Временной артефакт. Вернувшийся во времени.

      Я вздохнул, смотря на моего крёстного. Упоминание об отце заставило улыбнуться, но я сдержался. Нужно держаться сценария! Чтоб его Мордреду в печёнку! Наигранно зашипев, я рванул вперед, как бы пытаясь того ударить, но меня тут же оттащили две пары рук. — Не надо, Гарри, — заплетающимся от ужаса языком прошептала Гермиона. Рон же, поднявшись на ноги, несмотря на боль, повернулся к Блэку. — Если ты хочешь убить Гарри, тебе придётся убить и нас вместе с ним! — яростно крикнул он, побледнел ещё больше и от слабости его шатнуло в сторону. Что-то вспыхнуло в тёмных глазах Блэка. — Ты лучше ляг, — спокойно сказал он. — А то ещё больше повредишь ногу. Охохо, да если бы он был нам врагом, как мы тогда думали, крёстный с нами не разговаривал, а убил. Всех троих. Сразу. И как до нас не дошло, что что-то не так? Какие же мы были дети… Глупые и самоуверенные. И да, Сири, ты сам же повредил ему ногу! Зачем так было зверствовать… — Ты слышал? — спросил Рон не твёрдым голосом, с силой вцепившись в моё плечо. Мальчик как-то сумел удержаться на ногах. — Тебе придётся убить всех троих! Усмешка Блэка стала шире. — Только один умрёт этой ночью… — Это почему же? — хмыкнув, спросил я и вздохнув, рванулся из рук Рона и Гермионы. — В прошлый раз тебя такие мелочи не волновали! Сколько ты тогда убил магглов, охотясь за Петтигрю? Что, подобрел в Азкабане? Прости крёстный, но так надо… — Гарри! — всхлипнула Гермиона.— Остановись! — Он убил моих родителей! — зашипел я, но внутри себя, горько смеялся и снова попытался напасть. Хоть бы всё получилось, так как надо! Блэк же не воспользовался волшебной палочкой, позволяя мне, вымести на нём свой «гнев». Одной рукой я крепко схватил высохшее запястье Блэка, стараясь как бы обезоружить, а вторая рука, сжатая в кулак, врезалась в скулу мужчины и мы оба отлетели к стене. На этот раз, я постарался бить совсем слабо, больше для видимости. Но всё равно, наверняка это больно… Гермиона пронзительно завизжала, Рон испустил боевой клич. Полыхнула ослепительная вспышка — из волшебных палочки в руке Блэка хлестнула огненная струя, прошедшая в каком-то дюйме от моего лица. Я чувствовал, как жилистая рука выворачивается из моих пальцев, но держался из последних сил, другой рукой молотя Блэка по всему, до чего мог достать. Но все-таки, старался быть аккуратнее, чтобы сильно не поранить. Но тут Блэк дотянулся до моего горла. — Ну уж нет, — прошипел он. — Слишком долго я ждал… Костлявые пальцы сжимались, я начал постепенно задыхаться, очки съехали набок. Краем глаза я увидел, как где-то рядом мелькнула нога Гермионы, и Блэк неожиданно отпустил меня, вскрикнув от боли. Рон повис на руке Блэка, в которой были волшебные палочки, и я услышал, как что-то стукнуло. Напрягшись, я высвободился из клубка сцепившихся тел и вдруг увидел свою волшебную палочку, откатившуюся далеко в угол. Я кинулся за ней, про себя нервно хохоча. Вот же абсурдная ситуация… По крайне мере для меня. Увы, но не для присутствующих здесь. — Мяу! Оо, вот и в битву вступил Живоглот. Все когти его передних лап глубоко впились в мою руку. Я оттолкнул его, но кот сейчас же бросился к волшебной палочке. — Брысь! — я замахнулся, что бы сделать вид, что хочу пнуть Живоглота, но тот, возмущённо фыркнув, успел отпрянуть в сторону. Ура! Я все-таки схватил эту грёбаную палочку и повернулся к клубку тел. — Отойдите! — скомандовал я Рону и Гермионе. Им повторять дважды не