Love Race

— Охренеть, ты теперь живёшь… как принцесса в башне, — с порога заворчал Чжочэн, стоило только Чжаню открыть ему дверь. — Я пока через твои круги ада, в смысле через охрану, продрался, чуть с ума не сошёл. А вы к кому, а вашего имени нет, а мы сейчас позвоним, а мы проверим вас по базе… Спасибо, анализ крови прямо под шлагбаумом делать не стали, а то я уже подготовился. — Если бы ты знал, кто мои соседи, ты бы сам его сдал, без всяких требований. Заодно и кое-какие другие, — Чжань усмехнулся, хотя смеяться сейчас ему хотелось меньше всего. Чжочэн невольно попал в точку, пошутив про принцессу и башню. Не то чтобы Чжань ощущал себя сказочно прекрасным, но вот запертым — в полной мере. Осуждённым и приговорённым к заключению, пусть и в условиях полного комфорта. Ладно, про комфорт Чжань тоже слегка приврал. В его «башне» комфортом даже не пахло. Когда он смотрел эту квартиру, в ней была готова кухня и ванная, всё остальное представляло собой голые оштукатуренные стены. Спустя две недели, что он здесь полноценно прожил, ничего не изменилось. Ну разве что матрас на полу прибавился да склад из коробок в другой комнате. В идеале нужно было разобрать коробки, докупить недостающую мебель и технику, повесить шторы, постелить ковры, чтобы утром не ставить босые ноги на ледяной пол… Но Чжань ничем этим заниматься не хотел. — Знаешь, — неожиданно вкрадчиво продолжил Чжочэн, о котором за своими мыслями Чжань уже успел позабыть, — если бы я только мог представить во что ты, дизайнер с дипломом — да простят меня за это боги! — можешь превратить отличную и уже практически готовую для жизни квартиру, я бы никогда… — А я тебе предлагал, — Чжань уже хотел было устроиться на своём матрасе, в ворохе смятых простыней, но Чжочэн вовремя поймал его за шиворот и потащил за собой на кухню: — Не хочу сидеть в этом бомжатнике. — Я тебя не приглашал, — напомнил Чжань, которого на самом деле эти слова нисколько не задевали. Последние несколько недель его ничто не задевало. Он как будто перегорел, не справившись с последним, самым подлым ударом. А ведь он успел даже расслабиться немного, отпустить воспоминания о Таиланде, пережить трудный разговор в гостевой комнате квартиры Хайкуаня, принять вместе с Ибо решение, которое им обоим казалось правильным. Только всё это было зря. Из дома Хайкуаня Чжань переехал один, второпях забрал свои вещи со старой квартиры, выставил её на продажу — и тут что-то погасло в нем. Даже понимание, что вот это решение точно было верным и совсем точно — единственно возможным, ничего не меняло. На душе было муторно и пусто. Чжань не разбирал вещи, не отвечал на звонки, не заглядывал в рабочую почту и даже новости не читал. Весь интерес к жизни остался за дверью, которая закрылась за Ибо. И об этом сейчас лучше было не вспоминать. Он взрослый человек и принял осознанное решение. За них двоих. Просто решил, что так будет лучше. У тех, кто был против его отношений с Ибо, оказались очень убедительные аргументы. Письмо, пришедшее на электронную почту, Чжань за прошедшие недели успел выучить наизусть — слово за словом. В голове словно голос начинал звучать — металлический, равнодушный, — стоило закрыть глаза. Что случится с каждым из тех, кто был Чжаню дорог. И отдельно — то, что может произойти с Ибо. Несколько вариантов, и один хуже другого. "...