seokjinism

Никто бы не смог наверняка сказать, как это вообще могло так получиться, но когда Сокджин, сидя в гостиной просторной квартиры Намджуна, произнес: — Кстати, можете поздравить Тэхена, — однако никто не понял, что произошло и о чем он. Но омега самозабвенно пережевывал рис, причмокивая от удовольствия, действительно наслаждался едой, будто не замечая удивленных и озадаченных взглядов вокруг, которые были направлены на него. Окружающие перевели взгляды на Тэхена, но альфа и сам был, пожалуй, не менее поражен. — Поздравить с чем? — осторожно поглядывая на друга, поинтересовался Хосок. — Он станет отцом, — Сокджин произнес эту фразу так же спокойно, как и все до этого, но почему-то осознание произошедшего накрыло присутствующих с головой. Прежде всего потому что среди их компании это был первый ребенок. Во-вторых, потому что война за Сокджина между Чонгуком, Юнги и Тэхеном официально завершена. И в-третьих, это было волнительно и неожиданно, настолько, что даже Тэхен застыл в неловкой позе и молча пялился на своего омегу. — Правда? — недоверчиво отозвался он. — Не, вру, — наконец, оторвался от еды Сокджин и возмущенно посмотрел. Первым делом Тэхен оборачивается на молчаливых соперников, а потом неожиданно издает радостный возглас и прижимает старшего к себе. Те, кто этой новости рад, спешат поздравить их обоих тоже. Это событие просто перевернуло уклад их жизни. Сокджин, и до этого не жалующийся на внимание окружающих, теперь ни на секунду не был оставлен один, потому что его альфа и пятеро их друзей тряслись над ним безустанно, поочередно.

***

1st month Пролетел быстро, когда никто еще и не знал о том, что Сокджин носит под сердцем ребенка. Постепенно более внимательные Намджун и Юнги заметили, что старший стал более усталым, у него появилась чрезмерная сонливость, хотя раньше омега таковой не страдал, Тэхен же замечал необъяснимые резкие перепады настроения, и на этом все. — Эй, Сокджин-и-хен! — радостно и на весь магазин кричит Чимин, встречая лучшего друга. — Я очень устал и не хочу ничего знать, — ворчит он, едва передвигая ногами. Синяки под глазами не хотели замазываться до неприличия долго и сильно расстроили его, так что Сокджин психанул и пошел вот так. — Выглядишь усталым, но по-прежнему сногсшибательно, — подлизывается лучший друг, словно не замечая измученного взгляда, когда старший закатывает глаза. Однако постепенно к Сокджину возвращается хорошее настроение, потому что покупать одежду он любит, а делать это на пару с Чимином вообще обожает. Длится это ровно до тех пор, пока он не находит пару умопомрачительных черных джинс, которые идеально обтягивают его стройные ноги и красивые бедра, но совершенно невыгодно подчеркивают непонятно откуда взявшиеся бока. — Мама родная, — шепчет он, в ужасе оглядывая свое отражение в зеркале. Выталкивает Чимина, когда тот серьезно настроен влезть к нему в кабинку, чтобы посмотреть, что там вызвало у хена столько тяжелых вздохов. Сокджин не покупает эти джинсы и сам садится на диету, отказываясь ото всех блюд, что всегда любил больше всего на свете. 2nd month Сокджин поначалу не замечал странного, а может просто не хотел замечать, что его тошнит и каждый раз выворачивает, когда он смотрит на некогда любимые блюда. Что он устает в два раза больше и спит тоже больше. Счастливый Тэхен приглашает его в дорогой ресторан по случаю годовщины их отношений, и старший, слишком откровенно одевшись, вызывает у возлюбленного приступ неконтролируемой страсти. Его зажимают в лифте, зажимают в такси, а потом и в туалете этого самого дорогого ресторана. Наглые руки выдергивают старательно заправленную рубашку из черных брюк, тут же пробираясь за пояс, тонкие пальцы скользят дальше, и вот уже Тэхен, не сдерживаясь, со всей силы сжимает его