Love Race

Вторая гонка оставила после себя такие впечатления, которые Чжань предпочёл бы не получать никогда в этой жизни. Он и так успел порядком накрутить себя до старта, потому что все его попытки найти Ибо и поговорить с ним провалились. Как оказалось, когда Ибо не хотел, чтобы его видели, он становился незаметным, как воин ниндзя. Как Чжань ни пытался, кого бы ни спрашивал — никто не смог ему помочь. Он пропустил и разогрев последней из групп, участвовавших в гонках, и перерыв, и два первых заезда, но остался ни с чем. Ибо словно насмехался над ним, ускользая прямо из-под носа, а некоторые менее тактичные члены команды откровенно смеялись, сравнивая Чжаня с влюблённой фанаткой. Увидев совершенно невозмутимого, непроницаемого и наглухо закрытого для внешнего мира Ибо на старте, Чжань едва не бросился к нему, наплевав на регламент и правила поведения персонала на стартовой прямой. Он должен был поговорить, он хотел этого, но Ибо по-прежнему смотрел в другую сторону, хоть Чжань и мог поклясться: он ничего там не видел. А сказать Чжаню нужно было многое. Например, поделиться подробностями разговора, который состоялся у него с механиками, когда он в пятый раз за десять минут заглянул в боксы, чтобы уточнить, не заходил ли туда Ибо. Во время последней попытки Чан попытался всучить ему деньги, этот проклятый выигрыш, от которого пока было больше проблем, чем пользы, но Чжань только отмахнулся: — Да не нужен он мне! — Богатенький нашёлся? — сплюнул на пол кто-то из мужчин постарше. — Можешь сегодня ещё раз поставить, мы как раз решали… — Я не хочу больше ни на что ставить! Я и без ставок уверен, что он победит, — попытался отказаться Чжань, но на него уже насели со всех сторон. — Ну так ставь, если уверен… — Деньги точно лишними не будут. — Или всё же не так уверен, как хочешь нас убедить? — Ну давай, что ты ломаешься? — Делайте что хотите, — Чжань едва не ошалел от этих выкриков. — Если вы до сих пор не поняли, что… — Что ты влюбился, фотограф? Так это все поняли, — захохотал Чан. — Иначе бы не носился тут, как подстреленный, что обижают, унижают… За нас бы, небось, не заступился, хотя утром тут твой обоже так орал, что были б стёкла — уже б не было ни одного целого. — А вы, конечно, не орали, молчали и обтекали, улыбаясь, — Чжань чувствовал себя уставшим, словно в одиночку разгрузил вагон брёвен голыми руками. — Не молчали, конечно, — Чан пожал плечами. — Ну так никто бы молчать не стал, если бы его в таком обвинили. Я бы на его месте сто раз подумал… — Вы что-то сделали? С его мотоциклом? — Чжань в одночасье похолодел. — Вы в своём уме? Вы же за своими обидками… — Эй, парень, полегче! — перебил его Чан, а остальные поддержали гулом голосов. — Ты сейчас берега-то не путай. Нам он, конечно, не нравится, но никто не собирается грех на душу брать. Ты его в гении рано записал, он и без нас отлично может как победить, так и в ограждение въехать. Или ты думаешь, ты тут без году неделя, а лучше всех во всём разобрался? — Я думаю, что вы все его просто не поняли, — выдавил Чжань, после чего предпочёл отступить и уйти подальше и от боксов, и от греха человекоубийства. Впрочем, желание убивать человеков укрепилось в нём, когда на первом же круге гонщик из первой стартовой полосы умудрился неаккуратно вильнуть в сторону и сбить строй. Несколько мотоциклов, в том числе и машина Ибо, были вынуждены резко тормозить и терять драгоценные секунды уже на старте гонки. К счастью, обошлось без аварий, но Чжань уже тогда на собственной шкуре осознал, как это, когда от страха седеют даже ресницы и брови. Он действительно боялся. По-настоящему, чертовски сильно боялся за Ибо, а ещё до боли за грудиной переживал из-за его поражения прямо на старте. Он видел, как ошибка другого пилота лишила Ибо сразу доброго десятка позиций, и плакать хотелось от такой несправедливости. Ибо же был первым в квалификации, Ибо выиграл вчерашнюю гонку, он просто обязан был победить и сегодня! Почему же теперь ему выпала роль догоняющего? Чжань так нервничал, что временами даже снимать забывал. Он суетился в своей безопасной зоне, как та самая влюблённая фанатка, и переживал так искренне, что коллеги из других