Море пело нам песни, укрывая волнами

— А корабль-то умирает. — Да знаю я, — отзывается капитан, растянувшись в своём едва ли не новом даже после стольких лет службы кресле, с ногами на подлокотнике. Босяк в соломенной короне и не нужным даже ему самому миром в кармане. Не боится потерять, не беспокоится, что отберут силой — он и сам что хочешь загребущими руками отвоюет. Кроме собственной жизни. Потому что, как и мир, она в кармане с дыркой и не нужна только ему. Все же остальные хотят отобрать жизнь Роджера, как изголодавшийся — кусок хлеба. Капитан Оро Джексон тянет руку к слипшимся усам и смотрит на Тома исподлобья. Чёрные глаза Короля — теперь уже по-настоящему Короля — Пиратов не смеются, а гибкий рот — всегда. — Может, починишь? — Нет. — Ну, — пожимает он плечами, тут же задирая голову к потолку, — попробовать стоило! И смеётся. Тому — не смешно. Как этого оболтуса выдерживает Рэйли, плотник понять не мог. Но и не то чтобы это было его головы дело. — Роджер, — басовито и громко, перекрикивая смех капитана продолжает Том, — что сказал Крокус? — То же самое, — ещё веселее, ещё пьянее говорит капитан, снова опрокидывая в себя полбутылки рома. Из улыбчивого рта сбегают дорожки в воротник грязной рубашки и блестят каплями на волосатой груди. — Корабль умирает. Знаешь, это паршиво, когда о таком сообщает корабельный врач. — Почему он говорит с тобой о корабле? — Потому что ни о чём другом, видишь ли, моё величество говорить с ним не изъявляет желания! И снова гогочет. А Тому не смешно. И Роджеру, надо же, тоже. — Я могу укрепить киль… — Том потирает тяжёлый затылок, — да, с мачтой тоже что-нибудь придумаю. Но надолго этого не хватит. — А мне не надо надолго, — откликается Роджер, поднимаясь с кресла и нависая над столом огромной, мрачной тенью. На осунувшемся лице только факелами горят чёрные цыганские глаза. — Хватит месяца. Только доплыть бы до Саут Блю и обратно, а потом хоть в сундук Дэйви Джонса. Эту жизнь я прожил без сожалений. Роджера называли убийцей королей, богов и людей. Что ни странно — Роджер именно таким и был, но сейчас — да, сейчас, — он ушёл в это с головой. Потому корабль и не выдерживал. — Зачем тебе в Саут Блю? — устало спрашивает Том, скользя взглядом по фигуре капитана. Белая когда-то рубашка болтается на ссохшихся плечах, а грудь ходит ходуном. Роджер дышит, но со стороны кажется, что этого мало. Мира — мало, дыхания, надо же, тоже. Роджер, жадный до приключений и ветра, даже в смерти был жаден. Даже — и особенно — в ней. Том осмотрел Оро Джексон, как только прибыл. Выпрыгнул на борт, стряхивая морскую воду — она впервые казалась ему зубастой и грызла чешуйчатую кожу, — и не успев сделать и шага, нашёл глазами заждавшегося старпома. Рэйли был предельно вежлив и настойчив, и без умолку доказывал, что корабль умирает. Том только поджал губы и кивнул. Раз Рэй сказал, значит, так и есть. Он ведь всегда знает, о чём говорит. И когда надо смолчать — тоже знает. Том это только сейчас по-настоящему понял. Рэйли никогда дураком, на его привередливый взгляд, не был, но имел за душой куда более серьёзный грешок. Рэй был отличным другом и ещё более великолепным товарищем. И ему много лет назад не повезло встретить себе равного. А тот возьми и утащи его в море. Как будто Рэй — принцесса, а Роджер — тот самый дракон. Вот только драконов в этом мире они дружно с Рэем ненавидели, за то и трясли Мариджою от скуки. А с ней и мирок за кораблём легонько потряхивало… Давно ли это было?.. Действительно ли отведённое им время так легко ускользнуло в небытие? Когда Том обошёл корабль, хмурясь и размахивая деревянным молотком в руке, тот в его ладонях казался игрушечным и лишним. Рэйли курил, подняв круглые и разбитые, что не удивительно, очки на лоб, будто с самого начала знал, что Тому тот не пригодится. — Ну, что скажешь? — бросил он, не оборачиваясь к плотнику — где-то впереди меж острых клыков скал растекался золотом закат. Море, начиная злиться на человеческую глупость, пело. Том вздохнул, остановившись рядом. — Корабль в полном порядке — ни пробоин, ни трещин. Но он… умирает, Рэй. Ты бы лучше Крокуса умаслил, а то он на меня смотрел как на врага. Сильверс оскалился и сделал долгий, сильный выдох. Над горизонтом горел закат. В капитанской каюте сгорал от болезни самый свободный человек в мире. А всё, что могли делать те, кто его любил — смотреть. Запоминать. Больше Роджер ничего с собой делать не позволял. — Кто бы мог подумать, что это будет отличным путешествием. — Оно ещё не закончилось, Рэйли, — так же тихо ответил плотник Том, облокачиваясь на перила фальшборта и поглаживая их — так же Том гладил по голове недавно прибившегося к нему человеческого мальчишку — Айсберга. — Этот корабль построен с гордостью, и я чувствую, что в нём накоплено достаточно сил, чтобы пережить последнюю бурю. — Иди к нему, — с улыбкой говорит Рэй, оборачиваясь и опуская на нос очки. — Иди и скажи то, что мы повторяем несколько месяцев. — Про корабль? — Да хоть про корабль. Он ведь начисто здоров, просто от тоски по чайкам выдумывает всякое… на то он и идиот. Том рассмеялся и пошёл вдоль фальшборта, поглаживая дерево, а потом докричался Роджера. Капитан торчал недалеко от юта, заливаясь ромом и пел, то и дело срываясь в фальшь и хохоча. И вот теперь Том стоял в капитанской каюте, стараясь не дышать носом и наконец-то догадываясь, почему ни Рэйли, ни Крокус не согласились пойти вместе с ним. Не согласились попытаться поговорить с Роджером снова. Здесь пахло смертью. От самого Роджера просто несло тленом и болезнью. — Зачем? — протянул Роджер, опускаясь — падая — в кресло. Том нахмурился, когда его рука ловко подцепила костлявыми пальцами горло бутылки, взбалтывая. — Не знаю. Наверное, это предчувствие. — Корабль выдержит плаванье до Саут Блю. Я строил его на совесть, так что и ещё пару-тройку маршрутов он как-нибудь вытянет. Но не в этом же дело. — Да что ты говоришь, — ухмыльнулся Роджер, обхватив бледными сухими губами горлышко бутыли. — Иди, Том. И скажи Рэю, что я, может, и больной идиот, но слышу не так уж и плохо. И Том, сам того не желая, улыбнулся. А корабль… Да. Этот корабль был построен с гордостью.