ягодицы, разводя их в стороны, толкает один палец внутрь, издает громкий стон, а после Сокджина окутывает запах хвои, так полюбившийся ему. Он отвечает, сильнее притираясь, и его запах – скошенной травы – примешивается к запаху любимого. Совладав с собой и с силой оторвав Тэхена от себя и своего тела, мужчина скептически их обоих оглядывает и отдает приказ отправляться в зал и наконец поесть. Насладиться друг другом они смогут и ночью. Итальянская еда приносит еще больше удовольствия, они сидят довольно долго и отлично проводят время. Сокджин допивает второй бокал вина, когда на него неожиданно накатывает дикий приступ тошноты. Мужчину мутит, он прикрывает глаза в надежде, что наваждение пройдет, пытается даже попить холодной воды, чтобы заглушить рвотные позывы, но получается плохо. Спустя минуту Тэхен в ужасе смотрит, как старшего рвет прямо в зале дорогого ресторана. Тогда-то Сокджин и заподозрил неладное. 3rd month — Сокджин-а-а-а, — протяжно ноет пьяный Юнги, уложив лохматую голову на колени к хену. Тот, устало откинувшись на спинку кресла и расслабившись, перебирает его волосы, задумчиво глядя куда-то поверх головы Юнги. Они всего-то праздновали очередной намджунов успех, но Сокджин не думал, что, когда они пьяные, все выглядит именно так. Тэхена, спящего в соседней комнате, он бы не смог поднять даже пушечным выстрелом, так что ночевать они явно остаются. С грустью вздохнув, Ким вспомнил их удобную кровать, что спасала его теперь вечно больную спину, и в сотый раз проклял свою усталость. Перспектива спать на дико твердом диване, как он смог бы с легкостью еще три месяца назад, его не прельщала. — Джин-а, — уже более требовательно, но все так же нежно зовет его Мин. — Да? — Я люблю тебя, — альфа смотрит снизу вверх с нескрываемым обожанием, кажется, алкоголь в очередной раз развязал ему язык. — Я знаю, — старший по-прежнему не смотрит в ответ, думая о том, что Тэхен, если бы увидел их в таком положении, безумно разозлился бы. — О чем думаешь? — недовольно, пытаясь обратить, наконец, на себя внимание. Ему не отвечают, а только улыбаются в ответ. Юнги мог бы совсем перейти границу и выложить все, что думает и чувствует, но Сокджин здесь такой весь домашний, хрупкий и красивый. Он берет Мина за руку и кладет его большую теплую ладонь на свой слегка уже округлившийся живот. Это бессловесная победа, потому что Юнги затихает. Мин часто задается вопросом, как так вышло, что они с Чонгуком до безумия, до дрожи влюблены в Сокджина, но не ненавидят Тэхена? Он всю жизнь был им другом, и ему повезло чуточку больше. Юнги знает, что повезло, потому что уже сейчас чувствует такую же безграничную любовь к ребенку. — Тебя больше не тошнит? — интересуется он, укладывая вторую ладонь туда же и слегка поглаживая. — Меня почти всегда тошнит, но сегодня меньше обычного, — Сокджин все еще перебирает его волосы, и Мин замечает, как ни парадоксально, что омега похудел. Вероятно, токсикоз сделал свое дело. Скулы на лице Кима выделились еще более явно, между бедер появился довольно большой просвет, а запястья, Юнги уверен, он поломал бы двумя пальцами. — Тебе нужно больше кушать и беречь себя, — сетует альфа, вновь окидывая взглядом бледное лицо с синяками под глазами. Сокджин согласно кивает, но ничего не говорит. Он прикрывает глаза, надеясь на то, что в таком неудобном положении ему удастся хоть немного подремать. Его лицо принимает страдальческое выражение. Неожиданно Юнги выскальзывает из его рук и исчезает. Мин никогда бы не позволил беременному так мучиться. Омега даже почти успевает впасть в сон, как неожиданно его ноги обхватывают гораздо крепче, а горячие губы уже целуют его руку, лежащую на колене, и трутся об нее колючей щекой. Открыв глаза, Сокджин видит растрепанного и заспанного, но домашнего Тэхена, который зевает, а потом говорит: — Пойдем домой, хен, — и кладет свои руки на его живот, как это недавно делал Юнги. Альфа не смотрит ему в глаза, он словно пытается рассмотреть того, кого они с Сокджином сделали, кого ему нужно будет воспитывать и направлять, кого он уже любит всем своим сердцем. Этот кто-то смог подвинуть даже Джина, хотя еще даже толком не сформировался. Омега улыбается тепло и кивает. 