Love Race

Чжань, конечно, не рискнул спорить с Цзыи и переоделся из домашней одежды в условно приличную. Общая помятость его меньше не стала, однако на такие мелочи он решил наплевать. Кому какое дело? Рассказанные друзьями новости в голове укладывались плохо. Он так и не понял, куда Ибо ушёл, как удалось разрулить ситуацию со всеми его контрактами. Или её не удалось разрулить? Чжань пригладил волосы, хоть это мало что изменило в нём, сунул в карман телефон, а потом снова заглянул на кухню, где в разгаре был локальный апокалипсис. Прислушавшись к пронзительному голосу Цзыи и чьим-то монотонным репликам, кажется Ченга, он сделал вывод, что процесс составления списка покупок для импровизированного новоселья может затянуться. Желания присоединиться к обществу Чжань в себе не нашёл. Что он действительно хотел, так это выйти из собственной квартиры и тихо прикрыть дверь. Правда, он понятия не имел, что с ним могли за это сделать. Даже несмотря на то, что его телефон исправно принимал сигнал, никто до сих пор не смог заставить его ответить, если он сам этого не хотел. Потоптавшись в маленькой прихожей ещё несколько минут, но так и не дождавшись никаких существенных изменений, Чжань похлопал по плечу того, до кого смог дотянуться, и мысленно поблагодарил высших существ за то, что этим человеком оказался Хайкуань — лучший выбор из всех возможных. — Что? Чжань? — Хайкуань тут же выбрался из ставшей неожиданно тесной кухни в коридор. — Ты готов? — Смотря к чему, — Чжань криво усмехнулся. — Если выйти в окно, то очень даже. Если ты о чём-то большем… Даже не знаю. — Не будешь ты ни в какое окно выходить, не дури, — Хайкуань покачал головой. — Что ты собираешься делать? — Я хотел предупредить, что мне нужно уйти. — Иди, я им скажу потом, — Хайкуань понятливо кивнул, не задавая лишних вопросов. — Спасибо, — Чжань кивнул и с удовольствием пожал протянутую руку. — Телефон только не выключай. И трубку бери! — Конечно, — Чжань кивнул. — Спасибо. — Не за что, — Хайкуань сам открыл дверь и даже подтолкнул Чжаня в спину. — Иди уже, иначе наши дамы возьмут тебя в оборот. Спускаясь по лестнице, Чжань думал о том, что зря он так запаривался с безопасностью, охраной, камерами и прочими атрибутами спокойной жизни. Без Ибо всё это не имело никакого значения. Да и сам он, если говорить честно, без Ибо... потерялся. Конечно, он и раньше не часто мог похвастаться уверенностью в себе и рассудительностью, но сейчас от этих качеств и следа не осталось. Только взвинченность, нервозность, раздражительность и болезненное осознание собственного бессилия. Самому себе Чжань казался трусливой тенью. Удивительно, как просто оказалось потерять работу, налаженную жизнь, обмануть доверие, расстаться с тем, кто незаметно стал смыслом жизни. И месяца не прошло, как всё развалилось. После подъездного полумрака залитый солнцем тихий двор казался неестественно ярким. Успокаивающе журчала вода в декоративном фонтанчике, щебетали птицы, поодаль раздавался детский смех — и Чжаню было до смерти обидно, что вся эта легкость и умиротворение никак не касались его самого. У него внутри по-прежнему было темно и страшно. Чжань уверенно прошёл мимо поста охраны, отделявшего спокойный и благополучный двор от шумных улиц, перешёл на другую сторону — как в бурную реку нырнул — и судорожным движением вытянул из кармана телефон. Что он вообще собирался сделать? Позвонить? Ну да. По-дружески поговорить и дать совет? Трижды ха-ха! Кто он теперь для Ибо? Больше не друг. И уже не любимый. Даже не любовник. Никто. Но пока у Ибо оставалась его команда, его карьера, его блестящие перспективы. Он всё ещё мог стать чемпионом сезона, мог добиться большего, дебютировать на «Дакаре»… Для этого он должен жить и не бояться, не шарахаться от собственной тени, не откидывать дрожащими руками одеяло на собственной постели, опасаясь найти там кровь или что