требовалось. Гермиона, с кровоточащей губой, отдуваясь, отбежала прочь, не забыв, однако, по пути схватить свою и Рона палочки. Рыжий дополз до необъятной кровати и повалился на неё, придерживая сломанную ногу. Его лицо из просто бледного стало каким-то зеленоватым. Держись Рон, потерпи ещё чуть-чуть! Простите друзья за это глупое представление. Но я, правда, чувствую, что так надо. До этого я только пару раз такое ощущал. И ты крёстный, прости… Ты так настрадался, а ещё и я… Блэк же полулежал, прислонясь спиной к стене, его впалая грудь часто вздымалась и опускалась, а глаза — неотрывно следили за мной. Я же скрепя сердцем, подошёл к нему и направил волшебную палочку Блэку прямо в сердце. — Что, Гарри, собираешься убить меня? — прохрипел тот. Я остановился над «врагом», палочка смотрела Блэку в грудь. Вокруг левого глаза беглеца расплывался багровый кровоподтёк, из носа текла кровь. Больно видеть его таким… Ох Сири, конечно же нет… Я так хочу рассказать тебе, что это просто спектакль, о том, как скучал, но пока не могу. Похоже, хоть тот артефакт и уничтожился, но всё же какие-то подсказки всё ещё даёт мне. Я не понимаю, зачем всё это нужно. Ведь это глупость! Но… Я боюсь отклониться от этого сценария. Да и Северус и остальные профессора говорили, что если я так чувствую, то должен довериться своим ощущениям. — Ты убил моих родителей, — мой голос дрожал от напряжения (слишком хотелось обнять этого мужчину), но рука с волшебной палочкой оставалась твёрдой. Все-таки, я прошёл войну. Блэк смотрел на меня запавшими глазами. Как же мне жалко тебя… — Я и не отрицаю, — почти шёпотом сказал он. Дурак, зачем ты так говоришь!!! Ты не виноват… — Но если бы ты знал всю историю с начала до конца… — Всю историю? — пробормотал я. — Ты продал их Волан-де-Морту — вот всё, что мне нужно знать! Так, обо что можно тут головой побиться?! Вдох-выдох, нужно это выдержать! — Тебе придётся выслушать меня, — голос Блэка зазвучал настойчивее. — Ты пожалеешь, если не… если не узнаешь… — Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, — ответил я, а мой голос дрожал всё сильнее. Ведь и правда, знаю… Не могу этого выносить! Как продолжать игру, если на сердце такой бардак?! — Ты ведь никогда не слышал, что она тогда кричала? Моя мама… Волан-де-Морт хотел убить меня… А она пыталась его остановить. Ты виноват… И всё из-за тебя… Ууу, не хочу его обвинять!!!!!! Да чтоб вас всех и через колено!!! В этот самый миг мимо меня метнулась рыжая молния. Живоглот прыгнул на Блэка и распластался у него на груди, заслонив того. Блэк моргнул, скосил на него глаза. — Уйди, — буркнул он, стараясь отцепить кота. Но кот крепко вцепился когтями в мантию Блэка. Повернув ко мне странную курносую морду, он уставился на меня жёлтыми глазищами. Спасибо, Живоглотик. Спасибо, что защищаешь его!!! Тот же, внимательно посмотрел на меня и мне почему-то показалось, что кот всё понял. Понял, что я не собираюсь убивать этого человека. Глядя на кота, Гермиона судорожно вздохнула. Мои пальцы сильнее сдавили палочку. Что же делать теперь?! Честно, я не знал. Чёрт, где остальные участники этого концерта?! Секунды тянулись медленно. Я всё ещё стоял с нацеленной палочкой, Блэк же смотрел на меня, Живоглот прижимался к груди беглого узника. На кровати гневно сопел Рон, Гермиона затаила дыхание. Вдруг внизу послышались шаги, там явно кто-то ходил. Ура, вот и спасители!!! — Мы здесь! — неожиданно крикнула Гермиона. — Здесь, наверху! С нами Сириус Блэк! Скорее! Блэк