4th month Сокджин проводит кучу времени в студии звукозаписи, принадлежащей Намджуну и Юнги, потому что Тэхену, одному из самых востребованных актеров современного кино, пришлось вместе с Чонгуком лететь на съемки в Великобританию. Он долго сопротивлялся, хотел отказаться от роли, но большая часть материала уже была отснята, и сам Сокджин даже слушать о таком не желал. Омега, который до беременности тоже снимался в дорамах, свою работу бесконечно любил, поэтому во время беременности также бесконечно страдал. Ему нравилось подолгу болтать со своим альфой и Чонгуком, выспрашивая последние новости, сплетничая. Токсикоз потихоньку отступал, позволяя Джину выглядеть лучше, он постепенно набирал в весе, лишаясь чрезмерной хрупкости. Его единственной проблемой стали только носовые кровотечения и синяки, возникающие даже от легкого прикосновения, поэтому друг друга от него отгоняли все. Сокджин знает, что Тэхену спокойнее, когда он в компании, лучше всего – с Юнги. Не то чтобы не было ревности, просто альфа знал, что Мин никогда омегу в обиду не даст, а для Тэхена важнее не было ничего. — Ну же, Сокджин, — умоляюще складывает ладошки Джун, глядя на друга, сидящего на диване и пьющего яблочный сок. — Неа, — не отвлекаясь от телефона, Ким-старший мотает головой. Намджун в отчаянии кидает красноречивый взгляд на Юнги, а потом на притаившегося Хосока, который сжался где-то на полу на подушках. — Не вздумай смотреть таким взглядом на Хосока, он не сможет разорваться, — так же не глядя обрывает беременный. — Ты ужасный, хен, — тяжело вздыхает Джун. — Это всего лишь песня! Юнги согласно хмыкает, но вслух сказать не решается, потому что все-таки мнение Джина для него важнее. Еще потому что Сокджин может обидеться на него потом, а вымаливать прощение Мин не любит. — Это всего лишь песня, которую ты предлагаешь мне спеть, — наконец поднимает глаза Ким, начиная заводиться. — Сам знаешь, я не занимаюсь вокалом уже давно! — А если мы скажем тебе, что это дуэтная песня? — придумывает новый способ Юнги, предполагая, что задобрить старшего можно только с помощью упоминания о Тэхене. — С кем? — Твой Тэхен. Красивые брови сходятся на переносице, потому что он знает, что Тэхен будет очень рад, если им удастся записать общую песню. Закусывает губу, раздумывая, насколько хорошо сам Сокджин смог бы исполнить ее. — Позанимаешься немного, и все получится идеально, — давит Мин. — Как всегда. — Почему не предложите кому-нибудь другому? Например, Чонгуку? — Потому что между вами есть та химия, которая нам нужна, хен, — Намджун слегка склоняет голову. — А Чонгук прекрасно поет, но в данном случае тебя не заменить. — Я не знаю, — он задумчиво отпускает красивую голову, однако все в комнате знают, что Сокджин уже решил. Мужчина ехидно поднимает брови. — Сколько вам должны отвалить денег за этот трек? Он пробегается глазами по тексту, прикрывает глаза и кивает сам себе, словно одобряя. Станет ли вирусной эта песня? Пусть. Осудят ли его? Наверняка. Но. Просто Сокджину сейчас не так уж и важно, что получится и как к этому прийти, какие мысли будут у толпы; если у него есть возможность оставить кусочек своей беременности их с Тэхеном ребенком в воспоминаниях таким способом, то что ж, он согласен. 