что просто признай это. — Вы не понимаете, — отвечал Экзайл. — Я проиграю суд, но ещё есть шанс, что кто-то из вас поймёт, что к чему. Поэтому я ещё не сдался. Акамацу внимательно смотрела на машину, словно движения её механических рук могли выдать её истинные намерения. — Поймёт что? Экзайл не ответил, и вместо него голос подал Киибо: — Прошу прощения, но тот, кто сидит в Экзайле, и есть человек, который притворялся мной? — Верно, — подтвердила Чабашира, — мы подумали, что это… ну, сначала Тенко думала, что это Харукава-сан, но сейчас она просто запуталась. — Всё ещё должна быть Харукава, — вставил Рёма. — Однако непонятно, зачем она всё это устроила. — Харукава-сан находится в Экзайле? — спросил Киибо. — Почему она… — Она убила Кокичи, — ответил Момота. — И она прячется там, чтобы Монокума не казнил её. — Я, — произнёс Киибо, — запутался. Создаётся ощущение, что вы не уверены, Харукава-сан это или нет. Широганэ прочистила горло. — А, ну, это наверняка Харукава-сан, ведь мы все здесь, а… Ома-кун мёртв. — Мёртв? Когда это произошло? — Вчера ночью, — тихо ответила Тенко. — В Файле Монокумы было сказано, что он умер между полночью и двумя ночи. На удивление Каэде, робот ответил только: — О. Астронавт нахмурился. — Киибо, я в курсе, что он тебе не нравился, но, блин. — О нет! Я не это имел в виду! — пояснил он. — Просто мне показалось это странным, ведь как раз в этот отрезок времени я вчера потерпел сбой питания… — Киибо, — перебил Экзайл, однако из-за его использования голоса самого Киибо создавалось странное впечатление, — не надо. Косплеер первая отреагировала на вмешательство. — Почему ты хочешь, чтобы он молчал? Экзайл не ответил. Цумуги вздохнула. — Что ж, теперь убийца загнан в угол, как крыса. Сейчас нам очень нужно думать как он, — проникнуть в его мысли. Думать как крыса — стать крысой. — Ам, Широганэ-сан? — обратилась Тенко. — Ты в порядке? Косплеер не ответила, не переставая бормотать себе под нос. — Думайте, думайте. Почему убийца не хочет, чтобы Киибо-кун говорил? — Он свидетель, — неуверенно предложил Рёма, — так ведь? — Нет, — возразил Экзайл. — Он вообще не знал, что произошло убийство. — Мне кажется, нам всё равно стоит его послушать, — настояла Цумуги. — И тогда мы победим убийцу раз и навсегда! — С хрена ты такая радостная? — мрачно пробормотал Кайто. Акамацу бросила на него взгляд, прежде чем сосредоточиться на обсуждении Широганэ. (Представьте свой Аргумент) — Киибо-кун, — начала косплеер, — пожалуйста, дай нам показания касательно ночи убийства. — Вчера… я не имел представления, что происходило большую часть ночи, однако я потерпел сбой питания чуть позже после полуночи. — Можешь установить время? — надавила Широганэ. — Мои внутренние часы показывают, что это началось в два сорок. — Это время, когда умер Ома-сан, — тихо произнесла Тенко. Кайто помотал головой. — Мы не знаем точное время смерти. В Файле Монокумы временное окно в два часа, хрен знает почему. — Два часа… — повторил Киибо. — Свидетель, — обратилась косплеер, — это вам о чём-то говорит? — Нет, — ответил Экзайл, — он только сказал, что всё это время был в отключке. — С-сейчас не твой перекрёстный допрос, — возразила Широганэ. (БРЕЙК) — Сбой питания… — повторила пианистка. — Киибо-кун, ты думаешь, что произошла какая-то перегрузка, так? Но… есть ли шанс, что причина другая? Робот помедлил. — Полагаю, да. Признаться, я допустил возможность перегрузки только потому, что не обнаружил никаких внутренних дефектов. — При этом ты был неисправен на протяжении всего того странного окна смерти Омы-куна в два часа? — спросила Каэде. — Это тоже верно, — подтвердил он. — Тогда ладно. Тенко-сан, Широганэ-сан, вы нашли электромолотки, когда расследовали ангар, так? Чабашира кивнула. — Да. Думаешь, один из них использовали на Киибо-сане? — Возможно, но… Киибо-кун, тебя насильно отключили ровно на два часа? — спросила Акамацу. — Именно. Пианистка посмотрела на Экзайл, взвешивая что-то у себя в голове, но тот так и остался молчать. — Тогда я, кажется, знаю, что произошло. Если… Тенко-сан, этим утром ты в ангаре не увидела никакой ярко-розовой гранаты, нет? — Нет, не видела. А ты, Широганэ-сан? — Я тоже ничего такого не заметила, — ответила Цумуги. — Розовая граната? Мне кажется, такое бы попалось мне на глаза. — Гранаты… — проговорил Хоши. — Акамацу, ты уже упоминала нечто подобное, когда мы ещё обсуждали борьбу с Монокумой, да? Пианистка кивнула. — Есть такое. И эти гранаты были электромагнитным оружием, действие которых длится как раз ровно два часа. — Два часа? — спросил Момота. — Стоп. Одну из них использовали, и… — И из-за неё Киибо-кун вышел из строя! — взволнованно воскликнула косплеер. — И-и поэтому… — она побледнела, оборвавшись на полуслове. — Широганэ-сан? — обратилась Тенко. — Все нормально? — Я-я… — выдавила она, — я в порядке. Я просто… подумала кое о чём… Каэде нахмурилась. — Подумала о… — Стоять, — перебил Кайто. — Вот эти гранаты, которые выключают… Хоши, ты говорил про камеры в виде маленьких роботов-жуков… — Роботов-медведей, — исправил Монокума. — Заткнись, — приказал астронавт, — роботов-жуков, которые постоянно за нами наблюдают. Электромагнитные молотки и их отключили? Теннисист помолчал, раздумывая. — Тогда… — медленно проговорил Хоши, — Монокума два часа не мог наблюдать за происходящим в ангаре. — А в это время умер Ома-кун. Стойте, — Каэде вдруг накрыло осознание, — это значит, что мы не знаем точное время смерти, потому что… Разве мастермайнд не знает время смерти? — Ч-что? — запнулся директор, обильно потея. — К-конечно я знаю, когда умер этот щенок! Это моя работа как… — Тогда скажи нам, — заговорил Экзайл. — Время смерти необходимо для справедливого суда. Каэде потеряно подняла глаза на Экзайл, прежде чем к ней пришло осознание. Это вызов. Она повернула голову на Монокуму, молча сидевшего на троне. — Знаете, — наконец ответил он, — мне кажется, пора перевести тему, детишки. Так что давайте поговорим о… — Эй! — рявкнул Кайто. — Скажи правду: ты знаешь, что случилось с Кокичи, или нет?! — Знаю? Конечно знаю! Вчера ночью его размазало на кусочки! Сейчас он сидит на облачке и веки вечные будет играть на арфе! Что вам ещё нужно? — Ам, Тенко не хочет соглашаться с ним, но… разве точное время смерти играет какую-то роль? Было написано, что Ома-сан умер ночью, и Тенко… она думает, это значит, что камеры включились через два часа и застали его мёртвым… Рёма вздохнул. — А сегодня утром мы увидели живую Харукаву. Видимо, Монокума прикрывает свой зад, но это вряд ли что-то меняет. — Ах, похоже на то, — с неохотой согласилась Цумуги. Пианистка не спускала взгляда с Экзайла, и кусочки пазла снова сложились у неё перед глазами. Будет глупо доверять такому человеку. Она отвела взгляд. Будет глупо доверять такому человеку, как Маки. — Народ, подумайте, разве это не было странно? — Что странно? — уточнил Киибо. — О, — произнесла Тенко, опуская взгляд на монопад в руках, — сегодня утром, ещё будучи в общежитии, мы услышали снаружи Экзайл, и внутри сидела Харукава-сан. Мы поговорили с ней, она вернулась в ангар, а потом мы… — она подняла глаза на остальных, чтобы понять, как ей продолжить, — мы… обсудили дальнейшие действия, прежде чем пойти за ней. — Ясно, — ответил Киибо. — А что тут странного? — Когда мы разговаривали с Харукавой-сан, которая была в Экзайле, — пояснила Акамацу, — она зачем-то открыла кабинку пилота. — Ну да, — ответит