похуже. Теперь эти преследования должны прекратиться. Ради этого Чжань отказался от всего и не задумываясь сделал бы это снова, хотя мысли о том, что Ибо оставался со своими страхами один на один, сводили с ума. Приходилось раз за разом напоминать себе, почему нельзя быть рядом. Но засевшая в груди боль от этого не проходила. Чжань крутил в пальцах мобильник, оттягивая звонок. Было до тошноты страшно набирать номер, но он просто не мог позволить Ибо разрушить всё до основания. В их истории и без того хватало осколков и боли. В глубине души Чжань был уверен, что ребята ошиблись, неправильно всё поняли, купились на всплеск эмоций. Но ведь в этом и был весь Ибо: он всегда сначала бурно реагировал, а потом останавливался, думал, оценивал и возвращался в начало, чтобы поступить правильно. Наверняка он тысячу раз пожалел о своём импульсе, обсудил всё с руководством и теперь тщательно готовится к гонке. Писали же фанаты, что видели его в Японии. Было бы слишком наивно полагать, что после всего, что Чжань сказал и сделал, Ибо захочет остаться в Китае ради него, поймёт и всё простит. Но Чжань и не собирался просить прощения, потому что знал: такое не прощают. Только не Ибо. Его доверия можно было добиться только раз в жизни, и Чжань свой шанс упустил. Просто сейчас он должен сказать вслух то, что никто другой сказать Ибо не решался. Предстояло выслушать обвинения, упрёки, может быть, что-то покрепче, преодолевая собственный стыд и боль. Если Ибо ответит на звонок. Чжань цифра за цифрой набрал номер, который удалил из телефонной книжки, но не смог стереть из памяти. Он вообще ничего не мог забыть, закрывал глаза и как наяву видел не только строки этого проклятого письма, но и Ибо, слышал его голос, даже запах чувствовал, и от этого становилось трудно дышать. — Да? — пока он лихорадочно искал подходящие слова, звонок прошёл, один абонент соединился с другим, и Чжань смог услышать полный искреннего удивления голос Ибо в реальности. — Чжань? Это ты? — Привет, — изнывая от неловкости, пробормотал Чжань, у которого от одного только звука этого голоса из головы вымело все разумные мысли. Впрочем, их и так было немного, раз уж Чжань снова где-то свернул не туда и оказался в ситуации, которой и врагу не пожелаешь. Куда он вообще лез? Кому нужно было его драгоценное мнение? — Привет, — глухой смешок и всё ещё удивление в голосе. Чжань прислушивался, старательно ловил каждый вздох, каждый шорох, хотел найти раздражение, досаду, злость, ярость, презрение — какую угодно подсказку, как Ибо относился к нему сейчас, но раз за разом терпел неудачу. — Ты что-то хотел? Кажется, Чжань затянул паузу настолько, что у Ибо иссякло терпение. — Хотел, — Чжань кивнул, как если бы Ибо мог его видеть, нервно облизал губы и сказал первое, что пришло в голову: — Они все пришли ко мне… — Кто? — не понял Ибо. — Ну… девочки, босс… — Чжань снова оговорился, тут же осёкся и тяжело вздохнул. Он сам себе босс, другого у него нет. Ну, может, Чжочэн с натяжкой, но Чжань всё ещё не терял надежды переложить все обязанности по управлению фирмой на его плечи. Сам он, Чжань был в этом уверен на миллиард процентов, больше этим заниматься не мог. И ничем вообще не мог, потому что какой он, к чёртовой матери, дизайнер без вдохновения? — И что? — Ибо мог бы повесить трубку, он мог бы просто молчать и не помогать Чжаню в этом нелепом разговоре, но всё ещё помогал. Раз за разом протягивал руку, и Чжань цеплялся за неё. — Они сказали, что ты уходишь из команды, — наконец у Чжаня вышло сказать что-то связное и в тему, хоть его и не хватило надолго. — Это же неправда? — Почему же? — насмешливо поинтересовался Ибо. — Кто меня остановит? — Нет! — Чжань дёрнулся от этого тона, как от пощёчины, которую он, впрочем, заслужил. — Ты не можешь! — Я могу, — холодно отрезал Ибо. — Подожди! Я понимаю, что моё мнение для тебя теперь мало что