Ты готов, Сяо Чжань? Ты готов его убить? Это будет твоя вина! Только твоя..." Чжань не сомневался: Ибо не поверил бы ни единому слову, отмахнулся, как отмахивался прежде от всего, что казалось ему незначительным. Кто-то желает ему смерти? Плевать! Пусть попробует! И вот этого Чжань боялся больше всего: а вдруг этот "кто-то" безумен настолько, что пойдёт дальше угроз и действительно попробует навредить? А если учесть, как часто Ибо рискует собой, наверняка не пришлось бы особенно стараться... — Чжань, ты меня вообще слышишь? — Чжочэн пощёлкал пальцами у него перед носом, а когда Чжань сфокусировал на нём взгляд, продолжил как ни в чём не бывало, выставляя на стол две литровые бутылки виски, лимон, газировку и кое-какие закуски по мелочи: — Ты никого не приглашаешь, так что я решил проявить инициативу. Мне кажется, нам нужно поговорить. — О чём? — Чжань не чувствовал ни малейшего желания решать проблемы алкоголем. Впрочем, его стараниями и решать было нечего. — О том! — Чжочэн по-хозяйски уверенно прошёлся по полкам, чтобы вскоре выставить на стол два стакана и блюдце для лимона. — Оглянись вокруг уже! Ты можешь сколько угодно рассказывать мне о том, как невыносима твоя жизнь, но ты меня этим не впечатлишь. — И в мыслях не было, — Чжань пожал плечами. Ничего такого он рассказывать не собирался. Жизнь как жизнь, вполне обыденная. У него осталась работа — когда-то он думал, что любимая, — остались сбережения, а команда даже выплатила ему неустойку за разрыв контракта. Остались друзья, которые исправно звонили каждый день, а через день звали поужинать, погулять, выйти в кино, прошвырнуться по магазинам, заглянуть в гости и что-то там ещё. На звонки Чжань не отвечал, от письменных приглашений отказывался сначала вежливо, а потом не выбирая выражений, но от этого попыток достучаться до него меньше не становилось. Просто не хотелось. Ни ужинать, ни в гости, ни на работу — ничего. Раньше хотелось, а теперь перестало. Потому что Ибо поверил ему в последний раз. И ушёл. Ибо, которому Чжань даже дверь не открыл, потому что не мог поглядеть в глаза. Он чувствовал себя предателем: наобещал золотые горы, вечную любовь и верность, а потом выставил за порог со словами, что так будет лучше для них обоих. Да уж, лучше стало, как в сказке просто! И ежечасное напоминание о том, что это необходимо, самому Чжаню помогало мало... — Блять, так не пойдёт! — Чжочэн выпил первую порцию один, даже ждать Чжаня не стал, а потом с силой хлопнул ладонями по столу. — Бро! На меня смотри! — Смотрю, — Чжань поднял голову, сфокусировался и даже растянул губы в улыбке, мол, видишь, я очень стараюсь, что тебе ещё надо? — Это пиздец, бро, — резюмировал Чжочэн, лихо отправил за первой порцией вторую и только потом сел за стол, но не напротив Чжаня, а рядом. — Я думал, такое только в книжках бывает. Чтобы человек был живой и при этом... мёртвый. Чжань не нашёлся что ответить, просто дёрнул плечом и отвёл глаза, рассматривая узор на столешнице. Где-то в глубине души он и сам понимал, что поступает неправильно, что только глубже застревает в этом болоте, позволяя затянуть себя с головой. Нужно было пытаться, трепыхаться, шевелить лапками. Это жизнь, здесь не работают правила поведения на воде. Здесь ты начинаешь тонуть сразу же, как прекращаешь барахтаться и пытаться выплыть, такой вот печальный парадокс. Но только чтобы продолжать барахтаться, нужно было иметь силы. Или хотя бы видеть перед собой конкретную цель — такую, что заставила бы стряхнуть с себя оцепенение, собраться с мыслями, за волосы вытащить себя из отчаяния и слабости. Чжань этой цели больше не видел. Новой не видел. Она просто не появилась, стоило Чжаню воплотить в жизнь предыдущую — убедить Ибо в том, что они должны расстаться. Несмотря на все разговоры, несмотря на все принятые до этого решения и найденные компромиссы. Но как, чёрт возьми, им могли помочь эти компромиссы, если на кону стояла уже не карьера Ибо, а его жизнь. Чжань не мог так им рисковать. — Я тебя не понимаю, — снова напомнил о себе Чжочэн, но теперь, вместо того чтобы пить самому, всунул стакан в руки Чжаня. — Давай-ка выпей! На тебя смотреть тошно. — Не смотри, — посоветовал Чжань, но виски выпил. В другой ситуации он бы, наверное, закашлялся, он не был фанатом крепких напитков, да ещё в чистом виде, но теперь ему было абсолютно всё равно. Виски? Хорошо. Авиационное топливо? Машинное масло? Да хоть жидкая лава, никакой разницы. — Я так не могу, — Чжочэн, очевидно, понятия