***
Нержавеющий Поднос, Глава Вторая — Киибо-кун, — обратилась Кируми с противоположного конца стола, — ты не против помочь мне отнести оставшиеся чашки на кухню? Робот просиял от радости и бросился набивать руки пустыми чашками, громко звякая ими в процессе. — Конечно, Тоджо-сан! — ответил он, не обращая внимания на тревогу в её лице, опасно балансируя посудой. — Я должен заодно отнести что-то ещё? — Нет, этого пока хватит. Лучше перетаскивать посуду постепенно, чем рисковать что-то разбить. Киибо проницательно кивнул. — Понял. Я учту это на будущее. — Пожалуйста. Другое дело, будь у нас тележка или поднос, но пока будем обходиться тем, что есть. Несмотря на то, что большинство учеников вышло из кафетерия, сидя за столом, Каэде подала голос. — Вообще-то я, кажется, пару дней назад выбила нечто похожее на поднос. У меня нет для него применения, так что можешь взять, Тоджо-сан. — Правда? — спросил Киибо. — Я могу попрактиковаться? — Ах, — вставила служанка, — «попрактиковаться» тут ключевое слово. Несмотря на его простое использование, сперва необходимо практиковать невозмутимость и баланс. — Да, думаю, это логично, — ответил робот, хотя Акамацу невольно уловила нотку разочарования в его голосе. — Что ж, — заговорила она, — Киибо-куну есть, где практиковаться? Горничная помедлила, прежде чем ответить: — Думаю, есть. Недавно открылась моя лаборатория, и она как раз подходит для таких занятий. Киибо-кун, ты не хочешь попрактиковать работу горничной вместе со мной? Его глаза практически засияли. — Конечно, Тоджо-сан. Это честь для меня. Она любезно улыбнулась в ответ и повернулась к Каэде. — Акамацу-сан, ты не хочешь пойти с нами? Если Киибо-кун будет практиковаться в сервисе, ему понадобятся живые гости, чтобы этот опыт не ушёл впустую. — О, конечно, но мне будет немного неловко, если я буду там одна… Горничная кивнула. — Понимаю. Если это твоя просьба, то я найду нам ещё гостей. — Хорошо, звучит неплохо. Что ж, можешь считать это просьбой. — Отлично. Я зайду за тобой позже, когда всё будет готово. Кируми сдержала слово, и через некоторое время пианистку через всю школу проводили в лабораторию ультимативной служанки. Внутри за элегантным столом уже расположились Цумуги, Корекиё и Гонта. Однако никто из них не обратил особого внимания на Каэде, не сводя взгляда с Киибо, который в ту секунду балансировал до краёв заполненными и крайне шаткими подносами в каждой руке. Тоджо поспешила помочь ему, при этом произнеся: — Акамацу-сан, пожалуйста, присаживайся. Когда подносы оказались в безопасности в руках Кируми, пианистка оказалась в центре внимания остальных, юркнув на стул рядом с Шингуджи. — А, да, спасибо. Это все? Служанка кивнула. — Я пригласила всех, кто мог насладиться подобным мероприятием. — Тоджо-сан сказала мне, что вы устраиваете званый чай, — объяснила косплеер. — А я просто всегда хотела попробовать молочный чай. — «Молочный чай»? — повторил Гонта. — Но Широганэ-сан сегодня пила чай с молоком. — О, нет-нет, — она покачала головой, — это другое. Это чай, который заваривается сразу с молоком. Вроде как. По крайней мере, Тоджо-сан сказала, что знает, как его готовить, так что я доверюсь ей. Антрополог кивнул. — Звучит логично, однако большую часть аспектов нашего обслуживания возложена на Киибо-куна, раз уж это его «тренировка». — О, точно… — ответила Цумуги, утеряв из голоса энтузиазм. — Я-я буду стараться! — заверил робот, уловив пару слов их разговора. — Не переживай, Широганэ-сан! — К тому же, Тоджо-сан будет помогать ему на каждом этапе, — добавил Корекиё. — За процессом обучения воистину интересно наблюдать. То, как человек не только демонстрирует свои навыки, но и систематизирует их для того, чтобы объяснить другому, очень помогает исследовать то, как человек воспринимает аспекты своей собственной работы. — О, вау, — вставила Каэде. — Наверное, ты прав, хотя я никогда не задумывалась об этом с такой перспективы. Антрополог кивнул. — Да. Многие люди определённо могут приобрести навыки в своей деятельности, но это не значит, что после этого он способен выучить другого человека. К примеру, Акамацу-сан, если бы ты учила кого-то играть на пианино, с чего бы ты начала? Положение тела? Чтение нот? Может, уход за инструментом или даже его история? — Это хороший вопрос, — ответила пианистка. — Тут мне, конечно, стоило бы подумать. — Г-Гонта понял! — воскликнул Гокухара, запнувшись от возбуждения. — Значит, Гонта должен найти хорошего учителя, чтобы стать джентльменом? — Я бы посоветовал это, да, — отозвался Корекиё. — Наверное, ты можешь спросить Тоджо-сан, — сказала косплеер. — То есть, когда она не будет занята с Киибо-куном. Кируми приблизилась к ним и ловко расставила изысканные китайские чашки перед учениками, словно это было у неё в крови. — Я могу попробовать, однако, если тебе нужен профессионал, как и посоветовал Шингуджи-кун, то я должна предупредить тебя, что мой талант напрямую заключается в обслуживании, нежели в манерах. Но если это просьба, я заранее проведу все необходимые исследования, чтобы обучить тебя наилучшим образом. — О, это большая работа. Гонта не уверен, что может спрашивать такое у Тоджо-сан. — Не переживай за меня. Уверяю, это не составит проблем. Если тебе понадобится мои усл… Она прервалась от громкого треска переполненного подноса, упавшего на землю под восклицание Киибо: — О нет! Стойте! Тоджо оглядела стол, не испытывая либо же не показывая возмущения по поводу небольших сэндвичей, украсивших пол её лаборатории. — Я скоро вернусь. С этим она поспешила прочь. — Что ж, Гонта-кун, — заговорила Акамацу, — если тебе очень нужен учитель, то ты можешь поговорить с кем-то, кроме Тоджо-сан. Например… Шингуджи-кун. Корекиё поднял брови. — Я? Должен сказать, я никогда не считал себя джентльменом. — Правда? Почему нет? — спросила пианистка. — Ты всегда спокоен и здраво рассуждаешь. Ещё, если ты знаешь про обычаи и манеры во многих культурах, ты наверняка сможешь научить Гонту-куна чему-нибудь про этикет. Антрополог помолчал, и Каэде показалось, что у него в глазах промелькнуло удовольствие. — Возможно. Тем не менее, я сомневаюсь, что подхожу под определение джентльмена. — А? — спросила Цумуги. — Почему так? — Что ж, несмотря на то, что я действительно много знаю о социальных нормах во многих посещённых мной местах и могу поделиться ими с другими… я пренебрегаю другими жизненными ответственностями. — Какими? — спросил Гокухара. — Шингуджи-куну нужно в чём-то помочь? — В каком-то смысле да. Однако, боюсь, я не могу попросить у тебя помощи, Гонта-кун. Энтомолог поник. — Гонта не сможет помочь? — Нет. Несмотря на то, что ты очень добрый и храбрый, ты не тот, кого я ищу. Прошу не принимать это на личный счёт. — Гонта не будет, но Шингуджи-кун кого-то ищет? — Верно. Если говорить конкретнее, я ищу тех, кто сможет подружиться с моей сестрой, однако она может поладить только с молодыми девушками. — О, как мы с Широганэ-сан? — спросила Каэде. Акамацу показалось, что ткань маски Корекиё исказилась в улыбке. — Верно. Вы вдвоём, вместе с Тоджо-сан, именно те друзья, с которыми моя сестра была бы счастлива познакомиться. Пианистка невольно улыбнулась в ответ на его похвалу. — Что ж, в таком случае, мы явно будем не против сделать это, когда выберемся. Верно, Широганэ-сан? Она посмотрела на другой конец стола и увидела, как Цумуги сделалась в несколько раз бледнее. — Широганэ-сан? — позвал Киибо, вдруг очутившийся у неё за спиной, вооружившись новым заполненным подносом. — Ты в порядке? — А-а? Д-да, я в норме. Я просто… отключилась. — Если тебе нездоровится, — сказал Шингуджи, — возможно, кому-то стоит проводить тебя к себе. Лично я не против сделать перерыв от нашей чайной церемонии, чтобы помочь. — Н-нет-нет! Всё хорошо! — торопливо заверила косплеер. — Всё-таки я не дождалась свой молочный чай. Она нервно рассмеялась, и Каэде невольно чувствовала, что чего-то недопоняла, хотя остаток их вечера прошёл относительно мирно, если не считать несколько уроненных чашек.***
