Феникс

      — Почему именно сегодня? — Фела подняла взгляд на Лиадару, которая летела в сторону пустыни, а точнее летела она сейчас к Эвальду. Уговорила Атнесифелам пригласить его на первый танец на полнолуние. А на первый танец, это значит на весь вечер они как бы будут считаться парой. — Но мы же знаем друг друга не больше месяца. Может ещё рано?       — По-настоящему мы влюбляемся только раз в жизни. Никогда не будет рано. Может стать только поздно. — Глубокий голос Лиадары засел где-то глубоко внутри, оставшись в груди тёплым осадком. И Фела поняла, что, таки да, если не сейчас то когда она будет готова? Все мы никогда по-настоящему не готовы к чему-то, мы лишь обманываем себя, но иногда ложь помогает. Впереди было видно, как Эвальд стоял в окружении детей и давал им указания. Сегодня была уже вторая неделя учебных полётов, где малыши впервые парили в небесах. Рядом с Эвальдом был ещё один тёмный эльф из народа огня, это было видно по его алым крыльям и красноватой коже.       — Фела! — Несколько детишек, обратив на неё внимание — махнули рукой, и Лиадара приземлилась на выступе, отпуская свою ношу, к которой кинулась девчушка. Атнесифелам помнила её — Милар, которой она и дала огненный пион.       — Привет, принцесса. Учитесь летать? — Девушка подошла к ребятне и те активно закивали. После, остановившись возле толпы, Фела перевела взгляд на мужчину. — Добрый день, Эвальд.       — Здравствуй. — Слегка кивнул он, смотря прямо в её глаза. Во рту внезапно пересохло. Ну вот и как что-то говорить, когда на тебя так пристально смотрят?!       — Я… — она сглотнула набежавшую слюну. Живот скрутило судорогой. — Я хотела спросить, что сегодня вечером…сегодня…я… — Она растеряла весь свой набор уверенности и взгляд её опустился, забегав. Стоящие в сторонке дети захихикали, когда Лиадара шикнула на них, сказав вести себя тише. Услышавшая их смех, Фела, покраснела, не зная, что и делать, и, о, лучше бы она провалилась под землю от стыда!       — Ты станцуешь со мной первый танец полнолуния?       — Да. Что? — Сразу же облегчённо выдохнула она, когда осознала и тут же переспросила, подняв голову. Губы Эвальда дёрнулись в подобии улыбки, а щёки опалило ещё больше. Они бы так и продолжали стоять, пока девчушка не дёрнула Атнесифелам за рукав, заставив сесть.       — Мы летать сегодня будем? — Заканючили остальные и Лиадара с чувством залепила оплеуху, едва ощутимую, правда, но всё равно. — У-у…злюка. Не удивительно, что ты до сих пор одна. — Мальчишка поскорее сбежал от разгневанной женщины и спрятался за человека.       — Слушай музыку ветров. — Эвальд присел перед девочкой и слегка раскрыл крылья, едва задевая ими Фелу, которая разговаривала с девочкой. — Готова? Лети. — Он легко хлопнул малышку по спине и та спрыгнула со скалы. Но вскоре со смехом воспарила в небо.       — Наши дети должны были бы парить над реками и рощами, а не томиться в изгнании. — Услышала она отдалённый голос Коналла, а после этого послышался более высокий, глубокий, женский голос, подозрительно напоминающий чей-то. Фела встала, после чего выглянула из-за спины Эвальда, всматриваясь в двух парящих тёмных эльфов.       — Я защищу их.       — Как? Объявишь войну всем людям?       — Я воюю с ними сколько себя помню.       — Но не со всеми. Ты вырастила их дитя как родное. Чем скрываться от людей, может пора научиться жить в мире, в согласии? Как доброе соседи.       — Этому не бывать!       — Мама? — Словно бы неуверенно, спросила Атнесифелам и подошла к обрыву поближе, слегка хмурясь и всматриваясь в парящую фигуру женщины. — Голос мне знаком. Он с детства пел мне колыбельные, под мерный треск горящих брёвен. — На её голос фигура повернула лицо, после чего слегка, не близко, подлетела. — Это же ты? — Взмах крыльев, и женщина оказалась на том же выступе обрыва. Место было достаточно, потому как детей подозвала Лиадара к себе, чтобы не помешать.       