Момота, — это чтобы мы могли поговорить с ней и вся хуйня. — Но она может общаться с нами с помощью микрофона, — ахнула косплеер. — Получается, она открыла кабинку, чтобы доказать, что в ней сидела она? Пианистка кивнула. — Так я начинаю подозревать. — Зачем Харукаве-сан такое делать? — спросила Чабашира. — Из-за того, что сказал Киибо-кун, — пояснила Акамацу. — Он сказал, что вчера ночью потерпел один блэкаут и только что оправился от другого, и, раз уж Широганэ-сан не видела никаких гранат в ангаре… — Но и головы Киибо они тоже не видели, — перебил Экзайл. — Они пропали. — Моя голова? — в ошеломлении тихо спросил робот. Каэде нахмурилась. — Нет, я знаю, что я права. Киибо-кун, сколько продлился твой последний блэкаут? — Я потерпел второй сбой примерно… чуть более двух часов назад. Он был, — робот помедлил, установив ту же связь, что и Акамацу, — таким же, как в первый раз. — Сколько электромагнитного оружия там было? — спросил теннисист. — Только две, так? — ответила Широганэ. — Выходит, один использовали вчера ночью, а другой сегодня утром, чтобы отключить Киибо-куна? Момота почесал затылок. — Ладно, да, наверное. Но что всё это значит? Маки хотела, чтобы мы увидели её внутри Экзайла, чтобы отключить Киибо? — Нет, — возразила Каэде, — мне кажется, с Киибо-куном в Экзайле произошло совпадение. — Акамацу-сан? — обратилась Цумуги. — Ты что-то выяснила? Пианистка повернулась к косплееру, внимавшей её словам. — Да… да, выяснила. (Представьте свой Аргумент) — Мы так близко подобрались к разгадке, — начала Широганэ. — Акамацу-сан, у тебя получится! — Ам, спасибо? — Мы можем сосредоточиться? — вставил Кайто. — Ты говорила, это странно, что Маки разговаривала с нами, — как это понимать? — Тенко действительно показалось странным, что она перестала разговаривать с нами, — сказала Чабашира, — и что тогда она открыла кабинку, а сейчас нет… — Если бы она открыла её на суде, она не смогла бы провернуть свой трюк с Киибо, — пояснил Хоши. — Зачем… ей вообще было его проворачивать? — Для этого она отключила меня этим утром? — уточнил Киибо. — Чтобы выдать себя за меня на суде? — Но если это действительно было целью Харукавы-сан, — спросила Чабашира, — почему она не с самого начала притворялась Киибо-саном? — Может, для использования электромагнитного оружия имелась другая причина, — предложил теннисист. — Может, она опять хотела как-то подставить Монокуму. — Может, она хотела скрыть что-то от Монокумы… — пробормотал астронавт. — В таком случае, — ответил Экзайл, — может, это не стоит раскрывать. (БРЕЙК) — Мы ни разу не видели Харукаву-сан после того, как зашли в ангар утром, — начала Каэде. — И на протяжении всего суда тот, кто находится в Экзайле, с самого начала скрывал свою личность. — Акамацу, — обратится Момота, — что ты… — У меня вопрос, — перебил Экзайл. — Ты… — косплеер направила на него дрожащий палец, — ты просто пытаешься помешать нам! От твоего вопроса ничего хорошего не выйдет! — Возможно, но я всё равно спрошу. Вчера ночью Ома был вместе с Акамацу, а Момота вместе с Харукавой. После этого сигнализация отключилась. Пианистка моргнула. — Да… Кайто насупился. — Как это связано? — Кто отключил сигнализацию? В зале воцарилась тишина. Каэде растерялась. — Я не знаю. Всё то время я была с Омой-куном, и я просто… ни разу не задумывалась об этом. — Ты намекаешь, что ночью в ангаре был кто-то другой? — спросил Кайто. — Потому что это был не я и не Маки. — Я была вместе с Хоши-куном, когда… всё случилось, так сказать, — вставила Широганэ. — А Чабашира-сан без сознания лежала в школе. — А Киибо в монопаде, — добавил астронавт. — Это не мы, так о чём ты, блять, вообще? Экзайл, помедлив, ответил: — У кого была возможность выключить сигнализацию? — Ты скажешь нам уже, какого хрена это значит? — огрызнулся Момота. — У Омы был пульт от ангара, но Акамацу сказала, что он никак с этим не связан, — продолжил Экзайл. — Так кто мог это сделать? Каэде в раздумье перебирала козырёк кепки. — Только… Монокума единственный, кто знает пароль. — Именно, — подтвердил Экзайл. Акамацу слегка повернулась к потевшему медведю. — Это был ты? — Н-ну, — отвечал директор, — она просто тааак громко сигналила во время моего дневного сна, плюс ко всему, в мои обязанности входит отключать сигнализацию, чтобы она не орала вечно. Вы не представляете, как она раздражала мои м… — Ты вмешался в убийство, — перебил Экзайл, — и нарушил одно из своих правил. — Это правда?.. — тихо пробормотала Тенко. — И что теперь? — Ахем, ну вы уж извините меня за то, я захотел мира и покоя! И, чтоб вы понимали, на тот момент убийства ещё не произошло — эти ушлёпки просто галдели и раздражали мои утончённые уши. — Твои уши, — спросил Экзайл, — или уши твоей аудитории? Пианистка резким движением повернула голову на Экзайл, а в голове не осталось ни малейших сомнений. — Аудитории? — повторил Монокума, наклонив голову. — Неужели ты отсылаешься на моих трагически почивших детей? Насмехаться над скорбящим отцом! Горе мне! Горе медведю! — Прекрати, — приказал теннисист. — Объясни, что он имеет в виду. — Я бы с радостью, но у меня в голове только пух. Бедный старый я, окружённый такими дикими и заносчивыми детьми. Что ещё сделать медведю, как если не убить их всех? — Всё что угодно, только не убить, — ответил Экзайл. — Ты не станешь так заканчивать свою игру. Директор поднял лапу, сверкая своим красным глазом. — Пухухуху, хочешь испытать меня? — Нет, мной уже сделано то, что требовалось. Акамацу, ты хотела что-то сказать. Каэде моргнула, полностью застигнутая врасплох. — Я… Ты хочешь, чтобы я продолжала? — Я хочу, чтобы ты подумала. Пианистка смотрела на машину. В отдалении Кайто пропитанным тревогой голосом спросил, знает ли она что-то. Цумуги спросила, возникла ли у неё мысль, и, пожалуйста, расскажет ли она им. Экзайл ничего не говорил. Ворох мыслей ускорился. Маки не стала бы делать то, что, Каэде знала, ей явно пришлось сделать. Ей нельзя доверять. Никому нельзя доверять. Акамацу продолжала размышлять; подтексты и смыслы чужих поступков закручивались в узлы. — Секунду, мне кажется, я поняла, — заговорила Цумуги. — Ты… — отвечала пианистка, — правда поняла? — Это попросту теория, но есть ли шанс, что Харукава-сан и Ома-кун сегодня утром поменялись местами? У Каэде отвисла челюсть, в то время как Широганэ решила продолжить за неё. — Но разве от этого Файл Монокумы не становится ложным? — спросила Тенко. Косплеер вздохнула. — Я понимаю, что в это сложно поверить, особенно учитывая, что на этом строятся многие наши догадки. Но Акамацу-сан права. Зачем ещё убийце так отчаянно притворяться другими людьми? Зачем Харукава-сан сделала так, чтобы мы увидели её, когда первый раз увиделись с ней утром? Почему она не убила Ому-куна сразу же? — Она повернулась к пианистке. — Акамацу-сан, ты ведь понимаешь, к чему я клоню? Каэде застыла на месте. — Я… — она уставилась на Широганэ, которая с рвением ждала её ответа. Она не поворачивалась в сторону Экзайла, но была готова поклясться, что чувствует на себе его холодный взгляд, — я думаю… — Я хочу кое-что сказать, — сказал Экзайл. — Нет, — возразила Цумуги, — ты просто будешь запутывать нас. — Я говорю это не только от себя, — вдруг раздался из Экзайла голос Кокичи. Затем он сменился на голос Рантаро. — Раз пришёл мой черёд внести драмы, мне нужно сказать кое-что от лица всех, кто умер. — Затем на голос Маки. — И отказ не принимается.

