I'd Trade My Life for Yours

— Это... — начала Каэде, — это неправда. Цумуги улыбнулась. — Ох, Акамацу-сан, ты же знаешь, что это правда. Это ты до того, как увидела первый Фонарь Флэшбэков. Взволнованный вид Рёмы почти не уступал Акамацу. — Выходит, мы не помним какие-то Фонари Флэшбэков, а до них... — А до них, — подхватила Широганэ, — мы все были преданными фанатами, которые с радостью подали заявку на участие. — Мы, — спросила Тенко, — подали заявку? Пианистка смотрела на экран даже после того, как изображение с ней пропало. Онемев и словно отделившись от собственного тела, она произнесла: — Ома-кун говорил что-то подобное. Он думал, что мы могли участвовать добровольно. — И он угадал, — ответила косплеер. — Нельзя устроить игру убийств без согласия участников. Это попросту неэтично. — Н-нет! — выкрикнула Чабашира. — Не может быть! Никто в жизни не подпишется на такой кошмар! Никто не станет смотреть такой ужас! Это видео поддельное, по-другому никак! Цумуги перевела взгляд на неё; очки отливали опасным блеском. — Ладно. Тогда докажи мне, почему это подделка. — А-а? — увяла мастерица айкидо. — Видео-доказательство, как по мне, вполне весомое. Так скажи мне, как я его подделала. Раз уж вы предъявляете мне обвинение во лжи, то должны подкрепить его теорией. — Ам, — произнесла Тенко; из её голоса пропала вся уверенность, — ты можешь переодеваться в других людей, так что ты просто сама снялась в этом видео. Широганэ помотала головой. — Я не могу косплеить реальных людей, забыла? Ну же, Чабашира-сан, я же знаю, что ты можешь лучше. Мастерица айкидо вздрогнула. Она бросила взгляд на Акамацу и увидела, что та была полностью поглощена пустым экраном. — Это... это подделка, потому что... потому что Каэде-сан не такая. Она бы никогда так не сказала. — Ну, теперь-то да, но до того, как ей вложили воспоминания для участия в игре убийств, она абсолютно точно сказала это. Я уже объясняла, что самый первый Фонарь Флэшбэков внушил вам воспоминания о ваших ультимативных талантах, так ведь? — Ты... упоминала об этом, — ответил Хоши. — Да, ну теперь вы и сами можете сложить два плюс два. Но правда состоит в том, что все ваши таланты, предыстории и воспоминания ложные. Все ваши воспоминания о том, что было до игры, были прописаны сотрудником нашего персонала, чтобы сделать из вас интересных персонажей. — Ты... — сказала Чабашира. — Что ты несёшь? Не может быть — Тенко это Тенко, и... — И Чабашира Тенко была создана одним из наших авторов, — перебила косплеер. — Если вы мне не верите, вы всегда можете увидеть всё сами. Тенко округлила глаза в ответ на угрозу. — Нет! Не... — Что? — спросила Цумуги. — Ты вдруг так перепугалась, но это ведь нелогично. Это же просто ложь, правильно? Тогда почему ты боишься того, что я хочу тебе показать? — П-потому что это ловушка, — выдавила она. — Ты пытаешься обмануть и запутать нас. — Но если вы не верите в ложь, то у неё нет над вами никакой власти, — заметила Широганэ. — Поэтому вам не составит проблем посмотреть ещё одно моё видео, правильно? — Хватит её мучить, — приказал теннисист. — Оставь её в покое. Косплеер цокнула языком. — Эй, вообще-то я тут жертва. Чабашира-сан обвинила меня во лжи, хотя я пообещала говорить правду, а теперь просто хочу расставить все точки над «i». Кроме того, Чабашира-сан ведь сама не любит, когда другие что-то скрывают? — Заткнись, — ответил Рёма, — не делай вид, будто делаешь нам одолжение. Мы все знаем, в чём твоя цель. — Очень надеюсь на это, — ответила Цумуги. — Всё-таки я без обиняков сказала вам, что я стремлюсь повергнуть вас в отчаяние. По-моему, пока что я отлично справляюсь. В смысле, узнать, что все ваши личности ненастоящие и что вам некуда возвращаться, достаточно жёстко, так ведь? Широганэ показательно посмотрела на Акамацу, которая так и не оправилась от увиденного. — Это так трагично, — продолжила она, — осознавать, что всё было спланировано заранее. Все ваши взаимодействия и чувства были просто-напросто сюжетными арками для ваших персонажей. Взгляд Хоши помрачнел. — Ты врёшь. Твоя игра сошла с рельс — ты сама это признаёшь. Так что у тебя больше нет над нами контроля. — О, да, возможно, некоторые наши творения отбились от рук, но, поверьте мне, это были единичные случаи. Даже те, кто доставили нам проблем, тоже имели ложные личности. Вообще-то, — она хлопнула в ладоши, — не хотите посмотреть на настоящих Ому-куна и Харукаву-сан? Они пали смертью храбрых, чтобы покончить с игрой, так что вполне справедливо будет показать вам, как они обожали её в прошлом. Не давая никому возразить, монитор снова воспрянул к жизни. В этот раз на экране возникла идентичная, но блеклая версия Кокичи. В его голосе отсутствовало характерное озорство, когда он с ужасающей честностью произнёс: — Было бы интересно поучаствовать в убийственной игре. Если меня примут, я буду очень стараться, чтобы развлечь аудиторию. Его изображение сменилось на Маки. Она нервно заломила руки со словами: — А можно как-то заранее утвердить определённую роль? Потому что мне хочется — нет, мне нужно — стать убийцей. Я смотрю Данганронпу только ради убийц, и я хочу попасть на шоу, только при условии, что смогу им стать. Как и с видео Каэде, на экране пошли помехи, когда Харукава закончила говорить. Пианистка безотчётно смотрела на дёргающийся экран. Всю игру Маки и Кокичи злили её больше всего, но теперь их слова почему-то показались ей оскорбительными. Цумуги рассмеялась. — Как забавно. Акамацу-сан, Ома-кун и Харукава-сан больше всех хотели покончить с игрой, но они стали такими благодаря игре. Если бы их не выбрали, они бы с обожанием наблюдали за происходящим из дома. — Ты врёшь, — тихо возразила пианистка, — это не мы. Мы не знаем этих людей. — Ой, прекрати врать самой себе. Вы все вымышленные персонажи, созданные, чтобы убить друг друга в этом вымышленном мире. Чем