Love Race

Чжань успел очистить четыре карты, прежде чем его легонько тронули за плечо. — А? — Пора уже, — это оказалась всё та же девушка, и Чжань прищурился, чтобы попробовать прочитать её имя на таком же, как у него самого, бейдже аккредитации. — Меня зовут Мэн Цзыи, если ты за этим пялишься на мою грудь. — Извини, — Чжань смутился. Но он же в самом деле ничего такого не хотел. Просто посмотреть имя человека, который хоть как-то пытался ему помочь. — Я хотел прочитать имя, да. — Ладно, извинения приняты, — Цзыи кивнула. — Но в следующий раз лучше спроси. — Конечно, — Чжань сгрёб все чистые карты и сунул их в отдельный кармашек своего кофра. — Спасибо, что сказала. — Я подумала, что ты увлёкся и вряд ли сам следишь за временем, — вполне разумно заметила Цзыи. — Покажешь, что у тебя там такое интересное? — А как же время? — Пусти пару снимков на печать, я посмотрю по пути, — внесла встречное предложение Цзыи, и Чжань не решился отказывать. Он отправил на принтер фотографию руки Ибо, которой тот трепал лепестки розы, снимок с бокалом из ресторана в отеле и простую уличную фотографию из тех, что сделал вчера на прогулке к фонтану. — Вот, — он взял цветные распечатки и передал Цзыи. — Если ты покажешь мне, куда теперь идти, я буду тебе очень признателен. — А я буду тебе признательна, если ты окажешь мне любезность и представишься. Вдруг я сейчас шпиона другой команды провожу… — чуть сварливо заметила девушка, но фотографии взяла и принялась внимательно их рассматривать. — Извини, — Чжань в очередной раз за утро испытал смущение и неловкость. — Меня зовут Сяо Чжань, я фотограф… — А, так это тебя сегодня с утра господин Хван собирался увольнять? — уточнила Цзыи, и Чжаню ничего не оставалось, кроме как кивнуть. — Расскажешь, под какой мотоцикл ты вчера попал? — Да никуда я не попал, — Чжань мотнул головой. — Я просто снимал там, ну возле трассы. Просто стоял в толпе с другими фотографами. Потом случилась авария... наверное. Я не знаю. И какой-то парень вместе с мотоциклом оказался на гравии. Вернее, парень остался там лежать и материться, а мотоцикл ещё какое-то время летел в нашу сторону. Мы разбежались… Ну и всё, — Чжань поморщился. — Я не понимаю, почему все так говорят об этом, словно я был там один. Я даже не пострадал… — Ну и хорошо, — Цзыи махнула рукой. — Просто запугивают, значит, чтобы в следующий раз вставал подальше и отбегал быстрее. Сам знаешь, тут всякое может случиться. — А пилотов они не запугивают? — Ещё как, — Цзыи усмехнулась. — Лучшее средство запугать пилота и заставить его ездить осторожно — это показать сумму страховой выплаты в случае смерти или инвалидности. Знаешь, многие говорят, что это очень мотивирует. Тридцать пять тысяч долларов за смерть и шестьдесят пять тысяч за инвалидность. Как тебе? — Ужас, — честно поделился своими ощущениями Чжань. Конечно, ни шестьдесят пять, ни даже тридцать пять тысяч долларов на дороге не валялись, но разве этого достаточно, если речь шла о человеческой жизни? Как её вообще можно было оценить? — Я бы никогда… — По тебе заметно, — согласилась Цзыи. — Тебя, наверное, на мотоцикл силой не затащишь. — Ну… — Чжань не стал уточнять, что одному конкретному человеку не требовалось прилагать усилий, чтобы он не только садился на мотоцикл, но и ездил на нём. — Ладно, я не буду дальше терзать твоё самолюбие. Вы, мальчики, очень нежно к этому относитесь, насколько я успела заметить. Чжань не стал ничего на это отвечать, потому что с самолюбием у него тоже были большие проблемы. Иначе не было бы всех этих метаний и двух подряд ночей, которые он провёл в постели Ибо. — А фотографии, кстати, крутые, — вдруг резко сменила тему Цзыи. — Вот эта, — она указала на снимок с розой, — вообще арт, хоть сейчас в рамку и на выставку. А вот эта… Я даже боюсь представить, кому ты душу продал, чтобы наша звезда тебя к себе так близко подпустила. У Чжаня натуральным образом дёрнулся глаз. Уже который человек из команды называл Ибо исключительно звездой, словно у него даже имени не было. А ещё в этом