команд даже начали ему сочувствовать. Но Чжань не нуждался в сочувствии. Он хотел, чтобы эта бесконечная и мучительная гонка наконец закончилась, чтобы все мотоциклы остановились, а Чжань смог убедиться, что с Ибо всё в порядке. Даже если он и не победил в этой гонке. К финишу Ибо пришёл четвёртым, но Чжаню даже такой результат показался феноменальным. Он же своими глазами видел тот затор, что образовался на старте, видел, сколько раз Ибо приходилось рисковать, обгонять и маневрировать, чтобы избежать других неприятных ситуаций. В перерывах между паникой, которая накатывала волнами и буквально лишала Чжаня здравого смысла, он не мог не восхищаться тем, как Ибо справляется, как держит свою несомненно тяжёлую и строптивую машину, как контролирует ситуацию, принимая на себя ответственность за всех, кто находится вместе с ним на трассе. Не попав в тройку победителей, Ибо быстро миновал толпу из зрителей и персонала и скрылся в подтрибунных помещениях. Чжань задержался буквально на минуту, но догнать Ибо уже не смог. Тот словно растворился в запутанных коридорах, оставив Чжаня сожалеть о собственной нерасторопности. В боксах, куда Чжань заглянул наудачу, его встретили неприкрытым ликованием. И это стало для Чжаня последней каплей. — Что, фотограф, жалко денежек? — ухмыльнулся совершенно довольный Чан. — Но ты сам так решил, мог бы и забрать свой выигрыш… — Да в задницу его себе засуньте, — огрызнулся Чжань, забыв и о хороших манерах, и о здравом смысле. — Парень, ты поговори ещё… — И что? Вы меня отлупите? Или ему мотоцикл испортите? — Чжаня уже понесло, и как теперь остановиться, он понятия не имел. — Ваша сраная команда такого пилота не заслужила! И если он уйдёт, в этом будете виноваты вы сами. А без его призовых и рекламных контрактов вам очень скоро нечего будет ставить на его поражение, — Чжань в последний момент проглотил оскорбительное «уроды», потому что наконец додумался, что не стоило нападать на толпу агрессивных людей на их территории, будучи при этом с пустыми руками. — Да что ты орёшь-то? — видимо, такого эмоционального взрыва от него никто не ожидал. Впрочем, справедливости ради, Чжань от себя такого тоже не ожидал. Никогда прежде он не бросался в одиночку против целой толпы, при том, что Ибо едва ли нуждался в такого рода защите. — Потому что… Я не могу понять, как вы можете радоваться тому, что он не победил, — Чжань перегорел и теперь испытывал на себе все прелести эмоционального отката. Ему жутко хотелось забиться в какой-нибудь угол, где не было людей, и хотя бы перевести дух. — Пообщаешься с ним с наше — поймёшь, — заметил кто-то из механиков постарше. — И все твои романтические идеи как ветром сдует. — Да кто вам сказал, что я с ним не общался? — Чжань уже в середине фразы понял, что сказал лишнее, но заставил себя закончить. В прошлый раз, когда он так поторопился с ответом, Ибо хохотал, и это было даже обидно. Но теперь Чжань дорого бы дал, чтобы вернуть ситуацию обратно и ещё раз увидеть, как Ибо веселится за его счёт. — Ты здесь третий день, — усмехнулся Чан. — Что ты можешь знать? — Вы себе даже не представляете! — Чжань шестым чувством понял, что ему стоило закругляться и бежать из боксов как можно дальше. Что он, собственно, и сделал. У него в душе ещё теплилась надежда, что удастся застать Ибо на заключительной пресс-конференции, но и здесь его поджидала неудача. Когда Чжань вместе с другими фотографами и журналистами в буквальном смысле втиснулся в помещение, отведённое для проведения мероприятия, там уже яблоку негде было упасть. На возвышении за столом расположились победители сегодняшнего заезда, в то время как остальные пилоты и другие участники команд заняли свободные места в зале. Количество кепок, чёрных очков и гоночных комбинезонов буквально сбивало с толку, Чжань внимательно вглядывался в каждого, но испытывал только разочарование: это снова оказывался не Ибо. — Да сколько ты будешь вертеться? — Цзыи, которая стояла рядом, не выдержала и ощутимо так приложила его локтем в бок. — Мало того, что за тобой уже никому ничего не видно, так ты ещё и дёргаешься. — Я просто… — Потерпи, осталось полчаса мучений — и можно валить по домам собирать