Домашний Планетарий, Глава Вторая После тренировки Кайто лежал на спине и показывал на звёзды, просвечивающие сквозь купол. — Знаете, я вчера подумал, что будет прикольно как-нибудь переночевать под звёздами. Каэде сидела около него, подтянув колени к груди. — А это не опасно? — Не, я доверяю всем. Кроме того, я точно замечу, если кто-то что-то задумает. Чабашира закатила глаза. — Типичная мужская самоуверенность. Тенко готова поспорить, что ты даже не проснёшься и будешь храпеть. — Эй, да я по-любому проснусь! — Но всё равно будешь храпеть. — И что? Как это связано? — В общем, — вставила Акамацу, — это звучит весело, но я даже не знаю. Когда я была маленькой, мои родители даже не разрешили бы переночевать в палатке. Момота рассмеялся. — Боже, когда я был мелким, я по-любому угробил спину своего дедушки, когда заставлял его спать на земле вместе со мной. — Зачем ты так мучил своего бедного дедушку? — ахнула мастерица айкидо. — У меня были он и бабушка. Я никогда не знал своих родителей. — О, извини. Тенко не знала… Астронавт только вновь усмехнулся. — Всё нормально, но, блин, если б я знал, что после этого ты полюбишь меня… — Тенко берёт свои слова назад! Момота-сан всё равно ужасный! — Эй, спокойно, просто шутка, — ответил Кайто, не снимая яркой улыбки с лица. — Но, блин, мне теперь хочется ностальгировать. Я помню, как ныл из-за того, что не мог выйти на улицу под дождь, так что моя бабушка достала мне такой маленький домашний планетарий, который проектирует звёзды на потолок комнаты. — Погоди, «домашний планетарий»? — вставила Акамацу. — Как небольшой шар с фонарями? По-моему, я недавно такое купила. Кайто привстал на локтях с новым энтузиазмом в глазах. — Ебать, правда? — Да, — подтвердила пианистка, доставая предмет из рюкзака. — Вот это, да? Астронавт бережно взял устройство и несколько раз провернул в руках. — О, здо́ровская вещь. Знаете, нам точно стоит завтра включить его в спортзале, чтобы все могли посмотреть. — А там потолок очень высокий, — сказала Каэде. — Не уверена, что с таким маленьким размером он способен на что-то стоящее. Осторожно сохраняя дистанцию, Тенко слегка наклонилась к Момоте, чтобы рассмотреть получше. — Может, Ирума-сан как-то сможет увеличить его мощность? Астронавт, сверкнув глазами, поднялся на ноги. — Чабашира, ты гений! Эй, Ирума же до сих пор у себя в лаборатории, да? Я прямо сейчас пойду к ней, чтобы она что-то придумала! — Момота-сан, не стоит дёргать Ируму-сан по… Эй! Тенко с тобой разговаривает! Последнюю часть она прокричала, когда Кайто уже с детским энтузиазмом сорвался с места. Каэде положила руку на плечо Чабаширы. — Пусть идёт. Мастерица айкидо вздохнула. — Мальчики никогда не слушают. — Ну, если Ирума-сан решит сказать «нет» и будет ругаться на него, пока он не уйдёт, ему придётся учиться на своих ошибках. На следующее утро Каэде осознала, насколько её предсказание оказалось ошибочным, когда Миу с гоготом объявила: — Угадайте, какая гениальная изобретательница только что собственноручно сделала ваши грустные жизни чуть менее жалкими. — Эй! — воскликнул Момота. — Это я придумал! Ирума закинула волосы за плечо. — Этот идиот умолял меня и облизывал мне ботинки, чтобы я согласилась. — Закрой еблет! Не было такого! И-и я не идиот! — Нечестно, — вставил Кокичи. — Если Момота-чан и станет лизать чьи-то ботинки, то только мои! Всё-таки вчера вечером он согласился стать моим подчинённым! — Такого тоже нихуя не было! Акамацу только закатила глаза и повернулась к Момоте. — Ну что, Ирума-сан согласилась? — Да! — просиял он. — Всё уже готово, так что ждём только вас! Начнём в спортзале после завтрака. — Ууу, ууу! — воскликнул Ома. — Я хочу пойти! Я хочу посмотреть на ерунду Ирумы-чан и Момоты-чана! — Ты не приглашён, — ответил Кайто. — Да! — вставила Миу. — Помойным соплякам вход запрещён! Пока правитель захныкал, Тенко возбуждённо повернулась к сонной Химико. — Юмено-сан, ты не хочешь пойти с нами? — А? Момота и Ирума устраивают магическое шоу? — Нет, но Ирума-сан сделала так, чтобы в спортзале на потолке можно было увидеть звёзды. — Так это магия, — заключила фокусница. — Не знаю. Надо подумать. — Тенко кажется, что тебе стоит пойти. Хоть там будут ужасные мальчики, наверное, нет ничего р-романтичнее, чем рассматривать звёзды с кем-то вдвоём, и раз уж Юмено-сан всегда ложится очень рано… — «Рассматривать звёзды»? — перебила Анджи, вдруг возникнув за спиной у Химико. — Ууу, звучит так вдохновляюще! А вдруг Бог тоже вдохновится! — О, — протянула волшебница, — тогда ты нарисуешь новую картину, да? Ёнага хлопнула в ладоши. — Да! Да! Бог говорит, что звёзды божественны! Может, настолько божественны, что помогут Химико с её магией! — Тогда я тоже пойду. — Т-Тенко рада это слышать! Пианистка только улыбнулась и покачала головой, пока её друзья кричат на тех, кто решил пригласить самих себя. К тому моменту, как Акамацу оказалась в спортзале, все желающие уже присутствовали, а небольшой планетарий, который она дала Кайто предыдущим вечером, до неузнаваемости трансформировался в громадное устройство. Миу показала на него рукой в сопровождении со вступительным словом: — Слушайте сюда, пидорасы: это изобретение единственного, неповторимого архангела Миу Иру… — Ну! Быстрее! — воскликнул Кокичи из небольшой толпы. — Мы здесь не для того, чтобы ты трепала своим грязным языком, грязная свинья! Миу залилась розовой краской. — Г-грязная с-свинья? Кайто прошёлся рукой по лицу. — Без этого нельзя было, что ли? Ома только захихикал в ответ, пока Тенко ругала его за то, что он разговаривает с изобретательницей таким тоном. Каэде вздохнула. — Ирума-сан, ты готова начинать? — Да-да, попридержи сиськи свои, — опомнилась она и начала возиться с управлением, на первый взгляд достаточно запутанным. — Вырубите свет, кто-нибудь. — Анджи сделает! — Ёнага радостно поскакала к выключателю. Пока воцарилась темнота, Кайто успел выругаться на Кокичи за то, что тот «случайно» наступил ему на ногу, как