испуганно дёрнулся, так что Живоглот едва удержался. Я крепче стиснул палочку. Дверь с грохотом распахнулась, я же стремительно обернулся. В потоке красных искр в комнату ворвался профессор Люпин — в лице ни кровинки, в поднятой руке волшебная палочка. Его горящий взгляд скользнул от Рона, лежавшего на кровати, к Гермионе, прижавшейся к стене, от неё — ко мне, замершего с палочкой над Блэком, и остановился на самом Блэке, поверженном и окровавленном у моих ног. Я же незаметно улыбнулся тому и кивнул. Что же, акт два. Танцы у стола с волшебными палочками и приход Сева. А потом, акт третий — называется, поймай крысу. Вернее — анимага. Ох, всё же, это бред… Не стоило слушать эти глупые предчувствия! — Экспеллиармус! — приказал Люпин. Волшебная палочка снова вылетела у меня из рук; та же участь постигла и две другие, что держала Гермиона. Ура, спасибо Ремус!!! Я тебя обожаю! Люпин проворно схватил их и прошёл внутрь комнаты, не спуская глаз с Блэка. У того на груди по-прежнему сидел Живоглот. Я остался стоять на месте, испытывая лёгкое веселье и боль. Эта вся история, сильно давила на мои неокрепшие мозги. И наконец, профессор Люпин заговорил. Вижу, мужчина сильно взволнован, но держится. Так держать! — Где он, Сириус? — я поднял глаза на Люпина и снова посмотрел на Блэка. Лицо узника решительно ничего не выражало, минуту он лежал не шелохнувшись, потом очень медленно поднял руку и указал на Рона. Я наигранно озадаченно оглядел пространство справа и слева от приятеля, который был тоже явно сбит с толку. — Но тогда… — Люпин глядел на Блэка так пристально, словно пытался прочитать его мысли. — Почему он до сих пор не открыл себя? Разве что… Разве что это был он… Он, а не ты? Но ты не успел мне это сказать. Ох, мужчина неподражаемый актер! Готов подарить ему овации! Блэк, не сводя с Люпина немигающего взгляда исподлобья, чуть приметно кивнул. — Профессор Люпин, — спросил я, — что здесь… Тот же, опустив волшебную палочку, подошёл к Блэку взял за руку и помог встать. Живоглот при этом слетел на пол, — после чего по-братски обнял Блэка. Хоть он и всё знал и долго готовился к этому дню, но всё равно я вижу в его глазах настоящее счастье. — Не может быть! — ахнула Гермиона. Люпин отпустил Блэка и повернулся к ней. Гермиона вскочила, устремив на Люпина дикий взгляд. — Вы… вы… — Гермиона… — Вы с ним… — Гермиона, успокойся… — чуть настойчивее. — Я никому ничего не говорила! — взорвалась Гермиона. — Я скрывала правду ради вас! — Гермиона, пожалуйста, выслушай меня! — гаркнул Люпин. — Я всё сейчас объясню… — Я верил вам! — от волнения у меня срывался голос. Главное всё сделать правильно. Тот же посмотрев на меня, слегка усмехнулся и приободряюще незаметно кивнул. — А вы всё это время были его другом! — Это не так! — возразил Люпин. — Я не был ему другом двенадцать лет… Но теперь стал им снова. Дай мне объяснить. — Не верь ему! — надрывалась Гермиона. — Не верь, Гарри. Это он помогает Блэку проникать в замок, он тоже хочет тебя убить. Он оборотень! Наступила звенящая тишина. Теперь все взоры были прикованы к Люпину. А он оставался на удивление спокоен, хотя и побледнел. — Не все меряется обычной меркой, Гермиона. Ты угадала из трёх раз всего один. Я не помогал Сириусу проникнуть в замок и, уж конечно, не желаю Гарри смерти… Но не буду спорить — я действительно оборотень. Рон предпринял ещё одну героическую попытку подняться, но, застонав, тут же повалился обратно. Люпин с тревогой поспешил к нему, но