Love Race

— Почему ты не можешь поехать со мной? — в пятый раз за последние две минуты спросил Ибо, и Чжань мученически вздохнул. У него уже закончились аргументы, а некоторые из них он уже повторил по несколько раз. Он действительно устал. Он чертовски мало спал, зато безумно много нервничал. И в последний раз, между прочим, он нервничал из-за Ибо и его откровенно суицидальных пристрастий. Неужели нельзя было получать адреналин более безопасным способом? — Чжань? — Ибо по-прежнему прижимал его к стене в той крохотной тёмной комнатке, куда Чжань его затащил, чтобы поговорить. Разговор у них получался не слишком содержательный. Как только Чжань удовлетворил самое острое желание высказать всё, что накопилось, Ибо его поцеловал. Ну как поцеловал… Он наглухо перекрыл Чжаню доступ кислорода в лёгкие, поэтому, когда поцелуй наконец закончился, Чжань с тоской констатировал: его мозги окончательно перестали функционировать. У Чжаня болели губы: он и сам буквально разгрыз их до кровавых ран, а после уверенного, сильного, напористого поцелуя Ибо на них, наверное, и места живого не осталось. Ноги тоже как-то подозрительно ослабели и уже не справлялись с тем, чтобы удерживать тело в вертикальном положении. Поэтому он тряпичной куклой болтался в руках Ибо, дышал ядерной смесью из запаха кожи, пластика, песка, пота и горького парфюма, от которого ещё сильнее кружилась голова. — Чжань? — Ибо слегка встряхнул его, догадавшись, что иначе не дождётся реакции до утра. — Ибо? — Чжань титаническим усилием заставил себя оторваться от обнюхивания шеи Ибо и поднять голову. Теперь темнота не казалась ему такой уж плотной и непроницаемой, по крайней мере, он видел силуэт Ибо и очертания дверного проёма. — Почему ты не можешь? — Потому что, — Чжань тяжело вздохнул. — Я просто не могу. И объяснить тебе, почему нет, я тоже не могу. Ты меня не слушаешь. — Я слушаю, — не согласился Ибо. — Только все твои причины яйца выеденного не стоят. Подумаешь, босс будет недоволен! Можно подумать, после первой рюмки кто-то вспомнит, сколько человек там было. — Может, никто и не вспомнит, но я и так здесь на птичьих правах, — Чжань очень старался говорить терпеливо, сдерживать эмоции и не позволять своему раздражению просочиться наружу. — Ты сам слышал, что он хотел разорвать контракт со мной. — Слышал, ну и что? — Ибо легкомысленно пожал плечами. — Никто ничего не разорвёт. Мне они тоже постоянно этим угрожают… — Ты сравнил, конечно, — Чжань невесело засмеялся. — Ты их гордость, а я просто один из многих. Заменить тебя невозможно, даже если им не нравится, как ты относишься к их распоряжениям, к дисциплине, к необходимости соблюдать режим и вообще… Заменить меня — раз плюнуть. Я ведь тоже заменяю кого-то такого же… Я просто не могу, я не хочу рисковать. — Я скажу, что тебя нельзя увольнять, — Ибо снова дёрнул плечом. — Меня они послушают… — Кто? — Чжань вздохнул. — Ибо, я… я ценю, что ты сейчас собираешься сделать, но я не думаю, что это правильно. — Почему? — Потому что, — Чжань помолчал. Он понимал, что его слова могли бы сильно Ибо задеть, но и молчание тоже не казалось ему отличным выходом. Кто знал, как далеко на самом деле могло зайти идейное противостояние Ибо и его команды? Не факт, что дело кончилось бы ставками, взаимным игнорированием и шепотками за спиной. — Ибо, ты только не обижайся на меня… Меня никто не просил с тобой поговорить, и вообще… Это только моя инициатива… — Ты опять тараторишь, — Ибо даже в темноте безошибочно находил его губы. И сейчас он просто прижал к ним ладонь на долю секунды, мол, помолчи. — Я всегда так говорю, когда волнуюсь, — Чжань сделал глубокий вдох, но лучше ему от этого не стало. В воздухе вокруг него скопился такой концентрат запаха Ибо, что лицо, шею и почему-то живот обдало жаром. — Я просто хочу сказать, что никто здесь не станет тебя