вдруг искры синего, белого, фиолетового, жёлтого, красного и всех их оттенков воссияли у них над головами, образуя цветастые дуги. Акамацу была в восторге. — Вау… В очертаниях она разглядела галактики, звёзды и другие астрономические явления, с которыми она не знакома, в то время как Момота называл каждый видимый узор. Они медленно вращались, иногда меняясь и представляя взору новые живописные картины ночного неба. — Это Галактика Андромеды, — сказал астронавт, — а это Туманность Ориона, вид вблизи, а вон там… — Ууу, я и не знал, что у меня есть своя Туманность, — перебил правитель. — Туманность Ориона, дурень, — исправил Кайто. — Это звёздная колыбель — место, где зарождаются звёзды. — О, вот как — значит, она действительно принадлежит мне! — Космос не может тебе принадлежать, придурок. Кокичи ухмыльнулся в ответ. — Уже принадлежит. Каэде улыбнулась и расслышала слова Химико: — Да. Определённо магия. — О нет, Химико, Бог сказал Анджи, что это он всё создал и сделал таким красивым, чтобы вдохновлять нас! — Он правда всё это создал? — спросила Юмено. — Да-да! Это для того, чтобы освещать нам путь по ночам! В деревне Анджи мы превозносили звёзды и благодарили Бога за такой дивный мир! — Ха, а Бог очень хороший, — заметила фокусница. — Хотя я всё равно считаю, что тут без магии не обошлось. — О, может быть, может быть! — легко сдалась Ёнага. — Так красиво, — вставила Чабашира. — Когда Тенко тренировалась и расстраивалась, иногда мастер говорил ей посмотреть на небо и подумать о том, насколько огромен этот мир. А ещё помнить, что всё в нём соединено через нео-айкидо! Химико повернулась к ней. — Звёзды соединены с тобой? — Чёрт да! — вставил Кайто. — Всё во вселенной состоит из одинаковых атомов, так что, типа, если вернуться задолго до того, как появилась Земля, все ваши атомы, скорее всего, были в космосе! — Выходит, — произнесла Каэде, — технически, мы состоим из звёзд? Типа того? — Да! — радостно подтвердил он. — И когда ты умираешь, — вставила Анджи, — Бог говорит, что ты возвращаешься к звёздам, чтобы воссоединиться с ним. — Тенко не уверена на этот счёт. Юмено только смирно стояла, задрав голову на сменяющиеся узоры. — Не знаю. Звучит прикольно… вечность быть звездой. — Юмено-сан… — произнесла Чабашира. — Ну, не вечно, — поправил астронавт. — То есть, это ты красный карлик, то вечно, но если ты какой-нибудь красный гигант, то ты, скорее всего, взорвёшься после… — Момота-сан! Не рушь мечты Юмено-сан! — Нихрена я не рушу! Это наука! — возразил он, указывая на дрожащее нечто. — Смотрите, вот об этом я и говорю. Суперновая. — Бум! — воскликнул Кокичи. — Взрыв! И нет Юмено-чан! — Ага, — ответил Кайто. — Йей! Момота-чан со мной согласился! — Стоять! Не соглашался я! — Согласился! — Вы оба, прекратите терроризировать Юмено-сан! Каэде отошла в сторону от троих спорящих и услышала, как Химико тихо спросила: — Эй, Анджи, можешь спросить у Бога: те, кто умерли, теперь в космосе вместе с ним? — Конечно-конечно, но Анджи даже не нужно спрашивать. Она молилась супер усердно, так что Шуичи и Рантаро теперь точно вместе с Богом. — Это хорошо. Значит, нам можно не переживать за них… — Не-а! Бог сказал, что позаботится о них. Каэде, ты слышала? У них всё будет хорошо. Акамацу слегка вздрогнула, когда к ней обратились. — А-а, да, я… — она сделала глубокий вздох, чтобы успокоиться. Потолок снова сместился и показал, как сказал Момота, то место, где рождаются звёзды, — я рада это слышать. — Ага, так что Бог говорит, что тебе больше не надо грустить. Пианистка округлила глаза в ответ на замечание, как вдруг услышала за спиной голос Чабаширы: — Это всё здо́рово, Анджи-сан, но Каэде-сан должна выплёскивать свои эмоции, даже если твой Бог… занимается своими божьими делами. Тенко считает, что это нормально — грустить, когда кого-то теряешь, даже если от этого ничего не изменится. Акамацу повернулась к ней и увидела, что Кокичи утащил Кайто на другой конец спортзала и оставил девочек наедине. — Тенко-сан… — Хм, не знаю, — хмыкнула Юмено. — Если Момота сказал правду и магия связывает нас, действительно ли люди бесследно исчезают? Ну, только если, — она поправила шляпу, — их не заставляет исчезнуть магия. Пианистка только улыбнулась ей, в то время как Тенко и Анджи энергично соглашались с ней. После этого раздался крик Миу: — Ну всё, сучки! Кончайте киснуть! — Каэде оглянулась на неё и увидела, что рядом с ней стоит Кируми. — Фригидная плоскодонка созвала всех здешних лузеров, и, когда они придут, начнётся тусня! Вскрывайте бухло! — Алкогольные напитки не предусмотрены, — вежливо вставила Тоджо. — Ирума-сан имела в виду… Её прервала крайне громкая музыка, взревевшая из устройства Миу. Служанка слегка разозлилась, но сохранила самообладание, даже когда Ирума начала радостно прыгать вокруг неё, что, видимо, должно было означать танец. Тут же подоспели остальные. Некоторые, вроде Гонты и Киибо, открыто восторгались пейзажем, в то время как Рёма и Маки, которых, казалось бы, ждать и не стоило, вели себя более сдержанно. — О, это танец? Гонта никогда раньше не был на танцах. Кайто фыркнул. — Нет, Ирума просто опять вытворяет какую-то ху… — Конечно танец! — перебил Кокичи. — А Момота-чан будет моим партнёром! — Ага, ща… Так, хватит меня тянуть! — Ууу, как весело! Химико, Бог говорит, что ты должна станцевать с Анджи! — А? Звучит изматывающе… — Т-Тенко считает, что будет весело! — с раскрасневшимся лицом выдавила Чабашира. — Тенко т-тоже хочет станцевать с Юмено-сан! Химико только выпучила нижнюю губу. — Ньех… как сложно… Пианистка наблюдала, как узники в разной мере проявляли участие, будь то Кокичи, радостно гонявший Кайто по кругу, что больше напоминало игру в пятнашки, или же Маки, которая молча прислонилась к стене, но по какой-то причине так и не ушла. Оглядываясь вокруг, она даже не заметила Цумуги, стоявшую около неё, пока та сама не подала голос. — Все так веселятся. Я никак не ожидала такого в нашей-то ситуации. — Я тоже. Но… это здо́рово. Может, это нам ничем не поможет, но, — она вздохнула, — всё равно здорово. — Да, все такие счастливые, — заметила Цумуги. — И так полны надежды. — «Надежды»? Как это понимать? — О, просто, знаешь, — отвечала косплеер, прежде чем помотать головой, усмехнувшись, — прости, наверное, зря ляпнула. Сама не понимаю, почему мне такое взбрело в голову. — Ага. — Чуть позже пианистка предложила: — Широганэ-сан, а не хочешь станцевать со мной? Цумуги моргнула. — А? Правда? Ты правда хочешь танцевать с такой блеклой девушкой? Акамацу усмехнулась. — Не надо так говорить. Да, почему нет? Нам не перед кем позориться, кроме всех этих ребят, а они — сама видишь. — Она показательно указала подбородком на Миу, неуклюже дёргавшуюся у входа в зал. — Хах, это да. После этого разговора Цумуги легко согласилась, а Каэде в самом деле удалось развлечься под их искусственными звёздами.***