тот лишь с отвращением отпрянул: — Отойди от меня, оборотень! Лицо Люпина окаменело. Да уж, всё-таки ему и сейчас тяжело такое слышать… Рыжик слишком жесток. Хотя, его понять можно. С видимым усилием мужчина повернулся к Гермионе и спросил: — Давно ты узнала? — Давно, — нехотя призналась та. — Когда писала реферат для профессора Снейпа. — Он будет в восторге, — холодно заметил Люпин. — Снейп и затеял этот реферат, потому что надеялся, что кто-нибудь да сообразит, что означают симптомы моей болезни… Ты, наверное, проследила по лунному календарю, что я заболеваю всегда в полнолуние? Или обратила внимание на то, что, увидев меня, боггарт превращался в луну? — И то и другое, — ответила Гермиона. Люпин невесело засмеялся. — Для своих лет ты исключительно умная колдунья. — Вовсе я не умная, — гневно отозвалась та. — Была бы поумнее, я давно всем рассказала, кто вы такой! — Да все и так знают. По крайней мере, преподаватели. — Дамблдор пригласил вас преподавать, зная, что вы оборотень? — Рон задохнулся от изумления. — Он что, с ума сошел? — Многие именно так и думают, — кивнул Люпин. — Как только он ни убеждал преподавателей, что я не опасен! — На этот раз он ошибся! — сказал я. — Вы все время помогали ему! — и указал на Блэка. Тот подошёл к кровати и сел, закрыв лицо трясущимися руками. Живоглот вспрыгнул на постель рядом и, мурлыча, уселся беглецу на колени. Рон, придерживая ногу, отодвинулся. Сириус, все будет хорошо. Потерпи немного. Все узнают, что ты не виновен! — Я не помогал Сириусу, — повторил Люпин. — И если вы дадите, наконец, мне возможность, я вам всё объясню. Определив, какая палочка кому принадлежит, он одну за другой бросил их хозяевам. Я изобразил растерянный вид. — Ну вот, — Люпин засунул собственную палочку за пояс. — Вы вооружены, мы — нет. Теперь вы готовы слушать? — Если вы не помогаете ему, как вы узнали, что он здесь? — спросил я, с деланным любопытством. Ведь сам отдал ему карту. — Помогла Карта, — ответил Люпин. — Карта Мародеров. Я проследил по ней у себя в кабинете… — Вы знаете, как она действует? — усомнился я. — Разумеется, знаю. — Люпин нетерпеливо взмахнул рукой. — Я ведь принимал участие в её создании. Лунатик — это я. Меня так называли друзья ещё в школе. — Значит, это вы её создатель… — Сейчас важно другое. Я случайно взглянул на неё и вовремя. Вы как раз тайком выбрались из замка. Мне очень повезло. Ага, как же, как же, мысленно хихикнул я. Люпин же, прошёлся по комнате взад и вперёд, поднимая пыль и поглядывая на нас. — Скорее всего, вы укрылись старой мантией твоего отца, Гарри… — Откуда вы знаете про мантию? — Я много раз видел, как Джеймс исчезал с ее помощью. Фокус в том, что даже если вы скрыты мантией-невидимкой, на Карте Мародеров вас всё равно видно. Я видел, как вы пересекли поле и вошли в хижину Хагрида. Через двадцать минут вы оттуда ушли и отправились обратно в замок. Но теперь с вами был ещё кое-кто. — Никого больше не было! — возразил я, оскалившись. Наконец-то подходим к сути!!! — Я не поверил своим глазам, — по-прежнему меря комнату шагами и не обращая внимания на мои слова, продолжал Люпин. — Решил, что в Карте, должно быть, произошел какой-то сбой. Как он мог оказаться с вами? — Да не было с нами никого! — И тут я заметил ещё одну точку. Она быстро приближалась к вам, и была помечена именем Сириуса Блэка… Я видел, как вы столкнулись, наблюдал, как он затащил двоих под Гремучую иву… — Одного из нас! — мрачно поправил его