(ВООРУЖЕНИЕ ТЕОРИЯМИ)

— В этой убийственной игре, — начала Харукава, — всегда были мы против мастермайнда — убийства только отвлекают нас.

— Разгадывать тайны, — заговорил Шуичи, — не то же самое, что искать правду. Это всего лишь то, чего хочет от нас мастермайнд.

— Для него это шоу, — сказала Кируми. — Нам дают пазл, а мы решаем его на потеху аудитории.

— Это только, — произнёс Гонта, — влечёт за собой больше убийств, а затем больше тайн и больше развлечения. А все мы…

— Умираем из-за этого, — продолжил Корекиё. — Суды устраиваются не ради нашего выживания, а ради поддержания наших страданий.

— Нет никакой справедливости, нет никакой «надежды» в том, чтобы выполнять приказы Монокумы, — сказал Киибо. — В его собственной игре его нельзя победить. Единственный способ по-настоящему преуспеть…

— Вообще не играть! — воскликнула Анджи. — Но прекратить убийства слишком сложно, так что вместо этого нам нужно прекратить тайны!

— Тогда, — произнесла Химико, — аудитория Монокумы разочаруется, а если она перестанет смотреть, то зачем вообще играть?

— И вам лучше воспринять этот совет всерьёз, — сказала Миу. — Из-за этого погибли люди, вы понимаете это? Прямо сейчас два человека умирают из-за этого.

— Единственный способ сделать так, чтобы их жертвы не были напрасны, — произнёс Кокичи, — это прекратить прямо сейчас: нам не нужно раскрывать никакую правду.

— А правда, которую я вам даю и в которую вы должны верить, — продолжил Рантаро, — состоит в том, что Ома мёртв, и в ту ночь Харукава убила его.

— И по-другому не может быть, — сказала Маки.

(БРЕЙК)