слове не слышалось ни уважения, ни восхищения, ни вообще каких-либо положительных эмоций. Словно один только факт существования Ван Ибо на планете Земля раздражал членов команды «Ямаха Чайна Рэйсинг». А вот самого Чжаня безмерно раздражало такое отношение к человеку, который рисковал собственной жизнью ради команды. А после слов Цзыи про тридцать пять тысяч за смерть Чжань и вовсе не мог спокойно к этому относиться. — Ничего я никому не продавал, — Чжань не стал углубляться в детали, чтобы не провоцировать ненужных слухов. — Тогда я даже не знаю, как он согласился на это, — Цзыи ещё раз внимательно посмотрела на фотографию. — Но вообще, конечно, хорошая работа, просится в какой-нибудь журнал о светской жизни. Нашей звезде, конечно, народной любви не прибавит, скорее наоборот, но чисто эстетически… — Я с журналами не работаю, — Чжань покачал головой. — Я вообще давно не занимался фотографией. Если бы не это предложение… — Да уж, предложение, — Цзыи усмехнулась. — Отсюда народ разбегается. На моей памяти и десятка человек не набралось, которые хотя бы сезон отработали. Максимум пара гонок — и нужно кого-то нового искать. Всё в последний момент, всё второпях… — Мне пока нравится, — Чжань приврал. Так, самую малость, потому что пока у него не было вообще никакого внятного впечатления о том, что происходило вокруг. И свою новую работу он оценивал только через Ибо. — Посмотрим, что ты потом запоёшь, — Цзыи похлопала его по плечу. — Оставишь мне фотки? — Зачем? — Чжань удивился. — Ну они правда классные, — Цзыи взглянула на него с улыбкой. — Или ты боишься, что я их кому-нибудь покажу? Или за свои выдам. — Не боюсь, — временами Чжань вообще не понимал женщин. И сейчас Цзыи очень напоминала Мейли, когда они с ней ссорились. Мейли обижалась, а Чжань угадывал причину и понятия не имел, как ему заслужить прощения. — Так что? — Забирай, — Чжань пожал плечами. — Я себе ещё распечатаю. Слушай, — он решил, что тему нужно срочно менять, — а когда мы уже придём? Мне кажется, за это время, что мы тут по коридорам шныряем, можно выйти в Сингапур. — Тебе кажется, — Цзыи прибавила шагу и вскоре вывела Чжаня прямо к стартовой прямой, где за толпой сновавших людей не было видно ни мотоциклов, ни пилотов. — Успели вовремя. — А что… Что мне теперь делать? — Чжань даже растерялся слегка в этой сутолоке, закрутил головой, пытаясь найти Ибо, но потерпел неудачу. — Как что? Снимай пока тут, потом они уедут прогревать резину — нужно будет отойти, а там квалификация… — А где… Где Ван Ибо? — Чжань в последний момент вспомнил об официальности, хотя Цзыи наверняка успела придумать себе какую-нибудь увлекательную историю, объяснявшую появление у Чжаня возможности снимать Ибо с близкого расстояния и не быть при этом загрызенным заживо. — Так звёздочка наша в суперах выступает. А это андеры сейчас разогреваться будут, у них уже заезд первый после двух квалификаций. Так что придётся тебе пока отложить свои фанатские чувства и поработать на голом энтузиазме, — заключила Цзыи, а Чжань посмотрел на неё с удивлением: — Фанатские? — А какие же? Ты же не просто так рядом с ним крутишься. Да три дня назад Чжань не знал, что Ибо существует! И не скоро узнал бы, наверное, если бы не решился остановить мотоцикл, чтобы добраться до автодрома. И то, что они потом познакомились ближе, не имело ничего общего с фанатством. Да какой вообще из Чжаня фанат? Фанат бы, наверное, не убегал из постели Ибо и не гадал на ромашке, поцеловать его или нет. Но говорить об этом посторонней девушке Чжань не собирался. Он вообще ни с кем не собирался обсуждать то, что происходило между ним и Ибо. Нет, конечно, какая-нибудь ясность и ему самому не помешала бы, но добиваться её Чжань собирался другим способом. — Ладно, не дуйся, — Цзыи с силой хлопнула его по плечу. — На самом деле это даже миленько, наверное. — Что миленько? — Что нашёлся человек, которому он нравится. У нас же его терпеть не могут, причём вообще все. — Ибо? — Чжань так удивился, что даже переспросил, потому как эта информация