значит... — Вот, оказывается, что нужно было сделать, чтобы ты сам позвонил. Как это я сразу не догадался? — Ибо усмехнулся, а Чжаня натуральным образом скрутило от того, как больно ему стало. Он услышал этот короткий смешок, как наяву увидел искривлённые ухмылкой губы Ибо и не удержался, всхлипнул, тут же зажав себе рот рукой. Впрочем, всё равно он опоздал, потому что Ибо уже услышал этот позорный звук и наверняка обо всём догадался. — Чжань? Чжань, ты что, плачешь? Ибо... беспокоился о нём? Даже сейчас? Чжаню стоило бы убрать руку и сказать, что нет, конечно же нет, как он может плакать посреди улицы, что он, школьница какая? Но издать хоть один звук для Чжаня сейчас означало расписаться в собственном вранье. Любое «нет» из его уст сейчас звучало бы позорным «да, я рыдаю как девчонка», поэтому он продолжал молчать и очень старался глубоко дышать носом, хоть и получалось у него всё хуже и хуже. Проклятые слёзы мгновенно перестали помещаться в глазах. Некрасиво, зато реально. — Чжань? Не молчи, — попросил Ибо, и от неожиданной мягкости в его голосе очередной всхлип тут же прорвался через руку, как будто Чжаню всё ещё было куда падать. Не было, он достиг дна, когда остался сидеть, опустив голову, пока Ибо уходил из его дома. Тогда ещё он мог всё исправить, открыть дверь, остановить, объяснить, удержать, попытаться вместе найти решение... Сейчас он уже не мог ничего. — Твою мать, Чжань, где ты сейчас? Скажи мне, где ты, я приеду! — Не надо! И ты же в Японии… — Чжань вздрогнул, выдавил из себя эти слова и сам же себя обругал за такую топорную ложь, за искусственный тон, за слёзы, которые звенели в голосе, как бы он ни старался их скрыть. — В заднице я! И я не спрашиваю, надо или нет, я спрашиваю, где ты сейчас? — холодно оборвал Ибо, и Чжань снова вздрогнул, как от удара, отчётливо расслышав раздражение в голосе. — Ты мне ответишь, наконец, или тебя по всему Пекину искать?! — Я на улице… Возле того дома, где… снимаю, — Чжань и сам не понимал, почему не мог сказать внятно и коротко, что он так и топчется на улице, что в трёх шагах от него будка с охранниками и огромная неприступная крепость, в которой несколько недель назад он заточил сам себя. В наказание за все те глупости, которые совершил. И за собственную неспособность сберечь то единственное, что было по-настоящему важно, чего бы это ему ни стоило. — Стой там! — рявкнул Ибо и тут же отключился. Чжань ещё целую минуту слышал пронзительные короткие гудки, пока не догадался заблокировать аппарат и спрятать его в карман. Вот и поговорили. Такое чувство, что Чжань только хуже сделал. И себе, и Ибо. Зачем он вообще пошёл ему звонить? Кому нужен был этот звонок? Ибо? Да зачем? У Ибо уже началась другая жизнь, зачем ему Чжань, который наплевал на все благородные порывы и обещания и сделал то, что сделал? Он думал об этом и продолжал стоять на тротуаре, пока наконец кто-то не толкнул его в плечо: — Парень, отойди! Мешаешь! — Извините, — пробормотал Чжань, неловко отступил в сторону и чуть не попал под огромную коляску какой-то заполошной мамочки близнецов. — Извините, пожалуйста! Чжань постарался улыбнуться, отступил ещё, а потом сообразил наконец, что стоило бы и вовсе свалить с тротуара. На его счастье рядом была небольшая скамейка, где он смог устроиться и больше уже никому не мешать. Ну как никому... Парочке, что тискалась на этой скамейке, он определённо мешал, но сказать ему об этом они не решались. А Чжань не знал, что он может ещё сделать. Возвращаться в квартиру ему не хотелось, как не хотелось и участвовать в спонтанном празднике, который для него и праздником-то не был. Сейчас ему не нравилась ни квартира, ни дом, ни система безопасности. Сейчас ему собственная жизнь была противна, было бы странно, если бы хоть что-то ему нравилось. Ну, кроме Ибо. Который больше ему не принадлежал. Чжань тяжело откинулся на спинку скамейки и прикрыл