Love Race

— Стой здесь и никуда не уходи, — Ван Ибо подвёл его к мотоциклу. Чжаню же только осталось порадоваться, что у его спутника не было под рукой наручников. С него сталось бы пристегнуть Чжаня к рулевой колонке и так оставить, чтобы уже наверняка. — А можно куда-то уйти? — уныло поинтересовался Чжань, чтобы отвлечься от мыслей про наручники, которые его явно не красили. — Я здесь в первый раз… — М-м-м, девственник... Мне нравится, — Ван Ибо ухмыльнулся, а Чжань сам вцепился в мотоцикл, потому что какого, простите, хера, в смысле чёрта, конечно. Чжань очень старался следить за языком, да. Старался, да не постарался. И что он теперь должен был сказать? Возразить? Чтобы Ван Ибо снова ржал над ним? Или, может, отмолчаться и уронить свою репутацию ещё ниже? Хотя куда уже ниже... — Избавь меня от этих подробностей, — простонал Чжань, которому уже натурально дурно было от направления, которое принял их разговор. Однако стоило признать, что все страхи и тревоги отступили, вытесненные стыдом и смущением. И ведь, если так подумать, откуда что бралось? Тот же Чжочэн иногда и не такие высказывания себе позволял. И ничего, Чжань не краснел, не бледнел, не зеленел и в обморок не валился, как томная барышня. Он вообще-то огрызался не хуже, за что пару раз едва не огрёб по-настоящему. Что сейчас изменилось? Почему одно-единственное слово из уст Ван Ибо отправило Чжаня в ментальный нокаут? Что ответить себе на все эти вопросы, Чжань понятия не имел. Равно как до сих пор не определился с тем, стоило ли вообще что-либо отвечать Ван Ибо. Хотя пусть думает что хочет! Чжань не обязан перед ним отчитываться, да! Убедив себя подобным образом, Чжань наконец смог отцепить руки от мотоцикла и поднять голову. Описать постигшее его при этом разочарование просто не хватило слов, ни цензурных, ни каких-либо других доступных: Ван Ибо не стал дожидаться, пока Чжань справится со своим богатым внутренним миром, и куда-то ушёл. — Охуенно! — Чжань почувствовал себя маминым бунтарём, выругавшись вслух. Всё равно вокруг не было ни одной живой души. Помаявшись немного, Чжань плюнул на возможное негодование Ван Ибо и с комфортом устроился на мотоцикле, положил руки на оплетённые кожей рукоятки и выпрямился. Мотоцикл стоял на подножке, и Чжань чувствовал себя довольно уверенно. Насколько это возможно, когда у транспортного средства всего два колеса. Он понятия не имел, как нужно было сидеть правильно, как держать спину и голову, как вообще держать равновесие на этом орудии пыток, но всё равно ощущал внутри себя неожиданный подъём. Он словно примерил на себя чужую жизнь, одним глазком заглянул в другой, совершенно отличный от его собственного мир. Размечтавшись о том, что могло бы сбыться когда-нибудь никогда, Чжань не заметил, как Ван Ибо вернулся с запасным шлемом и ещё одной кожаной курткой. — Эй, Чжань! — он окликнул, и Чжань обернулся машинально, не успев даже подумать, как нелепо он, должно быть, выглядит, рассиживаясь на чужом мотоцикле и глупо улыбаясь собственным мыслям. — Расслабься, ты же не на колу сидишь, — заметил Ван Ибо, в руках у которого Чжань с ужасом разглядел телефон. Он что… Он снимал? — Что ты делаешь? — То же, что и ты, — Ван Ибо не обманул его ожиданий. — Ты меня использовал без разрешения, и я решил, что тебе нравится, когда с тобой поступают так же. Правда, фотошопить не буду, предпочитаю естественность, — Ван Ибо сделал ещё несколько кадров. — Ничего так, хотя и заметно, что ты и в этом отношении полный девственник. — У тебя бы жопа отвалилась, если бы ты как-нибудь по-другому сказал, — Чжань