Рон. — Нет, Рон. Двоих, — Люпин вдруг остановился, устремив взгляд на рыжего. — Не возражаешь, если я взгляну на твою крысу? — спросил он ровным голосом. — Что? — на секунду Рон даже забыл о больной ноге. — Причём тут Короста? — Очень даже причём, — уверил его Люпин. — Пожалуйста, дай мне её. Поколебавшись, Рон сунул руку под мантию, и на свет показалась Короста — она дико металась, и мальчику пришлось крепко ухватить ее за длинный лысый хвост. Живоглот на коленях у Блэка вскочил и протяжно мяукнул. Люпин подошёл к Рону. Казалось, он даже задержал дыхание — так внимательно рассматривал крысу. — Ну что? — ещё раз спросил Рон. Он с трудом удерживал ее, и ему было явно не по себе. — Причём здесь моя крыса? — Это не крыса, — процедил сквозь зубы Сириус Блэк. — Что вы такое говорите? Конечно, крыса. — Нет, не крыса, — негромко подтвердил Люпин. — Ты держишь за хвост волшебника. — По имени Питер Петтигрю, — добавил Блэк. — Он анимаг. До ребят не сразу дошла вся абсурдность этого заявления. Я же только грустно вдохнул. Минуты две все молчали. Наконец Рон произнес: — Вы оба просто сошли с ума! — Ерунда! — упавшим голосом вымолвила Гермиона. — Питера Петтигрю нет в живых! Он убил его двенадцать лет назад. Лицо бывшего узника исказила гримаса. Я — молчал. Слишком было тяжело. — Я действительно хотел убить, — зарычал он, скаля жёлтые зубы. — Да малыш Питер оказался хитрее меня… Но на этот раз у него ничего не выйдет. И Блэк кинулся на крысу. Живоглот очутился на полу, а Рон заорал не своим голосом; беглец придавил ему сломанную ногу. — Сириус, осторожней! — Люпин метнулся вперёд и оттащил Блэка от Рона. — Подожди! Так просто нельзя с этим покончить. Надо им объяснить, пусть они знают! — Потом объясним! — хрипел Блэк, оттолкнув Люпина. Скрюченные пальцы колотили воздух, стараясь дотянуться до крысы, а та извивалась и визжала не хуже поросенка, царапая Рону лицо и шею. — У них… есть… право… знать… правду! — Люпин уже задыхался, повиснув на Блэке. — Рон считает его домашним зверьком! Во всей этой истории много такого, чего даже я не понимаю! А Гарри? Ты обязан рассказать Гарри, как всё было на самом деле, Сириус! Блэк утихомирился, но его ввалившиеся глаза неотступно следили за крысой, которая сжалась в комок под защитой искусанных, исцарапанных и окровавленных рук Рона. — Ладно, согласен, начинай ты. Рассказывай, что хочешь. Но только побыстрее, Римус. Я хочу немедля покончить с убийцей, из-за которого столько лет провел в Азкабане. — Вы просто психи, вы оба, — Рон очумело потряс головой и оглянулся за поддержкой ко мне и Гермионе. — С меня хватит, я в вашу игру не играю. Он попробовал подняться, опираясь на здоровую ногу, но Люпин вновь достал волшебную палочку и направил ее на Коросту. — Тебе придется выслушать меня до конца, Рон. И пока будешь слушать, держи покрепче Питера. — Он не Питер, он моя Короста! — завопил Рон. Он попытался сунуть крысу в карман, но не тут-то было: крыса сражалась так отчаянно, что Рон свалился бы с кровати, если я не подхватил его. — Многие видели, как Петтигрю погиб, — всё-таки сказал я, повернувшись к Люпину. — Была целая улица свидетелей… — Да ничего они не видели! Они только думают, что видели… — снова разъярился Блэк, мрачно наблюдавший, как крыса отбивается от Рона. — Действительно, все были уверены, что Сириус убил Питера, — кивнул Люпин. — Я и сам так думал до этого вечера. Открыла мне глаза Карта Мародеров. Она никогда не лжёт. Питер жив. Рон держит его в руках. Я с Роном