слушать. Ты им не нравишься. — Я знаю, — Ибо не удивился. — Они мне тоже. — Я не об этом, — Чжань очень надеялся, что ему хватит решимости закончить свою мысль и не сбиться. — У них нет причин прислушиваться к тебе, если это не касается твоих гонок и твоих побед. И я думаю, что скоро… Скоро они и к этому прислушиваться перестанут. Ты их раздражаешь своей независимостью, своим холодным взглядом… — Тебя тоже? — Нет! — Чжань ответил даже чересчур эмоционально. — Нет, конечно! Но я не они, я просто случайный человек, меня здесь вообще могло не быть, если бы я не согласился… Твоя команда… Они же даже не скрывают этого, ты сам бы знал, если бы хоть с кем-то общался. Они все только об этом и говорят. Что ты их бесишь, понимаешь? Твои механики с ума сходят от злости, что ты за ними проверяешь. — Я не проверяю… — Это я знаю, — Чжань снова начал торопиться. — А им кажется, что ты им не доверяешь. А раз ты им не доверяешь и обесцениваешь их работу, они и не стараются для тебя. Зачем? Ты для них просто обуза, они даже не радуются твоим победам, потому что не считают себя их частью. Им проще ставить на твои проигрыши, которые явно тоже бывают часто. И знаешь… Мне очень страшно. — Почему? — голос Ибо сделался напряжённым. Похоже, с этой позиции он сложившуюся в команде ситуацию даже не рассматривал. И то, что он увидел, взглянув с другого угла, ему совершенно не понравилось. Разумеется, он не собирался сразу же признавать правоту Чжаня, но тот и не настаивал. Он хотел, чтобы Ибо хотя бы немного подумал об этом, чтобы он был предупреждён. — Потому что они могут причинить тебе вред. Они всё равно лучше знают твой мотоцикл… И они не понимают, зачем ты в это лезешь, а ты сам им не говоришь. И я понимаю, я бы тоже не делился своими мечтами с теми, кто мне неприятен… И даже просто с посторонними. Но ты всё равно мог бы им как-то объяснить… Чтобы потом не оказаться… Ты понимаешь, — конец фразы Чжань скомкал, потому что у него язык не поворачивался называть некоторые вещи своими именами. Точно не перед Ибо, который стоял так близко к нему. И точно не после того, что он уже пережил у финишной линии, ожидая, пока закончится гонка. — Вообще-то это уголовное преступление, — Ибо усмехнулся, но Чжань всё равно понял по тому, как напряжено было его тело, что ему ни хрена не весело. Да и кому было бы радостно узнать, что его жизнь под угрозой не только из-за любви к экстремальному спорту. — Никто ничего не докажет… И даже разбираться не будут, — Чжань вздохнул. — Твоей семье выплатят шестьдесят пять тысяч, если ты это переживёшь… — А если нет? — Тогда тридцать пять… И всё. Всё закончится. — И что ты предлагаешь? — неожиданно спросил Ибо. — Всё бросить? Найти себе мирную и спокойную работёнку и сидеть дома? Может, жениться там, детей нарожать? — Я предлагаю... — Чжань не очень понимал, какое у него вообще право что-либо Ибо предлагать, но всё же решился договорить, раз уж его мнением интересовались. — Я предлагаю тебе просто с ними поговорить. Хотя бы с механиками. Они же не совсем безумные… Они поймут, что тебе интересно, что тебе просто самому нужно всё знать… Что дело не в недоверии. Это же обидно, когда тебе так откровенно не доверяют. Других аргументов у Чжаня не было. Этой последней фразой он и вовсе сказал больше, чем собирался. Невольно он выпустил наружу один из своих собственных страхов, повернулся к Ибо незащищённым, слабым местом и теперь не знал, чего ему ждать. Пауза затягивалась. Ибо молчал, и Чжань молчал тоже, потому что он и так уже сказал лишнего. — Я попробую, — наконец проговорил Ибо. — Я тебе ничего не обещаю, потому что я думаю, ты слишком хорошего мнения о людях, — лучшего, чем они заслуживают. Но я попробую… Даже просто чтобы тебе было спокойнее. — Не надо делать это для меня… Тебе самому это нужно. — Может быть, — Ибо вдруг подался вперёд и поцеловал Чжаня