оказалась слишком квадратной для его круглой головы. — А что он сделал-то? — Да так… Вроде ничего особенного, — Цзыи пожала плечами. — Вот спроси меня, что конкретно мне не нравится, я тебе не скажу. Но вот просто… Он бесит, я не знаю. Раздражает, нервирует. К нему девчонки подкатывают, он их отшивает, с начальством держится так, словно это они все ему должны, фанатов своих тоже гоняет, мол, я вам не цирковая обезьянка, чтоб по команде скалиться. Механики тоже бесятся... — Потому что он за ними перепроверяет? — наудачу предположил Чжань, который как раз сейчас начал кое-что понимать, и неожиданно попал в точку. — Ясен перец, — Цзыи даже в ладоши хлопнула от возбуждения, так её воодушевляла эта тема. — У всех пилоты как пилоты, все своим доверяют, только этот лично каждую гайку перекручивает. — Прямо перекручивает? — Нет, ну не буквально, конечно, но было такое несколько раз, что он прямо разгонял народ и сам копошился. Вот однажды он так докопошится — и влетит мордой в ограждение, — жёстко припечатала Цзыи. — Каждый должен делать свою работу. Чтобы мотоцикл перебирать, есть механики. Его забота этим мотоциклом в гонке рулить. — Ну ты же не можешь знать, зачем ему это, — Чжань нервно покусывал губы, чтобы удержаться и не вывалить на голову Цзыи всё, что он знал о мечтах и желаниях Ибо. Ему, лично слышавшему рассуждения о «Дакаре», о желании проехать песчаную гонку самому, было очевидно, зачем Ибо настойчиво лез под руку механикам, зачем хотел разобраться в том, как устроен мотоцикл и как его чинить. Наверное, если бы он потрудился объяснить и им, зачем он это делал, они реагировали бы иначе. Но Ибо не собирался никому ничего объяснять, а сами люди понимали его неправильно и выводы из этого делали тоже неправильные. — Ты тоже не можешь, — Цзыи пожала плечами. — Но ты всё равно уже готов его оправдывать. Мне даже любопытно, насколько тебя хватит. — В каком смысле? — В том смысле, что рано или поздно ты сделаешь что-то не то и окажешься в наших рядах, потому что наша звезда… — У него имя есть, — у Чжаня в один момент иссякло терпение. — И он действительно звезда в этой команде, даже если вам это не нравится. — Да не кипятись ты так, — Цзыи не впечатлила его вспышка. Она снова снисходительно похлопала Чжаня по плечу и заметила: — Ты как будто влюбился в него. Но это скоро пройдёт, у всех нас уже давно прошло. Чжань прикусил язык, чтобы не ляпнуть что-то в духе «я же не вы все», потому что это явно укрепило бы Цзыи в её подозрениях. Вместо этого он вскинул камеру и посмотрел на Цзыи поверх неё. — Спасибо, что проводила. Мне теперь нужно поработать, иначе меня уволят, как собирались, — Чжань и сам слышал, насколько искусственно звучал его голос, но поделать с собой он ничего не мог. Его сверх меры напрягало это отношение команды к Ибо. И даже будь у Ибо хоть тысячу раз ужасный характер, он всё равно имел право на уважение и нормальное отношение. Да и где вообще они могли с ним сталкиваться? Чжань практически не видел его в помещениях, на этот уикенд принадлежавших команде. Чтобы столкнуться с Ибо, нужно было сильно постараться. — Работай, работай, — Цзыи понимающе хмыкнула. — Но знаешь, не трясись так сильно, всё равно ты им здесь нужнее, чем они тебе. Так что пользуйся этим. — Спасибо, — Чжань всё ещё злился из-за направления, которое принял разговор, начавшийся так безобидно. За эти дни, что он провёл в команде, ему уже надоело выслушивать упрёки в адрес Ибо. И он прекрасно понимал, почему сам Ибо держался от этих людей в стороне. Чтобы очистить голову и занять руки, Чжань принялся снимать всё, что происходило у него под носом. В качестве ориентира он выбрал логотип команды и теперь снимал всех, на чьих комбинезонах видел «Ямаха Чайна Рэйсинг». Конечно, потом его ожидало ещё море рутинной работы по разбору и обработке снимков, но сейчас он мог позволить себе с головой погрузиться в дело, по которому успел заскучать за те месяцы, что они с Чжочэном полностью отдавали своей фирме. Краем глаза Чжань следил за тем, как двигались другие