скорее вы примите этот факт, тем скорее мы сможем двинуться дальше. — Двинуться куда? — мрачно спросил теннисист. — К другим пыткам? — Вы сами просили информацию, — заметила Широганэ, — вы хотели узнать правду о вашей ситуации, и я вам её даю. Не убивай гонца, как говорится. — Выходит... — произнесла Чабашира, — мы и все, кто погибли, — нас всех создали, чтобы мы убили друг друга? — Чтобы развлекать аудиторию, — поправила пианистка. — Ома-кун говорил, что смысл состоит в развлечении зрителей и что на определённых этапах мы должны выигрывать и «преодолевать отчаяние», потому что этого хочет аудитория. — А до участия Ома-кун говорил, что хочет развлечь аудиторию, — заметила Цумуги. — Нет! — воскликнула Тенко. — У Омы-сана был ужасный характер, но это было его последнее желание. Он отдал свою жизнь, чтобы защитить нас и покончить с игрой — ты не можешь этого отрицать. Косплеер снисходительно махнула рукой. — Успокойся. Не надо так расстраиваться. Я просто говорю, что Ома-кун просто-напросто был продуктом среды, как и все, кто подали заявку. — Никто из нас наверняка не хочет знать, что это значит, — сказал Рёма, — хотя ты всё равно нам расскажешь. — Вот именно, — смеясь, ответила Широганэ. — Вы все пришли из невероятно продвинутого мира, где решены все проблемы и всё чересчур мирно. Людям стало ужасно скучно, а что может всколыхнуть сильнее, чем захватывающие дух эмоции от просмотра игры на выживание? — Это... это безумие. Тенко не хочет иметь ничего общего с таким миром. — Что ж, — произнесла косплеер, — вы либо возвращаетесь в такой мир, либо остаётесь тут. — Мы уже сказали, что нам нельзя тут оставаться, — заметил Рёма. — Школа уничтожена. Нам тут нечего делать. Взгляд Цумуги помрачнел. — Может и так, но что мучительнее? Отстраивать руины или оказаться в мире, который ликовал, пока умирали ваши друзья? Ей ответила тишина. — Мне не нужен такой мир, — тихо проговорила Каэде. — А можно как-то восстановить потерянные воспоминания? — спросила Тенко, не услышав Акамацу. — В смысле, вернуться к тому, кем вы были до игры? — спросила косплеер. — Ты точно этого хочешь? Чабашира обняла себя. — Нет. Тенко не знает, какой она была, но, если она спросит, ты просто покажешь ей какое-нибудь ужасное видео. Широганэ посмеялась. — Я такая предсказуемая? — Да, — подтвердил теннисист. — Теперь говори, чего ты от нас хочешь. Косплеер помотала головой. — Дело не в моих желаниях. Результат голосование зависит только от вас: надежда или отчаяние. Вы столько раз жаловались на то, как вам надоели суды, так что с этим заседанием, так и быть, мы закончим пораньше. Берите и голосуйте за тот вариант, который вам ближе. — Она улыбнулась. — Уверена, вы сделаете правильный выбор. (Представьте свой Аргумент) — Выбирайте, — начала Цумуги, — надежда или отчаяние. — Какие больные эвфемизмы, — пробормотал Рёма. — Вы либо выбираете отчаяние, отстраиваетесь и живёте здесь, либо выбираете надежду и мир, в который больше не вписываетесь. — И это всё? — спросила Тенко. — Мы либо выходим наружу, либо нет? — Всё сводится к этому, — подтвердила косплеер. — А ещё если вы выберете надежду, то меня казнят. — Что вообще значит «надежда»? — спросил Хоши. — Это значит, что вы преодолеваете ужасное отчаяние своего существования в виде вымышленных персонажей и храбро принимаете отсутствие своего будущего. Такой слепой оптимизм перед лицом абсолютного отчаяния — что это, если не надежда? — Отчаяние, надежда... — повторила мастерица айкидо. — И то, и то звучит кошмарно... Тенко не хочет выбирать. — Очень жаль, потому что эта игра заканчивается либо надеждой, либо отчаянием! Таковы правила! — Такова Данганронпа! — поддержал Монокума. (БРЕЙК) — Постой, — заговорила Каэде, чей взгляд наконец прояснился, — правила... — Правила есть правила, — ответила косплеер. — Конечно, вы смело можете разобрать, что конкретно произошло с Харукавой-сан и Момотой-куном, если хотите нарушить их. Пианистка стиснула челюсти. — Просто... заткнись и отвечай на вопрос. — О, вот это настрой. А я уж подумала, что мне-таки удалось погрузить тебя в отчаяние. Хотя, — она в раздумье поднесла палец к подбородку, — этот боевой дух и агрессия остались у тебя из прошлого? Иногда тебя не разберёшь, Акамацу-сан. Пианистка с трудом подавила дрожь в ответ на обвинение. — Всё ясно: ты показала мне то видео не потому, что я была ужасной и манипулятивной, а потому что я ни капли не изменилась. — Каэде-сан! Это не так! Ты совершенно не... — Нет, всё именно так. Как бы я ни старалась верить и доверять, мне не позволяют мои инстинкты. Тогда что во мне вымышленного, если Широганэ-сан так плохо стёрла мою старую личность? Косплеер усмехнулась. — Можно и так сказать. Видимо, я немного переборщила с твоей ненавистью к себе. — Дело не в этом. Я просто... знаю, кто я. И я знаю, что мы с тобой похожи. Цумуги опешила и подняла бровь. — Оу? Разве не злодей говорит герою нечто подобное, а не наоборот? — Видишь? — спросила Акамацу. — Ты признаёшь это: ты тоже считаешь себя вымышленной. Ты ничем не отличаешься от нас. — О, я и не отрицала этого. Просто мне показалось интересным, что ты провела такую связь. — Тогда как тебе такая связь, — ответила Каэде, — в начале суда Монокума сказал, что по правилам может быть только два выжившего, а ты говоришь, что мы покинем школу, только если выберем надежду. Что будет с третьим человеком, если мы тебя послушаем? Улыбка Широганэ помрачнела. — Хороший вопрос. Спокойный ответ косплеера пошатнул уверенность пианистки. — Правило о двух человеках... — проговорила Тенко. — Амами-сан говорил, что оно важное. — О, для него — определённо, — ответила Цумуги. — Как-никак, именно благодаря ему он оказался в ещё одной убийственной игре. — Он... что? — спросил Рёма. — Это ты хорошо заметила, Акамацу-сан, — сказала Широганэ. — В правилах строго указано, что только два человека выйдут