переглянулись. И тут вмешалась Гермиона, голос её дрожал, но она говорила спокойно, взывая к благоразумию Люпина. — Но профессор Люпин… Короста никак не может быть Петтигрю. Вы же понимаете, это совершенно невозможно… — Почему невозможно? — мирно спросил Люпин, как будто они в классе и Гермиона столкнулась с какой-то сложностью в работе с Гриндилоу. — Потому что… если бы Питер Петтигрю был анимагом, это знали бы все. Мы занимались анимагами у профессора МакГонагалл, и я много читала о них в учебниках, когда делала домашнее задание. Министерство магии ведёт учёт всем колдуньям и волшебникам, которые могут превращаться в животных; есть специальный реестр, в нем сказано, в каких животных они превращаются, даны их приметы и отличия… Я нашла там профессора МакГонагалл… В этом столетии было всего семь анимагов, и имени Петтигрю в этом в списке нет… Я опять невольно восхитился этой девчушкой: сколько же Гермиона знает! Не зря день и ночь сидит за книгами. — Конечно нет! — профессор Люпин рассмеялся. — Ты опять права, Гермиона! Но, видишь ли, Министерству невдомёк, что в замке Хогвартс некогда чудили три незарегистрированных анимага… — Если ты собрался рассказывать им всё с сотворения мира, то поторопись, Римус, — проворчал Блэк, следя за безнадежными потугами Коросты освободиться. — Я ждал целых двенадцать лет и дольше ждать, не намерен… Ох Сири, ты даже не представляешь, сколько я этого ждал! Но увы, освободить тебя, важнее. Чем просто убить эту тварь. — Хорошо-хорошо, Сириус, но тебе придётся кое-что добавить. Я ведь знаю только то, как всё начиналось… Люпин прервал речь на полуслове — что-то громко скрипнуло позади него, и дверь в спальню открылась сама собой. Мы все пятеро уставились на неё, Люпин сделал несколько шагов и выглянул на площадку. — Никого… — В доме полно привидений, — заметил Рон. Но Люпин лишь махнул рукой. — Нет тут никаких привидений, — он все ещё смотрел на дверь. Знаю, ждёт Сева. Как и я, впрочем. — Их и не было никогда в Визжащей хижине. Вой и стоны, которые когда-то слышали местные жители, издавал я. Он отбросил с лица седеющие волосы, задумался на мгновение и заговорил: — Здесь, собственно, всё и началось. Из-за того, что я стал оборотнем. Ничего не произошло, если бы не моя безрассудная тяга к риску… Рон хотел было что-то сказать, но Гермиона толкнула его: «Шшшш!» Она слушала рассказ с неослабевающим вниманием. — Меня укусил оборотень, когда я был совсем маленький. Родители перепробовали всё для моего исцеления, но в те дни таких лекарств, как сейчас, ещё не было. Зелье, которое готовит профессор Снейп, совсем недавнее открытие. Оно делает меня безопасным для окружающих. Я пью его неделю, предшествующую полнолунию, и… и после трансформации сохраняю разум. Лежу у себя в кабинете, как вполне безобидный волк, и спокойно жду, пока луна пойдёт на убыль. Но до того, как волчье противоядие было изобретено, раз в месяц я становился настоящим монстром. И о Хогвартсе даже не мог мечтать. Какие бы родители согласились отдать ребёнка в школу, где он будет учиться вместе с оборотнем. Но вот директором стал Дамблдор. Он отнёсся ко мне с сочувствием, сказал, что я должен учиться и что он примет все меры предосторожности. Люпин вздохнул и задержал потухший взгляд на мне. Держитесь, профессор! — Помнишь, я тебе говорил, что Гремучую иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Дело в том, что ее посадили именно потому, что я поступил в Хогвартс. Этот дом, — Люпин окинул комнату