не имел, с какой стороны подступиться. Он пробовал нападать, пробовал быть понимающим, но Чжань всё равно смотрел сквозь него и болтался в собственных мыслях, как муха в капле клея. — Посиди здесь! — Чжочэн подорвался, метнулся в прихожую, где оставил свои вещи: видимо, собрался куда-то звонить. Чжань усмехнулся снова, привалился спиной к стене и прикрыл глаза. Ему не хотелось никого видеть, ничего обсуждать. Ну... почти никого. Ибо ему хотелось видеть всегда, но вот с этим были проблемы. Во многом всё получилось так, как он и предсказывал. Ибо команда оставила на месте, пожурив для порядка. Пара-тройка рекламных контрактов отвалились, но никто особо не расстроился, и так понятно было, что отделались малой кровью. А на пустое место тут же подтянулись новые спонсоры, и в другой ситуации Чжань мог бы даже гордиться тем, как хорошо он разбирался в устройстве этого мира. Хотя ладно, что уж там душой кривить. Карьерой Ибо Чжань уже давно гордился куда больше, чем собственной. И тем, что Ибо удалось сохранить для себя всё, что было для него важно, он тоже гордился. И не только потому, что понимал, что Ибо больше некуда будет пойти. Хотя в какой-то мере так оно и было. Это у Чжаня был диплом и была профессия, которая не требовала громадных финансовых вложений и поддержки со стороны команды. У Ибо, останься он без гонок, не было бы ничего. Вся его рекламная деятельность прикрылась бы тут же: понятное дело, что рекламщиков и спонсоров он интересовал как гонщик, как победитель и как потенциальный чемпион. Просто красивый и молодой мальчишка Ван Ибо был им без надобности. Сколько их ещё таких, молодых и красивых? Если бы по его вине Ибо всё потерял, Чжань бы себе этого не простил. — Так, подожди, скоро станет лучше, — на кухню вернулся Чжочэн. Он бесцеремонно поднял Чжаня и повертел во все стороны, будто манекен рассматривал. — Лучше в душ сходи, а то тебя стыдно приличным людям показывать. — Можешь не показывать, — Чжань, естественно, никуда идти не хотел, как и не хотел видеть каких-либо людей на своей территории. Да, он всё ещё ощущал себя запертым, лишённым свободы, но для того, чтобы избавиться от этого чувства, мало бы открыть дверь и впустить в неё посторонних. Одному, по крайней мере, было гораздо спокойнее. — Да хватит уже! — в который раз вспылил Чжочэн, встряхнув Чжаня так, что у того даже зубы лязгнули. — Хватит стоять с таким видом, словно кто-то умер! Никто не умер! — Это пока. — Да блять! Ну подумаешь, с работы тебя уволили! У тебя другая есть! — Спасибо, — Чжань снова попытался улыбнуться, но тут же оставил эту попытку: у Чжочэна на лице появилось выражение, близкое к безумию. С него сталось бы от всей души дать Чжаню в зубы и за это «спасибо», и за этот кривой оскал, выдаваемый за улыбку. — Я тебя придушу сейчас, — признался Чжочэн. — Просто придушу и даже ждать не буду, пока объявится твой принц. — Никто не объявится, — Чжань покачал головой. — Мы решили… — Вы ничего не решили, — Чжочэн перебил, снова встряхнул Чжаня, как простыню на ветру, а потом сам поволок в сторону ванной комнаты. — Ты сам всё решил, когда тебя из команды ласково попросили. И ты сам ему сказал, что он должен уехать. Неясно только, к чему были эти монологи, что ты лучше будешь без него неделю, чем всё время… Потому как в результате и ты без него, и он без тебя… Чжань мог бы попробовать оправдаться, мог бы рассказать, в чём истинная причина. Он мог бы даже показать это письмо, попросить у друзей совета, помощи — но просто не смел так рисковать. На уровне подсознания он был уверен, что ничего непоправимого не случится, пока он будет поступать правильно. То есть так, как от него требовали. — А тебе не всё равно? — Чжань наконец вывернулся из цепких рук Чжочэна. — Какая тебе разница, что между нами? Я тебе сразу предложил, давай я продам тебе свою долю, если ты не хочешь, чтобы я тебе её подарил… — Мозги себе подари! — Чжочэн с такой