на свободу, даже если вы выберете надежду. Третьего человека принесут в жертву, и он станет участником последующей игры убийств. Чабашира округлила глаза. — Игры убийств не прекратятся. — Конечно. А один из вас увидит её непосредственно в качестве ультимативного выжившего! И раз уж я такая добрая, я даже разрешу вам выбрать, кто это будет. Ну что, — она в предвкушении оглядела узников, — кандидаты имеются? — Нет! — воскликнула мастерица айкидо. — Если таково правило, то мы выбираем отчаяние! — Чабашира? — обратился Рёма. — Мы не можем... — Тенко всё равно! Тенко лучше проживёт здесь до конца своих дней, чем станет опять кем-то жертвовать! — Я же говорила, что отчаяние — верный выбор, — вставила косплеер. — Нет, — возразил теннисист. — Я уже говорил, что это исключено. И, — он вздохнул, — оказалось, что я прав: да, все мои воспоминания ложные, но снаружи меня всё равно никто не ждёт. Всё-таки никто не отговорил меня подавать заявку в игру на выживание. Чабашира помотала головой. — Хоши-сан, это всё обман. — И в чём же он состоит? Я один себя обманул, когда осмелился решить, что у меня есть будущее. Так что, — он посмотрел на Цумуги, — я сделаю это. Каэде моргнула. — Хоши-кун? — Нет! — вновь воскликнула мастерица айкидо, отчаянно вцепившись в края подиума. — Тенко тебе не позволит! Он тяжело вздохнул. — Чабашира... — Если ты пойдёшь во вторую игру убийств, ты убьёшь не только себя, но и всех, кого Широганэ-сан обманом заставит подать заявку. Ты говорил, что больше никогда не сделаешь нам больно! Рёма натянул шапку ниже, закрывая лицо. — Ну а какого хрена ещё остаётся? — Остаться здесь! — настояла Чабашира. — Мы можем просто остаться в школе и... — Я уже говорил, что это невозможно. — Тенко в курсе, что школа лежит в руинах, но мы сможем управиться, и это лучше, чем ещё одна убийственная игра. — Я могу согласиться с последним, но подумай об этом: если это действительно какое-то ТВ-шоу, тогда мы ни за что не сможем остаться здесь до конца дней. Цумуги цокнула языком. — Да ну, вы же не подумали, что я соврала вам про ваш выбор? Наша команда Данганронпы с радостью будет обеспечивать вас. Рёма мрачно посмотрел на неё. — Опять же, мы не можем тебе доверять. Если мы умрём все вместе, то пусть лучше хоть кто-то гарантированно уйдёт на свободу. — Хуже всего, что один из нас гарантированно пойдёт во вторую игру убийств. И... И это будет Тенко. Каэде посмотрела на неё. — Тенко-сан... — Да ты шутишь, — сказал Хоши. — Ты только что сказала... — Тенко сказала, что ей лучше умереть, чем жертвовать другими людьми. Тенко голосует за отчаяние, но если она проиграет, то она пойдёт в следующую игру. — Ах, но если победит отчаяние, — вставила Цумуги, — то и внешний мир впадёт в отчаяние. Кто же принесёт надежду всем... — Да пошёл нахуй этот внешний мир, — перебил Рёма и повернулся к Тенко. — Чабашира, ты лучше всех знаешь, что стало с Амами. Ты буквально убиваешь себя. Мастерица айкидо не поддавалась, охранительно скрестив руки. — И Тенко лучше убьёт себя, чем одного из своих друзей. — Ты не убьёшь меня, если я пойду. Я уже смирился и давно был готов к такому исходу. Чабашира воскликнула что-то в ответ, а Каэде закусила губу, наблюдая за их пререканиями. Ладони неосознанно сжались в кулаки, пока её два оставшихся друга спорили, кто из них должен умереть. На другом конце зала стояла довольная Цумуги. — У Тенко тоже нет будущего! Если её всю написали и отправили на смерть, то... — То мы с тобой в равных условиях, и тебе всё равно нет смысла... — Хватит, — заговорила пианистка. Реплика оказалась неуслышанной, отчего она зажмурилась и повысила голос. — Я говорю хватит. Оба прервались на полуслове, и Чабашира в ужасе повернулась к Акамацу. — Каэде-сан, только не говори, что ты тоже... — Нет, я не вызываюсь добровольцем. Я просто хотела кое-что сказать. — Что ж, вперёд, Акамацу-сан, — сказала Широганэ, — уверена, мы все будем рады послушать. Пианистка бросила на неё мрачный взгляд и перевела внимание на Рёму и Тенко. — Стоять тут и слушать, как вы бросаетесь жертвовать собой — это пытка. — Она указала на косплеера. — Широганэ-сан пытает нас. Это часть игры. — Ну естественно, — со смехом ответила Цумуги. — Таково завершение игры. — Дело не в этом. Выбирать надежду и страдать — снова причинять нам боль из-за потери друга — это всё часть убийственной игры. Цумуги перестала смеяться, но улыбка осталась на месте. — Опять же, в правилах указано... — Хоши-кун был прав, не так ли? — перебила Каэде. — Отчаяние не вариант, и ты рассчитываешь, что мы и не станем его выбирать. — Почему ты так решила? Ну же, если хочешь спорить со мной, то где твои аргументы? (Представьте свой Аргумент) — Вы обязаны выбрать надежду, — начала косплеер. — И что привело тебя к такому выводу? — Опять же, — вставил Хоши, — выбрать отчаяние технически невозможно. — Но оно лучше надежды, — возразила Тенко. — Надежда... надежда ужасна. Зачем соглашаться на такой кошмар? — Я не буду отдавать свой голос, — заметила Цумуги. — Только вы приносите миру надежду. Моя единственная задача — это сеять по миру отчаяние, начиная с вас трёх. Так почему бы мне не сбросить вас глубоко-глубоко в пучину отчаяния? — Все эти разговоры про надежду и отчаяния так будоражат! — воскликнул Монокума. — Если считаете так же, то посетите наш вебсайт, где сможете стать спонсором и получить ещё больше надежды и отчаяния! Широганэ подняла бровь. — Не самое лучшее время для рекламы, не думаешь? — Кому-то из нас нужно выжимать деньги, — угрюмо отозвался медведь. — Я не смогу купаться в лососях, если мы не будем купаться в деньгах. (БРЕЙК) — Твои зрители, — начала Каэде, — на самом деле ты не хочешь «повергать их в отчаяние». Ты хочешь развлекать их, чтобы они продолжали смотреть нас и твоё больное шоу приносило успех. Цумуги улыбнулась ей. — Это не взаимоисключающие вещи. Наши зрители