в шею. — Но для себя я бы не стал… Чисто из принципа. Потому что мне всё равно, если честно, что они там себе думают, как они относятся. Но мне не всё равно, что думаешь ты. Чжань задержал дыхание. В меньшей степени от внезапного поцелуя, в большей — от ответственности, которую Ибо возложил на него одной своей фразой. Теперь Чжань просто обязан был тысячу раз подумать о том, что он говорит, потому что его слова имели значение. Впервые за двадцать восемь лет жизни Чжаня его слова приобрели такое огромное значение и такую сокрушительную силу. И он никак не мог понять, почему Ибо сам вложил ему в руки такое мощное оружие против себя. И это непонимание дёргало, замыкало на себе все мыслительные процессы, и Чжань не выдержал: — Зачем? — Что зачем? — Зачем ты сказал? Ну, что тебе важно моё мнение. Я же могу… — Можешь, — перебил Ибо, даже не дослушав. — Просто я тебе доверяю. «Господи, что ж ты делаешь со мной? За что?» — хотелось стонать вслух, но Чжань только кусал губы. Он и сам не понимал, почему всё это так мучительно ему давалось. Почему эти отношения, ещё толком не зародившиеся, ведь что такое три дня, чёрт возьми, уже так сильно тревожили его, выворачивали наизнанку и ставили с ног на голову всю его вселенную. А ещё Чжаня болезненно дёргала мысль о том, что нужно было прервать это уединение, как-то сказать Ибо, что им нужно расходиться, напомнить о том, что он должен был… — Я провожу тебя в офис, — Ибо же будто насквозь его видел. Здесь, в темноте и тесных объятиях, он читал Чжаня как раскрытую книгу. Ведь понял же он про доверие, рассмотрел как-то у Чжаня внутри, насколько важно это было для него самого. И даже словами сказал, потому что слышать тоже было важно. — Я должен… — Хорошо, ладно, — Ибо, похоже, сдался и решил больше не давить. Почему-то от этого Чжань чувствовал себя ещё более виноватым: — Я пытался отказаться. — Не оправдывайся, — Ибо его перебил, коротко поцеловал за ухом, а потом уверенно вывел в коридор. — И не смотри так печально, а то твой босс подумает, что ты кого-нибудь убил. В конце концов, поешь вкусно… Куда вы поедете? — В Ла что-то там, — Чжань пожал плечами: он даже не запомнил, где глава пресс-службы забронировал столик на вечер. — Я могу спросить… — Да не важно, — Ибо махнул рукой. — Просто… Ну поешь там, пообщайся, может, тебе больше понравится. Я такие сборища терпеть не могу, но ты не обязан… — Да не хочу я ни с кем общаться, — Чжаня вдруг очень сильно задела сама мысль о том, что он даже в теории может получать удовольствие от подобного. — Я спать хочу, я ложусь поздно, мы встаём на рассвете, чтобы здесь быть к восьми… Я просто устал. — Я понял, — Ибо кивнул. — А ещё мне нужно кучу всего сделать… Я уже сто раз собирался заняться фотографиями, хоть разобрать их, чтобы потом проще было… — Не тарахти, — Ибо улыбнулся, как будто его умиляла привычка Чжаня выдавать по сотне слов в секунду от волнения. — Я тебя услышал. — Вот и хорошо, — Чжань, в отличие от Ибо, нахмурился. — Я немного посижу из вежливости, а потом возьму такси и поеду спать. — Конечно, — Ибо кивнул. — Всё именно так и будет, как ты сказал. Если, конечно, тебя не напоят до такого состояния, что ты полезешь танцевать на столе. — Да я вообще пить не буду! — Чжань и не собирался, а уж теперь, когда Ибо так подначивал, это стало делом принципа. — Посмотрим, — Ибо игриво толкнул его в плечо. — Ладно, иди уже, я тогда тоже поеду отдыхать. Сегодня выдался напряжённый денёк. — Ой, — Чжань вдруг спохватился, что за всеми этими страстями, которые переполняли его, он даже не поздравил Ибо с победой. А тот ведь наверняка ждал. По крайней мере, Чжань бы ждал. — Я же совсем… — Будем считать, что ты всё сказал, — Ибо его перебил. — Здесь не лучшее место… А то ты сейчас обниматься бросишься, — он снова улыбнулся, и для Чжаня, куда более привычного к кривым ухмылкам и