не слишком грациозно сполз с мотоцикла и попытался отойти, но какая-то сила резко дёрнула его обратно. — Да что такое… — Осторожно, — Ван Ибо неожиданно оказался очень близко. Он буквально навалился на Чжаня, заставляя того отступить назад. — Ты ещё шею себе сверни, вообще будешь молодец. Слушай, может, ты самоубийца, а? — Нет, — от такого напора Чжань окончательно растерялся. Он всё ещё не понял, что именно случилось, но своими глазами видел встревоженность и напряжённость Ван Ибо. Как будто при определённом стечении обстоятельств всё могло бы закончиться плохо. Впрочем, может, и могло. Едва ли попытки повеситься на лямке собственного кофра хорошо заканчиваются. — Не убедил, — Ван Ибо освободил его и наконец отстранился, а потом как-то слишком уж резко сунул Чжаню в руки куртку и шлем. — Одевайся, камикадзе, домчу с ветерком. — Не надо с ветерком, — страх вернулся сразу же, будто и не уходил никуда. Едва перед носом Чжаня снова забрезжила перспектива вспахать асфальт, как он моментально испытал прилив адреналина, которого хватило бы, чтобы в лоскутки разорвать целый вагон подопытных хомячков. Да его и самого вот-вот грозило разорвать этим зашкалившим гормоном ужаса. — Да не трясись ты, — Ван Ибо поморщился. — Я стараюсь, — Чжань не так чтобы очень напрягался. Наверное, он мог приложить усилия и справиться с собой, но где-то в глубине души ему нравилось нервировать Ван Ибо и вызывать его раздражение. — Я вижу, — тот понаблюдал немного, как Чжань пытался снять с себя кофр с камерой, не уронив при этом шлем и куртку, а потом вздохнул: — Как ты дожил до своих лет такой… — Какой? — Чжань вскинулся. Похоже, не ему одному доставляло удовольствие драконить собеседника. — Слушай, ты… — Ибо! Меня зовут Ибо. Чжань осёкся и потерял мысль. Не то чтобы это знание стало для него откровением. Он уже не первый час повторял это имя в уме, правда, думал так, как запомнил при первом знакомстве. Сейчас же имя прозвучало для него по-новому. Как-то... более интимно, что ли. О чём он думал вообще! Чжань помотал головой, словно это могло ему помочь вытрясти из головы все дурные мысли. Помогло не слишком, зато Ибо — подсознание Чжаня мгновенно отбросило фамилию и тоже сократило дистанцию — снова приблизился на расстояние, которое никак нельзя было считать приличным, одним рывком выпутал его из лямок кофра и ловко перехватил аппаратуру и шлем. — Куртку надевай. И шевелись уже, я не фанат дождевых гонок с грузом. — С каким грузом? — Чжань с трудом смог застегнуть плотную чёрную кожу поверх собственной джинсовки. — С тобой, — Ибо не менее резко сунул ему в руки шлем. — На всякий случай… Если попадём в аварию, вряд ли нас это спасёт, так что не слишком обольщайся. Не дёргайся, не отпускай рук и не крути головой, ты не на экскурсионном автобусе. — Как пожелаете, мой господин, — пробормотал Чжань, надевая шлем. Внешние звуки сразу же оказались отрезанными, поэтому он успел заметить только потяжелевший взгляд Ибо и кончик языка, прошедшийся по губам. Чжань старался не думать, что Ибо мог его услышать. Впрочем, Чжань вообще, похоже, старался не думать и не совершать осознанных поступков. Иначе как ещё объяснить факт, что он в очередной раз за один неполный день оказался за спиной Ибо на мотоцикле? Едва он успел сцепить руки у Ибо на животе, как двигатель взревел и оглушил даже через шлем. Чжаню стало любопытно — с запозданием, разумеется, но он списывал скорость реакций на стресс и новую обстановку, — как он продержался всю дорогу сюда и не оглох. Кстати, треклятая аккредитация ему так и не пригодилась. Ибо