Love Race

На этот раз у Чжаня всё получилось. Он не забыл аккредитацию, не попал по пути в пробку, даже камеру не разбил, хоть и был к этому морально готов. Чем ближе Чжань находился к автодрому, тем сильнее в нём нарастало волнение. Один-единственный день, вчерашний, очень наглядно и доходчиво убедил Чжаня в том, что везение — не его сильная сторона. И всё, что могло пойти не так, пошло не так. Вообще не так, как Чжаню того бы хотелось. Ну правда, разве ему хотелось бы в здравом уме связываться с Ибо? Нет, ну то есть если бы всё происходило как у нормальных людей, то Чжань бы ещё подумал. Но чтобы так, как получилось… да никогда! Чжань вспомнил, с каким лицом Ибо метнулся к нему, и передёрнул плечами. Тогда он подумал, что Ибо хотел его поцеловать, но сейчас, спустя какое-то время, иллюзии развеялись, и Чжань подумал, что ему ещё крупно повезло. Вот врезал бы ему Ибо в челюсть или там в глаз — и всё. Как минимум, глава пресс-службы смотрел бы на него с подозрением. Как максимум — пришлось бы объясняться. И что-то подсказывало Чжаню, что в конфликте, где с одной стороны был успешный гонщик команды, а с другой — никому не известный фотограф, выбор руководства был бы сделан точно не в его пользу. Чжань приуныл окончательно: воображение нарисовало ему безрадостные картины, в которых Ибо требовал его увольнения. Конечно, требование удовлетворили бы, Чжань был в этом уверен на тысячу процентов. Потому что — в этом он тоже был уверен — такого добра, как он, можно было в любой стране и в любом городе найти не одну сотню. Как там умные люди говорили-то? Купил фотоаппарат — уже фотограф. Чжань, конечно, к таковым себя не относил, но и переломить стереотипы в одиночку не мог. Он предпочитал, чтобы за него говорили его работы, но пока, видимо, они говорили очень тихо и слышали их единицы. Да и когда ему было сосредоточиваться на фотографии, если в Пекине его ждала их с Чжочэном фирма, клиенты, сметы, поэтажные планы и каталоги обоев, штор и красок? В этом настроении Чжань едва не забыл поприветствовать господина Хвана, но в последний момент опомнился и поклонился: — Добрый день. — Добрый, — господин Хван жестом указал, куда Чжаню следовало сесть. — Сегодня у нас крайне плотный график, поэтому времени на подробные инструкции у меня нет, будем разбираться на месте. Всё ещё остаётся риск, что вернётся непогода… Откладывать тренировки больше некуда, переносить гонки на понедельник организаторы не хотят, и их легко понять. Зрители тоже заинтересованы, чтобы всё шло по плану… Поэтому работаем, — он хлопнул в ладоши. Чжань рассчитывал на большее. Он понятия не имел, как именно он сейчас должен работать. Куда ему идти? Кого снимать? Что снимать? Текучку? Или какие-то постановочные снимки нужны? Зачем он вообще здесь, когда кругом полно операторов, а над автодромом гудят дроны? Сказать, что на автодроме Сепанг царила суета, — значит не сказать вообще ничего. В какой-то момент Чжаню показалось, что он снова вернулся в детство, в тот момент, когда мама потеряла его на рыбном рынке. Ну ладно, справедливости ради, это не мама его потеряла, а он сам отстал, засмотревшись на осьминогов, которые пытались сбежать из большого эмалированного таза. Чжань тогда засмотрелся на щупальца с присосками, на капли воды, стекавшие вниз по стенкам, а когда опомнился, мама уже отошла — и он остался один. Сейчас рядом не было ни мамы, ни вообще кого-либо знакомого. Все куда-то спешили, кто-то кому-то кричал, что-то гремело, что-то звенело, громко и без стеснения ругались механики, и Чжань со своей камерой ощущал себя здесь совершенно чужим и бесполезным. Когда его толкнули в спину, Чжань только острее