Феникс

      Дети испугано перешёптывались между собой, слушая её историю. Где это видано — есть гробоцветы! Но смотря на то, как Фела нежно принимает на руки уставшую Летушку, как смотрит на неё и как заботиться — всё это было взаимосвязано. Феи спасли её и она отвечает тем же.       — Одуванчик и Летушка всегда за мной присматривали, они, можно сказать, вырастили меня наравне с родителями. — Атнесифелам приблизила крылатую Фею к лицу и прижалась к её щеке своей, ощущая, как тонкие руки Летушки слегка её обнимают.       — Ну всё, проказники. Летите по домам, иначе расскажу вашим родителям, что вы были у внешнего обрыва. — Коналл похлопал в ладоши, привлекая к себе внимание и, вскоре, дети, с весёлым визгом, разлетелись по-домам.       Фела встала с земли и отряхнулась от грязи, после чего помогла Одуванчику уместиться на своём плече. Эвальд, наблюдающий за ней всё это время, поймал её взгляд. Сейчас его серые глаза небыли разделены узким зрачком, который вернулся к изначальной форме круга.       — Здравствуй, Эвальд. — Решила взять на себя смелость Летушка, чтобы разрушить эту неловкую тишину, и подлетела к лицу мужчины. — Спасибо, что спас Атнесифелам. Тогда мы не успели поблагодарить тебя. Фела, подойди и поблагодари своего спасителя.       Девушка даже покраснела, но в свете звёзд и луны этого видно почти не было. Поспешив подойти к фее, девушка чуть не упала, споткнувшись о камень, но быстро подставленная ладонь, за которую она ухватилась, не дала этого сделать.       — Ой, спасибо. — Фела быстро встала по струнке смирно и замерла, снова попадая в плен серых глаз. — А, спасибо большое. — Голос её был натянут как струна, от напряжения. А пальцы руки, находящиеся в чужой ладони — дрогнули.       — Не за что. — Тихо выдохнул мужчина, слегка склонив голову. В их небольшом мире, он впервые видел такую деву. Нет, не сказать, что она прекрасна настолько, что затмевает красоту этого мира, нет. Но от чего-то её мягкие пухлые щёки хотелось ущипнуть, а к губам прикоснуться. Её серо-зелёные глаза больше отливали голубизной и это завораживало. — И…тебе тоже спасибо. — Он замолчал, а девушка слегка нахмурила брови, думая, за что. — Ты тоже меня спасла.       — Ах это. — Её пухлые щёки вновь вспыхнули румянцем, а взгляд убежал в сторону, не в силах смотреть на него. Коналл смотрел на них попеременно, не скрывая коварной усмешки и заинтересованности. Ну вот же она — любовь! С каждой секундой улыбка становилась всё шире, грозясь достигнуть ушей, но нужно было сдерживаться. Поэтому чернокожий мужчина собрался с силами, возвращая лицу привычное благодушие и кашлянул в кулак, прерывая атмосферу.       — Сегодня старейшины хотели бы встретиться с тобой, поэтому не могла бы ты рассказать нам то же, что рассказывала и детям? — Коннал едва сдержал смешок, когда после его кашля Фела дёрнулась назад, вырывая руку из некрепкого захвата ладони Эвальда, и как краснела, словно застигнутый на месте подросток.       — Да, конечно. — Сразу же согласилась девушка.       — Мы уже опаздываем, поэтому нужно лететь. — Коналл только начал поднимать ладонь, чтобы подать её леди, как ладонь Эвальда уже была протянута девушке в помощь. Коналл поспешно прикрыл рот ладонью, чтобы не засмеяться, однако плечи всё равно предательски задрожали.       — Ох. — Выдохнула Фела от неожиданности, когда была прижала к сильному телу. Как только она вложила свою ладонь в чужую — её тут же притянули и приобняли покрепче, положив её же ладони на чужие плечи. Резкий взмах огромных крыльев и земля начала стремительно отдаляться. Сердце сделало пару кульбитов, а пальцы крепче сжали чужие плечи. Летушка летела рядом, когда Одуванчик крепко держался за её одежду на плече.       Он ощущал, как колотилось человеческое сердце — как загнанная птица в клетке. Эвальд поджал губы и лицо его слегка посуровело. Руки крепче обняли тонкий стан, чтобы она и не думала бояться того, что он уронит её. Пару мгновений спустя биение её сердца замедлилось и девушка приоткрыла веки, сразу же удивлённо осматриваясь. Они влетели в проход и оказались в подземном мире тёмных эльфов. Огромные равнины, горы, бескрайние леса, реки. В одном месте собрались все поры года, удивляя и в тоже время завораживая.       — Ох, это прекрасно. — Пролетая мимо очередного поселения Атнесифелам заметила знакомую группу детишек, которые ей замахали руками. Девушка не сдержала смешка и махнула им в ответ, замечая недоумение и подозрение родителей и их взгляд на своих чад.       — Эвальд, это место волшебно. Как бы я хотела, чтобы все королевства были такими. — Фела подняла голову, встречаясь взглядом с феей, но почти сразу отвернула голову, чтобы снова насладиться видом.       — Какими? — Решил всё же поддержать беседу он, и выражение его лица смягчилось, ведь она не боялась, а, наоборот, наслаждалась их полётом.       — Даже не знаю, как сказать. Открытыми, добрыми, волшебными. — В глазах начало расплываться и Фела утёрла слёзы рукавом рубашки. Девушка почти никогда не носила платья. Путешествуя, исследуя леса, взбираясь на деревья, в горы. Так никаких платьев не напасёшься — порвутся же. — Почему люди так жестоки?       — Потому что завидуют. — Спустя какое-то время ещё одного молчаливого мгновения — произнёс мужчина. Атнесифелам снова подняла голову, встречаясь с ним взглядом.       — Возможно ты прав. — Наконец, выдохнула она и отвела взгляд, расслабляясь. — Иногда я жалею о том, что являюсь человеком. Ведь слово «человек» — почти всегда ассоциируется со словом «боль».       — Ты не права. Возможно, что в общем слове «человек» и можно почувствовать боль, но если кто-то будет иметь в виду конкретную личность -боли может и не быть. Так же, как если бы кто-то тебя назвал. Например дети, что слушали тебя. Или, конкретно, та девочка, которой ты дала цветок. Услышав твоё имя, она сразу же вспомнит тепло огненного пиона. — Коналл, слушая их разговор не мог не вмешаться. — Или сам Эвальд. Он ведь вспомнит, как ты спасла его, как лечила раны.       Они уже подлетали, поэтому разговор быстро свернулся. Девушка в который раз прижалась к тёплому мужчине, когда они нырнули в довольно узкий проход, более похожий на пещеру, которой и оказался. Когда же они приземлились, Атнесифелам отстранилась от Эвальда и немного отступила от него. Осмотревшись и привыкнув к большему мраку она поняла, что в помещении они были не одни. Множество пар глаз смотрело на неё. Кто с интересом, кто со злорадством, кто с ненавистью или жалостью, а кто со скукой.       — Здравствуйте. — Тихо поздоровалась девушка. Никто не отменял правил приличия. После того, как она поздоровалась было слышно, как кто-то фыркнул, а взгляды некоторых смягчились. Видимо, они ожидали более наглого и самодовольного человека.       — Итак, Атнесифелам, ты человек, который спас и спасён. — Заговорил более старший и зрелый, на вид, мужчина. Девушка кивнула на его слова, хотя это и не было вопросом. — И ты надеешься остаться здесь?       — Нет. — Почти сразу выдохнула она, качнув головой и отступив. Едва слышимый ропот прошёлся по помещению и мужчина, чьи алые крылья напоминали кровь, спросил:       — Почему?       — Вы сами знаете ответ. Я человек и моё место не здесь, а среди таких же людей. — Фела пожала плечами, когда ощутила тепло за спиной. Кто-то шагнул ближе к ней. И, о, лучше бы это был Эвальд.       — Мы для тебя настолько противны?       — Что и ожидалось от человека — Послышались смешки, а Фела лишь вновь вздохнула.       — Слишком ценны. — И уже более громче своего шёпота. — Вы слишком ценны для этого мира, чтобы открываться людям. Вас мало, а людей несметное количество. Одним больше одним меньше — кого заботит сколько людей гибнет. — Ирония чётко проскальзывала в её голосе. — Да, я спасла Эвальда, и он спас меня. Но раскрывать секрет нахождения тёмных эльфов — верх глупости. — Судорожный вздох и слова дались с трудом, но с такой же твёрдостью: — Я пойму, если вы решите избавиться от меня, как от досадной помехи, только… Только позаботьтесь о моей семье.       — Семья? Разве твои родители не погибли? — Борра хмыкнул, однако не было в его голосе ни насмешки ни презрения, лишь лёгкое пренебрежение. Ресницы её дёрнулись, а веки зажмурились, когда кулаки сжались до боли. Эвальд, что стоял слишком близко к ней, резко повернул голову в сторону Борры, а Эстель, что стояла рядом с ним — ткнула жениха под рёбра, раздражённо цыкнув.       — Невежливо, знаете ли, бить по больному, тем более девушке, тем более ребёнку! — Летушка мигом вылетела из-за волос Фелы, за которыми до этого спряталась и остановилась перед глазами Борры. — Невоспитанный хам! Вот кто ты! — Фея ткнула пальцем по меж глаз мужчины. Гордо хмыкнув и подняв голову, фея медленно подлетела к Атнесифелам, бурча: — Ну что за хамло, я таких даже у нас на болоте не видела. Это ж надо, не уметь держать язык за зубами и открыто оскорблять!       — Летушка… — Осторожно позвала её Фела, и когда фея обратила на неё внимание, выдохнула: — Он меня, как бы, не оскорблял. Простите пожалуйста. — Повернувшись к Борра, слегка склонила голову девушка.       — Ты то чего извиняешься?! Я тебя как учила? Если Малефисента узнает, что ты ведёшь себя, как пикси загнанная, она, знаешь, какую взбучку устроит? — Тут же прилетел в лоб Атнесифелам щелбан от Летушки. Фела тихо ойкнула, прикрыв лоб ладонью. Хоть и не больно, но ощутимо. — И что это за разговоры: позаботьтесь о моей семье? Ты думаешь мы тебя бросим? Будь так уверенна, что без нас на тот свет ты не отправишься!       — Простите, а вы…? — Мужчина, чьи алые крылья слегка дрогнули от напряжения, задал вопрос, внимательно всматриваясь в фею.       — Это Летушка и Одуванчик. Они вырастили меня с родителями. Можно сказать, что они мои дядя и тётя. — Фела откинула волосы за спину, открывая вид на Одуванчика, что махнул рукой в знаке приветствия.       — Что ж, а теперь перейдём к сути. — Вновь привлёк к себе внимание Коналл. — Атнесифелам, поведай же нам историю своей жизни, чтобы мы могли решить, как быть нам с тобой дальше. И, если ты не против, я бы хотел попросить тебя использовать пыльцу правды.       — Пыльца правды? Быть не может, она же достаётся, если фея добровольно…- Послышался шёпот из разных концов зала. И общий вздох, когда девушка достала из сумки небольшую баночку с пыльцой, которую откупорила и слегка посыпала на себя.       — Моя история началась ещё до моего рождения. Моя мать была слепа и все лекари, как один, твердили, что и она и плод умрёт. Тогда мой отец решил…