5th month — А знаешь, детка, — Тэхен целенаправленно проходит в гостиную к дивану, где сидит с книгой Сокджин, и укладывается на него, удобнее устраивая голову на коленях омеги. Тот не отвечает, но откладывает книгу, переводя заинтересованный взгляд на уставшее, но довольное лицо Тэхена. — Мне недавно предложили съемки в еще одной дораме. Тот аж подпрыгивает, улыбаясь и приподнимая брови. — Тэхен-а, это же замечательно! — Но я отказался, — альфа нежится в его объятиях, лезет под руку, заставляет гладить кожу на своем лице, перебирать волосы, умирать от любви. — Почему? — Сокджин выглядит скорее удивленным, нежели недовольным, и он действительно не понимает. Пока Тэхен увлеченно думает, как бы понятнее объяснить, старший складывает руки на заметно округлившемся животе. Совсем недавно Сокджин злился, что не может больше спать на животе, а теперь счастлив, что может почувствовать движение где-то под сердцем. — Ммм, потому что там у меня была любовная линия, — Тэхен не находит слов лучше. — Ну, знаешь, всякие поцелуи, постельные сцены. — Знаю, — улыбается старший. Он познакомился с Чонгуком, когда они снимались в одной дораме и играли влюбленных. Тэхен не мог этого забыть, потому что перед глазами стояла картинка, где Чон, альфа, с сильными руками и крепкой спиной, нависал в постели над взлохмаченным, тоненьким Сокджином. Непозволительно близко, непозволительно горячо, как можно было только самому Тэ. Альфа рвал и метал, первое время не мог вынести присутствия Гука, но со временем смирился, хотя периодически перехватывал темные, полные обожания взгляды в сторону Сокджина. — Для тебя это не проблема? — интересуется альфа, приподнимая голову. — Не понимаю, почему для тебя это проблема. Это игра, — пожимает плечами старший. — Слушай, Чонгук тоже играл влюбленность в тебя, а теперь вот не играет! — Ты боишься, что влюбишься в своего партнера? — брови Джина взлетают вверх в удивлении. — Что?! — Тэхен вскакивает с теплого места так резко, что едва не бьется лбом о подбородок омеги. — Нет, конечно, нет! — Вот видишь, — беременный расслабленно откидывается на спинку дивана. — Я тоже в тебе уверен. — Хорошо, — альфа опускает голову, двигаясь еще ближе и взяв руку Сокджина в свою. — Просто я не смогу поцеловать кого-то еще. Глупо, да? Получив кивок, морщится. Когда старший испуганно бледнеет и хватается за живот, у альфы едва ли сердце не останавливается. — Он пинается! — возмущенно восклицает Сокджин, рассерженно глядя на вниз. — Пинает своего папу, между прочим! Расслабляясь, Тэхен смеется. Может, ему вообще закончить актерскую карьеру? 6th month В то самое время, как срок беременности Сокджина переваливает за шесть месяцев, Тэхен берет двухнедельный отпуск и увозит любимого в Чехию. Омеге становится тяжело ходить, живот перестает расти на какое-то время, но никто не знает, в какой момент Сокджину необходимо будет находиться дома. Каждая лестница на пути старшего и так вызывает у мужчины дикий гнев, потому что ‘мы достигли огромного научного прогресса, придумали лифты, эскалаторы, траволаторы, всякие подъемники, но здесь почему-то упорно пользуются лестницами’. Прага встречает их умиротворением и уютом, заснеженными улицами, дворцами, домиками, деревьями. Закутанный в зимнее пальто, обмотанный шарфом и спрятанный в шапку Сокджин умиляет Тэхена настолько, что тот пищит, не переставая. Альфа не обращает внимания на негодование старшего, лишь приговаривает: — Я не хочу, чтобы мои мальчики заболели, — при этом сам разгуливает в распахнутой легкой курточке. — Если заболеешь ты, то я не стану тебя лечить, — ворчливо бормочет старший, когда его в сотый раз сжимают в крепких родных объятиях. Тэхен хочет сделать фото, и они делают селфи, отправляя его в беседу своих лучших друзей, где Чимин немедленно восторгается видами позади них, их красотой и счастьем, остальные смеются с пухлых щечек Сокджина и хвалят Тэхена за предусмотрительность. Джин