промчался под шлагбаумом, даже не дождавшись, пока тот поднимется целиком, и не было похоже, что это вообще кого-либо удивило. В стремительно густевших сумерках переполненное в обе стороны шоссе казалось настоящей световой рекой. Ибо определённо гнал на какой-то совершенно запредельной скорости, но Чжань знать не хотел ни единой цифры. Он старался дышать как можно ровнее, держаться как можно крепче и доверять человеку, который по каким-то личным соображениям не бросил его ни днём на трассе, ни сейчас на автодроме. Интересно, что сказал бы на это Чжочэн? Чжань зацепился за эту мысль и ещё крепче вцепился в талию Ибо. Ему казалось, что ветру только и нужно было, что почувствовать в нём слабину, чтобы оторвать его от Ибо и отбросить назад, на капот какой-нибудь машины, чтобы уже наверняка. Опьянённое адреналином подсознание продолжало рисовать всевозможные ужасы, и попытки отвлечь себя Чжань проваливал раз за разом. Остатки здравого смысла буквально вопили об опасности. Чжань в какой-то момент даже пообещал себе, что если выживет сейчас, то непременно зайдёт в храм и сделает там пожертвование. А лучше перечислит часть своего гонорара какой-нибудь детской больнице. И может быть, даже животное из приюта возьмёт, хоть он и не был уверен, что ему можно даже кактус доверить. Но Чжань в самом деле собирался благодарить высшие силы за свою жизнь, лишь бы только Ибо добрался до города без происшествий. И похоже, ему пора было начинать зарабатывать, потому что, въехав в город, Ибо сбросил скорость и теперь с осторожностью лавировал в потоке, направляясь по одному ему известному пути. Когда он остановил мотоцикл у входа в высокое стеклянное здание, у Чжаня появились первые подозрения, которые очень скоро оформились в настоящую уверенность, что его приключения на сегодня ещё не закончились. — Приехали, — резюмировал Ибо, стянув с головы шлем и пристроив его на рулевую колонку. — Пойду выясню, где здесь можно мотоцикл пристроить, чтобы не под открытым небом… Сейчас как польёт. — Подожди, — Чжань осмотрелся по сторонам, когда сам наконец смог справиться с застёжками и избавиться от шлема. — А куда ты меня притащил? — Так в отель, — Ибо откровенно не понял претензий. — Ты же сам сказал, что тебе нужно… — Стой, — Чжань поднял руку. — Стой, подожди… Ты… Ты живёшь здесь? — Ну да, — Ибо кивнул, всё ещё не понимая, что так беспокоило Чжаня. А вот Чжань с небывалой ясностью осознавал, что полоса невезения в его жизни решила затянуться. — А ты нет? — Нет, конечно, — Чжань ещё раз окинул взглядом шикарный дорогой отель и вздохнул. Нет, его тоже не на помойке поселили, но это место даже выглядело на несколько порядков богаче. Ему страшно было даже думать, что скрывалось внутри. Наверняка там нашлись бы и роскошные рестораны, и бассейн под открытым небом, и разнообразные дизайнерские фишки, которые могли даже сетевой отель превратить в нечто особенное и уникальное. — Здесь, наверное, на одни сутки номер стоит больше, чем весь гонорар, что мне обещали. — Только не говори мне, что ты припёрся сюда за триста долларов, — Ибо поморщился, а Чжань тут же вскинулся: — На триста долларов можно… — Можно, — неожиданно перебил Ибо и сделал шаг в его сторону, вынудив Чжаня инстинктивно отступить. — Можно ходить пешком, когда есть транспорт, можно питаться камнями, хотя есть еда. Всё можно… Сдохнуть от аппендицита, кстати, тоже вполне ещё реально… — Слушай… — Зачем? Сейчас ты мне расскажешь, что, пока я тут прохлаждаюсь в номере за триста долларов за ночь, где-то в Африке голодают дети. И они, конечно же, сразу перестанут, как