глаза, чтобы не вздрагивать от вида любой мало-мальски стройной мужской фигуры в поле зрения. Ещё не хватало начать видеть Ибо в каждом прохожем. С минуты на минуту за ним придёт Чжочэн. Или Хайкуань. Или девочки. Не зря же Ибо спрашивал, где его искать. Вот сейчас и пришлёт сопровождение. В то, что за ним мог бы прийти сам Ибо, Чжань не верил. Он ведь улетел в Японию или куда-то там ещё. Не будет же он срываться из другой страны… — Чжань! Или будет? Чжань не верил своим ушам, не был уверен, что ему это не показалось, что он не перепутал кого-нибудь из друзей с Ибо, потому что просто тронулся остатками ума. Поэтому он с опаской открыл глаза и застыл, будто заколдованный. Он примёрз к этой чёртовой скамейке, а парочку с неё как ветром сдуло. — Ибо? — он с трудом поднял руку, чтобы коснуться полы куртки, убедиться, что она реальная, но Ибо перехватил его пальцы и сжал так крепко, что даже больно стало. — Что ты устроил? — Я? — Чжань переспросил, чтобы переспросить. И так ясно было, что он и никто больше. Вот только понимать это — одно, а пытаться как-то объясниться, оправдать себя — совсем другое. — Ты, — Ибо резко дёрнул его, заставляя подняться, потянул на себя, и Чжань подался вперед и практически упал ему в руки. Он был готов к чему угодно. Что Ибо оттолкнёт его, что отстранится, словно они случайно столкнулись в толпе. Но тот в очередной раз удивил. Он крепко прижал Чжаня к себе, одну руку оставив на пояснице, а вторую положил на затылок, буквально уткнул его носом в свою шею и вздохнул, как показалось совершенно потрясённому Чжаню, с облегчением. — Какой же ты придурок! Чжань вяло кивнул, потому что спорить с этим утверждением он не мог, аргументов не было. И правда, придурок, каких мало. Он старательно дышал, пытаясь надышаться запахом Ибо, не уверенный, что когда-нибудь ему представится другой шанс. — Чжань, — Ибо встряхнул его спустя несколько минут и пару раздражённых «извините», потому что теперь они вдвоём мешали ходить. — Ты можешь со мной поговорить? — Могу, — Чжань продолжал громоздить одну ложь на другую. Не мог он сейчас ни говорить, ни думать, ни что-либо ещё вменяемое делать, только стоять, судорожно цепляться за куртку Ибо и мечтать, чтобы время остановилось или хотя бы замедлилось. — Не ври, — Ибо снова легонько его встряхнул. — Ты дышишь через раз. — Угу, — а что Чжань ещё мог? Только согласиться, потому что дышать и правда было трудно. От Ибо пахло его горьким парфюмом и совсем немного потом, как будто он очень торопился, может быть, даже бежал немного. — Хочешь, поднимемся к тебе? — снова попытался Ибо, но Чжань тут же встрепенулся, замотал головой, потому что нет, только не это. Там и без него хватало людей. — Нет, — он даже смог произнести это вслух. — Ладно, хорошо, — Ибо задумался, посмотрел по сторонам, а потом обнял Чжаня за плечи и куда-то повёл. По-хорошему, Чжаню стоило бы спросить, куда именно они направлялись. Будь он в порядке, он бы пошутил про похищение. Но Чжань уже давно не был в порядке, он много времени провёл в страхе, поэтому позволил себя вести, позволил усадить себя в машину и даже пристегнуть, как беспомощного ребёнка. Ибо тронулся с места так резко, что только этот самый ремень безопасности удержал Чжаня от столкновения с передней панелью. Впрочем, он на секунду даже пожалел об этом. Физическая боль наверняка отрезвила бы, да и заслужил он, что тут говорить. — Извини, — Ибо тут же сбавил скорость, мягче перехватил руль, направляя машину в другую полосу. — Ты в порядке? — А похоже, что я в порядке? — Чжань невесело усмехнулся. Кажется, к нему вернулся навык членораздельной речи, и он просто обязан был им воспользоваться. — Ты же видишь, что я в говно просто. — Ты пил? — Нет, зачем? — Чжань пожал плечами. — Я сам… справился. — Вот же придурок, — сейчас это прозвучало беззлобно и даже нежно. Чжань вскинул голову, с недоверием