чемоданы, — Цзыи трактовала его суетливость как нетерпение. — Я терплю, — Чжань, если честно, в своей погоне за Ибо и думать забыл о том, что вечером ему предстояло собирать вещи и готовиться к обратному пути. Как-то неожиданно для него самого первый этап практически завершился, а Чжань даже не успел толком этого осознать. — Вот не понимаю, зачем мы все должны тут торчать каждый раз, — с другой стороны от него заметил Ченг. — Можно подумать, они тут что-то интересное рассказывают. Сплошь дежурные фразы: какой сложной была гонка и какие они все кругом молодцы, а кто не победил, тот тоже молодец, но не совсем. — А ты бы чего хотел? — Цзыи чуть подвинулась к нему, чтобы услышать ответ. — Чтобы они друг на друга кидались и правду-матку резали? — Ну, по крайней мере, можно же было сказать вслух, что сегодня вот такие результаты, потому что кое-кто… резиновое изделие, — Ченг спохватился в последний момент и даже смог найти максимально корректную замену тому слову, что хотел сказать. Чжань на секунду завис, не понимая, а потом сообразил и едва удержался от смеха. — Резиновое изделие? — непонимающе уточнила Цзыи, а Чжань наклонился и тихо прошептал ей на ухо: — Гондон. — Чжань! — Цзыи вскинула на него сверкнувшие весельем глаза. — Я думала, ты хороший мальчик, который и слов таких не знает… Ох ты ж, — она осеклась и как-то нервно огляделась по сторонам, словно искала, куда ей можно отступить. Но вокруг них толпились люди, поэтому бежать Цзыи было некуда. — Что такое? — Кажется, я только что нашла себе мучительную смерть, — тихо пробормотала Цзыи, не поднимая головы. — Да что такое? — Чжань никак не мог понять, что послужило причиной такой перемены. Он обернулся, но не увидел ничего необычного. — Что ты там увидела? — Я же говорю: смерть свою, — Цзыи обернулась тоже, но, похоже, то, что так её напрягло, уже исчезло. — Мне показалось, что на меня кто-то смотрит. И знаешь, так... без любви, если что. Как будто хочет, чтобы на мне загорелась одежда. Ну я и обернулась, потому что, как бы… а ху-ху не хо-хо?.. — Цзыи ещё раз посмотрела себе за спину, а потом вздохнула. — Вот знаешь, я всё-таки понимаю, почему от Ван Ибо так народ шарахается. Он же так на людей смотрит, словно он инквизитор, а костёр уже потрескивает. — Ибо? — Чжань вздрогнул от неожиданности. — Разве он здесь есть? — Он здесь был. За нами стоял, потом куда-то делся, — уточнила Цзыи со вздохом. — Видимо, не царское это дело — здесь топтаться и слушать, какие все молодцы и не очень молодцы. — А ему за это ничего не будет? — Чжань хоть и не слишком внимательно, но правила поведения для персонала и участников на автодроме читал и отчётливо помнил строку про обязательное присутствие всех участников заездов на брифингах перед началом гонок и на пресс-конференциях после. Конечно, для травмированных гонщиков предполагались исключения, но Ибо уходил с трассы на своих двоих. — Ему? Не будет, — Ченг внимательно слушал их разговор и поспешил вставить своё очень ценное мнение, как только появилась удобная пауза. — Никто так своим здоровьем рисковать не станет. Тем более технически он здесь был… Пусть и не всё время. — Наверное, — нельзя было сказать, что Чжаня это сильно успокоило, но он всё же позволил себе немного расслабить плечи и перевести дух. Сейчас он жалел, что не остался стоять у самых дверей. Там бы он смог заметить Ибо, привлечь его внимание… Что он собирался делать дальше, Чжань пока не знал. Потому как, если Ибо не хотел с ним разговаривать, едва ли Чжань мог его заставить. — Блин, вот я теперь буду всю дорогу думать, где я нашей… нашему Ван Ибо дорожку перешла, — пробормотала Цзыи, когда пресс-конференция наконец закончилась и поток людей подхватил их и понёс по коридорам. — А ты перешла? — Лу, похоже, тоже обладала даром внезапного появления. Она пристроилась между Цзыи и Чжанем и подхватила их обоих под руки. — Да вот… Но он так на меня смотрел, что мне даже как-то страшно стало. Хотя я вроде как раньше с ним вообще толком не сталкивалась… Не знаю, — Цзыи пожала плечами. — Но вообще неприятно как-то. Человек тебя буквально ненавидит, а ты даже понятия не имеешь, что ты не так сделал. — Мне кажется, с Ван Ибо