только я разобью себе палатку на автодроме, чтобы ещё и драгоценный бензин не тратить! — неожиданно завёлся Ибо, и Чжань догадался, что попал по больному. Впрочем, он себе такой цели не ставил, поэтому решительно протянул руку и сжал плечо Ибо: — Подожди! — Чего? Я не признаю идеологическое превозмогание… — Ибо! — Чжань даже встряхнул его немного, чтобы обратить внимание на себя. — Да мне плевать, даже если ты себе за тысячу снимешь номер! Да хоть за сто тысяч! Если тебе оплачивают… Если ты сам платишь, это не моё дело, не я же… Я просто... — Чжань перевёл дух и сообразил наконец убрать руку, которой цеплялся за Ибо, — я просто живу в другом месте. И я не имею ни малейшего понятия, где именно это место находится. Из аэропорта меня привезли на такси… Короче… — Извини, — Ибо, похоже, пришлось прямо-таки переломить себя, чтобы выдавить это короткое слово. Впрочем, Чжань и так мог бы поспорить на собственную фирму, что в последний раз Ибо извинялся перед кем-то в глубоком детстве. И то ещё нужно было доказать. Даже ему самому встречались такие упрямые дети, которым было проще принять наказание, чем попросить прощения за свой проступок. На секунду мысли Чжаня сделали кульбит. Он представил себе маленького Ибо, уже тогда чудовищно серьёзного, с нахмуренными бровками и непременно умилительными пухлыми щёчками, которые так и хотелось ущипнуть, и улыбнулся. Очень зря! В глазах у Ибо — взрослого, злобного, как голодный нильский крокодил, — что-то сверкнуло — и Чжань только чудом смог удержаться на ногах, так сильно Ибо его толкнул. — Да пошёл ты! — рявкнул Ибо, из-за чего от него шарахнулась стайка милых японских барышень в нарядных платьях, швырнул второй шлем на сидение своего мотоцикла и спустя пару секунд скрылся в лобби отеля. Чжань остался один. Спасибо, что не на шоссе. Он потёр плечо, которое горело так, будто его раскалённым утюгом прижгли, потом сообразил снять куртку, которую Ибо ему где-то нашёл, и аккуратно пристроил на сидении. Чужого ему не нужно, со своим бы разобраться. Чжань поправил лямку кофра, который успел замучить его, убедился, что за те полдня, что он испытывал собственные нервы на прочность, его мобильный разрядился, и отправился на поиски такси. Брать машину возле отеля ему показалось глупостью: та наверняка стоила как вертолёт, а лишних денег у Чжаня не было. На Куала-Лумпур опустилась ночь, город заливало яркими огнями фонарей и неоновых реклам, но Чжаню было не до любования прекрасными урбанистическими видами. Стремительно портилась погода, и джинсовая куртка, небрежно наброшенная на тонкую футболку, совсем не защищала от пронизывавшего до костей ветра. Временами Чжаню казалось, что он ощущал на своих щеках дождевые капли, и это заставляло его до рези в глазах вглядываться в потоки проезжавших машин. Ни-че-го. Местные таксисты будто сговорились объезжать этот район десятой дорогой. И не останавливаться, даже когда потенциальный пассажир грозился броситься под колёса. А Чжань уже был к этому близок. Но он, видимо, недостаточно повеселил высшие силы своими жалкими трепыханиями, потому что в какой-то момент ощущение дождевых капель на лице, волосах и за шиворотом стало более чем реальным. — Ну вашу ж мать, — простонал Чжань и попытался спрятать кофр под куртку. Куртки категорически не хватало и на кофр, и на него самого. Нужно было чем-то пожертвовать. Вспомнив, во сколько ему обошёлся портретный объектив, Чжань принял волевое решение пожертвовать собой. В конце концов, население Китая стремительно приближалось к отметке в два миллиарда. В китайской деревне