уставившись на Ибо, и не сразу нашёлся что сказать. — Ты же сам этого хотел, разве нет? Мне показалось, я правильно тебя понял тогда... Ты был очень убедителен. Вернее, дверь твоей квартиры... Чжань тут же догадался, что Ибо имел в виду. Он сам хотел, чтобы Ибо ушёл. Нет, не хотел, конечно. Но очень старался говорить так, чтобы Ибо ему поверил. Интересно, в чём в итоге он смог Ибо убедить? — Не хотел... — Зачем тогда? — в голосе Ибо прорезались жёсткие нотки: он явно хотел услышать внятное объяснение от Чжаня и считал, что имеет на это право. — Зачем тебе нужен был этот спектакль? Кому ты лучше сделал? — Никому, — согласился Чжань, но потом всё же решился и добавил: — Я правда думал, что так будет лучше. Я и сейчас так думаю... — Кому лучше? — Тебе! — А тебе? — Я мог бы потерпеть… — Идиот! — Ибо снова слишком резко притормозил, и Чжань уже привычно качнулся вперёд, снова не долетев до передней панели каких-то несколько сантиметров. — Потерпел? Понравилось? Мне вот нихуя не понравилось! — он съехал к обочине и включил сигналы аварийной остановки, а потом отстегнул свой ремень и всем телом повернулся к Чжаню. — Я должен был догадаться, что ты жертвенный баран, но я тебе поверил… И потом поверил тоже, когда ты из-за двери со мной говорил. Ты мне даже не открыл! Как будто я чужой тебе! — голос Ибо дрогнул, позволив Чжаню осознать наконец, какую обиду он тогда умудрился Ибо нанести. И нет, ничто не могло его оправдать. Даже уверенность, что так он пытался Ибо защитить. — Что там случилось? Что произошло, что ты решил отказаться от всех своих слов? Я же думал, что тебе, может, нужно время… Что ты просто на эмоциях... А надо было сразу же, надо было тебе ни секунды не давать даже, выломать эту дверь к чёртовой матери... — О чём ты говоришь? — Чжань окончательно потерялся в этом взрыве ярости и гнева, хоть и вынужден был признать, что полностью его заслужил. — О том, что ты придурок! И я тоже, раз пошёл у тебя на поводу и позволил испоганить то единственное, что было у нас хорошего. — Ибо! — Заткнись, — грубо оборвал Ибо, и Чжань отшатнулся, едва не приложившись головой о верхнюю стойку. — Извини, — Ибо тут же сбавил обороты, и Чжань вспомнил, что с этого же начались их отношения несколько месяцев назад. Тогда, в Куала-Лумпуре, он тоже совершал поступки, далёкие от рациональных, Ибо сначала уходил, а потом неожиданно возвращался, спасал его, промокшего и продрогшего, и даже извинялся, хоть и терпеть не мог это делать. Они словно сделали круг и вернулись в начальную точку, только теперь было гораздо больнее и страшнее, что уж тут юлить. — Дай мне сказать, хорошо? — Хорошо, — Чжань кивнул, всё ещё не представляя, что он может сейчас услышать. Интуиция подсказывала, что ничего хорошего, потому что Ибо… Ибо не из тех, кто легко прощает. Кто станет соглашаться на вторую попытку и первым протягивать руку. Но... ведь протягивал же? Как бы то ни было, Чжань всё ещё не имел права цепляться за этот шанс. Он не сделал для этого ничего. Он даже не попытался как-то решить проблему, найти того, кто угрожал им. Он сдался, расписался в собственной слабости, когда убедил Ибо уйти и закончить всё. — Чжань, послушай меня… — Ибо вздохнул. — Я не хочу сейчас много говорить, потому что… Какой смысл? Мы сто раз говорили — и вот мы всё равно в полнейшей заднице. И я сам думал, когда видел такое в дорамах там или в кино, что я бы никогда… Ну вот, я ошибся, я когда… Я отлупил Шухао, потому что просто не мог ему позволить отделаться лёгким испугом. Я хотел, чтобы ему было больнее, чем мне, чем тебе… — И как? — осторожно поинтересовался Чжань, протянул руку и тронул ладонь Ибо своей. Сейчас ему даже казалось, что он всё ещё видит следы этой драки на костяшках пальцев Ибо. — Никак, — Ибо покачал головой. — Между нами ничего не изменилось, а значит, и смысла никакого в этом не было. Так просто силы потратил… — Ибо, — Чжань