Зеркальце, Глава Третья Однажды за завтраком Кайто вздохнул, не скрывая раздражения, прежде чем резким движением встать со стула и тем самым привлекая внимание всех собравшиеся. — Так, знаете что, — объявил он, ударяя кулаками, — я решил. Если вы создали свой дебильный студ. совет, то остальные тоже должны что-то сделать. — Ам, остальные? — уточнила Цумуги. — О как? Остальные тоже хотят в студенческий совет? Сначала Анджи нужно спросить Бога, а потом… — Нет, — перебил Момота, — я не буду вступать в твой мутный культ. Я говорю, чтобы все остальные создали свою группу. Каэде нахмурилась. — Разве это только не разделит нас больше? — Акамацу-чан, шшш! — прошипел Кокичи. — Я хочу послушать дурацкий план Момоты-чана. — Собственную группу? — уточнила художница. — Кайто, Бог и с тобой разговаривает? — Нет, я говорю за себя. Мне не надо, чтобы мной командовал какой-то ёбнутый Бог. Пианистка заметила, как улыбка Анджи помрачнела, но возразить ей не дал Гокухара. — Ам, Гонта запутался. Момота-кун, что мы будем делать? Это слегка застало Кайто врасплох. — А, ну… — Ха! — воскликнула Миу. — Что, дальше не продумал, ебанавт? — Я всё продумал! А, посмотрим. Я, Ома, Гонта и Хоши, так? Значит, будем укреплять нашу мужскую связь. Тенко сморщила нижнюю губу. — Фу. Миу залилась краской. — Мужской таз? — По-моему, он сказал «связь», Ирума-сан, — поправил Киибо. — Момота, — позвал Рёма, — Широганэ тоже не состоит совете. Чабашира ахнула. — Момота-сан! Как ты мог забыть про Широганэ-сан! Извинись сейчас же! — А-ах, ничего страшного, — уверила косплеер. — То есть, забывать про таких блеклых, как я, — это естественно, знаете. — Всё равно, — возразила Тенко. — Бедная Широганэ-сан не обязана впутываться… в связи этих дегенератов, которые Момота-сан захотел укрепить. — О, Цумуги! Тебе стоит вступить в совет Анджи! — Нет, погоди, Широганэ, — вставил астронавт, — я позову Харумаки, так что не переживай. Косплеер только вздрогнула от внезапно навалившегося внимания. — О, а, ладно… — Фу! — возразил Кокичи. — Не зови головорезку. Кайто проигнорировал его и ударил кулаками. — Решено — те, кто не состоят в культе, следуйте за мной на второй этаж. После этого он направился к выходу. Никто не пошёл за ним, так что Кокичи воскликнул: — Окей! Видимо, это будет только наше свидание! Астронавт начал громко протестовать, в то время как энтомолог опустил взгляд на теннисиста. — Хоши-кун, ты хочешь пойти? Гонте кажется, что… укреплять «мужскую связь» будет весело. Рёма пожал плечами. — Ну, в целом, так можно убить несколько часов. — Ах, если все согласны, — вымолвила Цумуги, — тогда я тоже пойду. Каэде пронаблюдала, как они уходят, краем уха уловив, как Химико наконец проснулась после того, как Момота громко хлопнул дверьми. — А? Куда все ушли?.. Чабашира начала увиваться перед ней, а Ёнага хмыкнула. — Хм-хм-хм, Богу это не нравится. Анджи хочет, чтобы всем было весело, нооо Бог посчитал, что их веселье надо держать под контролем. Каэде нахмурила бровь. — Ты хочешь, чтобы мы шпионили за ними? — Бог всего лишь хочет, чтобы кто-то проведал их! Просто чтобы убедиться… — Я-я это сделаю! — перебила Ирума, подскочив на ноги. — Я как никто другой готова пронаблюдать, как кучка парней укрепляют мужской таз… — Связь, — перебил Киибо. —…друг с другом! Целый день могу смотреть! — Хорошо! — Ёнага хлопнула в ладоши. — Только пусть они тебя на заметят, ладно, Миу? — Звучит как шпионаж, — вставила Акамацу. — А? Каэде, ты тоже хочешь пойти? О, о, Богу нужно знать, есть ли у вас принадлежности, чтобы вам было проще пронаблюдать за ними. Пианистка подвигала челюстью, пытаясь сформулировать ответ. — А, я… — Она нахмурилась. — У меня есть зеркальце? Может, с ним можно будет заглядывать за углы? — Зеркальце, пффф, — ответила Ирума. — Как насчёт камеры? — Бог говорит, что это идеально подходит, Каэде! Окей, Анджи оставляет это задание на вас с Миу! — Погоди, — ответила пианистка, — что конкретно нам нужно сде… Миу подскочила на ноги. — Шуруй, Бакамацу! Не задерживай меня своими китовыми сиськами! — Эй, стой… — успела произнести Каэде, после чего Миу потащила её из кафетерия, в предвкушении хихикая себе под нос. — Ирума-сан! — вновь позвала она, когда они оказались в коридоре. — Стой, мы не можем шпионить за людьми! Изобретательница издала раздражённый вздох и повернулась к ней лицом. — Бакамацу, ты понимаешь, что происходит? Это возможность один на миллион — какая девчонка, кроме Чабашвабры, упустит такой шанс?! — Я не совсем понимаю, почему ты так этому рада. В смысле, это «укрепление связи» Кайто придумал за пять минут. И мы сейчас говорим о Кайто. — Вот именно. И как этот ебанавт укреплял связь с тобой? Вам было жарко, вы пыхтели и потели… — Ты говоришь про упражнения? — Господи, мне всё тебе надо объяснять? Да, а что парни делают после упражнений? Каэде замешкалась, искренне озадачившись. — Перестают… упражняться? Миу ударила рукой по лбу. — Идут в душ, Бакамацу! Они все разденутся и будут трогать друг друга! Ты вообще видела хоть один фильм про старшеклассников? Акамацу залилась краской. — Я-я ни разу не видела таких фильмов! — Ну, пришло время жизни подражать искусству, — сказала Ирума и хихикнула. — И пусть это будет ебучий шедевр. Миу зашагала вдоль по коридору, и Каэде поспешила за ней, чтобы идти в шаг. — Ладно, даже если так — а это не так, — это будет грубое нарушение их приватности. Это неэтично. Ирума всплеснула руками. — Слушай, грудастая, если хочешь быть паинькой, то можешь пиздовать на все четыре стороны. Я скажу воскресной школе, что мы увидели всех и секретные планы и бла-бла-бла. — Я… Ты тоже не должна идти! Ну же, каково бы тебе было, если бы они шпионили за нами? Миу помедлила. На её щёках загорелся румянец, и Каэде осознала свою ошибку. — Это было бы охуеть как горячо. Девушки чрезвычайно медленно добирались до второго этажа, оттого что Акамацу пыталась отговорить Ируму, приводя в довод всё, что придёт в голову. Только оказавшись на достаточно просторном этаже, они осознали, что понятия не имели, куда Кайто увёл остальных. Пианистка оказалась благодарна за это препятствие, однако её аргументы не смогли отвлечь Миу от её миссии. Только сбежав из лаборатории Гонты, полной всякой живности, они заметили, как Цумуги шла мимо, завязав куртку на поясе и собрав волосы в конский хвост. — О, Акамацу-сан, Ирума-сан, что вы тут делаете? Пианистка застыла на месте, словно её поймали на том, что ей предлагала Миу. — Мы просто, а… — А ты потная, Шилоганэ, — рассмеялась Миу. — Приняла сразу всех четверых? Косплеер нахмурилась. — Нет, мы просто играли в теннис в лаборатории Хоши-куна. Я не протагонист какого-нибудь гаремника для взрослых. Изобретательница вновь открыла рот, так что пианистка поспешила вставить слово. — Значит, вы только что закончили? А где парни? — Они хотели сыграть ещё один раунд. Хоши-кун судил, так как нас было пятеро, но Момота-кун настоял, чтобы он сыграл с ним один раз, и Гонта тоже, так что я вызвалась отсидеться. Я всё равно уже начинала уставать. Но, — она бросила подозрительный взгляд туда, откуда пришла, — мне кажется, они уже