все через это проходят, — заметила Лу. — Я не думаю, что он кого-то из вас ненавидит, — Чжаню было неприятно, что Ибо считают чуть ли не зверем каким-то. Он хотел было сказать, что Ибо едва ли помнит об их существовании, но в последний момент решил, что это прозвучало бы слишком высокомерно и обидно. — Нет, ну, может, он на тебя так смотрел, я не знаю, — Цзыи внесла встречное предположение, и Чжань даже с шагу сбился. — А я что сделал? — Я не знаю, Чжань, — Цзыи развела руками. — Но из нас всех ты единственный с ним как-то разговаривал. И ты точно единственный, кто после этого общения не захотел его придушить и утопить в ближайшей канаве. — Да за что бы мне… В смысле с чего бы мне этого хотеть? Мы с ним нормально общались, — Чжань очень надеялся, что в не слишком хорошо освещённом коридоре девушкам не было видно, что его лицо стало цвета спелого помидора. Нормально общались, конечно. Сейчас это именно так называлось. Чжань голым перед ним стоял! И спал с ним в одной постели! Два раза! Или три, здесь Чжань не мог быть уверен на все сто процентов. А ещё они целовались! Много раз! Нет, он не считал! Чжань одёрнул себя, когда уровень паники стал превышать все разумные пределы, и постарался успокоиться. Как бы там ни было, никто не должен знать, что их связывало. Чжань был уверен, что, если бы подробности их отношений вскрылись, стало бы только хуже. — С ним невозможно нормально общаться, уж поверь мне, — заметила Цзыи. — И если я так говорю, значит, так и есть. — Даже ты можешь ошибаться, — тихо произнесла Лу, и Чжань насторожился. — Ты же не знаешь, как Ван Ибо общается с теми, кто ему нравится. — Никто этого не знает, — Цзыи поморщилась. — Никто не знает, потому что ему никто не нравится. Я вообще не представляю, как он может, например, за кем-нибудь ухаживать, на свидания там звать, знаки внимания… Мне кажется, он вообще такие вещи презирает. Так что если у него когда-нибудь появится подружка, то это будет самая несчастная женщина на свете. Ни прогулки, ни цветочка… — Мне кажется, ты ошибаешься, — снова повторила Лу. — Как ты можешь знать, как он будет вести себя, когда влюбится, если ты никогда его таким не видела. — И никто не видел. И не увидит, — Цзыи буквально излучала пессимизм. — Мне кажется, такие, как он, не влюбляются. Им проще поймать того, кто им нравится, и на всякий случай сожрать, чтобы не париться со всеми этими церемониями. Типа раз — и навсегда себе присвоил. Переварил — вот и вся любовь. А ты что думаешь? — Я? — Чжань в этот момент старательно убеждал себя, что не помнит, сколько раз и при каких обстоятельствах Ибо целовал его в шею, поэтому нить разговора потерял и удивился вполне естественно. — А почему я вообще должен об этом думать? — Не должен, конечно, просто нам любопытно. Сам же знаешь, что парни во многих вопросах — как пришельцы с другой планеты. И может, мы что-то важное упускаем. — Мне кажется, мы всё равно не угадаем, что бы мы ни думали, — наконец определился с ответом Чжань, которому меньше всего сейчас хотелось рассказывать, что из себя представляет влюблённый Ибо. Ну ладно, не влюблённый — Чжань понятия не имел, влюблялся ли Ибо когда-нибудь, и был на миллион процентов уверен, что такие чувства точно не по его душу. Но как вёл себя заинтересованный Ибо, Чжань рассказывать не хотел. Ему казалось, что крайне важно сохранить в тайне и внимательность Ибо к человеку, который привлёк его, и умение заботиться, и нежность, которая существовала в нём рядом с неуверенностью и напускным равнодушием. — Мне кажется или ты тактично уходишь от ответа? Мы всё равно ему ничего не расскажем, он с нами не разговаривает, — усмехнулась Цзыи, но Лу покачала головой: — Оставь. В конце концов, он не обязан. Он и так, наверное, думает, что сплетни — это всё, чем мы с тобой занимаемся. Так что давай мы его уже отпустим… — А ещё нужно что-то делать? — Чжань решил сменить тему разговора, пока девушки снова не спросили о чём-нибудь столь же неудобном. — Ну... собрать вещи свои в офисе и в машину загрузить. — А куда собирать? В коробки? — Скажешь тоже, — Цзыи засмеялась. — Под столом чемоданы лежат как раз для этих целей. Сейчас всё сгребём, упакуем — и потащим