любят отчаяние — эмоциональные горки, когда сначала в тебя вселяют надежду, только чтобы потом с корнем вырвать её из твоих рук. Вы не знаете, каков мир снаружи. У них так много надежды, что его нужно разбавлять отчаянием, понимаете? — Я в это не верю. Хоши-кун, — Каэде повернулась к нему, — в школе ты нашёл Фонарь Флэшбэков с мотивирующими воспоминаниями, так? — Да... Мне тоже показалось странным, что мастермайнд подготовил нечто подобное. — Ну, очевидно, я им не воспользовалась, — ответила Широганэ. — А вообще, что странного в том, чтобы давать вам надежду, а потом рушить её? Для отчаяния нужно, чтобы надежда сияла ярчайшим светом, когда преодолевает отчаяние. Это цикл, в котором одно работает за счёт другого. Каэде направила на неё обвинительный палец. — Ты сама всё доказала. «Надежда сияет, когда преодолевает отчаяние». Это не выбор и не испытание — ты просто запугиваешь нас тем, что мы можем потерпеть неудачу в самом конце, чтобы создать грандиозный финал. — Можешь мусолить эту тему сколько хочешь, — ответила косплеер, — но это не меняет того, что... — Что мы должны выиграть, — перебила Акамацу. — Ома-кун думал так же. Каждый суд — даже этот — обеспечивают нам победу, чтобы твои зрители получили свой хэппи энд. — И цикл продолжился... — подхватила Тенко. — Именно. Широганэ-сан внушала нам, что у нас есть шанс, чтобы мы не прекращали пытаться: если бы мы сдались «отчаянию» или все погибли в самом начале, это не развлекло бы её аудиторию. Ома-кун говорил, мол, в этой игре предусмотрено, чтобы мы иногда добивались успеха и игра продолжалась, и ведь так и есть, верно? Цумуги пожала плечами. — Если основываться на логике Омы-куна, то конечно. Но я уже показала вам, каков был настоящий Ома-кун, забыли? Пианистка чуть сникла. — Э-это неважно. Я... я принимаю, кем я была в прошлом, и... — Ты принимаешь, кем все были в прошлом? — спросила Широганэ. — Ох, Акамацу-сан, ты такая заботливая, раз уж тебе важнее, чтобы не ты, а твои дражайшие друзья были хорошими людьми. — Конечно, Каэде-сан хочет верить в своих друзей. Мы все хотим. Только из-за друзей, которых Тенко не смогла спасти, она до сих пор не сдалась и отказывается снова кого-то терять. Пианистка заметила, как губы Цумуги изогнулись в улыбке ровно в тот момент, когда она сама заметила ошибку Тенко. Рёма тоже всё понял и заговорил. — Чабашира, не говори та... — Друзья, которых вы не смогли спасти, друзья, которых вам пришлось бросить, — пробормотала косплеер. — Ну, я очень надеюсь, что их спланированные смерти дают вам сил двигаться дальше. Наши авторы очень старались сделать так, чтобы каждое убийство имело значение. — Эй! — перебила Акамацу. — Не меняй тему! Отвечай на вопрос: мы должны выбрать надежду, разв... — А знаете, кто был здешним любимчиком? Момота-кун! Очень жаль, что все его мотивационные речи и обнадёживающие слова были ложью, — гнула своё косплеер. — Потому что он был таким же вымышленным персонажем, как и все мы. — Все мы... — повторил теннисист. Пианистка его не услышала. Хотя её потрясли те ужасные вещи, которые говорила она, Маки и Кокичи, она прекрасно понимала, что слышать такое от Кайто или Тенко будет совсем по-другому. — Это... это неправда! Ты не можешь использовать это против нас, потому что это ложь! Цумуги вздохнула. — Акамацу-сан, ты что, не слушаешь? Чабашира-сан сказала то же самое, и я уже ответила ей, что вам нужны доказательства. — Я... — вырвалось у Каэде. — Я... — Так и думала. Если у вас есть ещё какие-то теории, я с радостью их разоблачу, но правда, разве не проще просто принять реальность? Вы все были добровольцами, стёрли свои настоящие личности и стали вымышленными персонажами, чтобы принять участие в игре убийств. Акамацу посмотрела на Тенко, которая прижала руки к груди и была на грани слёз, потом на Рёму, уставившегося в землю. Широганэ тоже разглядывала их с ухмылкой на лице. — Наконец-то вы начинаете осознавать свою ситуацию. Вся эта игра с самого начала шла по написанному сюжету, который привёл вас сюда. Сюжетные линии, где вы влюбляетесь или налаживаете «нерушимую связь», были прописаны далеко заранее. Ваши слова, действия и даже мысли вымышленные. А вымыслу не место в реальном мире. — Это... это неважно, — ответила пианистка. — Я обещала убить тебя, и так я и сделаю. — Ну конечно: для это и был написан твой персонаж: чтобы убить мастермайнда. Каэде сжала челюсти и снова огляделась по сторонам, словно обстановка в зале могла дать ей необходимые аргументы. Монитор милостиво пустел — видимо, пока что Цумуги не планирует мучить их просмотром остальных видео, — Хоши и Чабашира молчали, Монокума радостно улыбался со своего трона, а Широганэ ухмылялась Акамацу, и всё это в окружении исполнительно выставленных портретов их мёртвых друзей. Портрет Шуичи располагался на противоположном конце зала. Он так долго смотрел ей прямо в лицо, что уже давно не вызывает никаких эмоций. Чёрно-белый, с пятном крови на кресте, который почти полностью закрывал его видимый глаз, в то время как второй прятался за кепкой. Пианистка сдвинула одну бровь. Она не чувствовала ни исходящего от портрета утешения, ни кипящей ярости, которая бурлила в ней, когда она поклялась его именем, что убьёт мастермайнда. Глаза сами собой опустились на кепку, отложенную на пол. — Да, может, это правда. В прошлом я была ужасным человеком, потом ты изменила меня и внушила желание убить тебя. Которое до сих пор не исчезло. Цумуги напрягало спокойствие Каэде, но она ответила: — Значит, ты смирилась? — Нет. Я считаю, что это всё одна большая ложь. Я знаю это. Потому что... — Она подняла глаза на Широганэ. — Моё желание так и не изменилось, но теперь я другой человек. Я переросла твоего персонажа — все мы переросли. — Ты такого высокого мнения о себе? — спросила косплеер, вскинув бровь. Акамацу помотала головой. — Нет, ты сама говорила: я озлобленная