осознал, что ему здесь не место. Он попытался убраться с пути, пробормотав «извините», но ощутил, как его цепко ухватили за локоть и куда-то потащили. Чжань вскинул голову, но не сразу понял, с кем столкнулся. — Ибо? — Чжань всё ещё не был в этом уверен, потому что за костюмом команды, кепкой и непроницаемыми чёрными очками он и себя бы не узнал. — А ты кого ждал? — Ибо наконец нашёл место, где поток людей был не таким плотным, стянул очки и сунул за отворот плотной кожаной куртки. — Что ты вообще здесь делаешь? — Я… — Чжань растерялся и потянулся к аккредитации, но Ибо его перебил: — Я помню, что ты фотограф. Почему ты болтаешься здесь? Разве ты не должен работать? — Должен, наверное, — Чжань пожал плечами. — Но я понятия не имею, куда мне идти и что делать. У нас мало времени, плотное расписание, всё такое… — он разглядывал Ибо и пытался понять, что в нём изменилось за одно утро. Потому как что-то всё-таки изменилось, что-то такое едва заметное, на грани чувствительности рецепторов. — Ты вообще хоть что-то знаешь о том, как проходят гонки? — устало поинтересовался Ибо, и Чжаню ненадолго даже стыдно стало. Похоже, он успел основательно достать Ибо своей беспомощностью и бесполезностью. Но как будто Чжань ему навязывался! — Ничего не знаю, — Чжань покачал головой. Вообще-то он рассчитывал на инструкции более конкретные, чем «пойди туда — не знаю куда». И все прежние работодатели хотя бы в двух словах объясняли, что от него требуется на выходе. А здесь… Могли бы и сказать, что ему самому нужно разбираться, зачем его взяли снимать гонки. И вообще, гонки ли? В контракте было написано что-то про фотосессии, пресс-конференции и какие-то мероприятия. Чжань потёр лицо руками и посмотрел Ибо в глаза: — Ты, наверное, спешишь. Не трать на меня время. — Я сам решу, что и на кого мне тратить, — мгновенно огрызнулся Ибо. — А ты так и проторчишь в коридоре до конца гонок. — Хорошо, скажи, где мне встать, чтобы я тебе не мешал, — Чжань и сам не знал, кто его за язык тянул. Потому что Ибо мог бы ему помочь. Хотя бы что-то объяснить. Но вместо того, чтобы попросить о помощи, Чжань его драконил. — Далеко идти придётся, — Ибо прищурился. — Это не на автодроме. — Да я уж догадался, — Чжань и в самом деле понял, что Ибо сейчас затейливо послал его прогуляться куда подальше. И где-то в глубине души Чжань и рад бы был оказаться подальше от этого места, которое пока вообще никак его не привлекало. Но продолжить он не успел, потому что его в очередной раз цепко ухватили за локоть. — А, вот ты где, — господин Хван кивнул Ибо, а потом потянул Чжаня за собой. — Чтобы ты не скучал здесь, я тебя сейчас отведу в наши боксы… — Куда? — Туда, где механики сидят. Посмотришь, что да как. Сегодня нужно будет очень много сделать, поэтому придётся разбираться на ходу. Покрутишься там, посмотришь, как готовят машины к стартам, потом попросишь, чтобы тебя проводили на помост, где мониторы стоят… А вообще, ты должен быть везде. Твоя аккредитация даёт тебе право передвигаться везде, где это можно делать. — А где нельзя? — поинтересовался Чжань, который точно знал, что именно туда его и занесёт в первую очередь. — А ты как думаешь? — босс хмыкнул. — На трассе нельзя топтаться, когда заезд идёт или квалификация. Вдоль трассы есть специальные карманы для прессы, туда можно зайти и сделать снимки, если нужно. Пока готовятся к заезду, можно подходить… Смотри, как другие работают… Не маленький же, сообразишь. Чжань не был так в этом уверен. Ощущение, что ему пять и он один на рыбном рынке, снова вернулось и больше не покидало, как бы Чжань ни старался от него избавиться. Чтобы хоть немного отвлечься от нарождающейся