силой хлопнул дверью ванной об косяк, что на стене мелко задрожало зеркало. Все их разговоры о судьбе общей фирмы заканчивались примерно так же. Осознав, что он временно заперт в ванной, Чжань вздохнул и присел на бортик, чтобы побарахтаться в своих мыслях ещё немного. Во многом Чжочэн был прав. Он сам всё решил, не считаясь с мнением Ибо. Тот ничего не знал, и — Чжань надеялся — никогда не узнает. К тому же очень скоро открылась неприглядная правда жизни: справедливость в чистом виде торжествовала только в сказке, и то не в каждой. В реальности всё складывалось иначе. В сказке команда должна была выставить Шухао вон с голым задом, а ещё лучше — с судебным иском за нарушение неприкосновенности частной жизни, а Чжаня и Ибо осыпать всеми возможными поощрениями и бонусами. В качестве компенсации, так сказать. Реальность от сказки несколько отличалась. Ибо, конечно, оставили в команде, но не потому, что так было справедливо, а потому, что он побеждал. Он просто мог ещё быть полезен. Да и спонсорам не хотелось терять свои инвестиции, искать и продвигать новое лицо. Скандал с отношениями, конечно, тоже никого не красил, но пока в нём не было криминала, можно было работать дальше. В конце концов, они же не избивали друг друга, не принуждали к сексу, не употребляли ничего... Со временем публика должна была пресытиться, заскучать и переключить своё внимание на что-нибудь более пикантное. Чжаня заменить было легче, поэтому его попросили. Очень вежливо, с обещанием выплатить неустойку, дать наилучшие рекомендации и с пожеланием всяческих благ. Чтобы не пришлось доводить до скандала. Выяснять после этого, как сложилась судьба Шухао, Чжань не захотел. Команда назначила Ибо несколько персональных менеджеров, выделила пару охранников и буквально под конвоем вывезла сначала в отель, а потом и вовсе обратно в Чжухай. Или в Лоян. Или ещё куда — Чжань быстро потерялся в фанатских гипотезах. Но в них всех фигурировало кое-что общее: Ибо теперь охраняли лучше, чем Джоконду в Лувре. Нет, конечно, Ибо не был бы собой, если бы при первом же удобном случае не сбежал от своего сопровождения, чтобы вернуться в Пекин и поговорить. Через дверь, потому что впервые в жизни говорить честно и прямо Чжань боялся. И впервые в жизни его здравый смысл встал на сторону этого страха. Ибо не понимал, что изменилось, он предлагал вариант за вариантом, уговаривал открыть дверь, впустить его и просто выслушать, но Чжань держал в руках распечатанное письмо — и его уверенность в том, что он всё делает правильно, только крепла. А вместе с ней крепла и боль. Позже, оставшись в одиночестве, Чжань пытался убедить себя, что письмо — это только предлог. Его страх — предлог. Что на самом деле их отношения были обречены с самого начала, а сейчас компания ясно дала понять, что продолжение романа не приветствуется. Иначе зачем тогда все эти полчища менеджеров, охраны и прочего сопровождения? Наверняка для того, чтобы один незадачливый фотограф держался в стороне от будущего чемпиона. Чжаню места в жизни Ибо просто не оставили. А оставаться другом по переписке… он не был уверен ни в своих силах, ни в даре письменной речи. Нелепое начало и ещё более нелепый конец. И плевать, сколько громких и красивых слов было сказано посередине, если они так и остались словами. Да, Чжань обещал, да, он в самом деле хотел, да, он был готов… Он думал, что у них получится. У него получится быть безмолвной тенью в жизни Ибо, не отсвечивать, не мелькать на публике, не прижиматься к нему на людях, не приходить с ним на приёмы в мэрию… Но хотя бы дома иметь возможность взять его за руку. Но дома у Чжаня больше не было. Была эта квартира — съёмная, чужая, больше похожая на неприступную крепость, пустая, необжитая и неуютная. Была работа, заниматься которой не хватало сил. А Ибо… Ибо больше не было. Не было рядом, не было в Пекине… Может быть, даже в стране: Чжань читал в социальных