и циничная, и мне не нравится это в себе. Но ты не хотела делать меня такой. Ты сказала то же самое Тенко-сан: она уже не такая, какой ты её представляла. Это зацепило внимание Чабаширы, отчего она подняла глаза на пианистку. — Каэде-сан? О чём ты? — Широганэ-сан призналась, что больше не может предугадать наши действия. Ты, я и Хоши-кун — да, мы были созданы для этой игры, но мы обрели контроль над нашими жизнями. — Оу, почему это? Потому что вы развились? — с враждебностью сказала Цумуги. — Вымышленные персонажи так и делают. Они проходят по своим сюжетным линиям, а потом... — А ты? — перебил Рёма. — Ты говорила, что «все мы» вымышленные. Выходит, ты прописала саму себя? Косплеер махнула рукой. — Вы слишком глубоко копаете. — Неправда, — возразил он. — Так ты вымышленная или нет? — Ну конечно вымышленная, — раздражённо вздохнула Широганэ. — Тогда покажи своё видео, — попросила Тенко. — Если твою личность тоже прописали, значит ты такая же, как и мы, правильно? Ты так же подала заявку и стала мастермайндом? Косплеер помотала головой. — Широганэ Цумуги вымышленный персонаж, но я не считаюсь участником или выжившим, как вы. Чтоб вы понимали, вы игроки, а я организатор этой игры. — Это неправда, — возразила Каэде, — это всё неправда. — Тогда докажи, что я вру. Можешь сколько угодно озвучивать свои убеждения и мысли, но все твои чувства... — Вымышленные. Ты... — Акамацу окинула взглядом Цумуги, но уже без былой агрессии, а как бы оценивая, — ты правда веришь в свои слова, так ведь? Ты так решительно внушала себе собственную ложь, что поверила в неё. Так ты оправдываешь свои поступки: мы для тебя просто персонажи. Косплеер нахмурилась. — Тебе реально... — Каэде-сан, — перебила Чабашира, — если бы Широганэ-сан поняла, что мы реальные... она бы отпустила нас? Или раскаялась? Она всё ещё может измениться... Мастерица айкидо смотрела на Акамацу с надеждой в глазах, а последняя вспоминала слова Кайто о том, что неисправимых людей не бывает. Ощущая что-то гнилое в горле, она ответила: — Не знаю, но... я очень в этом сомневаюсь. Выражение лица Тенко напряглось. — Что ж... раз уж Каэде-сан правда так считает... — Вы реально пытаетесь провести надо мной психоанализ? Говорю вам: я мастермайнд, который прячется в тени. В этом заключается мой персонаж. Мы все персонажи Данганронпы, и только в ней вы можете существовать. Нет никаких «изменений» или «развития», что бы вы себе ни внушали, потому что это так не работает! — Нет... — медленно произнёс теннисист. — Начинаю думать, что Акамацу была права. В каком-то смысле. — «В каком-то смысле»? — повторила пианистка. — Ты что-то понял, Хоши-кун? — Вроде как. Но нам нужно спросить Широганэ, так как... — он посмотрел на Цумуги, — до сих пор непонятно, как далеко зашёл её самообман. Косплеер почти полностью лишилась своего надменного самообладания, вымещая на Хоши свою злость в следующих дебатах. (Представьте свой Аргумент) — Не знаю, откуда вы это взяли, но вы все выдумка и ничего более. — Ты признаёшь, что наши мысли принадлежат нам самим. Тенко знает, что её чувства настоящие... — Нет! Они все прописанные! Весь этот мир полностью прописан! Это ультимативный реальный вымысел, а мы в нём просто персонажи! — Мы персонажи, — повторил Рёма, — так ты считаешь. — Потому что так и есть! Весь этот мир вымышленный, вот и всё! — Эй, — тихо сказала Чабашира, — Широганэ-сан говорила, что Амами-сан был настоящим, нет? — Рад, что ты тоже это заметила, — улыбнулся Рёма. — Как будто он был реальным человеком, а не актёром, — раздражённо вздохнула Цумуги. — Вертите мои слова сколько хотите, только вот правда от этого не изменится. Можете возражать сколько угодно, но, если вы вымышленные — а так и есть, — вам остаётся только принять историю, для которой вас написали! (БРЕЙК) — Кажется, — начала пианистка, — теперь я понимаю. — Выходит, мы все пришли к согласию, — сказал Рёма. — Тенко тоже так считает. Цумуги была вне себя. — Вы очевидно, нет, попросту ничего не понимаете. — Я могу объяснить тебе, — предложила Акамацу. — Разве не этого ты хочешь от моего «персонажа»? Разгадывать тайны? — Это не тайна. Потому что я уже сказала всю правду. — Только это не правда, а ложь, которую ты себе внушила, — ответила Каэде. — И я отказываюсь ещё хоть секунду жить в твоей реальности. — Так! — выкрикнула Широганэ, всплеснув руками. — С чего ты вдруг такая уверенная?! Для вас ничего не осталось — такова правда! Каэде расправила плечи, найдя в себе стержень, пока Цумуги неистовствовала. — Ты: благодаря тебе я такая уверенная. — Меня... Что?! — Твои слова не вяжутся с твоими убеждениями. Ты сказала, что Амами-кун и реальный человек, и вымышленный персонаж. — Потому что это реальный вымысел. Вымысел использует реальных людей. — В таком случае, если Амами-кун и все остальные просто вымышленные персонажи в телах настоящих людей, почему ты не можешь его скосплеить? Цумуги помотала головой. — Потому что я не... — Она оборвалась на полуслове. — Если я и вправду вымышленная, — продолжила пианистка, — тогда докажи это. Ты уже попыталась один раз, и я не против, чтобы ты повторила это снова. Оденься как я. Будь как я. Покажи, что я для тебя ненастоящая. Косплеер не ответила, но побледнела в лице, крепко сжала челюсти, а пот на лбу говорил всё за неё. — Ты же не можешь, да? — спросила Чабашира. — Широганэ-сан, ты знаешь, что мы настоящие, и ты мучила нас, потому что... — Нет, нет-нет-нет, вы не понимаете. Это вымысел! Всё это вымысел! Мы были рождены для этой истории, и умрём мы, когда она закончится! Вот и всё! Что тут сложного?! Посмотрите! Посмотрите на это и скажите, что вы не вымышленные! В этот раз все мониторы в зале резко воспрянули к жизни. На каждом экране одновременно включились записи с прослушиваний. Цумуги перекрикивала их, её слова лились сплошным потоком, но Каэде не собиралась отступать.