потом с собой. Спасибо, что хоть офисную мебель и оргтехнику возить не надо. — А как вы… — Чжань, зачем тебе эти рабочие вещи? Это моя забота, — Цзыи поморщилась. — Ты фотографируй себе, а я позабочусь, чтобы у нас в офисе всё было под рукой. — Как скажешь, — Чжань потёр лицо свободной рукой. — Ладно, тогда хоть скажи, если нужна будет моя помощь. — Конечно, — Цзыи кивнула. — Давай, Лу, раньше сядем — раньше выйдем. У меня ещё в номере барахло ровным слоем по всем поверхностям. Каждый раз думаю, что мне столько не надо, и каждый раз притаскиваю полный чемодан… Чжань перестал прислушиваться. Он обошёл офис, тщательно проверяя, не лежали ли где-нибудь его личные вещи, потом перепроверил кофр и не удержался, снова развернул записку, что оставил ему Ибо. «Хорошего дня...» Да уж, денёк выдался какой угодно, но только не хороший. Чжань подумал о том, сколько нервов у него сгорело за одну гонку, и тяжело вздохнул. К концу сезона он рисковал загреметь в сумасшедший дом и прописаться там навсегда. Конечно, ещё был риск вылететь из команды, потому как Чжань понятия не имел, чем ему грозила сегодняшняя ссора с механиками. В конце концов, это Ибо мог себе позволить открыто с кем-то конфликтовать, а Чжань, рядовой фотограф, должен был сидеть тихо и не отсвечивать. Убедившись, что все его вещи при нём, Чжань потащился на стоянку, где располагались машины, арендованные командой для сотрудников. Неожиданно он поймал себя на мысли, что сейчас бы даже обрадовался, если бы Ибо преградил ему путь и протянул шлем. Да ладно, что уж там, он бы и без шлема с ним поехал. Но Ибо не было, и Чжаню пришлось довольствоваться тем, что есть. — Эй, Чжань, давай к нам, здесь ещё место есть… — окликнул его Хайкуань, и Чжань не сообразил, как ему вежливо отказать. Да и какой смысл был отказывать? Никто не собирался присылать за ним персональную карету. — Спасибо, — он улыбнулся как можно более непринуждённо и добавил: — Мне, правда, в другой отель нужно… — Да без проблем, — Хайкуань махнул рукой. — Сами же виноваты, если команду по всему городу растащили. Как будто сразу не знали, что собираются ещё людей брать. Всегда же можно до десяти процентов блока отменить без неустойки. — Какого блока? — Чжань сел в машину и чуть поморщился, потому что его ноги с трудом помещались в скудном пространстве между задним пассажирским и передним водительским сидением. — А, это групповой заказ на номера. Не бери в голову, — Хайкуань махнул рукой, а потом сменил тему так резко, что Чжань даже не сразу понял, о чём он говорил: — Ого, я думал, он уже в своём номере кофе пьёт… — Кто? — Ван Ибо только что умчался, словно за ним с собаками гонятся, — Хайкуань усмехнулся и тоже сел на заднее сидение. — Я реально был уверен, что он сто лет назад уже уехал. Хотя он, конечно, человек-внезапность, никогда не угадаешь, что он сделает в следующий момент. На трассе это даже хорошо, а вот в жизни… — Зато не скучно, — Чжань пожал плечами и отвернулся к окну, чтобы Хайкуань не мог видеть выражение его лица. — Нет, ну кто ж спорит. Бегать с факелом по пороховому складу тоже весело, но я что-то не вижу много желающих, — Хайкуань махнул кому-то рукой, а через несколько секунд Чжань услышал, как хлопнула дверь. — Ченг, ты без багажа приехал? А то, смотрю, ты не торопишься. — Я торопился, меня Цзыи запрягла чемоданы таскать, — пожаловался Ченг. — А я же спрашивал, — Чжань нахмурился. — Странные они какие-то. — Цзыи сказала, что у тебя талия тоньше, чем у неё, — Ченг обернулся. — Так что готовься, если на следующий этап приедешь, они тебя ещё и кормить начнут. — Не надо меня кормить, — Чжань нахмурился. — Я уже большой мальчик, сам как-нибудь справлюсь… — Чжань и сам не знал, почему даже предполагаемая забота со стороны девочек так сильно его возмутила. Когда его кормил Ибо, Чжань только соглашался. Выходит, дело было не в самом факте внимания, а в том, кто его оказывал. И Чжань отдавал предпочтение Ибо, пусть и чувствовал себя рядом с ним временами, как правильно выразился Хайкуань, с факелом на пороховом складе. — Ладно, со своими поклонницами сам разбирайся, — Хайкуань откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. — Всё, поехали.