сетях, что его видели в аэропорту Токио. Наверное, полетел готовиться к следующему этапу. Представлять, что он тоже мог бы там быть, Чжань себе запрещал. Вот просто брал и запрещал, как запрещал себе вспоминать, как в первый раз в жизни летел в Малайзию, как нервничал перед Австралией и как дёргался в Таиланде. Сейчас ему даже жаль было, что он так переживал там. Мог бы просто наслаждаться последними мгновениями, потому что времени на страдания у него теперь было предостаточно. — Чжань! — в дверь что-то грохнуло снаружи. Чжочэн, наверное. Чжань вяло поднялся с бортика и на всю мощь выкрутил краны, чтобы не слышать, что происходит в его квартире. Пусть делает что хочет, в самом деле! Пусть приглашает кого хочет, пусть хоть ремонт затевает — всё едино. Впрочем, принять душ и правда было неплохо, раз он собирался отсиживаться в собственной ванной. Спустя минут десять грохот повторился, а потом вполне себе крепкая дверь отлетела к стене, как картонная. — Две минуты у тебя! — Чжочэн, крепко зажмурившись, сунул ему в руки полотенце, а потом, всё так же не открывая глаз, выбрался в коридор и оттуда добавил: — Иначе я тебя вынесу. — А я помогу, — отозвался женский голос, и Чжань застонал, осознав, что Чжочэн, разочаровавшись в собственных способностях расшевелить Чжаня, призвал на помощь тяжёлую артиллерию. Не узнать бодрый голос Цзыи было невозможно, и Чжань подумал, что едва ли дело ограничилось ей одной. Идею выйти на кухню в одном полотенце, а то и вовсе без оного Чжань засунул куда подальше. Вытершись, он залез в свои домашние шмотки, такие же мятые и бесцветные, как и его настроение, а потом с осторожностью заглянул на кухню. — Ну наконец-то! — Лу заметила его первой, подскочила, крепко обняла, а потом от души врезала по плечу. — Ты ужасно выглядишь. — Спасибо, зато ты отлично, — Чжань не решился пройти дальше, да и некуда особенно было проходить, потому что на кухне собралось неожиданно много людей. Кроме Лу, Цзыи, довольного собой Чжочэна и уже неизменного Хайкуаня там обнаружился и господин Хван, и Ченг, и даже несколько механиков под предводительством Чана. — Фотограф, ты чего это? — Чан буквально выразил общую мысль, когда окинул Чжаня с ног до головы оценивающим взглядом и разочарованно присвистнул. — Фотограф, ты тут совсем чокнулся? — Есть немного, — Чжань даже спорить не стал. — Если любовь делает человека таким дебилом, то я, пожалуй, влюбляться не желаю, — заметил из своего угла Ченг, за что тут же отхватил подзатыльники от Цзыи и господина Хвана. От последнего прилетело ещё и замечание: «Ты и без любви такой дебил». — Не надо, босс, — машинально улыбнулся Чжань, но тут же спохватился: — Я хотел сказать… — Перестань, — господин Хван покачал головой. — Ты знаешь, что я был бы рад остаться твоим боссом. Я ругался с начальством, я уговаривал оставить тебя в команде… — В этом всё равно не было смысла, — Чжань привалился плечом к дверному косяку. — Вы же все это прекрасно понимаете. — Это не значит, что мы не должны были хотя бы попытаться, — отозвался Хайкуань. — Ты же не думаешь, что мы могли это просто так оставить? — А что вы могли? — Чжань устало вздохнул. — Хорошо ещё, что вас следом не попросили, было бы совсем… — Если нас попросить, работать будет некому, — жизнерадостно заключила Цзыи. — Или ты думаешь, что реально нет незаменимых? — Есть, — Чжань на долю секунды увидел самого незаменимого в своей жизни человека так отчётливо, как если бы тот стоял прямо перед ним. Только руку протяни… Он сжал пальцы в кулак так, что ногти вонзились в ладонь. Девушки переглянулись. — Ой, как всё плохо, — тоненько протянула Лу, поднимаясь. — Садись-ка… Мне кажется, зря мы припёрлись всей толпой. — Ничего не зря, — Чжочэн помотал головой. — На меня одного он вообще внимания не обращает. Сейчас хоть какие-то реакции есть. — А каких реакций вы бы хотели? — поинтересовался Хайкуань. — Он же ничего не знает. — Я