печальным взглядом, — и туннель, ведущий к нему, были построены специально для меня. Раз в месяц меня тайком отправляли сюда из замка — на время превращения. А дерево поместили у входа в туннель, чтобы никто не мог попасть ко мне в дом, пока я опасен. В то время мои трансформации были ужасны. Превращение в оборотня очень болезненно; кусать было некого, и я царапал и грыз самого себя. Жители деревни слышали какой-то шум, завывания и думали, что это бушуют особенно неистовые призраки… Даже теперь, когда в доме уже много лет все тихо, люди опасаются приближаться к нему. Но если не считать превращений, то, пожалуй, я был счастлив, как никогда в жизни. Впервые у меня были друзья, трое верных друзей — Сириус Блэк, Питер Петтигрю и, разумеется, твой отец — Джеймс Поттер. Естественно, мои друзья не могли не заметить, что раз в месяц я куда-то исчезаю. Я сочинял всевозможные истории — говорил, что у меня заболела мать, и надо ее навестить… Больше всего на свете боялся, что, узнав, кто я такой, они бросят меня. Но, в конце концов, они, как и ты, Гермиона, поняли, в чем дело. Но друзья не покинули меня. Напротив, придумали нечто такое, отчего мои трансформации стали самыми счастливыми днями моей жизни — они сами стали анимагами. — И мой отец тоже? — как бы изумился я. — Конечно. Три года львиную долю свободного времени они тратили на то, чтобы научиться этому. Твой отец и Сириус были одни из самых одаренных студентов, да и вообще им повезло, ведь анимагическое превращение иногда приводит к ужасным последствиям. Министерство магии ещё и поэтому зорко следит за всеми, кто пытается стать анимагом. От Питера было мало толку, но он целиком положился на своих умных друзей и тоже благополучно стал анимагом. В конце концов, на пятом курсе им удалось осуществить свой замысел — отныне каждый мог по желанию трансформироваться. — Но чем это могло помочь вам? — недоумевала Гермиона. — Очень многим. В своем обычном виде им тоже приходилось избегать меня. Как животные — они составляли мне компанию. Ведь оборотни опасны только для людей… Раз в месяц они ускользали из замка, укрывшись мантией–невидимкой Джеймса, и совершали превращение. Питер, как самый маленький, легко преодолевал ударную зону ветвей Ивы и нажимал сучок, который отключал дерево… Они спускались в туннель, и мы вместе проводили время. Под влиянием друзей я становился не таким опасным — тело было волчье, но разум сохранялся… — Давай быстрее, Римус, — сипло поторопил его Блэк, по-прежнему не сводя с Коросты жутковато-голодных глаз. — Сейчас, Сириус, сейчас… Теперь, когда мы все могли превращаться в животных, открылись невероятные, захватывающие возможности. Мы покидали Хижину и всю ночь бродили в окрестностях школы или по деревне. Сириус и Джеймс перевоплощались в довольно крупных зверей и вполне могли при необходимости сдержать оборотня… Вряд ли в Хогвартсе был хоть один студент, знавший территорию школы и Хогсмид лучше, чем мы. Вот так нам и пришла в голову мысль составить Карту Мародеров и подписаться прозвищами. Сириус — Бродяга, Питер — Хвост, а Джеймс — Сохатый. — А в какое животное… — начал было я, но Гермиона перебила: — Но ведь это же очень опасно! Гулять в деревне и вокруг замка с оборотнем… А вдруг бы друзья не смогли вас удержать и вы укусили кого-нибудь? — Эта мысль до сих пор мучает меня, — глубоко вздохнув, сказал Люпин. — Было, было много раз — ещё бы чуть-чуть и… Потом мы хохотали над этим. Мы были молоды, неразумны и в восторге от