(ВООРУЖЕНИЕ ТЕОРИЯМИ)

— Сколько раз мне вам объяснять?! — Сильные они или слабые — я раздавлю их всех, как букашек.

— Это всё неправда! Ваши друзья, родина, воспоминания, ваши жизни — это всё вымысел! — Я бы хотела стать первой жертвой... выживать звучит так утомительно...

— Вы не можете «перерасти» самих себя! Вы не можете измениться! Это так не работает! — Я хочу стать кем-то важной, хотя бы на какое-то время. Данганронпа сможет исполнить это желание, так ведь?

— Мы ненастоящие — мы не такие, как люди во внешнем мире! — Я буду стараться! Обещаю, я буду весёлой, и интересной, и милой, и...

— Нам есть место только в этом мире: вымышленном мире! — Делайте с моим персонажем что угодно. Создайте из меня то, что считаете нужным.

— Я знаю, что вы вымышленные, и всегда это знала! И неважно, что я не могу вас косплеить! — Ещё я придумал идеальное наказание для ультимативного детектива — все будут в восторге!

— Мне опять показать ваши прослушивания?! Какие же вы реальные люди после них?! — Честно признаться, я просто хочу насилия. Во мне скопилось столько злости — я просто хочу выместить её на ком-то. Моё убийство станет самым лучшим в истории.

— Нельзя изменить то, кто вы есть! Думаете, всем не плевать, «как далеко вы зашли»?! Просто признайте, что это бред! — Все будут от меня в восторге! Как бы ни сложилась моя судьба, мой персонаж обязательно принесёт вам кучу денег.

— Настоящие люди не меняются, а вы — тем более! — Мне всё равно, если я умру — я готов зайти так далеко.

— Вы не самостоятельные личности! Вас создали! — Я не просто выживу, я убью всех и выиграю!

— Хватит убегать от самих себя! — Я хочу в Данганронпу, потому что... потому что я хорошо впишусь в неё. Вот и всё.

— Мы все вымышленные, и такова неоспоримая правда!

(БРЕЙК)