паники, Чжань достал камеру, выбрал подходящий для репортажной съёмки объектив и на пробу сделал несколько кадров. По крайней мере, это было хотя бы ярко. Красиво ли? Нет, точно не красиво. Не в том смысле, в каком Чжань понимал красоту. Но он сам подписался на эту работу, никто с пистолетом сзади не стоял и не заставлял, если не брать в расчёт Чжочэна, поэтому и расхлёбывать последствия своего решения Чжань должен был сам. И Чжань принялся за расхлёбывание. Он по-прежнему слабо представлял, зачем здесь нужен, поэтому просто снимал всё подряд, особое внимание уделяя логотипу «Ямаха Чайна Рэйсинг». Пару раз его заносило на помост, откуда было хорошо видно гоночную трассу и мотоциклы, но разобраться в происходящем Чжань даже не пытался. Сейчас он уже немного жалел, что не расспросил Ибо о том, как всё происходит. Тот мог бы просто и доступно объяснить, на что Чжаню обращать внимание. Но свой шанс он упустил и теперь без конца напоминал себе почитать о гонках, когда снова окажется в своём номере вечером. Если окажется, конечно. К середине дня у Чжаня сложилось стойкое ощущение, что он вписался поработать в сумасшедшем доме. Суетились механики, суетились гонщики, фотографы натурально бегом бегали между боксами, гостевыми ложами и трассой. Чжань метался тоже, хоть и не понимал, если честно, с какой целью он это делает. А ещё в какой-то момент в его голову пришла первая за день разумная мысль: завтра нужно взять с собой больше карт памяти. Только за первую половину дня он извёл три штуки. Времени присесть и хотя бы немного их почистить от откровенного шлака не было, и Чжань уже знал, чем будет заниматься этой ночью и несколькими последующими. Неожиданная пауза во всей этой беготне стала для Чжаня сюрпризом. Механики, пилоты и прочий стафф ровными рядами потянулись в подтрибунные помещения, и Чжань разрешил себе небольшую вольность: он плюхнулся на первый попавшийся стул и вытянул ноги. Вообще-то он не собирался спать. Просто на секунду закрыл глаза — и тут же провалился в темноту. — Эй, Чжань! — Ибо потряс его за плечо, и Чжань резко дёрнулся, только чудом не слетев со стула. — Ты место, конечно, нашёл. — Я… Я не спал, — ляпнул Чжань и тут же смутился, когда Ибо ухмыльнулся: — Спал. — Я не хотел, — Чжань явно сказал что-то не то, потому что ухмылка Ибо стала ещё выразительнее: — А по-моему, хотел. — В смысле я не собирался здесь спать, — Чжань собирался вскочить со стула, но Ибо удержал его, положив руку на плечо: — Да сиди, не трепыхайся. Ещё есть время… — Какое время? Что тут вообще происходит? — Чжань решил, что попереживать он ещё успеет. И раз уж Ибо сам его нашёл и даже заговорил с ним, нужно воспользоваться моментом. — Тут происходит перерыв, — Ибо осмотрелся, нашёл ещё один стул, придвинул ближе и сел. — Все разбежались перекусить, попить кофе… — А… — Чжань тоже зачем-то покрутил головой, словно надеялся увидеть указатели, куда следовало бежать за кофе. В его случае, конечно, не за кофе, а за чаем, но ему не помешало бы чем-нибудь подкрепиться. Он с самого утра ничего не ел и понятия не имел, когда ему выпадет такая возможность. — Ты пообедал? — Я даже не позавтракал, — Чжань припомнил свои суетливые утренние сборы после звонка босса и вздохнул. — А здесь всегда так? — Нет, — Ибо покачал головой. — Завтра будет ещё хуже. Вставай, пойдём со мной. — Куда? — Покажу кое-что, — пока Чжань раздумывал, соглашаться ему или нет, Ибо уже поднялся и нетерпеливо притопывал ногой. — А это… — Обязательно, — Ибо нахмурился. — Если, конечно, ты не планируешь здесь какой-нибудь экстравагантный суицид. — В смысле? — Ну там от голода, от жажды, от разрыва мочевого пузыря… Это будет