закончили. Интересно, решились ли они всё-таки использовать тамошнюю душевую. Ирума пустила слюну. — Д-душевую? — Они как-то поднимали эту тему, — объяснила Широганэ. — Мне показалось это немного глупым, ведь у всех в комнатах предусмотрены отдельные душевые, но, раз уж я ушла пораньше, наверное, теперь им будет не так неловко ей воспользоваться. Миу резко повернулась к Каэде и взяла её ладони в свои. — Бакамацу, это наш единственный шанс. Парни. Душевая. — О, — произнесла косплеер, скривившись в лице, — вы… хотите пойти? То есть, — она неловко поёрзала, — в смысле, такое есть во всех аниме про старшеклассников, но я не уверена, что наши ребята подходят для фансервиса. Каэде подозрительно посмотрела на Цумуги. — Именно это тебя беспокоит? — Эй, Шилоганэ, ты сама как? Не хочешь взглянуть на сие действо в 3D? — Ирума-сан! — возмутилась Каэде. — Я? Я-я не уверена… Наверное, я достаточно блеклая, чтобы они меня не заметили, да и если что я могу отмахнуться тем, что забыла какие-то свои вещи. — Широганэ-сан, только не ты. Миу ухмыльнулась. — Решено. Ладно, Бакамацу, можешь идти на поиски собственного материала. Две девушки направились прочь, оставляя Каэде позади, но последняя ощутила физическую потребность побежать за ними. — Постойте, девочки! Да вы шутите! — Бакамацу, я никогда в своей ёбанной жизни не была такой серьёзной. И если ты не сбавишь тон, то нас всех поймают с поличным. — О, это плохо, — вымолвила косплеер. — Хорошо. Тогда я постараюсь быть потише. Акамацу только простонала, за что Миу снова шикнула на неё. По прибытию к талантливой лаборатории Рёмы, Цумуги слегка приоткрыла входную дверь, за которой оказалась пустая комната. Пианистка вздохнула с облегчением. — Ну, видимо, всё было зря. Давайте просто… — Нет, завали еблет, — перебила Миу, указывая на другой конец помещения. Каэде посмотрела в указанную сторону и увидела приоткрытую дверь в душевую, из которой просачивалась струйка воды. Её лицо вспыхнуло теплом, пока сама Акамацу шептала предупреждения Миу и Цумуги, которые уже тихо пробирались к двери. Пианистка сдалась и последовала за ними, не понимая, почему до сих пор не развернулась и не ушла прочь, как вдруг Ирума протянула к ней руку. — Бакамацу, — прошептала она, — зеркало. Каэде замешкалась, прежде чем на автомате выловить зеркальце из рюкзака. Изобретательница бережно приняла его и аккуратно расположила его прямо за углом двери, прежде чем жестом подозвать к себе Широганэ и Акамацу. Последняя глубоко вздохнула и заглянула в отражение. Она с трудом подавила вздох облегчения, когда увидела практически одетых парней. Ирума мрачно выругалась. — О, видимо, мы опоздали… — прошептала косплеер. Пианистка навострила уши, чтобы вслушаться в разговоры внутри. На Рёме недоставало только пальто и шапки, пока тот складывал использованные полотенца в относительно аккуратную стопку, в то время как Гонта застёгивал пуговицы. Каэде пришлось сдержать смех от вида его длинных, запутанных волос, собранных в полотенце у него на голове. Хоши тоже показалось это забавным, отчего он прервался со словами: — Отлично выглядишь. Гокухара ярко улыбнулся в ответ. — Спасибо! У Гонты очень непослушные волосы, но он хочет держать их в чистоте, как джентльмен. — Чел, — сказал Кайто, заставив Каэде переключить внимание на него. На нём не было футболки, а с шеи свисало полотенце, однако, судя по ворчанию Миу, Акамацу поняла, что она ожидала не совсем этого. Больше пианистку заинтересовало то, что он стоял около раковины, одной рукой держа расчёску, а другой распутывая неподдающийся клок волос на голове Кокичи, — что бы ты ни делал — валялся в грязи, держал в голове муравейник, что угодно — твои волосы всё равно будут чище, чем у Омы — Грубо, — вздохнул правитель, скрестив руки. Он был довольно маленьких размеров, но без своего шарфа он казался ещё тоньше, хотя это единственный предмет одежды, который он не успел надеть. — У Момоты-чана самого противные волосы от его вонючего геля. — Я пользуюсь настоящими средствами для ухода, а не, — астронавт драматично взмахнул расчёской, — вот этой хуйнёй! Ты спишь на подушке из жёваной жвачки, что ли? — Знаешь, мне как раз в голову пришло… Эй! — пискнул Кокичи, когда Кайто сделал особенно грубый рывок гребнем. — Мне больно! Гонта, спаси меня! Момота-чан меня мучает! На удивление, на Гокухару его крик не произвёл впечатления. — Но разве Ома-кун сам не попросил Момоту-куна помочь ему? — Не с волосами. — Кокичи закатил глаза. — Мне не нужно… Момота-чан, хватит дёргать! — Я бы не дёргал, если бы ты меньше крутился. — Знаешь, — вставил теннисист, — если всё так плохо, можешь просто отрезать их. После этого Ома залился слезами. — Нет! Момота-чан! Если ты отрежешь мне волосы, я тебя ни за что не прощу! Я натравлю на тебя всю свою организацию, а когда ты станешь призраком, то я… — Спокойно, — перебил астронавт, — я не стану без разрешения отрезать волосы другому мужчине. — А? — спросил Гонта. — Правда? Мужские волосы так важны? — Чёрт да, — просиял Кайто. — Это часть его стиля, это то, кто он есть и как он подаёт себя миру. В такое нельзя вмешиваться без спроса. — Либо ты присоединяешься к спортивной команде и отрезаешь волосы в соответствии с правилами, — вяло вставил Хоши. Момота вздохнул. — Да ну, мужик, ты же понимаешь, что всё не так просто. Всё-таки ты сам красишь волосы. — Хоши-кун красит волосы? — спросил Гокухара. Рёма слегка смутился. — Ну, больше не собираюсь. — А стоило бы, чувак, — заметил Кайто. — Тебе идёт. — Гонта тоже так думает. Наверное, ему тоже стоит покрасить волосы. Теннисист улыбнулся. — Было бы интересно. Только вот я сомневаюсь, что здесь есть принадлежности для этого. — Тогда Гонта сделает это, когда мы освободимся, — воодушевлённо сказал он. — Да, — поддержал Хоши, — это… это будет здо́рово. — Вау, — произнёс Кокичи, — вы серьёзно слушаете стильные советы от Момоты-чана? Вы вообще видели, как он одевается? — А что не так? Я круто одеваюсь! — Момота-чан, ты похож не просто на циркового клоуна, ты похож на слепого клоуна с фетишем на фиолетовый цвет, который одевался в темноте два дня назад, а потом поднялся с кровати после того, как толпа недоучек из школы красоты атаковали его волосы баллончиками с краской. — Всё, я отрежу все твои волосы. — Неееееет! Каэде улыбнулась, в то время как Миу наконец убрала зеркало с мрачным видом. — Потратили время в пизду, — грозно пробормотала она, выбираясь из комнаты. Цумуги посмотрела ей вслед, а после одним взглядом попросила подтверждения Каэде. Последняя направила голову в сторону Ирумы и молча последовала за ней. — Что ж, — произнесла косплеер на выходе из лаборатории Хоши, — я ожидала не совсем этого. — Сколько раз ещё эта проклятая школа будет обламывать меня, — пожаловалась Миу. — Что вы делаете? — раздался голос. Пианистка резко развернулась и увидела, как на них с подозрением глядела Маки. — Ничего! — воскликнула изобретательница, всплеснув руками. — Нихуяшеньки! Агх! После этого она без объяснений зашагала прочь. Девушки проводили её взглядом, и Акамацу прочистила горло. — Что ж, нужно доложить Анджи-сан. Это было… информативно. — Разве? — наклонив голову, спросила Цумуги, после того как пианистка на прощание помахала ей и совершенно сбитой с толку Маки.***