Она стояла перед ней. Гордая, высокая, прекрасная и вместе с тем — печальная. Острые скулы и бледная кожа, алые губы и удивительные глаза.       — Малефисента. — Тихо прошептала Летушка, что ни на метр не отлетала от подопечной. И, услышав её имя, Фела поверила. Перед ней стояла её крёстная мать. Девушка впивалась взглядом в каждый изгиб её лица и тела, словно впаивала себе в память её образ, её внешность. Но долго ей этого делать было не дано. Перед взором всё начало расплываться, а глаза отчего-то обожгло.       — Ну здравствуй, чудище. — Казалось, она признала этого ребёнка, вспомнила то маленькое сморщенное красное лицо, а после те розовые губы и пухлые щёки, особенно сейчас, когда это же лицо покраснело, а глаза застилали слёзы. И её ровный голос, более тёплый, оборвал что-то внутри. Атнесифелам вытянула руки вперёд, едва ли не вслепую дойдя до женщины и прижалась к ней, обняв. Короткий всхлип вдруг оказался рыданием, а сердце рвалось наружу.       — Оу… — От неожиданности выдохнула владычица Топких болот. Она бы стояла истуканом, не зная, что делать, если бы не собственная магия, подсказавшая, что нужно обнять, утешить, пригреть собственную частицу, к которой сама её суть потянулась.Одна ладонь легла на спину, прижав к себе покрепче, а вторая начала поглаживать по голове. Сердце от чего-то забилось быстрее.       Вспомнилось, как она брала её на руки тогда, в младенчестве, как утешала ночью, пока спали её родители, как пела тихую колыбельную, покачивая на руках, под хитрый взгляд вороньих глаз. Ты поддержала меня, когда я в этом нуждалась Ты показала мне любовь, когда я ее не чувствовала       Когда казалось, что она не выдержит, когда хотелось кричать в бессилии, от того, что больше нет жизни, нет её крыльев, нет будущего — появлялась она. Ты помогала мне бороться, когда я сдавалась Ты заставляла меня смеяться, когда я теряла самообладание       Перебирая крохотными ножками, бежала точно к ней, тянула крохотные ладони к лицу и улыбалась. Потому что ты, ты Причина, по которой я все еще держусь       Казалось, она чувствовала, насколько больно было Малефисенте, потому как гладила и тихо лепетала что-то точно утешающее. Приходила во снах, в ночных видениях светлым тёплым ангелом — её дочь. Потому что ты, ты Причина того, что моя голова все еще над водой       Тихий шёпот, прерываемый всхлипами и тёплая магия, струящаяся между ними. И если бы я могла, я бы взяла Луну И подарила ее тебе       Более ничего не имело значения. Старая колыбельная из далёкого детства и тёплые ладони, утешающие, прогоняющие все невзгоды, словно плохой сон. И только сейчас, кровоточащие, до этого, раны — затягивались. Душа и тело исцелялись под тихим шёпотом слов и мерное биение родного сердца. И если бы смерть пришла за тобой Я бы отдала свою жизнь за тебя       — Я так люблю тебя, мама.       Бледная щека освещается скользящей прозрачной каплей и тихий шёпот слов ложится где-то глубоко внутри, закрывая пустующую, до этого, Марианскую впадину в её сердце. Потому что ты, ты Причина, по которой я все еще держусь       Словно оторванный кусок встаёт на место и целостность момента полностью накрывает осязаемую жизнь. Её дочь.       Коналл с восхищением смотрел на всполохи золотой и ядовито-зелёной магии, так гармонично и нежно переплетающиеся друг с другом. Отчего-то сцена казалась настолько интимной и личной, что смотреть на них было верх неприличия и он испытывал стыд за это, но отводить взгляд не мог — не смел. Потому что должен был запомнить каждую черту, каждую линию этой, такой древней и незнакомой ему, магии. Бинты, алые от крови — белели и души исцелялись. Взгляд наполнился теплом. Мать и её дитя — единственное, на что можно смотреть в этом мире. Будь то орлица и орлёнок, зайчиха и зайчонок, тёмный эльф и человек. Никто не сможет прервать ту крепкую, прочную и неразрывную нить между матерью и её ребёнком. Больше не нужно было никаких доказательств. Вот они — перед лицом. Человек? Нет, скорее полу-эльф — так будет правильнее.