что-то новенькое здесь. — Что ты несёшь? — Чжань растерялся. — Чушь какая-то… — Какие вопросы, такие и ответы, — Ибо не выдержал, схватил Чжаня за запястье и заставил подняться. — Просто иди за мной, потом спасибо скажешь. — Уверен? — Более чем, — Ибо тянул его за собой, и Чжаню оставалось только перебирать ногами, чтобы не отставать и не врезаться в людей. — Вообще-то это должен был сделать кто-то из твоих коллег, а не я… Но здесь, похоже, организация на высоте. Зачем они вообще притащили сюда тебя? — возмущался Ибо, но Чжань молчал. Не то чтобы его смущали или обижали эти вопросы, ведь многие из них он задавал себе сам. И сам, так же как и Ибо, не находил ответов. Он всё ещё не понимал, почему его буквально забросили в гущу событий и оставили выплывать самостоятельно. — У нас мало фотографов или что? Почему надо было так по-дебильному делать? Нельзя было объяснить? — Я не знаю почему, — наконец отозвался Чжань, когда Ибо притормозил перед стеклянной дверью, но его руку так и не выпустил. — Да по тебе видно, что ты вообще понятия не имеешь, что происходит. Имя своё помнишь — и на том спасибо, — Ибо открыл дверь и пропустил Чжаня вперёд. Как девушку. — Что здесь? — Кафе, для сотрудников, — теперь рука Ибо перекочевала Чжаню на плечо. Видимо, Ибо был настолько невысокого мнения об умственных способностях Чжаня, что опасался, что он потеряется даже в закрытом помещении. По крайней мере, это объяснение укладывалось в систему ценностей и мироустройства Чжаня. В противном случае ему пришлось бы допустить, что Ибо просто хотел к нему прикасаться. Но с подобным допущением многие события из прошлого дня начинали играть другими красками. А этого Чжань позволить себе не мог. — Почему ты мне помогаешь? — Чжань не смог долго терпеть неведение. В конце концов, Ибо ведь мог ему ответить. Ну да, в ухо прописать он тоже мог, но и это могло бы сойти за ответ. Дальше находиться в глупом положении, не понимая, что происходит, Чжань больше не хотел. — Карму чищу, — огрызнулся Ибо. — Ты много грешил в прошлой жизни? — В этой, — Ибо вздохнул. — Иди сядь куда-нибудь и не нервируй меня. Иначе я сделаю что-то такое, что испортит карму не только мне. — Это что, например? — с искренним любопытством поинтересовался Чжань, но Ибо только зашипел на него: — Отвали! Наверное, Чжаню следовало бы показать характер и свалить в самом деле, уйти из кафе и попытаться вернуться обратно. Но, во-первых, Чжань не хотел ещё больше усугублять конфликт с Ибо. Во-вторых, он понятия не имел, куда ему идти, потому что запомнить дорогу даже не пытался, доверившись Ибо. Об этом, кстати, не мешало бы подумать сейчас, пока не стало слишком поздно. Чжань пристроился за столик в углу и сжал голову руками. Как вообще он мог довериться Ибо после всего того, что между ними было? После того, как они за один день поссорились несколько раз. А ведь Ибо так и не извинился за те слова про фотографии. И Чжань не извинился за то, что сказал, что у него всё ещё есть невеста. А стоило бы. — Ты не заболел? Я бы не удивился, — Ибо с самым бестрепетным видом прижал ладонь ко лбу Чжаня. — Температуры вроде нет. Голова болит? — Не болит, — Чжань отвёл руку Ибо от своего лица. — Я в порядке. И ты мне не ответил. — Ответил. — Нет, — Чжань покачал головой. — Почему ты мне помогаешь? — Я же сказал… — Это не ответ! — Чжань нервно облизал губы. Сейчас ему требовалась вся его решимость, потому что он в очередной раз собирался совершить глупость. — А какой ответ ты хочешь? — Ибо спокойно потягивал свой кофе и смотрел на Чжаня с интересом. — Ты ждёшь признания в любви? — В какой любви? — Чжань растерялся, а потом замотал головой. — При чём тут