Молочная Мозаика, Глава Четвёртая Тем утром Кайто стоял у общежития, громко вздыхая с очевидной целью привлечь чьё-то внимание, когда Каэде вышла из своей комнаты. — Что ты делаешь? — Просто думаю. В последнее время тут как-то… мрачно, нет? Акамацу невольно ощутила ком в горле. — Да, есть такое… но тут вряд ли можно что-то изменить. В смысле, что можно сделать, когда люди скорбят и боятся? — Да. Но это всё равно отстой. Я в курсе, что это нихера не поможет, но было бы здорово как-то отвлечь мысли от всего этого, понимаешь? Пианистка кивнула. — По-моему, Широганэ-сан как-то говорила о чём-то подобном. Ещё она искала, с кем скосплеить, так что… — Момота испепеляюще посмотрел на неё, и Каэде не сдержала дразнящей улыбки со словами: —…тебе стоит обратиться к ней. — Я пас. Акамацу рассмеялась. — Понимаю, косплей нужен самим косплеерам. А что астронавты делают, когда им скучно? — Тренируются. Но… не уверен, что сейчас это можно устроить. Чабашира прибьёт меня, если увидит, что я упражняюсь. — Тут ты прав. С этим тебе не повезло, да? — Вообще-то нет, — возразил Кайто, вдруг задумавшись. — Для того чтобы быть астронавтом, одной физической формы мало. Ещё нужно тренировать мозги, чтобы думать логически и быстро принимать решения. — Звучит полезно. — Ещё бы! Когда я был в одном тренировочном лагере, нам давали всякие головоломки на логику и вся херня, — Момота просиял от воспоминания. — И я очень поднатаскался в них. По крайней мере, я лучше всех собирал такие штуки — молочные пазлы, — где нужно складывать бесцветные кусочки. — О, а я вообще-то вчера нашла нечто подобное. Не хочешь как-нибудь попробовать? Кайто ухмыльнулся и ударил кулаки друг о друга. — Чёрт да. Я покажу тебе, как это делается, но не жди поблажек только потому, что ты мой партнёр. — Разве собирание пазлов можно назвать соревнованием? — спросила пианистка, прежде чем они направились завтракать. Их разговор за едой услышали несколько пар ушей, а, когда они вдвоём вернулись на улицу и расположились в беседке, едва Каэде успела высыпать содержимое коробки на стол, из ниоткуда возник Кокичи. — Ах вот как, Акамацу-чан и Момота-чан устроили секретное свидание! — ахнул он. — И без меня! Кайто простонал. — Завязывай с этой хернёй. Ты начинаешь звучать как Широганэ. — Что? Хочешь сказать, я скучный? Н-но, Момота-чан… — Ома захныкал. — Не говори так про неё, — поругала пианистка. — Широганэ-сан хорошая. Астронавт фыркнул. — Была бы ещё лучше, если бы не пыталась свести меня с кем-то. — Да! Как она смеет играть в купидона, когда Момота-чан уже… — Я не знаю, что ты хочешь сказать, и не хочу знать, — перебил Кайто. — Ну что, Каэде, ты закончила раскладывать или нет? — Да вроде бы? — ответила Акамацу, озадачено глядя на огромное количество белых пазлов. — Не уверена, какая сторона у них правильная, но, наверное, в этом и смысл. Глаза Кокичи просияли, осматривая стол. — Вау, вы в самом деле занялись чем-то нескучным. Молодцы! Кайто закатил глаза. — Мы пиздец рады твоему одобрению. — Ну конечно! Всё-таки Момоте-чану очень важно, что о нём думают другие, а? Ведь если все перестанут говорить, какой ты замечательный, то… — Ома-кун, — перебила Каэде, — если тоже хочешь поиграть, то дерзай. Не надо выносить нам мозги. — Мне кажется, он без этого не может, — ответил Кайто. — Именно, — подтвердил правитель. Пианистка вздохнула. — Мы делаем это, чтобы повеселиться, ладно? Так что мы можем просто… не грызть друг другу глотки? — Я-то могу, — сказал астронавт, — а насчёт него я не уверен. — Эй, Момота-чан, нечестно! Это я хотел сказать! Возьми свои слова обратно! — Что взять? — Ты даже не понимаешь, о чём я говорю! Блин, неужели ты настолько идиот? — Хватит называть меня ёбанным идиотом! — Я не называл тебя ёбанным идиотом. Просто обычным! — Иди нахуй! — Момота-чан на меня ругается! — Ребят. Кайто всплеснул руками. — Это не я! Это он начал! Каэде прошлась рукой по лицу. — Знаете что? Наверное, нам стоит заняться этим позже. Я пойду посплю: у меня что-то голова разболелась. — Оу, Момота-чан, смотри, что ты сделал с бедной Акамацу-чан. — Так, ты сюда пришёл, чтобы ебать мне мозги? В сопровождении звуков их ссоры пианистка дошла к себе. Только через несколько часов она наконец почувствовала силы вернуться обратно. Снаружи было ни звука, а, пока её не было, Кайто и Кокичи отправились по своим делам. Сделав шаг в сторону беседки, она заметила неожиданную личность, которая склонилась над почти что законченным пазлом. Как можно незаметнее Акамацу шагнула ближе, чтобы рассмотреть, как Маки спокойно сидела за столом и озадаченно нахмурила бровь, подняв руку с одним белым куском. Каэде смотрела, как наёмница медленно вставила кусок на место; её обычно холодное выражение исказила робкая улыбка наслаждения. На таком расстоянии она выглядела нормально и чем-то даже напоминала обычного подростка. Но Акамацу знала, что чем дольше будет наблюдать, тем больше вероятность, что её поймают, так что поторопилась улизнуть в школу. Вернувшись вечером, она увидела, как над пазлом с любопытством склонился Кайто. Когда она подошла ближе, он поднял на неё глаза со словами: — Эй, Каэде, ты вернулась и закончила пазл сама? Впечатляюще для новичка. — Это была не я. Вообще-то я видела, как Харукава-сан его собирала. — Правда? — спросил он, высоко подняв брови. — Ха, я и не знал, что Харумаки такое нравится. Пианистка оглядела гладкую поверхность пазла, явно собранного только ради удовольствия. — Я тоже… — Она помотала головой. — Я всё равно не понимаю, почему она хотя бы тебе не сказала. Астронавт широко ухмыльнулся. — Наверное, ей неловко. Знаешь, как некоторые люди всегда ведут себя по-взрослому? С Харумаки та же тема, но я-то знаю, что время от времени ей тоже хочется подурачиться. — Мне сложно представить, как Харукава-сан «дурачится». — Ты же говоришь, что сама её видела? — Это да, но, — Каэде дёрнула козырёк кепки, — мне кажется, это разные вещи. Окинув Акамацу изучающим взглядом, астронавт снова улыбнулся. — В общем, теперь я точно знаю, что буду делать. Каэде, если найдёшь ещё какие-то пазлы, неси их мне. Хочу удивить Харумаки. — По-моему, если ты это сделаешь, она просто спросит: «Ты хочешь умереть?». Кайто усмехнулся. — Может быть, но зато я смогу научить её головоломкам на логику, и, о, — мне же недавно выпала такая книга! Ну, теперь есть планы на вечер! Пока, Каэде! Несмотря на свои сомнения, Акамацу только улыбнулась, пока тот чуть ли не вприпрыжку помчался прочь. — Только не засиживайся допоздна! — Как скажешь, мам!***