Каэде молчала, глядя на Экзайл и впитывая сказанное. — Ну, это всё? Ты закончил? — спросила Цумуги. Её вопрос остался висеть в воздухе, и косплеер вздохнула. — Что ж, тогда… — Широганэ-сан, — заговорила Акамацу, — мне кажется, я знаю, почему ты решила, что Харукава-сан и Ома-кун могли потенциально поменяться местами. Цумуги взбодрилась, и от пианистки не ускользнул триумфальный взгляд, которым та одарила Экзайл. — Отлично. Значит, я была близко… — Но твоя теория неверна, — перебила Каэде. Косплеер моргнула. — А? — Ты намекаешь на то, что Харукава-сан вместе с Омой-куном придумали какой-то странный план и что Харукава-сан добровольно согласилась умереть, так? — уточнила пианистка. — Маки, — заговорил Кайто, — она жертва?! — Нет, — Акамацу покачала головой, — ни в коем случае. Я понимаю, почему Широганэ-сан принимает такую возможность во внимание, но, что ж, — она пожала плечами, — Ому-куна отравили вчера ночью, и все мы знаем, что антидот разбился об пол. Он не мог выжить. — Я… — Широганэ совершенно растерялась, — я полагаю, это правда… — В наличии имелся только один антидот, который как раз-таки принёс Момота-сан, — добавила Тенко. — А если Ому-сана подстрелили ядом… Момота стиснул челюсть. — Тогда он никак не мог выжить. — А, но, — вымолвила косплеер, — ам… — Момота-кун дал мне половину противоядия, — продолжила Каэде, — так что пить его целиком не нужно, но, исходя из того, что ты описала ранее, я сомневаюсь, что Ома-кун получил хоть сколько-то. Цумуги обняла себя за руку, но ничего не сказала. — Значит, это всё? — спросил Рёма. — Наверное, — согласилась Чабашира. — Мы так долго спорили, но… ответ остался тем же, не так ли? — Выходит, Харукава-сан притворилась мной, просто чтобы очистить себя от подозрений? — уточнил Киибо. — Возможно, — ответила пианистка. — Наверное, она пыталась вызвать у нас подозрения, чтобы мы начали строить всякие странные теории, вместо того чтобы трезво взглянуть на проблему. — Ясно, — сказал Киибо. — Значит, она просто пыталась избежать казни. Астронавт помотал головой. — Не может быть. Маки… Она ни за что так не поступит. — Но, — тихо возразила Тенко, — только что поступила. Кайто вздохнул. — Знаю. Но мне всё это кажется неправильным. Маки знала, что делает: она не стала бы убивать человека и вешать вину на нас. Она не такая. — Момота-кун, — строго сказала Каэде, — Ома-кун мёртв, потому что его убила Харукава-сан. Даже если ты хочешь верить в неё, просто таковы факты. Ома-кун ни за что не мог выжить после того яда. — «Того яда»… — пробормотала косплеер себе под нос, вдруг задумчиво сдвинув бровь. Астронавт не встретился с ней взглядом. — Я знаю. Я нашёл антидот, положил его в руки Маки и из окна в ванной наблюдал, как она разбивает его, — не надо мне повторять это снова и снова. — Момота-кун, — вымолвила Цумуги, — вообще-то, ам, ты не против побольше рассказать мне про антидот? В смысле, я помню, как ты читал этикетку вслух, когда нашёл его, но… м-мне кажется, нам будет полезно об этом вспомнить. Теннисист нахмурился. — А использованный яд имеет значение? — Я не уверена, — призналась косплеер, — но вполне может быть. Каэде внимательно оглядела Цумуги, будучи неуверенной, куда она клонит. — Широганэ-сан, я сомневаюсь, что ингредиенты противоядия находились где-то в ангаре. Даже будь оно так, Момота-кун вряд ли помнил их наизусть. — Нет-нет! Я не об этом. — А о чём? — вежливо спросила Тенко. — Ну, — начала Широганэ, — я подумала, будет полезно узнать, что это был за яд, раз уж… мог быть второй антидот, который кто-то получил ещё задолго до убийства. На самом деле, Акамацу-сан, мне кажется, ты понимаешь, о чём я говорю. — Вряд ли, — призналась Каэде. — Как могло быть… — Слова высохли у неё в горле в тот момент, когда к ней вернулось воспоминание, которое разделяли только она и Цумуги. Акамацу помотала головой, надеясь, что не затянула с паузой и что косплеер не догадалась об её осознании. — Прости, Широганэ-сан, но я не понимаю, о чём ты. — Оу, жаль. Тем не менее, Момота-кун, что было написано на этикетке? Акамацу послала ему взгляд, надеясь, что с его помощью сможет передать всю сложность ситуации. Кайто слегка опешил от её болезненного выражения лица, но относительно понял, что от него хотят, и дал расплывчатый ответ: — В целом, было написано про то, как использовать антидот и сколько принимать. Цумуги, к её чести, судя по лицу, не разозлилась из-за его бесполезного ответа. — Ладно, но на этикетке было написано что-нибудь про яды, которое оно обезвреживает? — Я не уве… — Что-нибудь про яды, подложенные в еду? С лица Кайто сошёл весь цвет, и одна единственная запинка в его ответе значительно ухудшила положение. — Я-я такое говорил, когда нашёл его? — Нет, это говорила Харукава-сан, когда за ужином отобрала противоядие Омы-куна, который пару дней назад взял его из лаборатории Сайхары-куна. Пианистка невольно вздрогнула от её убийственных слов. — Не помню ничего такого. Когда это случилось? — спросил Рёма. — Ну, давно, ещё когда мы с Акамацу-сан нашли лабораторию Сайхары-куна, Ома-кун пришёл туда и взял там антидот и яд, — ответила косплеер. — Я попросту не представляла себе, что он собирался с ними делать, однако за ужином, когда мы закончили расследовать новые части школы, он снова поднял эту тему, и Харукава-сан забрала у него противоядие. — В ту ночь Тенко осталась вместе с Хоши-саном в общежитии… — А Момота-кун был у себя в комнате, — добавила Цумуги. — Только мы с Акамацу-сан были тому свидетелями, но, исходя из реакции Момоты-куна, я подозреваю, что угадала. Кайто схватился за подиум одной рукой, и Каэде заметила, как вторая конечность вцепилась ему в бок. — Ладно, — сдалась пианистка. — Но, даже если Харукава-сан взяла антидот, это не значит, что Ома-кун принял его. — Э-это верно, — согласился астронавт дрожащим голосом в попытке удержать кашель. — Может, это всё правда, но мы не знаем, взяла ли она противоядие в ангар. Кроме того, Маки уничтожила антидот, который я принёс, так что она явно не… — Нет, — перебила Широганэ. — Она сделала это, дабы ты подумал, что Ома-кун умер, и мы почти что купились на это. Но мы знаем, что до того, как Харукава-сан пошла в ангар, она специально выбрала яд, против которого имелось два антидота: одно Монокума заменил на полке в лаборатории Сайхары-куна, а второе она загодя отобрала у Омы-куна. Пока косплеер говорила, Каэде стиснула губы в тонкую линию. — Но мы не можем знать этого наверняка. — А я считаю, что можем, — настояла Цумуги. — В смысле, зачем ещё Харукаве-сан было выбирать именно тот яд? Она могла пойти в ангар с целью провернуть какой-то трюк. — Нет, — возразил астронавт, — не может быть. Потому что это означает… означает, что она собиралась умереть, и, — он скорчился, — М-Маки ни за что такого не сделает. — Но разве Харукава-сан станет кого-то убивать? Тенко знает, что это странный вопрос, но Момота-кун постоянно говорит о том, что она обещала ему этого не делать… Кайто в ужасе уставился на Чабаширу, прежде чем отвернуться, кашляя себе в руку. — Н-нет, — выдавил он, — я-я отказываюсь в это верить. — Если всё это правда, — проговорил Хоши больше самому себе, — получается… Ома жив? — К-Кокичи? Он… Нет, не может быть. Он тоже ни за что не стал бы кого-то убивать. Экзайл молчал. — Может, мне