это вообще?.. Разве мы с тобой не поссорились? — А разве мы с тобой в таких отношениях, чтобы ссориться? — парировал Ибо, и Чжань даже не нашёлся что ответить. И правда, ссориться и мириться в его понимании могли возлюбленные, друзья или хотя бы родственники. А они с Ибо знали друг друга второй день. И явно не считали друг друга даже приятелями. По крайней мере, Чжань не считал. О том, что творилось у Ибо в голове, он понятия не имел. — Мы… — Ты хочешь что-то уточнить? — Ибо по-прежнему смотрел на Чжаня с откровенным интересом. И, если бы не глумливая усмешка на его губах, Чжань бы даже поверил, что тому в самом деле важно знать, что Чжань думает об их отношениях. — Я… Я хочу поблагодарить, — наконец определился Чжань. — Для этого же не нужно никаких отношений, да? Я просто… Я думаю, что я должен сказать спасибо, что ты всё равно со мной возишься. Я здесь чувствую себя полным придурком. Я уже сто раз пожалел, что вообще подписался на это. И ты… Ты мне уже много раз помог и сейчас помогаешь, хотя я тебе не нравлюсь. — Продолжай, — Ибо явно развлекался. — И я должен извиниться, что создаю столько проблем, — Чжань тоже не слишком любил просить прощения, но понимал, что иногда это неизбежно. Он очень хотел убедить Ибо, что у него не было злого умысла. Он просто был не слишком удачлив, а Ибо оказался не в то время не в том месте. Или, наоборот, в том… Зависело от того, как сам Ибо к этому относился, но Чжань старался не слишком уж обольщаться на свой счёт. — Всё сказал? — поинтересовался Ибо, когда Чжань сделал паузу, чтобы перевести дух и сделать пару глотков остывшего чая. На тарелке перед ним лежали сэндвичи, но Чжань опасался к ним прикасаться. Под пристальным взглядом Ибо он и подавиться мог бы без особых усилий со своей стороны. — Да, всё, — согласился Чжань, которому уже нечего было добавить без риска зайти на второй круг объяснений. — Тогда ешь, — Ибо придвинул к нему тарелку. — До конца перерыва мало времени осталось, потом ещё куча практик. И квалификация… — У тебя? — У меня завтра утром, если ничего не поменяется. Сегодня квалификация у андеров, им ещё завтра супер поул ехать до первого заезда… — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — Чжань вздохнул. — Я думал, пойму, что здесь происходит, но, по-моему, только сильнее запутался. — Как ты собирался что-то здесь понимать, если ты ничего не смыслишь в мотоциклах? — Ибо усмехнулся. — И поешь ты уже, и так тощий, я думал, ты меня ночью заколешь костями своими. — О, — Чжань неожиданно смутился. Об этом он вообще старался не думать и не вспоминать. Потому что ночь, которую они провели в одной постели, ставила под сомнение теорию Чжаня о том, что они вообще друг другу никто, даже не приятели. «Не приятели» не просыпаются утром в обнимку, как бы Чжань ни пытался себя убедить в обратном. А значит, у того, что случилось вчера, было иное объяснение, пусть Чжань сейчас его и не знал. — Тебя с рук покормить? — Не надо! — Чжань замотал головой, потому что только этого ему ещё и не хватало. — Тогда ешь сам, десять минут осталось, а нам ещё возвращаться. — Куда? — Чжань всё-таки решился попробовать, тем более что пахли сэндвичи более чем соблазнительно. — Мне на трассу, а тебя, я так думаю, есть смысл вернуть обратно в боксы, потому что, если ты оттуда выйдешь, я не гарантирую твою безопасность. — Но мне же надо… — Не сегодня, — Ибо покачал головой. — А как я работать буду? — Чжань спешно проглотил кусок. — Я же снимать должен гонки тоже, гонщиков… — Ну-ну… — А почему ты так не хочешь, чтобы я снимал тебя? Ты не любишь, когда тебя фотографируют? Или дело во мне? — Чжань решил, что терять ему уже нечего. В конце