— Ты много раз говорила мне, — начала Каэде, — что правда строится на всеобщей вере — на том, в чём ты себя убеждаешь. И, — она посмотрела на Тенко и Рёму, — я знаю, во что мы верим, и, что бы ты ни говорила, ты тоже в это веришь. — Это смешно! — выкрикнула Цумуги. — Нельзя выдумывать всё, что удобно лично вам! — Я знаю. Изменить то, кто ты есть, многого стоит, но именно это мы и сделали. В прошлом, как бы то ни было, мы существовали на самом деле. Нельзя просто так взять и отнять чью-то человечность, и ты это знаешь. Как бы ты не отстранялась от собственных поступков под предлогом того, что мы всего лишь «персонажи», ты понимала, что мучаешь реальных людей, правда? Глаза Широганэ горели от ярости, но она не ответила, только сжав челюсти. Монокума хихикал. — Вот ты и попалась. — Заткнись! — огрызнулась она. Рёма вздохнул. — Она не собирается сдаваться. Иногда одной правоты недостаточно. — Похоже на то, — ответила Акамацу. — Но теперь можно смело сказать, что этот разговор окончен, так? — Тенко согласна. Ам, но она хочет кое-что сказать. Цумуги ссорилась с Монокумой, но пианистка игнорировала их и ответила: — Конечно, вперёд. Теперь мы не обязаны обсуждать только то, что хочет Широганэ-сан. Чабашира кивнула. — Тенко просто хотела спросить, ам, Хоши-сан, — тот удивлённо моргнул, но не перебил, — ты говорил, что эта игра и Широганэ-сан отняли у тебя будущее, но... ты до сих пор так считаешь? Рёма помедлил. — Сложно сказать. Я думал, что раз уж наши личности и воспоминания ненастоящие, значит нам некуда идти и цели у нас нет, но, — он многозначительно посмотрел на пианистку, — мы доказали, что это не так. Впереди случится что-то очень жестокое, но... мы ведь не прекратим существование? — Пока мы живы, у нас есть будущее, — ответила Каэде. — Не самый оптимистичный подход, но это правда. — Тенко рада. Она знает, что выбрала отчаяние, но... Тенко не хочет оставаться тут навсегда. Рёма понимающе улыбнулся. — Я так и думал. — Да, если надолго остаться в «вымышленной стране», потом начнутся проблемы с головой, — сказала Акамацу, показательно глядя на Цумуги. — Полезный урок на случай, если ты вдруг потерял способность отделять себя от вымысла и принимать реальность. — Но разве мы сами принимаем реальность? — спросил теннисист. — Тенко считает, что это так. Считать, что ты не можешь меняться и что не стоит даже пробовать... реальность так не работает. — Именно, и, — согласилась пианистка, выпрямившись, — раз уж мы разобрались, кем мы являемся для этой игры, нам пора сделать собственный выбор. — Оу? — вставил Монокума. — Вы говорите про голосование? — В-вот именно! — крикнула Цумуги. — Что бы вы ни думали, в конце этой игры вас ждёт либо надежда, либо отчаяние! Каэде помотала головой. — Неправда. — В каком месте «неправда»? Надежда и отчаяние — единственные варианты, а если вы не проголосуете, то умрёте. Вы же не поставите на себе крест в самом конце, так? — Это ты дала нам такой выбор, — ответила Акамацу, — но я больше не буду тебя слушать. — Если вы попытаетесь покинуть суд, вас убьют. А из этой игры вы просто так не уйдёте. — Я знаю, — ответила пианистка. — Тогда что конкретно ты собираешься делать? — спросила Широганэ. — Я собираюсь выиграть, — ответила она, — и сделать так, чтобы тебя заслуженно казнили. Цумуги усмехнулась. — О, «чтобы прекратить убийственную игру, нужно перестать в неё играть»? Ну, вы уже в курсе, что тогда вас убьют. — А ты тоже этого не хочешь, правда? — спросила Акамацу. — Если мы все умрём в самом конце, зрителям это очень не понравится, так? Они не обрадуются такой концовке, и твой вымышленный мирок умрёт вместе с нами. Косплеер прищурилась. — К чему ты клонишь? — Акамацу клонит к тому, — ответил Хоши, — что вся твоя власть перешла к нам. — Откуда у вас власть? — нахмурилась Цумуги. — Вы либо следуете правилам, либо умираете. — Либо, — возразила Каэде, — ты слушаешь нас, иначе всё твоё шоу — все пятьдесят три сезона — заканчиваются здесь. Хотя твоему шоу всё равно придёт конец после всего, что произошло. Тебе остаётся решить, кто останется доволен. — Ноль выживших против четырёх. Тенко считает, что четыре будет предпочтительнее... — Три выживших, — исправила пианистка. — Широганэ-сан всё равно исполнит своё желание и умрёт в конце. Чабашира закусила губу. — В конце мы втроём выберемся на свободу, а Широганэ-сан казнят — так хочет Каэде-сан. — Ты правда считаешь, что это возможно? — спросила Цумуги. — Я могу быть такой же противной, как ты, Акамацу-сан. Я могу проголосовать, чтобы вы все умерли. Данганронпа всегда кончается отчаянием. — Ты врёшь, — возразила пианистка, — ты не можешь допустить такую концовку. Ты уже доказала, что не можешь принять реальность: если Данганронпа закончится, тебе конец. Косплеер помотала головой. — С меня хватит. Говорите что хотите, но, в конце концов, я подвластна убить всех вас прямо сейчас. — Она посмотрела на Каэде, а её очки отливали опасным блеском. — Вы блефуете: вы не пожертвуете своими жизнями. — Думаешь, мы не сможем? — спросила Акамацу. — Нет, вы все слишком хотите жить, я это вижу. Вы не готовы умереть ради того, чтобы доказать что-то миру, который ненавидите. Вы пожертвуете собой ради друзей, конечно, но, Акамацу-сан, ты единственная способна отдать жизнь ради мести. Пианистка собиралась было возразить, но краем глаза заметила, как Тенко неустанно ёрзала на месте. Она не спускала взгляда с земли, лишь бы не встречаться им с Каэде. — Это... — сказала последняя, — это неважно. — Ты не сможешь покончить с игрой, если будешь только активнее играть в неё, — сказала Цумуги. — Тебе нужно всеобщее согласие, только вот ты его не получишь. Чабашира-сан? — Тенко резко подняла голову. — Ты готова рискнуть своей жизнью, чтобы Акамацу-сан смогла убить человека? — Дело не в этом, — возразила пианистка. — Твои уловки больше на нас не подействуют. Косплеер проигнорировала её. — А ты, Хоши-кун? Хочешь поставить крест на своём будущем? Вы хотите нести ответственность за дальнейшие игры убийств? Рёма опустил шапку ниже. Взяв чересчур долгую паузу, он ответил: — Акамацу права... тебя никто не слушает. — И всё это, — продолжила косплеер, — потому что вы считаете, что знаете меня. Думаете, я не заберу вас с собой на тот свет после того, как вы разрушили дело всей моей жизни? Каэде тяжело вздохнула. Контроль, который она так уверенно обозначила всего пару минут назад, выскальзывал у неё из рук с каждым словом Цумуги. Она зажмурилась, пытаясь силой воли вымучить ответ. — «С собой на тот свет»? Ты тоже умрёшь? — спросила мастерица айкидо. — Конечно. Поэтому мне всё равно: я умру так или иначе. Вопрос в том, хотите ли вы умирать вместе со мной. — Она рассмеялась. — Бедный Киибо-кун останется совсем один, так и не узнав, что произошло. — Киибо-кун... — произнесла пианистка. Зачем громче: — Киибо-кун, надо поговорить. Цумуги нахмурилась. — Я же не об... Экран, ранее показывавший видео, включился и крупно показал лицо Киибо. — Да, Акамацу-сан? — Ты всё это время слушал нас? — спросил Рёма. — Верно. На данный момент у меня есть доступ ко всем школьным системам записи. — Тогда почему ты пришёл только сейчас? — спросила Тенко. Рёма испустил вздох. — Если ты скажешь, что тебя никто не звал... — О нет, я просто тестировал... креативные аспекты моего текущего контроля над школой. — В каком смысле? — спросил теннисист. Косплеер нахмурилась. — Киибо-кун мёртв и в заседании не участвует. — Нет, — возразила Каэде, — я позвала его по конкретной причине. — Она показала на Цумуги. — Если риск нашими жизнями — это проблема, тогда я найду решение. После всего, через что ты заставила меня пережить, я не сдамся, что бы ты ни сказала. — Да-да, ты очень решительная, — ответила