тяжёлому взгляду, это оказалось слишком. Он забыл, что собирался сказать, забыл, что вообще-то возмутился. Он просто пялился на эту улыбку и только что руку не тянул, чтобы её потрогать. Но спустя секунду её словно стёрли ластиком. Ибо моментально стал собой, то есть таким, каким его привыкли видеть окружающие: отчуждённым, бесконечно далёким и насмешливо-надменным. Чжань вздрогнул и обернулся, чтобы понять, что стало причиной такой резкой перемены. На пороге офиса стояла Цзыи и снимала их на телефон. — Я лучше пойду, — Ибо вытащил из кармана чёрные очки и спрятал за ними глаза. — Хорошо тебе повеселиться. — Спасибо, — Чжань в очередной раз за день укусил себя за губу и поморщился от металлического привкуса: определенно стоило относиться к своему телу чуть более бережно. — Зачем ты так? — он посмотрел на Цзыи, которая даже не шевельнулась, когда Чжань подошёл к ней ближе. — Как? Ты же не думаешь, что кто-то поверит мне на слово, если я скажу, что наша звезда… — под моментально потемневшим взглядом Чжаня она тут же исправилась: — Наш Ван Ибо умеет улыбаться, как живой человек. А так у меня и доказательство есть, вот, смотри, — она открыла галерею и показала Чжаню короткое видео, где Ибо улыбался и смотрел на него… с нежностью? — Удали, — напряжённым голосом попросил Чжань, хотя больше всего ему хотелось попросить это видео для себя. — Зачем? — Просто… Просто ему будет неприятно, — Чжань попытался воззвать к её совести, но Цзыи явно оставляла её дома, когда покидала страну. — Ну так и он сам не пряник, — она усмехнулась. — Ещё аргументы будут? — Мне неприятно, — признался Чжань. — Он очень красиво улыбается… И вообще, ну нельзя же вот так. Тебе бы тоже было неприятно, если бы кто-то подглядывал за тобой, когда ты разговариваешь с другом… — Так вы друзья? — Цзыи, похоже, и нормальный слух тоже с собой не брала, предпочитая избирательное внимание. — Не знаю, наверное, — Чжань затруднялся ответить на этот вопрос однозначно, хоть и не считал, что их отношения хоть как-то напоминали дружеские. Дружеские отношения у него были с Чжочэном. А с Ибо… С Ибо Чжань хотел чего-то такого, от чего ему самому себе стыдно было в глаза смотреть. И думать об этом тоже было стыдно. Однако он думал, и сейчас, когда он видел большой офисный стол за спиной у Цзыи, всё становилось только хуже. — Как не знаешь? Тут вроде всё конкретно: или друзья, или нет. — Мы знакомы три дня, — Чжань помолчал немного. — Слушай, правда… Я тебя прошу, удали это. Он тоже имеет право на человечное… — Чжань осёкся, потому что вспомнил кое-что, что просто не позволило ему продолжать. Разве не он сам снимал Ибо, не поинтересовавшись даже его мнением? А ведь Ибо сказал потом, что ему это не нравится! Он первый повёл себя так по отношению к Ибо, и кто вообще дал ему право запрещать другим то, что самому себе он позволял? Чжань откровенно расстроился. Он бросил ещё один взгляд на телефон, который Цзыи продолжала держать в руках, а потом прошёл мимо неё в офис. — Ты больше ничего мне не хочешь сказать? — насмешливым тоном поинтересовалась Цзыи, но Чжань только покачал головой. — Нет. И извини, что я так… Я не должен был. — То есть всё в порядке? И ты больше не хочешь, чтобы я удаляла это видео? — уточнила Цзыи, но Чжань снова мотнул головой: — Я хочу. Просто… Не мне тебя упрекать. — Даже так, — понимающе протянула Цзыи. — Ну смотри… А то ведь ты почти меня убедил, что я плохо поступила. Но выходит, не так уж плохо. — Так уж, — Чжань продолжал этот разговор из последних сил. — Просто я сам сделал то же самое… И я не могу теперь требовать от тебя… — Но ты же извинился? — Цзыи даже как будто забеспокоилась о нём. — Конечно, — Чжань кивнул. — И он мне даже отомстил… В любом случае я больше так не делаю. И ты же видела… — Видела, — согласилась Цзыи. — Ладно, ты мне нравишься, Чжань. Ты, конечно, шальной