погладил его ладонь своими пальцами, жалея, что нынешние их отношения не позволяли ему просто взять и поцеловать эту руку. Или… Да перед кем он здесь собирался оправдываться? Может, это вообще последний в его жизни раз, когда они вдвоём и так близко! А значит, хуже, чем сейчас, уже не будет! Чжань удобнее перехватил пальцы Ибо и поднёс к губам, поцеловал и замер так, стараясь растянуть момент. — Не отвлекай меня, — как-то жалобно попросил Ибо, но руку не отнял, чем вселил в душу Чжаня крохотную, жалкую, бессмысленную, но всё-таки надежду на что-то кроме продолжения беспросветного отчаяния. — Чжань, пожалуйста… Я же чуть с ума не сошёл за эти дни. Я же сначала решил, что это нервы... Что тебе нужно время, что будет лучше, если я дам тебе разобраться в себе, в своих чувствах... Я был уверен, что ты откроешь дверь, как только я отойду! Чёрт возьми, я готов был ставку сделать, что ты позвонишь в тот же вечер, скажешь, что не можешь так больше и хочешь, чтобы я приехал. Я только потом понял, через неделю наверное, что всё правда, что ты в самом деле решил расстаться… Я не мог понять, что случилось, почему ты так поступил, почему сделал так, ведь ты же обещал… Я же тебе поверил! А потом понял, что ты больше не позвонишь... — Я думал… — Что ты думал? — тут же вскинулся Ибо. — Я перебрал все варианты... Но я так и не смог придумать ничего внятного, почему ты вдруг так изменился. Я хотел поговорить с тобой! Ты же мне обещал, что будешь всегда рядом, что выберешь меня в любом случае! Неважно, из чего тебе придётся выбирать... — Я не знал... — Чжань глубоко вздохнул и собрался с мыслями, — я тогда не знал, из чего мне придётся выбирать. — Из чего? Что оказалось для тебя важнее, чем я?! — Твоя жизнь. Чжань тут же пожалел о том, что сказал это, что позволил настоящей причине открыться, но слова уже прозвучали, и теперь поздно было что-то менять. Он не смел поднять глаз, просто сидел и рассматривал собственные колени. — Моя жизнь? — осторожно переспросил Ибо, а потом мягко повернул лицо Чжаня к себе, всмотрелся в его глаза... и взгляд его потеплел, что потрясло Чжаня до глубины души. — Тебе угрожали? Тоже? — Тоже? — Чжань мгновенно напрягся, буквально окаменел под рукой Ибо. — Ты знаешь, кто это был? — Чжань буквально мог видеть, как мысли заметались у Ибо в голове, как частички паззла стали складываться в картинку, которая хоть как-то могла объяснить безумие последних дней. — Кто тебе угрожал? — Я не знаю, — Чжань покачал головой. — Это было письмо... — Письмо? — Ибо как будто и не удивился даже. — Большой такой текст, где было подробно описано, как Цзыи в лицо выплеснут кислоту, а Чжочэну сломают руку, да? Ты про это письмо говоришь? — Но... — Ты должен был сказать мне! Господи, Чжань... Какой же ты придурок, я не могу! — Ибо застонал. Он уронил голову и упёрся ей в рулевую колонку. — Я чуть с ума не сошёл, я всю свою жизнь перебрал, каждое слово вспомнил, так хотел понять, чем тебя обидел... А всё из-за этого чёртова письма. Почему ты не сказал? — А что бы ты сделал? — Чжань окончательно перестал что-либо понимать. — Ты же гонщик, а не хакер, ты бы всё равно не смог найти, кто его прислал... — Чжань, — Ибо даже не пытался скрывать эмоции, которые его охватили. — А полиция зачем? А отдел безопасности зачем? Да, я не смог бы найти, но есть люди, которые смогли... Я тоже получил такое письмо. И девчонки, и Хайкуань... Мы все. — Но ты... — Я не успел тебе ничего сказать! — сразу же пресёк его попытку перебить Ибо. — Я собирался тебя предупредить, чтобы ты не пугался, что знающие люди уже решают эту проблему... А ты не пустил меня на порог. — Я... Я же не знал, — Чжань не мог больше ничего сказать. Он тогда перепугался до смерти и принял решение, которое казалось правильным. Он даже сейчас не мог до конца осознать, что ошибся, что совершил величайшую в своей жизни глупость, когда не