своего ума, ловкости… Конечно, иногда во мне шевелилась совесть. Ведь я обманул доверие Дамблдора… Он принял меня в Хогвартс, чего не сделал бы никакой другой директор, и, наверное, мысли не допускал, что я нарушаю правила, которые он установил для моей и чужой безопасности. Он не догадывался, что по моей милости трое однокурсников стали нелегальными анимагами… Но каждый раз, когда мы обсуждали план очередных похождений в ночь полнолуния, совесть угодливо молчала. И оказалось, что с тех пор я мало изменился. Люпин нахмурился, и в его голосе зазвучало отвращение к самому себе: — Весь этот год я боролся с собой, задавая один и тот же вопрос: рассказать ли Дамблдору, что Сириус Блэк анимаг? И не рассказал. Почему? Потому что я слишком малодушен. Ведь это значит признаться, что я ещё в школе обманывал его, что и других заманил на путь обмана, а доверие Дамблдора для меня — все. Он дал мне возможность учиться в Хогвартсе, когда я был мальчишкой. Дал мне работу, когда я уже отчаялся найти хоть какой заработок. И я убедил себя, что Сириус проникает в школу благодаря темным искусствам, которым выучился у Волан–де–Морта, а то, что он анимаг, никакой роли не играет… Вот и выходит, что Снейп абсолютно прав насчёт меня… — Снейп? — Блэк первый раз оторвал взгляд от крысы и посмотрел на Люпина. — А Снейп здесь причем? — резко спросил он. — Снейп — профессор в Хогвартсе, — невесело ответил Люпин, взглянув на меня, Рона и Гермиону. — Профессор Снейп когда-то учился вместе с нами. Это он больше всех противился моему назначению на должность преподавателя защиты от темных искусств. Весь год он твердил Дамблдору, что мне нельзя доверять. И у него были основания… Видите ли, Сириус некогда сыграл с ним одну шутку, которая едва не убила его… Без меня там тоже не обошлось. Блэк саркастически усмехнулся: — Он это заслужил. Шнырял вокруг, вынюхивал, чем мы, четверо, занимаемся. Жаждал, чтобы нас исключили. — Северуса очень интересовало, куда это я пропадаю каждый месяц, — продолжил Люпин. — Мы были однокурсниками, ну и… хм… слегка недолюбливали друг друга. Особенно он терпеть не мог Джеймса — виновата, я думаю, зависть. Джеймс замечательно играл в квиддич… Настоящий талант. И вот однажды Снейп подсмотрел, как в канун полнолуния мадам Помфри повела меня к Гремучей иве. Сириус Снейпа заметил и шутки ради сказал ему, что всех-то и дел — ткнуть длинной палкой в шишку на стволе Ивы, и тогда он отроет мою тайну. Снейп, естественно, так и сделал. И отправился вслед за мной. Представляете себе, что его ожидало в Хижине: встреча с оборотнем со всеми вытекающими последствиями. Но твой отец, узнав, что придумал Сириус, бросился за Снейпом и, рискуя жизнью, увел его из подземного хода. Снейп все же мельком увидел меня — в самом конце туннеля. Дамблдор строго-настрого запретил ему разглашать мою тайну. Но с тех пор он знает мою особенность. — Так вот почему Снейп вас не любит, — произнес я. — Он, конечно, думает, что и вы участвовали в той шутке. — Совершенно верно, — раздался холодный, насмешливый голос за спиной Люпина. Это был Северус Снейп, собственной персоной! Ура, всё идёт к завершению! А то муторно как-то… И похоже, не одному мне. Север сбросил с себя мантию-невидимку, его волшебная палочка была направлена прямо на Люпина. Ну что же, следующий акт — разговор с моим любимым и танцы за столом. Вернее — ловля Питтера. Вот только дальше, стоит быть очень осмотрительными. Неверный шаг и провал. Я надеюсь на вас, друзья…