и немного… глуповатый, но ты мне реально нравишься. И кто знает, может, ты сможешь разморозить нашего Ледяного принца… Ибо. Эй, я исправилась! — Цзыи подняла руки, мол, я сдаюсь, ты победил. — Хорошо, — Чжань кивнул. Конечно, «глуповатый» — сомнительный комплимент, но Чжань старался не принимать это близко к сердцу. К тому же разве он сам не думал так же? — Вот, смотри, всё для тебя, — Цзыи снова открыла галерею, нашла видео и удалила. — Я всё стёрла… Так что можешь собой гордиться. Ты меня убедил. Гордись, — Цзыи с чувством хлопнула его по плечу. — А сейчас сделай менее трагическое лицо. Если вы и правда помирились после того, зачем сейчас переживать? — Я не переживаю, — Чжань постарался взять себя в руки и нацепить на лицо подходящее случаю выражение. — Просто я никак не привыкну к этому режиму… Не высыпаюсь. — А кто здесь высыпается? — Цзыи зафыркала, в одночасье став похожей на кошку. — Мы здесь всегда работаем на зубах. Потом приезжаем и ещё неделю в чувство приходим. Но это четыре дня всего, потом перерыв почти полтора месяца, успеешь и отоспаться, и отъесться. Тебе не помешает, кстати, через тебя скоро можно будет гонку смотреть. — Да нормально всё, — Чжаня немного смущало такое пристальное внимание к себе. А ещё ему хотелось немного подумать о том, чем для него могли обернуться ближайшие полтора месяца. — А ты поедешь с нами потом? Какой у тебя контракт? На гонку? — На сезон, — Чжань хоть и помнил, что должен был ещё разобраться со снимками, чтобы показать боссу, но не хотел сейчас даже просто шевелиться. Событий дня было для него слишком много, чтобы сейчас фонтанировать энергией. — О, так это круто! Значит, я буду иметь в виду, что мы можем тебя и между гонками дёргать. А то нам вечно приходится кого-то искать с пылающей жопой… Пардон, — Цзыи улыбнулась, и Чжань догадался, что она ни капли не стесняется своего острого языка. Чжань слабо представлял себе, что она имела в виду под «дёргать», поэтому решил уточнить: — В Пекине у меня есть работа — другая, я имею в виду. — Отлично, — кивнула Цзыи. — Это я тоже учту. А что за работа? Расскажешь? — она даже ближе подсела, но Чжань не успел ответить, потому что в офисе появился господин Хван. — Воркуете? — Конечно, — Цзыи расправила плечи, выгодно подчеркнув двумя расстёгнутыми пуговками блузки ложбинку на груди. — Чжань просто прелесть. — Особенно когда не бросается под мотоциклы, — босс, по всей видимости, собирался припоминать ему вчерашний эпизод до окончания контракта. — Но ты права, я уже передумал его увольнять. А сейчас собирайтесь, надо ехать, и так затянули с этой аварией… — Какой аварией? Что-то серьёзное? — Да пустяки, каждый раз такое, — господин Хван отмахнулся. — Один наш парень машину не удержал, по пути снёс ещё троих. Поиграли в боулинг, короче. Трассу пластиком засыпали, сами чуть не подрались на обочине. Так орали, что зрители слышали… И вроде не подростки уже, чтобы друг друга обвинять. В общем, цирк да и только. — Точно никто не пострадал? — Чжань ощутил, как снова вернулся вытягивающий душу страх. — Да точно… Даже мотоциклы относительно целые, по мелочи там поправить нужно… И это хорошо, потому что менять машину на старте сезона не есть хорошо. Всё, ребятки, поднимайтесь, не сидите. Машины ждут, думайте, что заказывать будете. Местные говорят, там офигенно вкусно. Чжань кивнул и первым вышел из офиса. Он толком не ел со вчерашнего дня, но сейчас чувство голода отступило и уже не ощущалось так остро. Куда больше ему хотелось упасть в постель и закрыть глаза. Этот день уже сильно измотал его, а завтра нужно было пережить ещё одну гонку. — Давай, сейчас поешь — легче станет, — Цзыи догнала его, обняла за плечи, и Чжань с трудом удержал в себе порыв стряхнуть её руки. Нет, это не было неприятно, просто… Просто сейчас Чжаню не хотелось ничьих прикосновений. Ну почти ничьих.