кривит лицо, закатывая глаза, просит сказать, что у него не такие уж пухлые щеки и что зря он не мучает их своими странными желаниями, а то совсем потеряли уважение. — Знаешь, что мне стало интересно, Сокджин-а? — вдруг отрывается от экрана Тэхен и пристально смотрит ему в глаза. — Что? — Почему это ты никогда не спрашиваешь меня, разлюблю ли я тебя, когда ты станешь толстым? — заразительно хохочет Тэ, уворачиваясь от оплеухи. Правда, он сразу же пугается, когда Сокджин поскальзывается, поэтому незамедлительно хватается за омегу, прижимая его к себе. — Потому что знаю, что не разлюбишь, — хмыкая, жмет плечами Сокджин. — Столько времени боролся за эти отношения, кому-то что-то доказывал… Это твой ребенок сделал меня толстым, Тэхен, — невзначай говорит он, зная, что альфа в удовольствии закатит глаза. — Эй! Это запрещенный ход! — вопят ему в ответ, но младший счастливо улыбается. Здесь же, в Праге, Тэхен начинает распевать Сокджина. Он внимательно слушает почти чистое пение, подправляет, где необходимо, восторженно хлопает в ладоши и записывает на диктофон. Переслушивая записи по несколько раз, Тэхен исправляет те места, где Сокджин слегка фальшивит, доводя его пение до совершенства. Хотя, как Тэхен признает, сам Сокджин совершенство. — Нам лучше записать ее сейчас, — невзначай говорит омега. — Потом я просто рожу, если буду пытаться взять высокие ноты. Младший с ним соглашается, поэтому сразу договаривается с Юнги и Намджуном, что сделают это, как только приедут из поездки. Атмосфера отдыха дарит им умиротворение. Тэхен успокаивается, не сходит с ума от ревности, разговаривает с малышом больше, чем с Сокджином, и явно не хочет, чтобы эти дни заканчивались. Старший перестает нервничать по поводу и без, высыпается, потому что имеет возможность просыпаться в одной постели с Тэхеном впервые за долгое время, не так сильно скучает по своей актерской жизни. Сокджин не хотел детей. Не хотел бросать любимое дело, толстеть, рожать, не спать ночами из-за бесконечных воплей, менять подгузники и прочее. Ему всегда нравилась мысль о том, что жить нужно ради себя, получая максимальное удовольствие. Когда в его жизнь ворвался Тэхен, вскружив голову, перевернув все с ног на голову, он смирился. Когда увидел на тесте подтверждение своим опасениям, упал духом. Но после, чуть позже, просто в очередной раз посмотрев на альфу, понял: неважно, сколько Тэхен захочет детей, Сокджин ему всех родит. Ради такого мужчины можно сделать все, что угодно. — Эй, детка, я купил тебе кофе, вспомнил, что такое сейчас нельзя, выкинул и купил чай, — растрепанный, всклокоченный Тэ в черном пальто выныривает из толпы, когда они в аэропорту ждут посадку, улыбается и целует его в лоб, сразу окружая заботой. Сокджин любит этого ребенка. Только сыну Тэхена позволено делать его толстым. 7th month Сидя в кафе и в который раз переслушивая их с Тэхеном песню, Сокджин потягивает молочный коктейль и откидывается на спинку стула настолько, насколько это вообще для него возможно. Приятный глубокий тэхенов голос расслабляет до невозможности, приятно льется из наушников, поэтому омега не обращает внимания на окружающих. Рядом с ним садятся сразу оба, пугая неожиданным появлением настолько, что мужчина аж вздрагивает. Глядит в упор на своих ‘гостей’, приподнимает бровь и спрашивает: — Ну и что вы тут забыли? — Что?! — видимо, Хосок задыхается от возмущения, его щеки красные-красные, волосы растрепаны, а лоб мокрый, как после бега. — Мы еле нашли тебя, хен! — А я что, терялся? — теперь возмущается Сокджин, непонимающе окидывая их с Намджуном вопросительным взглядом. — Чонгук позвонил, сказал, что тебя нигде нет. Тэхен убил бы нас, если бы узнал. — Мне не пять лет! — восклицает Джин, оскорбленно складывая руки на груди. Это выглядит