стоит прояснить всё от начала и до конца, — предложила Цумуги, — поскольку мы решили это дело. — Не думаю, что в этом есть необходимость, Широганэ-сан, — поспешно ответила Каэде. — Если это единственный способ убедить всех остальных, — надавила она, — пусть так. Итак, во-первых, за несколько дней до убийства, убийца и Харукава-сан… — Но мы не можем знать! — закричала Акамацу. — Это всё просто спекуляции! Может быть, Харукава-сан зачем-то решила дать Оме-куну убить её, может быть, мы были правы, и Харукава-сан убила его тем ножом, ядом или чем там ещё. Мы не можем знать. — И, — наконец заговорил Экзайл, в этот раз голосом Кокичи, — Монокума тоже не знает. Косплеер округлила глаза. — Что? — Электромагнитное оружие, — сказала Маки. — Вы были правы. Они отключили камеры мастермайнда в ангаре. Никто не знает, что произошло, — даже Монокума. — Это… это правда так? — спросил Кайто. — Тогда, — произнёс Хоши, — как быть с судом? Каэде повернулась к Монокуме. — Мы не можем проголосовать, если ты не знаешь ответа. Как ни странно, в этот раз директор не выглядел нервным. — Правда? Поскольку, благодаря вашим потрясающим обсуждениям, я хорошо представляю, как всё случилось. — Но Каэде-сан была права, — возразила Тенко, — мы не можем знать наверняка, верно? Так… как нам голосовать? Медведь поднёс лапы ко рту. — Как и всегда. Голосуйте за того, кого считаете очернённым! — Пошёл ты нахуй, — выругался Кайто. — Ты просто хочешь, чтобы мы отослали на смерть либо Маки, либо Кокичи. — Фу, какое мерзкое описание, — ответил Монокума. — К тому же, разве не они предали вас, устроив неразрешимое убийство? В конце концов, кто будет страдать из-за неверного голосования? Кто будет страдать из-за казни? О, и поверьте мне, этот суд не закончится без казни. У пианистка сжалось горло, но она заставила себя говорить. — Ты… ты блефуешь. Пока ты не знаешь, что произошло, ты не можешь определить, проголосовали мы верно или нет. — Может, нам стоит проголосовать в ничью? — предложила Цумуги. — Т-то есть, три человека за Ому-куна, три человека за Харукаву-сан. — Не получится, — сказал Рёма. — Тому, кто сидит в Экзайле, придётся выйти, чтобы тоже проголосовать. — Но разве это не значит, что, даже если мы проведём голосование, его казнят и в том случае, если мы ошибёмся? — спросила Чабашира. — Ах, умный план, заставил меня попотеть, — заметил Монокума. — Но всё хорошо, что хорошо кончается, и ситуация в очередной раз абсолютно, прелестно безнадёжна. Ведь, как я и говорил, этот суд не кончится без казни. — Это, — заговорил Киибо, — не так уж и плохо… Момота опешил. — Что… Какого хрена ты несёшь?! Как это «неплохо»?! — У меня, ахем, — отвечал Киибо, — возможно, имеется потенциальный план, на случай если… — Пухухуху, — посмеялся директор, — ох, не забивай свою оторванную головку. Возможно, ситуация не совсем складная благодаря кое-каким бесполезным техобезьянам, которые не делают свою работу, но ещё заранее мной было принято компромиссное решение! Каэде моргнула. — О чём ты? Звучит так, словно у тебя есть сотру… — О том, что наш убийца получит прекрасное, защищённое от хакеров, малобюджетное наказание! — объявил директор. — Честно говоря, умели ведь раньше делать — иногда под ненужными причиндалами скрывается настоящее отчаяние, знаете? — Что… это значит? — робко спросила Чабашира. Медведь взмахнул когтём. — Рад, что вы спросили. Это значит, что нашему убийце, который возомнил себя самым умным, негде прятаться. Пусть это послужит вам уроком, дети: никогда не пытайтесь перехитрить медведя. — Но, — сказала Каэде, в чей голос невольно закрадывалось отчаяние, — ты всё равно не знаешь, кто убийца. Никто не знает. Тогда ты не можешь казнить нас, и, если убийца останется в Экзайле, он будет в безопасности, так? — Оу, какие милые дети — думают, что я не смогу на кусочки разнести собственного Экзайла. И ещё, сейчас как раз подходящее время представить вам аквариум Монокумы! Или армию клонов Монокумы! А может, реактивный истребитель Монокумы! Зайдите на сайт, чтобы узнать о том, как вы тоже можете приобрести эти ограниченные… — Значит, ты просто убьёшь нас? — ахнула Широганэ. — И-или будешь разносить зал суда до тех пор, пока убийца не выйдет? — Что ж, это не самое приятное решение, но медведь должен делать то, что должен! И я не сдамся, пока казнь не случится. Ведь, в конце концов, голосование может быть верным и неверным, однако нашему загадочному убийце в любом случае придётся показаться, чтобы доказать, оу, как там было? Что моя игра — фарс, а я никудышный руководитель? Каэде начала потеть. Она посмотрела на Экзайл в надежде, что у того окажется возможное решение. Однако он молчал так же, как и все остальные, охваченные паникой от осознания их ситуации. — Эй, — заговорил Кайто, — Монокума, у меня есть к тебе вопрос. На суде Сайхары… Акамацу была убийцей, но он пошёл на казнь вместо неё. Такое можно провернуть снова? Далее заговорил Экзайл, голосом Кокичи прошипев: — Момота-чан, прекрати. — Хм? — протянул Монокума. — Ты пытаешься заключить сделку со старым добрым мной? — Нет, — снова сказал Экзайл, в этот раз голосом Маки. Астронавт повернулся к Экзайлу. — Эй, я-я честно без понятия, кто ты, но просто дай мне защитить тебя, ладно? У меня мало времени, и если мне суждено умереть вот так, ну, — несмотря на лицо, испачканное кровью, он выдал Экзайлу свою самую уверенную улыбку, — то я и не против. — Момота-сан, — ахнула Тенко, — ты не можешь… ты не можешь так поступить! — Смогу, если Монокума разрешит мне. Кроме того, как я и сказал… я нихера не понял, кто умер, но в любом случае… — он помотал головой, — я и не хочу это слышать. Я не знаю и не хочу знать. Маки или Кокичи… один из них уже мёртв, но если я могу спасти второго, — он ударил кулаками, — то я сделаю это. Умереть, не зная, кого я подвёл, — думаю, мне это подходит. Пианистка оказалась в растерянности, лишь повторяя его имя. — Кайто… — Хм, хм, — протянул директор, — интересно, очень интересно… — Так, — заговорил астронавт, — как считаешь, Монокума? Все проголосуют за меня, меня казнят, а остальных отпустят. Ты получишь свою казнь, и суд закончится. — Момота, — сказала Харукава, — я не позволю тебе. Тот помотал головой. — Уже поздно. Я всё решил. — Ты не понимаешь. — Маки помедлила, прежде чем продолжить: — Если я позволю тебе умереть, Харумаки-чан убьёт меня. Спокойный облик Кайто вмиг улетучился. — Ко… После этого Экзайл начал опускаться к земле, издавая голос Маки. — Я подозревала, что всё так закончится. И у меня особо не оставалось выбора, когда вы начали складывать пазл воедино после моей супер драматичной речи. — Кабинка открылась, и Каэде не могла ощущать ничего, кроме поражения, когда оттуда показался Кокичи. — Честно, она должна была дать вам понять, что это был я. Вы считаете, что Харумаки-чан могла выдать нечто подобное? — Выходит, — сказала Цумуги, — всё-таки, Ома-кун был убийцей. — В точку, — ухмыльнулся правитель, заведя руки за голову. — Я недооценивал вас. Я-то думал, без моих подсказок вы обречены. Но, получилось… — Какого хуя ты творишь?! — выкрикнул Кайто. — Залезай обратно! Монокума убьёт тебя! — Кокичи не сдвинулся с места, так что астронавт закричал снова: — Чего ты ждёшь?! Быстрее! Ома смотрел на него, и, несмотря на своё оживлённое