Яблочные зайчики, Глава Четвёртая В тот вечер Тенко не пришла на ужин. Остальные собрались в кафетерии, и хотя Каэде понимала, что никакая опасность ей не грозит, но ничего не могла поделать с нараставшим в груди волнением. — Акамацу, — обратился Рёма так тихо, чтобы слышала только она, — Чабашира не придёт, да? Пианистка покачала головой. — Нет. Тот кивнул, и Каэде посчитала, что разговор окончен, пока спустя несколько минут он не спросил: — Есть идеи, где она может быть? — По-моему, она должна быть у себя в лаборатории. Её… нео-айкидо может помочь ей справиться с… — она вздохнула, — да со всем. — Да. — Теннисист слегка поёрзал, чтобы глянуть на часы кафетерия, и на выдохе пробормотал: — Почти ночь. Если она чего-то захочет, ей лучше поторопиться. Акамацу невольно вздрогнула. — Не уверена, что она придёт. Ей сложно тут находится после… того, что случилось. Рёма повернулся обратно и уставился на стол. — Да. Да, понимаю. Он не пытался с ней договорить до конца трапезы, после которой объявился Монокума и напомнил, чтобы они убирались прочь из столовой до наступления ночного времени. Рёма вновь привлёк её внимание только на выходе, неспешно направляясь в общежитие. — Эй, Акамацу, ты… — Он вытащил из кармана апельсин. — Взял его перед уходом. Как думаешь, Чабашира возьмёт его? — Может быть. Ты хочешь отнести его ей? Это очень любезно, Хоши-кун. — Ну, только если она его примет. Я… плохо её знаю. В основном в курсе только об её отношении к парням. — С ней не всё так просто. Но, надо признать, к мальчикам она иногда относится резко. Хоши смутил её выбор слов, но он только спросил: — По-твоему, как она воспримет заботу от парня? — Наверное, не очень хорошо. Если хочешь, я пойду с тобой. Я недавно купила то, что сойдёт за лёгкий перекус. — Тогда лучше иди одна. — Он протянул ей апельсин. — Бери. Каэде помотала головой. — Не согласна, Хоши-кун. Это ты придумал, так что тебе тоже стоит пойти. — Это вряд ли хорошая… — Хоши-кун, — строго перебила пианистка, — я в курсе, что это было давно, но у меня есть козырь под названием «я тут лидер». Рёма только помотал головой с робкой улыбкой, ни разу не расстроившись из-за её требования. — Тогда у меня нет выбора. Теннисист не самый лучший собеседник, так что по пути они почти не переговаривались. По прибытию Акамацу увидела, как мастерица айкидо сидела на ступеньках перед додзё и перебирала что-то в руках. — Тенко-сан, мы принесли тебе поесть. Чабашира вздрогнула, тут же прижимая к себе некий предмет в руках. — О-о, Тенко пропустила ужин, да? — Есть такое, — ответила Каэде, с трудом сохраняя радостный тон голоса. — Хоши-кун хотел тебе кое-что принести. У меня… — она порылась в рюкзаке и достала оттуда нарезанное яблоко, — есть это, а Хоши-кун принёс апельсин. — Не очень сбалансировано, — сказал Рёма. — Извини. Надо было подумать об этом раньше. — Нет, всё хорошо, Тенко всё равно не очень голодная. Пианистка нахмурилась. — Ты же только что тренировалась? — На самом деле Тенко, ам, — она посмотрела на игральные карты у себя в руках, — она порылась у себя в комнате и… нашла это. — О, это же… — Каэде оборвалась на полуслове, не давая себе пересказать воспоминание о том, как Тенко неустанно аплодировала трюкам Химико. Теннисист посмотрел на девушек, из разговора понимая, что к чему. — Я знаю не так много трюков, но в своё время в карточные игры я наигрался порядочно. — Хоши-кун, ты звучишь как дед, — сказала Акамацу. Тот пожал плечами и робко сел на почтительное расстояние от Тенко. — Может быть. По крайней мере, ими было хорошо убивать время в тюрьме. Почему-то от этих слов Каэде вздрогнула. Проведя с Рёмой столько времени, этот факт как-то вылетел у неё из головы. — Э, да, наверное. — Тенко… — заговорила Чабашира слегка увядшим голосом, — Тенко знает… «два-десять валетов». Она иногда играла в них с мастером. Хоши кивнул. — Неплохо. Ребята, которых я знал в тюрьме, больше любили покер и остальные игры, где есть ставки. — А разве это не на деньги? — уточнила Каэде. — Необязательно, — ответил Рёма. — Играть в сигареты неинтересно, но, — он помешкал, — я хорошо научился подсчитывать карты. — «Подсчитывать карты»? — повторила мастерица айкидо. Рёма помедлил и вздохнул. — Никогда не давайте никому поймать вас на этом, но есть такая игра, называется блэкджек… Несколько минут внимая объяснениям правил и дальнейшей стратегии, Тенко собрала карты у себя на коленях и протянула их теннисисту. — Вот… наверное, показать наглядно будет легче. Рёма принял их крайне осторожно, как некую драгоценность. — Спасибо… Верну сразу после, Чабашира. — Нет, ам, — она помотала головой, — наверное… нам стоит сыграть. То есть, если Каэде-сан тоже захочет. Пианистка поспешно села около Тенко. — Я с радостью. Хотя я даже мешать карты не умею, — ответила она, усмехаясь. Хоши улыбнулся. — Этому тоже могу научить. — Тенко умеет это делать, — тихо сказала Чабашира. — Когда Тенко была маленькой, она хотела научиться магическим трюкам, но всегда расстраивалась и бросала карты на землю, а потом мастер заставлял её поднимать их, но, — она подтянула колени к груди, — после этого он всегда играл с ней, даже если Тенко злила его. — Твой мастер хороший человек, — сказал Рёма. В его улыбке появилось что-то игривое. — Когда выберешься отсюда, не рассказывай ему, что я научил тебя подсчёту карт, идёт? — Тенко не расскажет ему про то, как ужасный мальчик научил её ужасному трюку, — сказала она, однако совершенно беззлобно. На самом деле за ту ночь Каэде уже не слышала её настолько же радостной. — Я тоже никому не расскажу. Но мне кажется, нам стоит сыграть на деньги. Чабашира повернула к ней голову, в то время как Рёма только сдержанно удивился. — Каэде-сан?! Играть на деньги незаконно! — Это да, но у меня тут завалялись лишние мономонеты, так что… — Ха, — усмехнулся Рёма, — каждый день узнаёшь о людях что-то новое. — Тенко ни за что бы не подумала, что у Каэде-сан есть зависимость от ставок. — Р-ребят! Всё совсем не так! Честно! Дразнения прекратились, когда Рёма стал так часто забирать у Каэде деньги, что последняя начала подозревать, что он специально поддаётся ей. Она могла бы пожаловаться на то, как вдруг полегчали её карманы, если бы не простая, но искренняя радость в глазах Тенко каждый раз, когда она выигрывала партию, несмотря на очевидные подачки со стороны Хоши. Спустя огромное количество раундов Каэде проворчала: — Мы можем поиграть в игру Тенко-сан? Или во что-то детское? — Конечно, — ответил теннисист. — Если выиграешь следующую партию. — Ты справишься, Каэде-сан. Тенко верит в себя. Акамацу только повесила голову со словами: — А я в себя нет… Рёма снова усмехнулся, но в этот раз смилостивился, после чего Чабашира с энтузиазмом объяснила им игру, в которой, как сказал её мастер, нет победителей и проигравших.***