Широганэ, — только вот как Киибо-кун решит эту проблему? — Ты говорила, что я пытаюсь прекратить игру, играя лучше тебя, но вместо этого я положу ей конец, перехватив её у тебя. — Я не говорила именно «лучше»... — Цумуги оборвалась на полуслове. — Что? Мастерица айкидо нервно глянула на Акамацу. — Каэде-сан? — Киибо-кун, ты говорил, что испытывал свои новые возможности. Скажи честно, сколько власти у мастермайнда на данный момент? — Э-это знать вовсе необязательно! — обильно потея, вставил Монокума. — П-потому что р-робот не может перехитрить медведя или... — В настоящее время под моим прямым контролем не находится только Монокума, сидящий в этой комнате. Он всё ещё способен вызвать дополнительное вооружение из внешнего мира, как он сделал ранее... однако у него должны возникнуть проблемы с получением сигнала извне. Цумуги побледнела и с паникой посмотрела на медведя. Он не облегчил её тревогу, выдавив: — Н-ну же, т-такого не может быть просто из-за того, что мы под землёй. — Ранее так и было, — ответил Киибо, — но я подозревал, что это заседание может перерасти в угрозу, так что я взял это на себя, пока вы спорили о том, что это помещение нужно запечатать. Контролировать лифт едва ли сложнее, чем контролировать двери в этой академии. — Можно с уверенностью сказать, что Киибо держит всё под полным контролем, пока мы здесь, — заключил Рёма. — Это немного меняет дело. Согласна, Широганэ? Косплеер не ответила. — Так и знал, что не надо было прислушиваться к фанатскому опросу и добавлять робота... — произнёс директор. — Каэде-сан, ты уже знала об этом? Поэтому ты позвала Киибо-сана? — спросила Чабашира. — Я и понятия не имела. Я знала, что Киибо-кун контролирует одну вещь, которая поможет нам. — Что бы то ни было, я сделаю всё возможное, чтобы помочь. Я не могу покинуть эту школу, так что напоследок я хочу поспособствовать вашему побегу. — Отлично. Киибо-кун, — сказала Акамацу, всё откровеннее пялясь на Цумуги, — я хочу, чтобы ты казнил Широганэ-сан. Пауза. — Что? — выдохнула Чабашира. — Киибо... может это сделать? — спросил Рёма, хотя удивление в его голосе сильно уступало Тенко. Пианистка кивнула. — Да. Киибо-кун рассказывал мне, что благодаря Ируме-сан он может препятствовать казням Монокумы, если в них есть технологии. А если он может останавливать их, то почему бы нам не создать собственное? — Я... действительно обладаю такой возможностью. Значит, это твоя просьба, Акамацу-сан? Цумуги оправилась от паники. — И-и что? Если я умру, вы останетесь здесь взаперти. — Киибо-кун, — позвала Акамацу, — возьми все неиспользованные средства для казней у Монокумы и создай казнь, которая убьёт Широганэ-сан и разрушит всю школу вместе с ней. — Такое вообще возможно? — спросил теннисист. — Мне потребуется время, но с учётом всего количества огненной мощи, специально заготовленной для наказаний Монокумы... я могу устроить нечто настолько масштабное. — Постойте, — сказала Тенко, — а разве Киибо-сан сможет уничтожить школу, никому не навредив? — Да, это в моих полномочиях. Но должен предупредить, чтобы вы опасались падающих обломков, так как мы заточены в клетке. — Думаю, мы готовы пойти на такой риск, — сказала пианистка. — Потому что теперь нам не нужно ставить на кон свои жизни. Мы выиграли, а ты проиграла, Широганэ-сан. Так всё и закончится. Косплеер помедлила. — Я проиграла... — Она сосредоточенно сдвинула бровь. — Вот как. Её безмятежность озадачивала, но Каэде продолжила. — Вот что будет: мы уйдём отсюда, а ты испытаешь всю ту боль, через которую прошли все казнённые, только стократ больше. А потом твоему больному шоу придёт конец. Никаких убийственных игр, никакой Данганронпы и всего прочего. — Я не... я не хочу жить в мире без Данганронпы. — И не будешь, — заверила Акамацу. Цумуги поёрзала и обняла себя. — Я никогда... не понимала этого. Я пыталась представить, но не могла понять полностью. Но, конечно, ультимативный реальный вымысел смог это воплотить. — Воплотить... что? — тихо спросила Чабашира. — Я хотела жить в мире Данганронпы и пережить всё самой, и теперь я смогла. Теперь я точно знаю, что она испытывала с самого начала. — О ком ты? — произнесла Тенко. — Забей на неё, — сказала Каэде. — Она просто бормочет, чтобы попытаться спасти себе жизнь. — Нет, сейчас я не ищу спасения. Как только я согласилась стать мастермайндом, я знала, что умру, но даже тогда я не подозревала, что умру, по-настоящему ощущая то отчаяние, что чувствовала Эношима Джунко. Я... — она просияла, — у меня получилось. Неужели я стала таким же сильным, презренным и отчаянным мастермайндом, как Эношима Джунко? Тихий зал впитывал слова Цумуги. — Значит... тебя всё устраивает? — робко спросил Хоши. — Более чем. Я и раньше могла гордиться тем, что стала преступником-подражателем, но сейчас всё даже лучше. Это... это идеальная концовка для Данганронпы. Акамацу скривилась в отвращении. — С тобой что-то не так. Было бы не так противно, если бы ты молила о пощаде, но в тебе нет столько человечности, так ведь? — Каэде-сан, — позвала Тенко с оттенком строгости в голосе. — О, я не собираюсь молить о пощаде. Больше... больше мне ничего не нужно. Казните меня так же — нет, даже лучше, — чем Эношиму Джунко и шагните в мир, полный надежды! Рёма отвернулся, натянув шапку ниже со словами: — Я не могу это слушать. — Да... — поддержала пианистка, — да, я тоже. Жаль только, что мы не могли сделать то же самое до смерти Амами-куна, даже если бы ты считалась очередной жертвой. — Какая бы вышла скучная история, — заметила Широганэ. — Но это... это история, которой будет гордиться любой фанат Данганронпы. Надеюсь, вы все польщены тем, что участвуете в этом. — Плевать я хотела на Данганронпу, — ответила Каэде. — Но мне достаточно просто посодействовать твоей смерти. Косплеер улыбнулась. — Я могла бы предложить голосование, но сейчас этот исход даже не обсуждается. Хотя это ничего страшного, так как последнее голосование всегда только формальность, если честно. — Вот чёрт, моя карьера и жизнь заканчиваются вот так? — спросил Монокума. — Я работаю тут уже пятьдесят лет и так и не насладился пенсией! — Хватит, — отрезала Каэде. — Больше чтоб ни слова не слышала от вас! Вы убили людей и разрушили наши жизни, так что теперь вы за это заплатите! — Верно, — согласилась Широганэ, — пришло время наказания, да? Прощание с Данганронпой. — Киибо-кун, — позвала Каэде, — дерзай. И разнеси эту школу в щепки. — Понял. Если это действительно лучший способ покончить с отчаянием, тогда я начну... — Стойте! Внезапный крик рассеял пелену гнева, окутавшую разум Акамацу. — Что? — Т-Тенко считает... Тенко считает, что нам нужно голосовать. Пианистка озадаченно уставилась на неё. — Зачем? — Если тебя волнует официальный аспект, то не переживай, — ответила Цумуги. — На данный момент мы уже полностью сошли с рельс. Остался только грандиозный, эффектный финал. — И Тенко не хочет этот финал. Потому... потому что тогда... — Тогда что? — спросила Каэде, в чей голос закралось раздражение. — Тогда убийственные игры не прекратятся. Тенко не будет в этом участвовать. И... — она вздохнула, после чего выпрямилась, чтобы сделаться выше, — и Тенко не станет никого убивать. Каэде в шоке раскрыла рот. — Чабашира? — менее удивлённо спросил Рёма. Монокума хихикнул. — Ууу, это что? Новая соперница? — Заткнись! — огрызнулась Акамацу. — Тенко-сан, ты... — Киибо-сан, Тенко считает, что способ побега нужно выбирать единогласно. Ты согласен? — Тенко-сан... — В этом... есть смысл. Если есть какие-то сомнения, их нужно тщательно обсудить, прежде чем приступать к действию, — поддержал робот. — Ты... Что?! — выкрикнула пианистка. — Тенко-сан, ты что творишь? — Тенко... Тенко встаёт против тебя.