лицо, Каэде невольно видела что-то печальное в его улыбке, по крайней мере, ей хотелось так думать. — Момота-чан, ты очень глупый и очень милый, но ты ведь понимаешь, что это уже не сработает. — Нет! Нет, нихуя! Ещё есть время… — Кто-то сказал, что время на исходе? — перебил медведь. — Потому что он как никогда прав! Настало время чудесного, отчаянного голосования! Сделаете вы правильный выбор или ужасающе… — Да иди ты нахуй! — выругался Кайто. — Я нихуя не голосую! — Не-а, — возразил Ома, — я ценю твою сентиментальность, но, никак нет, Момота-чан. Как я и сказал, Харукаве-чан не понравится, если с тобой что-то случится. А это было включено в нашу сделку, чтоб ты понимал. — Значит, всё-таки вы работали вместе, — тихо сказала Широганэ. — Харукава-сан грозилась не дать тебе антидот, если ты не согласишься участвовать в плане? — Это… возможно, — ошеломлённо заметил Рёма. Правитель хмыкнул. — Может быть. Тем не менее, вы все либо голосуете за меня, либо не голосуете вообще, и, — он криво улыбнулся, — второй вариант исключён. Не в мою смену. У Каэде внутри всё опустилось. — Ома-кун… — Мне плевать, — возразил Кайто, — я не… я не отправлю тебя на смерть. Мне плевать, если я буду один. Я не голосую. Кокичи вздохнул, наконец выпрыгнул из кабинки Экзайла и подошёл к астронавту. Он утешающе положил ладонь ему на руку со словами: — Эй, Чабашира-чан, не окажешь мне ещё одну услугу? Чабашира слегка вздрогнула, но ответила: — Д-да? — Мой подиум рядом с твоим, так что можешь проголосовать за меня? — Кокичи, — обратился Момота, — ты шутишь. — Что? Почему? Я всегда серьёзный. Особенно сейчас, так как Чабашира-чан должна проголосовать вместо меня, потому что мне нужно проголосовать вместо тебя. — Что… — успел ахнуть Кайто, прежде чем правитель толкнул большую часть веса своего худого тела ему в грудь. Астронавт снова ахнул, отпрянув назад со сдавленным кашлем, пока Кокичи ловко нажал на экран подиума. — Вот так, — сказал он и поднял взгляд. У него за спиной Момота стоял на коленях и пытался уловить воздух, содрогаясь от кашля. — Кому-нибудь ещё надо голосовать? Акамацу с трудом оторвала взгляд, только чтобы нажать его имя на собственной панели. Чабашира сделала то же самое и тут же помчалась к Кайто. — Момота-сан, попытайся успокоиться. Сосредоточься на дыхании и… Астронавт поднял взгляд, пока кровь стекала по его подбородку, и мрачно посмотрел на Ому. — П-пошёл ты нахер. Кокичи беззаботно повернулся к нему лицом, в то время как Монокума объявил, что все голоса получены. — Кажется, ты злишься на меня, Момота-чан. Ну и хорошо: так тебе будет чуть легче нажать на кнопку перезапуска своих чувств. У него за спиной показались итоги анонимного голосования. Вопреки возражениям Тенко, Кайто с трудом поднялся на ноги и сделал нетвёрдый шаг в сторону Кокичи. — Ты… ты убил Маки, подстроил свою смерть, просто чтобы врать и манипулировать нами, и… и заставил меня пройти через ад, — прорычал он, — и я никогда не прощу тебя за всё это. — Ты и не должен, — ответил Ома. — Вообще-то… Он прервался на полуслове в тот момент, когда Кайто резко подался вперёд, обхватил его плечи и затянул в крепкие объятия. — И как же я, блять, счастлив, что ты живой. Ома тут же сбросил с лица удивление, но не ответил на жест; его руки висели по бокам. Но при этом он не оттолкнул его и, как ни странно, молчал, пока остальные собрались около них. — Эй, Момота-чан, — наконец подал голос он, — я, конечно, в курсе, что ты меня любишь, но все пялятся. — Заткнись, — вяло пробормотал астронавт. — Но ты же знаешь, как это нелегко для меня, — подразнил Кокичи в ответ. — Ам, — вымолвила косплеер, — не хочу мешать, но… Ома-кун, мы можем спросить у тебя кое-что? Не сдвинувшись с места, правитель обыденно ответил: — Ну, вы знаете, как сильно я люблю говорить о себе, но, боюсь, сейчас решение за Момотой-чаном. Кайто помедлил, выдохнул через нос и неспешно отстранился. — Иу, — произнёс Ома, потирая макушку, — Момота-чан испачкал меня в своей кровяке. — Ома-кун, — обратилась Каэде, — ты… спланировал это всё с Харукавой-сан. — Хм? — Он повернулся к ней. — Ты что-то сказала? Пианистка почувствовала, как улетучилась некоторая доля её сострадания, вспомнив, насколько же трудно с ним разговаривать. — Вы с Харукавой-сан работали сообща, чтобы остановить игру убийств. — Это не вопрос, Акамацу-чан, — ответил он, радостно складывая руки за головой, — но это правда. Хотя это явно был полный провал. — Ну… но всё же, — сказала косплеер, — Харукава-сан действительно… дала тебе убить её? — Верно. Да, я говорил, что вы неплохо поработали, но кое-что вы всё же не разгадали. Харумаки-чан пошла в ангар со всем наготове, включая нож, чтобы ей не пришлось умирать под прессом или что-то в таком духе, поскольку это было бы ужасно — по крайней мере, я так считаю. — Это… явно звучит неприятно, — сказала Чабашира. — Но да! Когда Харумаки-чан пришла, я сразу понял, что у неё был план, и мне было до смерти интересно его узнать. К тому же, вы можете себе представить, что всё бы вышло наоборот и такое провернула Акамацу-чан? Каэде моргнула. — Я о таком не думала. — Но ты просто сдался, — сказал теннисист. — Так что… всё это было зря. — Хоши-чан, я кто, по-твоему? Конечно же я не сдался — я просто должен был защитить то, что важно. К тому же, заканчивать игру, убив всех остальных, — это какая-то пустая победа, разве нет? Каэде увидела, как Момота сжал ладони в кулаки. — Ты хотел спасти нас, — сказала Тенко. — Ты и Харукава-сан. Вы хотели закончить игру и спасти нас от ультиматума. — Я просто душка, не находите? Знаете, какое-то время я обдумывал планы, в которых мне бы пришлось притворяться бы мастермайндом, но все они как-то развалились, так что пришлось сыграть паиньку. Хотя я прекрасно понимаю, что не пользуюсь у вас особой популярностью, так что можете перестать врать и приберечь свои печальные лица на потом. — Кокичи, — позвал Момота. Правитель игнорировал его. — Ну же, вы сейчас избавитесь от такой занозы, как я, и всё равно с таким видом стоите, как будто вашего кота сбила фура. Но, опять же, было забавно наблюдать, как все полюбили меня после смерти, так что где-то теряешь, где-то находишь. — Как ты можешь так говорить? — в ужасе спросила Чабашира. — Да, — поддержала Цумуги, — и зачем тебе было делать такие странные вещи, например, просить Момоту-куна принести тебе голову Киибо-куна? — О, это очень хороший вопрос, Широганэ-чан! — Значит, не ответишь… — сдалась она. — Только после вас! — сказал Кокичи, после чего надулся и показал на свой перечёркнутый портрет на другом конце зала. — У Монокумы реально не нашлось фотки получше? Это даже не моя рабочая сторона! — Вот это тебя волнует? — пробормотала Цумуги. Кокичи вздохнул. — Образ очень важен для верховного лидера. Ну, по крайней мере, теперь Монокума похож на идиота за то, что объявил меня мёртвым, хоть и выбрал уродскую фотку. Пианистка услышала, как последний начал мрачно бормотать себе под нос. — Но всё же, Ома-кун, почему ты обставил всё так… странно? Я понимаю, кое-что из этого было для того, чтобы мы посчитали Харукаву-сан убийцей, но остальное казалось каким-то… — Она оборвалась на полуслове, встав перед выбором, спросить насчёт странностей этого дела или насчёт его неоправданной