концов, он же мог позвонить боссу и спросить, куда ему идти. Ну вот, а значит, он мог не бояться, что Ибо бросит его здесь. Как-то же Чжань дожил до своих лет без опеки Ибо, должен был и сейчас справиться сам. По крайней мере, мог бы и попробовать. — Ни то, ни другое. — А что тогда? — Чжань сам не заметил, как съел практически все сэндвичи с тарелки, что поставил перед ним Ибо. — Да много чего. Я не знаю, что ты там наснимаешь в итоге… К тому же не люблю, когда меня дёргают, не спросив. — Я буду спрашивать, — тут же пообещал Чжань. — Это всё ещё не отменяет факта, что я понятия не имею, можно ли тебе вообще доверить камеру. — Эй, я же не спрашиваю, можно ли тебе доверить мотоцикл! — искренне возмутился Чжань, едва не поперхнувшись очередным куском. — Потому что от тебя здесь ничего не зависит, это не ты решаешь, — хмыкнул Ибо. — Но я же ехал с тобой. — А у тебя был выбор? — Выбор всегда есть, — Чжань вздохнул. Он уже догадался, что в этом споре преимущество было на стороне Ибо. И если тот в самом деле не хотел, чтобы Чжань его снимал, то у Чжаня не было шансов его переубедить. Ну или почти не было. Чжань разблокировал телефон и включил камеру. Ему нужно было постараться и сделать один кадр, но такой, что смог бы Ибо убедить. Наверное, вчерашние фотографии тоже убедили бы его, но они всё ещё хранились на карте памяти, а ту Чжань оставил в отеле, чтобы случайно не перепутать. Теперь ему нужно было усыпить бдительность Ибо и поймать момент, чтобы зафиксировать его таким, каким он реально был, а не таким, каким хотел казаться. Чуть менее важным, чуть более искренним, невероятно интересным, сложным, не по годам взрослым и зрелым. Чжань сам себе мысленно дал пинка, пока его мысли не сменили направление и не увели его от темы. — Ты так смотришь, словно решаешь, как меня лучше приготовить, — заметил Ибо. — Запечь с яблоками и брусничным вареньем, — Чжань брякнул первое, что пришло в голову, и засмеялся, таким удивлённым стало лицо Ибо. — Как пирог? — Как индейку, — Чжаню стало по-настоящему весело. А ещё захотелось очутиться на своей кухне и приготовить что-нибудь необычное, чтобы Ибо опять вот так же удивился. — Ты любишь готовить? — зачем-то уточнил Ибо, и Чжань кивнул: — Я вообще кладезь всяких талантов. — Например? — интерес Ибо выглядел очень искренним, настоящим. И совсем не вязался с брошенным вчера «я думал, ты интереснее». Чжань по-прежнему держал эти слова в голове, хоть впоследствии Ибо за них извинился. — Я на скрипке играю. Это интересно? — Более чем, — Ибо согласился, и Чжань счёл этот момент подходящим. Одно движение — и камера его телефона запечатлела Ибо таким, каким он Чжаню нравился не меньше, чем злым. Ибо напрягся: — Что ты сделал? Зачем? Я же сказал… — Я хочу тебе показать кое-что, — Чжань открыл фотографию через приложение, подправил кое-что по мелочи, выровнял цвета, наложил пару фильтров, а потом показал снимок Ибо. — Я тоже не просто так камеру с собой ношу. Ибо ничего не сказал, только взял телефон, чтобы посмотреть поближе. Спустя несколько минут томительного молчания он вернул Чжаню телефон и спросил: — А те фотографии тоже будут такими? — Какими? — Крутыми? — похоже, Ибо и сам не был уверен в том, какой эпитет стоило применить в отношении фотографий, что получались у Чжаня. — Те будут лучше, они же на камеру сделаны, а не на телефон впопыхах, — Чжань позволил себе расправить плечи и немного расслабиться. — Ну так что? — Извини, — неожиданно ответил Ибо, хотя Чжань ожидал чего-то вроде «ладно, так и быть, фотографируй, если тебе так хочется». — Я был не прав. И я должен был попросить тебя показать… — Ладно, — Чжань кивнул. — Может, пойдём уже?