Домашний Планетарий, Глава Пятая — Спокойной ночи, Акамацу-чан! — Голос Кокичи эхом отразился от стен ангара. — Если ты будешь храпеть, я убью тебя во сне. — Да без проблем, — ответила пианистка, стараясь поудобнее устроиться в кабине Экзайла. Её рука неуклюже задела сидение с плохой набивкой, отчего Каэде прошипела. — Агх, ты правда думаешь, что мы сможем тут уснуть? — Я без понятия, о чём ты, Акамацу-чан, я уже сплю, — вяло ответил Ома из своего спального мешка. — Ома-кун, это жалко. Правитель вздохнул и развернулся к ней лицом. — Если тебе тут так плохо, ты более чем приглашена обратно к себе в комнату, принцесса. Можешь спать на своих шёлковых простынях и перьевых подушках, целовать мальчиков во сне и… — Ты тоже жалкий. — Не-а. Я на седьмом небе от счастья, ведь я ночую со своей любимой Акамацу-чан. Эй, хочешь засидеться допоздна, расчёсывать друг другу волосы, делиться секретами и обсуждать мальчишек? Пианистка закатила глаза. — Я в курсе, что ты просто смеёшься надо мной, но нам бы действительно не помешало это сделать. — Акамацу-чан хочет расчесать мне волосы, — произнёс он, хлопая глазками. — Нет, но нам стоит поделиться секретами и обсудить мальчиков, по крайней мере, — она развернулась, чтобы взять рюкзак и вытащить оттуда знакомый небольшой круглый механический девайс, — одного мальчика. Кокичи сел. — А? Это жалкая версия проекции звёзд Ирумы-чан? Каэде вздохнула, выбираясь из Экзайла. — Ты же знаешь, что это всё была идея Кайто. Эй, тут где-нибудь можно его подключить? Ома только пожал плечами. — Загадка. Правитель не оказал никакой помощи и только язвил со своего места на полу, пока Акамацу наконец не нашла розетку, от которой планетарий доставал как раз до центра комнаты, где Кокичи установил свой лагерь. — Вот так, — сказала она, наконец включая устройство. Вид был и близко не такой впечатляющий, какой для них устроила Миу, но Каэде всё равно была довольна проделанной работой, садясь рядом с почему-то затихшим Омой. — Это далеко не то же самое без музыки и лекций Кайто, но всё равно, — она положила голову на колени, — красиво. Правитель отвернулся. — Блин, Акамацу-чан такой лузер. И она не даст мне уснуть со своим дурацким ночником. — Я выключу его через минуту, понятно? Я просто не хочу сидеть на стуле ровно и жалеть себя. — Она окинула взглядом его небольшую фигуру, свернувшуюся в спальном мешке. — Ещё и учитывая, что ты за нас двоих прекрасно справляешься. — Акамацу-чан, ты пришла сюда меня буллить? — Значит, ты признаёшь, что просто купался в… — Бла-бла-бла! Акамацу-чан, я не слышу тебя из-за твоего тупого светового шоу! Пианистка посмотрела на абсолютно беззвучный планетарий. — Если не хочешь разговаривать, то пускай. Только дай мне немного посидеть вот так. Кокичи замолчал, но спустя какое-то время Каэде услышала, как он сел. Спустя несколько секунд тишины она тихо сказала: — По-моему это, ам, какая-то там туманность. Я помню, Кайто очень обрадовался ей. — Он радуется всем дурацким звёздам на этой штуке. — Есть такое. Он тебе рассказывал, зачем вообще заставил Ируму-сан усилить эту штуку? Оказалось, у него была такая в детстве, и он захотел поделиться с нами. — Эта история должна была во мне что-то вызвать? Или ты просто хочешь, чтобы мне стало скучно? Каэде пожала плечами. — Мне просто показалось это интересным. Но если это в тебе что-то вызвало, я рада. Правитель снова замолчал, и, собрав всё терпение, которое потребуется для этого разговора, Акамацу повернулась к нему. — Ты же знаешь, что Кайто не мастермайнд, так? Ты говорил, что никому не доверяешь, но это явно неправда. Кокичи ухмыльнулся. — Акамацу-чан, только мне можно говорить «это была ложь». Не смей отбирать это у меня. Каэде подняла брови. — Ты опять увиливаешь от моих вопросов. — Ты опять не принимаешь мои ответы. Пианистка потёрла переносицу. — Господи, как Кайто вообще с тобой разговаривает? — Да кто ж его знает? Момота-чан просто слишком упёртый идиот, чтобы сдаться. — Не называй его идиотом, — машинально ответила пианистка. От его слов в её голове что-то щёлкнуло, и она добавила: — Особенно учитывая, что он так и не сдался. Ома снова улыбнулся. — Я тебя не понимаю. Я тебе столько раз говорил, как мне всё равно, что все меня ненавидят, но ты продолжаешь поднимать эту тему. Я начинаю думать, что ты правда меня буллишь. — Я так не говорила. Я имела в виду, что кто-то не ненавидит тебя. И я не понимаю, почему ты так решительно добиваешься обратного. Кокичи простонал. — Ну я же объяснял уже! Господи, Акамацу-чан! Любой может оказаться мастермайндом, и только идиот станет набиваться кому-то в друзья. — Я просто не понимаю этого. — Каэде нахмурилась. — В смысле, я лучше пойду на риск того, что меня предадут, чем бояться даже попробовать подружиться. — Я серьёзно сомневаюсь, что подписался на эту игру убийств, чтобы заводить друзей. — Я говорю не шути об этом, — огрызнулась пианистка. — Как хочешь. — Кокичи со вздохом рухнул на спину. — И, Акамацу-чан, ты знаешь, что мне не нужны друзья. Каэде оглядела его лежачую форму через плечо. — Что, скажешь что-то пафосное, типа «у меня нет друзей»? — Ну по сути нет. Только если супер милая инженю Акамацу-чан не хочет подружиться с бедным мной. — Я говорю не про себя. Я в курсе, что ты просто отшутишься, но ты ведь знаешь, что Кайто твой друг. По крайней мере, был бы, если б ты позволил. Кокичи фыркнул. — Попрошу. Если ты врёшь, чтобы утешить меня, тебе стоит знать, что это не работает. — Ома-кун, обещаю, я никогда не стану утруждаться тем, чтобы тебя утешать. Правитель просиял. — Взаимно. Их разговор прошёл с законченностью, но в подсознании Каэде чересчур ярко вспыхнула её беседа с Момотой в его лаборатории. — Что ж, как бы ты не решил, тебе иногда стоит давать Кайто перерыв. Не понимаю почему, но он правда считает тебя хорошим человеком. — О, типа, глубоко-глубоко-глубоко в пучине моего душевного ада? — беззаботно спросил Ома. — Нет. Просто… какой ты есть. Тебе стоит попытаться стать лучше, но, конечно, такое можно кому угодно сказать. Кокичи не ответил и заговорил, только когда зашуршал одеялом, чтобы принять спящую позу. — Если Момота-чан зайдёт, скажи ему, что он идиот. Каэде выключила планетарий, погружая ангар в темноту, если не считать несколько лампочек. — Ты же знаешь, что он обидится. — Скажи, что он воняет. Акамацу ухмыльнулась и закатила глаза. — Сам скажи. — Акамацу-чан, ты идиотка и воняешь, — ответил он, не сдвинувшись с места. — Спокойной ночи, Ома-кун.***
Где-то в другом месте Отснятый материал с камер наблюдения небольшими фрагментированными кусками предстал взору Матери Монокумы. — Сотни тысяч нанокум, — промямлила она, — и столько хуйни! Изображения повседневной рутины бесследно удалялись под бормотание Матери Монокумы. — Мусор, мусор, сжечь мусор, мусор. Всё, передай нанокумам, что если это пиздец как скучно, то пусть не отсылают мне! Чёрт возьми, нам нужен ещё один редактор. — Значит, — произнесла Цумуги; записи с камер одна за одной исчезали, отражаясь у неё в очках, — это всё не попадёт в эфир? — Боже упаси. Ты шутишь? Мы индустрия развлечений! Что развлекательного ты тут видишь? Широганэ помедлила. — Делай как считаешь нужным. — А я считаю именно так, как нужно, — вздохнула Мать Монокума. — И поверь мне: никто не захочет это смотреть. Цумуги больше ничего не ответила. Мать Монокума удалила записи, не допуская возражений.