умер мальчик. Ну и что? Вода с волос стекала по лицу, заливала глаза и заставляла фыркать, когда крупные капли попадали в нос. Чжань едва сдерживался, чтобы не начать встряхиваться, как делают после купания крупные пушистые собаки. Он не был уверен, что это поможет, но подозревал, что это всё равно эффективнее, чем растирать воду мокрыми руками. Такси не было. А если и было какое, Чжань всё равно уже не мог ничего разглядеть. Сражаясь с дождём, он не заметил даже, что опасно приблизился к краю тротуара. Отскочить ему пришлось, когда промчавшийся мимо лихой водитель обдал его целым фонтаном грязной воды. В кроссовках хлюпала вода, но Чжань уже устал расстраиваться. Это было похоже на какой-то глобальный заговор мироздания. Сначала эта проклятая карта, потом пробка, потом этот ненормальный с его мотоциклом, который сначала притащил его на автодром, а потом бросил здесь. На плече, наверное, уже синяк проступил. Вот придурок! — Эй, Чжань! — а придурок-то, похоже, умел читать мысли. Иначе как бы он здесь оказался? У Чжаня от усталости, отчаяния и, что тут юлить, жалости к себе уже ум за разум заходил. Он думал о какой-то совершенно бессмысленной ерунде и ждал нового удара. Ибо же за этим вернулся, да? — Ты в порядке? Дурацкий, нет, даже идиотский вопрос. Чжань криво усмехнулся. Прямо-таки голливудская сцена: он, она и дождь. В смысле он и он. И дождь в полном объёме, да. Ни в каком порядке Чжань не был, пусть даже в его теле и не было целой обоймы из пуль, как в гангстерском кино. Он помотал головой — и в лицо Ибо полетели капли: — Нет, конечно. Я не знаю, где я, я не поймал такси, у меня сел телефон, я промок, замёрз… Мне продолжать? — Я понял, — Ибо кивнул. — Если это тебя утешит, я тоже промок. — Ты же ушёл… — Я пришёл, — Ибо крепко схватил Чжаня за запястье, словно тот мог бы начать вырываться. — Иди за мной… — Ты же меня послал! — Потому что ты ржал, когда я извинился… — Я не ржал! — Чжань всё же попытался выдернуть руку, но у него ничего не вышло. Пальцы Ибо держали крепко, как в тисках. — Я просто… Я улыбнулся. Но я вообще о своём думал! Чжань, конечно, слукавил. Думал он не о своём — не считать же «своим» Ибо! — но не мог он рассказать Ибо, что фантазировал, представляя его малышом. За такое он одним синяком не отделался бы. — То есть я ударил тебя… ни за что? — Ибо даже шаг замедлил, хотя до этого тащил Чжаня за собой на буксире не разбирая дороги. Чжань уже тоже не парился, куда именно его вели, потому как на нём не осталось ни единой сухой нитки. И даже лицо сейчас было нечем вытереть: одной рукой он прижимал к себе замотанный в куртку кофр, а вторая осталась у Ибо, и получить её обратно не хватало сил. Наверное, Чжаню стоило бы что-нибудь ответить. Или хотя бы кивнуть. В идеале — прочитать душеспасительную проповедь о том, что нельзя решать вопросы кулаками. Но Чжань не сделал ничего, оставив поиск ответа на совести Ибо. Видимо, у Ибо сегодня тоже был не самый удачный день, потому что в лобби, куда они ввалились, оба мокрые насквозь, тот снова пробормотал: — Извини меня. — Проехали, — Чжань отмахнулся и попытался сдуть с носа особенно крупную каплю. — Я это переживу. — Не сомневаюсь, — кривая улыбка будто приросла к этим губам. — Пойдём, тебе нужно высохнуть и согреться. — Мне нужно было давно заплатить за такси здесь, — Чжань вздохнул. — Но я решил, что это слишком дорого. — Сэкономил, — Ибо требовательно потянул его за руку в сторону лифтов. — Просто иди за мной, я должен… — Не надо мне ничего! — тут же возразил Чжань. — Ничего ты мне не должен! Ты и так мне помог, спасибо