фотографы и операторы, чтобы знать, когда можно приблизиться к гонщикам, а когда стоит отступить в безопасную зону. Так он спокойно и без лишнего стресса снял прогревочные круги андеров и квалификацию в какой-то другой категории, названия которой не запомнил. Впрочем, Чжань признавался себе, что не запомнил бы и следующую категорию, если бы не заметил среди прочих Ибо в чёрном комбинезоне, густо облепленном логотипами и спонсорскими символами. С трудом подавив в себе желание окликнуть его и помахать рукой, Чжань перехватил камеру поудобнее и нашёл Ибо теперь уже через объектив. Тот с отсутствующим видом сидел на мотоцикле, тянул воду через трубочку и никому не позволял увидеть свои глаза, надёжно скрытые тёмными очками. Как будто через несколько минут не ему предстояло лететь по гладкому полотну автодрома, чтобы опередить своих соперников хотя бы на несколько секунд. Чжаню приходилось заставлять себя время от времени снимать кого-то другого. Да хотя бы членов команды, которые сновали вокруг Ибо, возможно, даже что-то спрашивали, но напарывались на ледяное безразличие и отступали, как отступают, разбиваясь, морские волны у подножия скалы. Когда Чжань смотрел на плотно сжатые губы Ибо, придававшие его лицу презрительное и надменное выражение, он боролся сразу с двумя взаимоисключающими желаниями. Он одновременно хотел и отвесить Ибо подзатыльник, чтобы тот сделал лицо попроще и не распугивал людей, которые его и так терпеть не могут, и поцеловать эти губы ещё раз, чтобы уловить их настоящий вкус. Думать о поцелуях, стоя среди мотоциклов, наверное, не стоило, но Чжань не мог противостоять своей слабости. В конце концов, у него не было возможности пережить этот поцелуй и осознать его, зато в крови гуляло волнение, которое никак не удавалось угомонить. Чжочэн бы сказал, что Чжань ведёт себя как школьница, которой улыбнулся симпатичный старшеклассник, и именно поэтому Чжань не собирался рассказывать об этом вообще никому. Внезапно вполне спокойная, пусть и хаотичная, система из людей и мотоциклов пришла в движение. Камера Чжаня зафиксировала момент, когда Ибо стянул с головы очки и кепку, чтобы надеть шлем. Похоже, квалификация должна была начаться с минуты на минуту. Чжань торопливо сделал ещё несколько кадров, после чего опустил камеру и отступил, чтобы отойти подальше от линии старта. Едва ли Чжань смог бы ответить, что заставило его в последний момент вскинуть голову и найти Ибо взглядом, но, похоже, это самое нечто подтолкнуло и самого Ибо. Чжань поймал его взгляд и улыбнулся, поднял руку, чтобы тронуть свои губы кончиками пальцев, и торопливо сдул поцелуй в сторону Ибо. Чжань не мог оценить его реакцию: практически всё лицо Ибо было скрыто шлемом, но он надеялся, что Ибо не станет на него сердиться. Когда светофоры над трассой сменили цвет с красного на зелёный, Чжань уже был далеко от стартовой линии. Конечно, он мог бы найти себе место где-то вдоль трассы, но толпа, как море щепку, принесла его на помост, где располагались многочисленные мониторы и системы наблюдения за разными участками трассы. Чжань совсем не понимал, что именно здесь происходило, однако внимательно следил за тем, как менялись местами строчки в таблице. Снимать отсюда трассу было неудобно, поэтому Чжань, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, время от времени делал снимки гоночных инженеров и механиков, наблюдавших за квалификационным заездом из боксов. В боксах Ямахи механики не находили себе места, и Чжань никак не мог взять в толк, с чем это связано. Уж не с тем ли, что их ставки оказались под угрозой? Он спешно нашёл имя Ибо в таблице и не удержался от яркой, торжествующей улыбки: в квалификационном заезде Ван Ибо показал лучшее время стадиона. Нужно ли было говорить, что этого результата ему с запасом хватало, чтобы стартовать с первого места в ближайшей гонке? Разобраться лучше Чжань уже не успевал. Когда он спускался по узкой лесенке вниз, чтобы всё-таки попробовать подобраться ближе к стартовой прямой и запечатлеть гонщиков на финише, кто-то