знаю, — возразил Чжань. — Я знаю, что в сети вовсю обсуждают личную жизнь перспективной звезды мотогонок, его ориентацию, а также перспективы команды. Видел даже заголовок, что-то про репутацию и алчность, мол, что же победит? Выставят с позором или так оставят, закрыв глаза на маленькие голубые слабости… — Чжань, — Лу положила руку ему на плечо и крепко сжала, стараясь то ли остановить его, то ли просто приободрить. — Ещё видел менеджеров, охрану, наверное, ещё есть кто-то… Он теперь на всех фотографиях в таком кольце, что президенту американскому не снилось. — Замолчи ты уже, — перебил его Чжочэн, которого натуральным образом ломало и корёжило от каждого слова, что срывалось с губ Чжаня. — Просто заткнись и послушай, что тебе скажут умные люди. — И что же? — Чжань скептически приподнял бровь и даже ухмыльнулся, как Ибо когда-то. Ему всегда нравилась эта ухмылка… — У них даже повадки стали одинаковые, — резюмировала Цзыи, а Хайкуань поспешил вмешаться раньше, чем Чжань успеет снова нырнуть в пучину собственных переживаний: — Ибо заявил, что уходит из команды. — Куда? — Чжань опешил. Всё его напускное равнодушие слетело за долю секунды. Он тут же вскочил со своего места и вперился взглядом в лицо Хайкуаня. — Куда он уходит? — А он тебе не сказал? — не меньше удивилась Лу. — Я думала, это они шутят так, что ты ничего не знаешь. — Мы расстались, — Чжань пробормотал это так неразборчиво, что сам себя не расслышал, и медленно сел обратно. Лу нахмурилась и посмотрела на него с удивлением: — Что вы? — Расстались мы! — рявкнул Чжань так, что в кухонном шкафу звякнуло стекло. — Или ещё раз повторить? — Нет, я услышала, — Лу погладила его по плечу. — Но это же можно исправить, правда? Ещё же не всё… — Уже всё, — Чжань вскинул на неё тяжёлый взгляд. — Ты серьёзно думаешь, что он всё бросит и вернётся, особенно после того, как я сам его прогнал? — он по очереди посмотрел на всех, кто собрался на кухне его нового дома, такого пустого и неуютного. — Народ, вы серьёзно? — Он же из-за тебя уходить собирается, — Цзыи хмыкнула. — Или ты думаешь, что его парит абстрактная несправедливость? Да плевать он хотел, он до сих пор вообще ничем не заморачивался, никакими условностями. Вижу цель — не вижу препятствий. Гонка, тренировка, гонка, тренировка… Это только с тобой он начал замечать других людей, начал прислушиваться хоть к кому-нибудь… — К чему ты это всё рассказываешь сейчас? — Чжань спрятал лицо в ладонях и глухо спросил оттуда: — Зачем это всё?.. — Затем, что если он вылетит из команды, то исключительно из-за тебя. — В смысле «вылетит»? — Чжань неловко отнял руки, замер под полными сочувствия и сопереживания взглядами. — Ты же только что сказала, что он сам уходит. — Ну формально он уходит сам. А фактически… Он умудрился набить Шухао морду прямо на глазах у всех своих менеджеров и охраны. И даже заявил, что это была самозащита. А потом положил на стол заявление… И сказал, что в следующем круге он участвовать не будет. — Как сказал? — Если дословно, — Хайкуань явно видел всю сцену своими глазами, — то так: «А со своей Судзукой можете пойти на...» — Мы поняли куда, — перебила его Цзыи. — А как же контракты? А неустойка? А… — Чжань уже давно не чувствовал себя таким взволнованным. — Но так же нельзя! — А кто мог его остановить? — фыркнула Цзыи. — Ты предпочёл здесь сидеть и рыдать в кулачок, бросил его одного, вот он и наворотил дел. Всё закономерно. — Цзыи, полегче, — мягко напомнил ей Хайкуань. — Мы не пытаемся довести его до суицида, если вдруг кто-то забыл. — С этим он сам справится, — Чжочэн вздохнул, коротко выдохнул и залпом выпил очередную порцию виски. — Блин, я не понимаю. Я бы уже бежал, роняя тапки… — Куда? — Куда-нибудь, — Чжочэн пожал плечами. — Тебе не привыкать по кругу бегать без смысла и цели. Но вот так сидеть… — Да нормально мы сидим, парень, — отозвался Чан. — А ты, фотограф, угомонись. Ты же не думаешь, что мы