тебе. Но теперь я должен вернуться… — Куда? Ты знаешь адрес? — Ибо всё же остановился, нашёл взглядом стойку службы трансфера. — Я вызову тебе такси… — Я сам, — Чжань сунул руку в карман, чтобы посмотреть адрес в заметках телефона, и не смог сдержать мученического стона: — Да что за… — в последний момент он проглотил ругательство и едва удержался, чтобы не побиться головой о ближайшую стену. Это уже выходило за рамки банального невезения. Того, что уже успело с ним случиться за день, хватило бы любому другому на целую жизнь. А Чжань даже конца этому не видел. — Что? — Ибо искренне встревожился и подтянул Чжаня ближе к себе. — Что ещё случилось? — Телефон разрядился. Я туда адрес записал, — Чжань тяжело вздохнул. — Я не знаю, что мне делать. Просто… Даже если я возьму такси, куда я поеду? — Ясно, — Ибо принял решение. Губы сжались в линию, глаза сверкнули тёмным — и Чжань снова ощутил себя щенком на верёвочке, которого раздражённый хозяин оттягивал от обнюхивания очередного столба. Ибо буквально затолкал его в лифт, нажал какую-то кнопку — Чжань даже не приглядывался, не слишком волнуясь, куда именно Ибо его вёз, — а потом так же бесцеремонно вытащил в длинный коридор, потянул вдоль ряда дверей с четырёхзначными номерами. Похоже, они забрались на большую высоту, но Чжань уже ничему не удивлялся. Не удивился он и размерам номера, в который в конце концов его втолкнул Ибо. Дверь хлопнула за спиной, оглушив, но Чжань не ощутил привычного в таких ситуациях испуга. Ему казалось, что все его ощущения притупились, оставив только усталость и странное оцепенение, в котором Чжань даже не мог вспомнить, как пользоваться руками и ногами. — Раздевайся, — Ибо встряхнул его, но реакции не дождался. Чжань не мог себя заставить даже просто пошевелиться. — Да что с тобой? — Ибо снова его тряхнул, а потом даже по щеке хлопнул, словно у Чжаня была истерика. Нет, пожалуй, до истерики Чжань ещё не добрался, хотя, как ему самому казалось, он балансировал на краю. До этого дня он был уверен, что не может живому человеку настолько не везти. А теперь получалось, что всё его видение мира рухнуло под напором неопровержимых фактов. — Может, ты больной, а? — вкрадчиво поинтересовался Ибо и сам принялся стаскивать с Чжаня футболку. Зажатый под мышкой кофр мешал, Ибо с усилием его вытащил, развернул мокрую куртку и вздохнул: — Дурак ты… — Мотоцикл ты тоже не хотел на улице бросать, — вяло заметил Чжань, который сейчас уже не смог бы внятно ответить, почему так старательно оберегал свою технику. В конце концов, ничего уникального там не было. Разве что фотографии на карте памяти. — Сравнил, — Ибо покачал головой, но было видно, что наличие у Чжаня хоть какой-то реакции его обрадовало. — Давай приходи в себя, раздевайся и иди в душ. А лучше — ванну набери и согрейся нормально, у тебя губы синие. — Зато у тебя красные, — Чжань озвучил то, что видел. Мыслительный процесс к речи не подключался: по всей видимости, организм функционировал в энергосберегающем режиме. — Красиво. — Что красиво? — не понял Ибо, которого ответ Чжаня неожиданно смутил. По крайней мере, именно так Чжань объяснил себе покрасневшие уши Ибо, который в этот момент сидел на корточках и пытался выпутать Чжаня из облепивших его ноги мокрых джинсов. — Губы красивые, — пояснил Чжань и в следующий момент осознал себя стоящим в одном белье в просторной ярко освещённой ванной комнате. Зеркало безжалостно отражало худое угловатое тело, бледную кожу и мокрые волосы, облепившие лицо. Чжань встряхнул головой, фыркнул и отвернулся. Что там Ибо говорил про ванну?