положил ему руку на плечо, вынудив остановиться. — А? — Чжань обернулся так резко, что пришлось тут же вцепиться в ненадёжные перила. — Господин Хван? — Пойдём, у меня есть кое-какая работа для тебя. — Но разве… — Они уже практически закончили, а я хочу, чтобы ты сделал снимки наших ребят из андеров до старта суперпоула. Тебе уже, наверное, сказали, что у нас высокая текучка кадров… — Да, типа того, — Чжань поспешно следовал за господином Хваном, стараясь не упустить ни одного слова из его речи. — Ну вот, то есть я уже перевидал множество народа на этой работе… И полно попадается хороших ребят, у которых руки из нужного места. Но вот уловить это напряжение предстартовое мало кому удаётся. Вот я и хочу, чтобы ты попробовал. Цзыи мне показала твои фотографии, и я решил, что дам тебе такой шанс. — Спасибо, конечно, — Чжань мысленно сказал Цзыи пару слов, и это были отнюдь не слова благодарности. С чего ей вообще в голову взбрело показывать эти фотографии кому-либо? Они даже не относились к рабочему процессу. А теперь Чжань должен был выпрыгивать из штанов, чтобы впечатлить господина Хвана съёмкой того, что сам не чувствовал и не понимал. — Или ты думаешь, что не справишься? — Понятия не имею, — Чжань решил не изворачиваться и тактичный ответ не искать. — В любом случае я сделаю всё, что смогу. Ведь вы же для этого меня нанимали. — Вот и молодец, а в перерыве потом покажешь, что у тебя получилось, чтобы я знал, как мне лучше вас распределить по трассе и кому что поручить. А то если оставлять это на вашей совести, получается полная ерунда. Старт все снимают, а к финишу работает полтора инвалида, у остальных уже карты памяти забиты, руки устали, ноги не держат, глаза не смотрят… Ну ты понимаешь, наверное? — Да, конечно, — кивнул Чжань, который из всего этого многословия выделил для себя главное: его ожидал перерыв, который должен был стать для него маленьким экзаменом на профпригодность. И Чжань сейчас должен был прыгнуть выше головы, но не позволить себе провалиться. Чтобы не путаться потом в снимках, Чжань на ходу поменял карты памяти, и к секции, где ждали своей очереди нервные и взвинченные до крайности гонщики категории андер, подошёл во всеоружии. Первое, что бросилось ему в глаза, — это присутствие детей. Чжань мог бы поклясться, что некоторым из пилотов и пятнадцати лет ещё не было. — Ты не смотри, что они мелкие, — господин Хван правильно расценил его реакцию и пояснил: — В эту и следующую категорию допускаются пилоты, достигшие на момент старта тринадцати лет. Вот ты в тринадцать лет что делал? «Ел песок», — едва не ответил Чжань, всё ещё не оправившийся от удивления, но в последний момент спохватился: — В школу ходил. — А они здесь уже всерьёз сражаются за титулы и за честь своей команды, — господин Хван покровительственным жестом потрепал Чжаня по плечу, мол, не унывай, таких, как ты, тринадцать на дюжину. Чжань не стал уточнять, что под походами в школу он имел в виду не только обычные занятия, но ещё и живопись, и игру на скрипке, и даже бейсбол, которым занимался в большей степени для собственного удовольствия. Вместо этого он кивнул, мол, я принял к сведению, и принялся настраивать свет. — Тогда ты поработай здесь, а потом я жду тебя в офисе, будем смотреть, что у тебя получается, — снова повторил господин Хван, прежде чем оставить Чжаня одного среди этих хмурых и напряжённых людей. Чжань чувствовал, что раздражает их своим видом, камерой и щелчками вспышки. Им наверняка было страшно, потому что сочетание «карьера гонщика» только на словах звучало круто и впечатляюще. А на деле за ней скрывались адреналин и страх, боль, слёзы и ежедневный, если не ежечасный риск. Чжань очень старался не добавлять этим парням, многие из которых были младше его вдвое, новых причин для нервозности. Он просто снимал и думал о том, что ему нравилось видеть имя Ибо на верхних строчках итогового протокола. Такое положение казалось ему правильным и справедливым в глобальном масштабе, а Чжань очень любил, когда всё правильно и справедливо.