доверился Ибо и своими руками разрушил их отношения. — Это я теперь знаю, что ты не знал, — Ибо наконец выпрямился и снова посмотрел на Чжаня. — Я уже успокоился немного, я понимаю даже, что тогда у тебя в голове могло твориться. А сначала я просто хотел… Не знаю, — он пожал плечами, а потом свободной рукой прикоснулся к цепочке, которая показалась из-под воротника. — Мне было больно, Чжань. Я думал, что раз ты как-то смог, то и я смогу тоже, что вырву тебя из жизни, что всё будет по-прежнему, что будут только гонки, мотоцикл и я… Я облажался, Чжань. Ты что-то сделал со мной такое, что всё это потеряло смысл. Зачем выигрывать, если ты не смотришь? Зачем мне мотоцикл, если ты не хочешь лететь со мной? Зачем мне вообще что-то… — Ибо! — Молчи, — он нервно дёрнул цепочку, позволил кулону в виде головы быка скользнуть по ткани футболки. — Я уже почти закончил. Что бы ты ни решил... Ты должен знать, что этого человека, который написал все эти письма... Его нашли, компания даже иск ему предъявила и довела дело до суда. Он просто купил адреса наших личных почт в интернете, может даже у Шухао, и написал... Он пошутил, понимаешь? Я чуть не сдох там, под твоей дверью, а он просто пошутил! — Что? — Чжань опешил. Он отчётливо слышал каждое сказанное Ибо слово, но никак не мог взять в толк. Как пошутил? Как вообще кому-то могло прийти в голову шутить такими вещами? — Ты всё слышал, — Ибо тяжело вздохнул. — Тебя обманули, Чжань. Конечно, моя нынешняя жизнь не сахар... Но ей не угрожает никто — кроме меня самого, разумеется. — Ты не можешь... — Могу, — Ибо пожал плечами. — Ты теперь сам по себе. А у меня никого нет... — Но я есть! — Чжань не позволил себе сейчас задумываться. Ни о праве своём, ни о втором шансе, которым так жестоко дразнила его судьба. Он просто должен был сделать всё возможное, чтобы уберечь Ибо от необдуманных поступков и повторения тех ошибок, что он сам уже совершил. — Вот я! — Ты... — Ибо улыбнулся, но эта его улыбка показалась Чжаню слабым отблеском прежней. От уверенного в себе, сильного человека осталась только тень, и Чжань был в этом виноват. — Но ты же сам от меня отказался... — Ты же знаешь! — отчаяние сводило с ума. Теперь, когда отступил страх, когда уверенность в правильности собственного решения развеялась как дым, Чжань начал понимать, какую ошибку он совершил. Что именно он сделал, поддавшись порыву и понадеявшись только на себя. Он не справился. — Знаю, — Ибо кивнул. — А что это меняет? Сейчас ты здесь, а завтра ты снова закроешь передо мной дверь. — Нет! — Чжань вспыхнул, но тут же смутился, отвёл глаза, а потом очень робко, осторожно спросил: — А ты бы хотел, чтобы мы... — Чжань… — выдохнул Ибо, и тон его голоса, эта громадная, нечеловеческая усталость, отчаяние сказали Чжаню даже больше, чем любые слова. — Если ты сможешь меня простить... — Я же приехал, — он не давал договорить, хотя сам с трудом подбирал слова. Чжань не стал дожидаться, пока Ибо скажет ещё что-то, усугубляя и без того основательное самобичевание. Он просто потянулся к Ибо и поцеловал, всё ещё не слишком уверенный, что этот поцелуй не станет для них последним. — Ты можешь пообещать мне кое-что? — поинтересовался Ибо, когда поцелуй прервался. — Да, — Чжань поспешно кивнул, готовый сейчас пообещать что угодно, хоть звезду с неба. — Не закрывай дверь... — Ибо! — Не шуми, — Ибо мягко погладил его по щеке, успокаивая и отвлекая. — Чжань, просто говори со мной, хорошо? У нас же получалось до сих пор. — Я буду, — сейчас Чжань был абсолютно честен: он приложит все силы, чтобы выполнить это обещание, если уж Ибо смог простить его, снова подпустить к себе и даже великодушно предоставить второй шанс. Который Чжань просто не мог позволить себе упустить. Не теперь, когда он на собственном опыте знал, как хрупко и мимолётно может быть счастье. Чжань отныне собирался беречь их с Ибо счастье любой ценой.