жестокости. — Ну, призна́ю, это не лучшая моя ложь, но, опять же, мне пришлось работать с дебильным планом Харумаки-чан. Но мне хочется верить, что я смог слепить из него что-то более-менее сносное. — Он ярко улыбнулся, пряча руки за головой. — Всё-таки долго вы шевелили извилинами, а? Видели бы вы свои лица — жесть, надо было почаще инсценировать свою смерть. — Это… — произнесла Каэде, — это всё?.. Тебе больше нечего сказать? Кокичи хмыкнул. — Ну, вы разгадали всё самое важное, а я не был бы верен сам себе, если бы не унёс парочку секретов с собой в могилу, так? — Ома-сан, — сказала Чабашира, бросая нервный взгляд на Момоту, — Тенко кажется, Каэде-сан имела в виду, что… ты умрёшь. Тебе совсем не страшно? Кокичи посмотрел туда же, куда и она, и тон его радостного голоса понизился. — Нет. Мы с Харумаки-чан знали, что умрём, как только приступили к плану по прекращению игры. После того, как она дала мне антидот, она тоже надоедала мне с этим и постоянно спрашивала, точно ли я готов пойти на это. — Значит, это было добровольно? — спросил Рёма. — Да! Это единственное, что вы не отгадали, так что выше тройки с плюсом я вам дать не могу. Это ещё не говоря о том, что вы так и не разгадали настоящий поворот нашего плана. — Ч-что? — вымолвила Цумуги. — Мне казалось, ты говорил, что это просто неправильный суд? Это тоже была ложь? Кокичи поднёс палец к губам. — Это и есть неправильный суд, потому что Монокума до сих не имеет ни малейшего понятия, кто на самом деле убил Харумаки-чан. Косплеер побледнела. — Н-но ты же признался? Разве не поэтому ты вышел из Экзайла? — Ома-кун, — сказала пианистка, — ты… ты не сдался в том, чтобы обмануть Монокуму, так ведь? Правитель ухмыльнулся. — Я не сдамся даже после смерти: когда я играю в игру, я делаю так, чтобы выиграть. И, что ж, можно с уверенностью сказать, что я выиграл, хоть и не без помощи вонючки Харумаки-чан. — Значит, — хрипло заговорил астронавт, — ты не убийца? На секунду улыбка Кокичи угасла, и Акамацу заметила, что он смотрел не напрямую на Кайто, а куда-то в сторону со словами: — Боюсь, я не могу сказать, Момота-чан. В целом, я просто хочу дать Монокуме понять, что, конечно, это мог быть я, но Харумаки-чан могла использовать тот нож до того, как я успел раздавить её тело. — И из-за электромагнитного оружия, — сказал Хоши. — Монокума не может знать, что на самом деле произошло. Это и есть другая часть твоего плана, так? — Верно! — подтвердил Кокичи. — Ну как, Монокума, что думаешь? Пианистка повернулась и директору и увидела прищуренные роботизированные глаза и в ярости сжатые кулачки. — Господи, даже в конце ты всё равно упрямый козёл. — Это не ответ, — произнесла Каэде. — Монокума, ты знаешь, кто убил Харукаву-сан? Медведь смотрел на неё сверху вниз. — Её убил, — наконец ответил он, — убийца, просто и ясно, и если я говорю, что это Ома Кокичи, значит это Ома Кокичи! — Но ты… не можешь знать наверняка, так? — настояла она. Монокума замолчал. Правитель улыбнулся. — Значит, я выиграл. — Выиграл ничего! — воскликнул директор. — Выиграл ты только казнь! Ома вздохнул. — Обалдеть, две ложных казни за одну игру убийств? Эта игра — отстой… — Кокичи, — позвал Кайто. — Это моё имя! — радостно воскликнул правитель. — Забавно слышать его от тебя. Всё-таки в разлуке любовь становится сильнее, а? Астронавт проигнорировал его паясничество. — Маки… она… она правда на это согласилась? Она… — Она согласилась, — ответил Ома уже не так жизнерадостно. — Мы долго с ней решали, кто на это пойдёт, но она постоянно ныла про твоё обещание и про то, что не может тебя подвести. Так что, даже если она просто притворялась, она настойчиво просила сыграть роль жертвы. Момота равно выдохнул. — Да? — Мхм. И поверь мне, я не стал бы о таком врать. На удивление Каэде, Кайто принял такой ответ. — Хорошо… хорошо. — Ещё она хотела передать тебе сообщение, но я кое-где подрезал её слащавые сантименты. Если говорить в общем и целом, Харумаки-чан попросила тебя не винить себя. Обеспечить твою безопасность было слишком важно, и она говорила про то, что знает, как тебе это не нравится, но она была слишком упрямой, и что у вас это общее и бла-бла-бла. — Это правда? — спросил Момота. — Или ты… врёшь, чтобы утешить меня? — У меня, — Кокичи повернулся чуть в сторону и выловил из кармана бумажку, — как раз есть записка от ассасина-чан! Я тоже добавил кое-чего в конце, но сначала тебе стоит прочесть её часть, чтобы сохранить лучшее напоследок. Астронавт принял записку, и что-то в его выражении лица сломалось, когда он выдохнул: — Ты… — Всё! — объявил Монокума. — Достаточно! Чёрт, вы можете разговаривать бесконечно, но у нас казнь на подходе. А её я ждал с большим нетерпением. — Ну, — произнёс Кокичи, — видимо, настал мой выход, — он коварно улыбнулся директору, — а я бы не хотел заставлять твою аудиторию ждать. — Я без понятия, о чём ты, — ответил медведь. — Это нормально, — сказал Ома. — Потому что это тоже была ложь. — Кокичи, — позвал Кайто, — хватит игр. Ты… ты всё равно можешь сбежать или… — он сглотнул, — ты должен был просто дать мне… Правитель вздохнул. — Сколько раз повторять — это не выход, Момота-чан. Блин, я тут умираю, а он всё равно не слушает. — Нет, — возразил астронавт, — потому что я не дам тебе умереть. Мы всё равно можем бороться с Монокумой и… — Нет, не можем. Если это не было возможно, когда у нас ещё были люди, которые могли сражаться, или когда у Ирумы-чан был её пульт, то почему вдруг сейчас будет иначе? — Потому что я не сдамся, — ответил Кайто. — Я не могу подвести вас с Маки… Мне плевать, если я умру, но я не собираюсь отсиживаться, пока умирает мой друг. Кокичи помолчал. Он тут же опомнился, но Каэде заметила ту же самую грусть, как в тот раз, когда Кайто обнял его. — Блин, Момота-чан, ты своими плаксивыми речами рушишь мой крутой и загадочный образ. И ты до сих пор меня не слушаешь. — Он вздохнул. — Ну, я подготовился на случай, если Момота-чан будет защищать меня от казни. Кайто округлил глаза. — Что? Кокичи вытащил из кармана знакомого вида флакон и, прежде чем Каэде успела распознать её, открыл крышку и проглотил жидкость. — Агх, гадость, — сказал он, вытирая рот обратной стороной рукава. — Ома-сан, — настороженно обратилась Тенко, — что ты сделал? — Выпил яд замедленного действия, — ответил он и высунул язык. — Ну и дрянь. Я-то думал, оно безвкусное. Цумуги побледнела. — Ты… Яд, который ты с собой таскал! Ты сейчас… — Выплюни! — воскликнул Кайто. — Давай, вытошни его или… — Успокойся, — перебил правитель. — И если я такое сделаю, это полностью испортит смысл. Но, агх, — он поднёс руку ко лбу, — меня уже плющит. По крайней мере, не зря было написано, что оно действует сильнее в больших дозах. — Сколько тебе осталось? — спросил теннисист, явно стараясь не дрожать голосом. — Недолго, так что Монокуме-чану лучше поторопиться, если он хочет убить меня. Кайто уставился на него в шоке. — Кокичи, как ты мог… Кокичи вдруг дёрнулся и закашлял себе в руку; увидев знакомую кровь на своей ладони и губах, он почему-то ухмыльнулся. — О, смотри, Момота-чан. Мы похожи. Монокума тут же отреагировал и вскарабкался на свой трон, чтобы нажать на свою большую красную кнопку и запустить казнь. Последнее, что услышала Каэде, это крик Кайто: — Стой, Кокичи!.. А после