совсем ничего сделать не можем. Мы все подключились… — Он имеет в виду, — вмешалась Лу, — что мы все пришли увольняться. Пресс-служба, рекламный отдел, механики, инженеры… Когда наша звезда отлупила Шухао и умчалась в закат. Чтобы хоть сейчас этому мерзавцу с рук не сошло! — Только не говори мне, что теперь вы все безработные и вам негде жить, — Чжань даже пошутить смог немного, хотя в глубине души у него всё скручивалось от страха. — Если ты сейчас скажешь, что я виноват в том, что вам нужно искать новую работу, я реально выйду в окно, благо этаж высокий. — Да никто нас не уволил, ты шутишь? — вмешался господин Хван. — Даже твоё увольнение сказалось на команде, уже месяц почти вся пресс-служба на ушах стоит, потому что надо закрывать дыры, надо искать новых людей, а талантливые, как ты понимаешь, сами с неба не падают. А представь, если мы все уйдём? — Не могу, — Чжань покачал головой. — Я не понимаю, зачем вам это нужно? Всё же обошлось… Даже в деньгах никто не потерял. — Чжань, ты меня извини, но твоя чрезмерная рациональность сейчас неуместна, — крайне тактично заметил Хайкуань. — Ты не думал о ней, когда действовал… Когда вы оба действовали, пока у вас всё хорошо было. И я не очень понимаю, почему ты так цепляешься за неё сейчас, когда всё уже максимально плохо. — Ну почему, всегда может быть хуже, — автоматически отозвался Чжань, который никак не мог взять в толк, чего от него хотели все эти люди. Он должен был вскочить и бежать? Куда бежать? — Можно я уже ему врежу? — жалобно поинтересовался порядком набравшийся Чжочэн, но Цзыи покачала головой: — Надо было сделать это сразу. Сейчас уже слишком много свидетелей. — Чжань, очнись ты уже, — не выдержала Лу. — Очнись и вернись к нормальной жизни. У тебя есть дом, есть дело, которым ты можешь заниматься… И этот придурок буйный у тебя тоже есть. Просто поговори с ним, объясни, что тобой двигало, и дай сказать ему. Попроси прощения… Всё же ещё может быть нормально! — А если не может? Об этом вы не думали? — в голове Чжаня снова звучало монотонное «ты будешь виноват». — Ну тогда в окно и выйдешь, — оптимистично фыркнул Ченг, которого эти страдания и групповая психотерапия утомили сверх всякой меры. Тем более что Чжочэн оставил рядом с ним вторую бутылку, так что время от времени Ченг прикладывался к ней, делая большие глотки. — Зато будешь знать точно. — Сейчас я тебя туда выброшу, — к Ченгу одновременно обернулись Чан и Цзыи, и девушка продолжила: — Не можешь ничего дельного подсказать, так молчи лучше. Мы здесь пытаемся помочь другу, а не довести его до ручки. — А если он не хочет, чтобы мы ему помогали? — Он хочет! — оборвала его Цзыи. — И он это поймёт, когда вытрет сопли и обдумает то, что мы ему сказали. В честь этого мы можем даже отпустить его с кухни… Это же не весь алкоголь, что есть в доме? — Цзыи кивнула на две ополовиненные бутылки. — Там ещё есть, — Чжань махнул на дальний шкафчик, в котором хранил нетронутые бутылки с алкоголем, которые время от времени попадали в его дом в качестве подарков. — В холодильнике, правда… Ничего. — Разберёмся, — Цзыи потёрла руки. — В общем, будем считать, что это такое весёлое новоселье, на которое ты нас любезно пригласил. Кстати, в магазин сходить тоже можешь. Только не один и не в этом… — Цзыи… — Чжань очень хотел сказать что-то грубое, злое, что-то вроде «заткнись» или «иди в задницу», но сдержался, понимая, что эти люди готовы были сделать для него. И что они уже сделали. — Список хоть напишите. Кое в чём Чжочэн был прав, хоть Чжань и не хотел этого признавать: дальше так продолжаться не могло. За последствия принятых решений нужно отвечать. Чжань заставил Ибо уйти, и теперь предстояло научиться с этим жить. С тем, что отныне и впредь у каждого своя жизнь, свой путь. И всё, что Чжань мог себе позволить, — наблюдать, не приближаясь. Но жизнь продолжалась. Просто рядом с Ван Ибо места для него больше не было.