КОНЕЦ ИГРЫ ОМА КОКИЧИ БЫЛ ПРИЗНАН ВИНОВНЫМ ВРЕМЯ ДЛЯ НАКАЗАНИЯ Король лжи: Новое Сожжение Версальской Ведьмы

Кокичи не сопротивлялся, когда вокруг него начала выстраиваться сцена, и не боролся, когда из ниоткуда возникла толпа зевак из Монокум, отрезая ему путь к остальным узникам. Каэде заметила, что, стоя на возвышенной платформе, правитель спиной опирался на большой деревянный столб, а сама платформа была застелена нескончаемыми кучами веток. Хотя сам Ома спокойно сложил ладони перед собой, Акамацу ощутила, как у неё из живота что-то подкатило к горлу. Цумуги озвучила её мысли вслух, пробормотав: — Его сожгут заживо… От этих слов внутри у Кайто что-то щёлкнуло. — Ага, щас, — выдохнул он и бросился в толпу Монокум. Пианистка только моргнула, когда он промчался мимо неё и начал отталкивать каждого медведя, замедлявшего его путь. — Момота-сан! — воскликнула Тенко. — Момота-сан! Чабашира кричала ему остановиться, следуя за ним по небрежно расчищенной дороге, ведущей к Кокичи. Каэде силой воли оторвала взгляд от Кайто — даже когда тот прокричал Оме, чтобы он держался и что он идёт, — в сторону костра. Далее она увидела следующее: Монокума в маске стоял с ярко-красным факелом в руках на мрачном фоне, вдохновлённом средневековьем. Акамацу ахнула, в ужасе поднеся ладони ко рту. Кайто начал кричать громче, сильнее отталкивая Монокум, смевших встать между ним и Кокичи. А последний, как ни странно, казался спокойным. На таком расстоянии пианистка с трудом разглядела блеск пота, показавшийся на его бледном лбу, но сильнее её внимание привлекла струя крови, просочившаяся изо рта к подбородку. Языки пламени поднимались всё ближе и ближе, и Каэде силой воли заставляла себя смотреть, как Момота наконец добрался до основания костра, которого доверху охватил огонь. Мир Омы постепенно затуманивал яд, пропитавший его организм, а сам он опустил взгляд сквозь дым и огонь, как раз когда Кайто выкрикнул его имя. — Кокичи! Продержись ещё немного! Эти слова уже ничего не значили для правителя, из чьего рта потекло ещё больше крови, капая на униформу. Пламя вокруг него становилось всё свирепее и свирепее, но Момота всё равно шёл ему навстречу. Ома услышал, как он прошипел, подобравшись слишком близко, но двинулся дальше, хотя Тенко кричала, что он делает себе хуже. Чабашира пыталась оттянуть его, но астронавт сопротивлялся её хватке, и сквозь туман Кокичи видел, как Момота издалека протянул к нему руку. В своей голове, помутнённой ядом, Ома мог думать только о том, что рад увидеть это напоследок. Огонь только подобрался к подошве его туфель, когда Кокичи закрыл глаза, а сложенные перед собой руки опустились по бокам. Кайто не переставал кричать, ещё отчаяннее пробираясь к цели, когда Ома перестал двигаться, вопреки Тенко, изо всех сил старавшейся не подпускать его к огню. Толпы Монокум тут же рассосались, и Акамацу услышала недовольное бормотание по поводу отсутствия должной казни. После этого вся пышность и эффектность казни бесследно исчезли, а Каэде оставалось только смотреть, как Момота наконец свалился с ног; его грудь вздымалась то ли от кашля, то ли от всхлипов, то ли от всего сразу, пока Тенко лихорадочно кружила над ним. Неподвижное тело Кокичи поглотило пламя, и тошнотворный запах горящей плоти, который Акамацу слишком хорошо помнила с казни Сайхары, охватил её, скручивая живот и вызывая в горле ощущение гнили. Она снова отняла взгляд от тела Омы и увидела, как Тенко в панике пыталась поставить на ноги Момоту, который отказывался сотрудничать, повторяя ему не смотреть. Пианистка разглядывала жалкую сцену перед собой, рассматривала кровь, слёзы, ожоги, а тем временем Кайто наконец позволил Тенко послужить своим костылём. Чабашира крикнула остальным возвращаться в школу, чтобы она могла помочь ему, и Каэде оцепенело кивнула, позволяя загнать себя в лифт вместе с остальными. Акамацу наблюдала за Момотой, хотя тот молчал, буквально повиснув на Тенко. Она вспомнила, как злилась на него перед судом. Как хотела сделать ему больно, показать, насколько он неправ, и утереть ему нос. Астронавт содрогнулся, когда Чабашира слегка изменила положение, и пианистка не могла разобрать, от боли или в попытке сдержать очередной всхлип. Она не знала, способна ли ещё злиться на него. По крайней мере, она знала, что больше не злится. Все послушно направились в общежитие, и к Каэде обратились только тогда, когда Киибо снова подал признаки жизни, и Тенко измотанно поёрзала, протягивая его Акамацу. — Пожалуйста, можешь взять это? Тенко очень нужно… — Конечно, — перебила Каэде. Чабашира благодарно улыбнулась. Кайто ничего не сказал. Они оба удалились в комнату Тенко, и ни Рёма, ни Цумуги не стали устраивать разговоров, так что пианистка направилась к себе. Она глубоко вздохнула и сказала: — В чём дело, Киибо-кун? — Прости, если прерываю, Акамацу-сан, но мне нужно кое-что тебе сказать. — Да? — спросила она, до сих пор прокручивая в голове произошедшее на суде. — Вчера ночью я наконец сумел обработать код, насчёт которого у меня были сомнения. И теперь я с уверенностью могу сказать вслух, что Монокума больше ничего не сможет с ним сделать. Это чуть больше привлекло внимание Каэде, которая опустила взгляд на Киибо. — Правда? — После потери моего тела, но до своей смерти, согласно полученному сбору файлов, Ирума-сан ходила к некой «Матери Монокуме». Там она установила всё, что мне потребуется, дабы получить удалённый доступ к сети, к тому же, внутри монопада я уже в какой-то степени соединён с системой школы. Каэде кивнула. — Это… хорошо, полагаю? — Я тоже так считаю. Также, сейчас моя безопасность не позволяет Монокуме так просто удалить меня. Так что это потенциально может стать нашим ключом к прекращению игры убийств. И… — он помедлил, — исходя из полученных мной сведений, я также раскрыл личность мастермайнда. Акамацу глубоко вздохнула. — Ты хочешь услышать её? — спросил Киибо. — Нет, всё нормально. Кажется, я уже знаю.