комично, потому что его живот начал стремительно расти, так что теперь он похож на небольшого насупленного пингвина. — Сколько можно? Я хотел побыть один, но вы везде! — Хен! Ты знаешь, что Тэхен сделает с нами в любом удобном случае, — проникновенно произносит Намджун, вцепившись в руку вскочившего мужчины. — Сказали бы ему, чтобы сам меня пас, раз такой умный, — Сокджин все же вырывает руку из крепкой хватки, с размаху швыряет на стол деньги и чаевые и выносится из кафе, как метеор. Усталые друзья плетутся следом, не догоняют, оставляют дистанцию, вжимая голову в плечи всякий раз, когда омега подскальзывается или оборачивается на них. Ближе к концу беременности, впервые с ее начала, Сокджин становится беспокойным. Он ждет появления на свет альфы, который уже крайне активен. Ребенок пинает омегу изнутри, не прекращая ни на секундочку, так, что тот не может делать вообще ничего. Малыш Чихо, как решили Тэхен с Сокджином, успокаивался только тогда, когда папа ел мясо, абсолютно в любом виде: вареное, жареное, тартар. Плюс ко всему, всю беременность старший умирал от изжоги, проклиная Тэхена, себя и злополучные волосы. Как бы Сокджин не злился на Чихо, когда пару дней назад ребенок не толкал его около получаса, тот так запаниковал, что пришлось вызывать со съемок Тэхена, на голос которого малыш среагировал незамедлительно. Так и сейчас: сетуя на всю эту тяжелую жизнь и на себя, омега аккуратно поддерживает живот. Ему осталось немного, и волнение сводит его с ума. Сокджину даже не хочется расставаться с животом, который мешает дышать, настолько он беспокоится. Он останавливается у витрины магазина, убрав руки в карманы, ждет Намджуна с Хосоком, но те останавливаются тоже, не рискуя подойти. — Ну долго мне вас, идиотов, ждать?! — возмущается хен, глядя на то, как альфы плетутся к нему. — Будь вежливее, хен, — ворчит Чон, и Намджун предостерегающе на него смотрит. — Он не это хотел сказать, Сокджини-хен, прости нас. — Давайте сюда ваши руки, там дальше скользкий участок, — отводя взгляд, произносит омега, протягивая им свои ладони. Друзья подхватывают его, потихоньку начиная движение. — Ты нервный в последнее время, хен, — осторожно начинает Намджун. — Это все заметили. — Пару дней назад Тэхен сказал, что ты своим беспокойством пугаешь и его тоже, — добавляет Хосок. Старший морщится, тяжело вздыхая. — Не могу ничего с собой поделать, — наконец произносит Сокджин. — Как представлю, что случиться может все, что угодно, так аж в дрожь бросает. — Это нормально, Сокджин, — спустя какое-то время говорит Хосок. — Но случиться может все, что угодно, в любую минуту. Сейчас, когда ты идешь по улице. Завтра утром, когда ты будешь принимать душ. Через неделю, когда будешь обедать. Дело не в беременности, не в Чихо, а в том, какова твоя судьба. Они молчат какое-то время, продолжая медленно идти. — Ты миллион раз ходил на всякие узи, скрининги и прочие штучки, каждый раз тебе говорили, что все в порядке и никаких патологий нет, — на этот раз тишину прерывает Намджун. — Пойми, что твое волнение только усложняет ваши жизни. — Еще пятнадцать минут назад мне хотелось убить вас, а сейчас хочется расцеловать за мудрость, — помолчав, улыбнувшись, Сокджин закрывает глаза и прислушивается к себе. Как же мало ему порой нужно для того, чтобы стать спокойным и умиротворенным. Как же мало нужно для того, чтобы страх перестал брать над ним верх. 8th month Предпоследний месяц беременности Сокджин проводит довольно весело. Тэхен наконец берет перерыв в съемках на ближайшие два-три месяца и теперь вовсю готовится к предстоящему отцовству. Омега, несмотря на трудности в передвижении, очень хочет вести активную жизнь, поэтому везде таскает с собой друзей. Ему, конечно, каждые пять-десять минут нужно упасть на лавочку, отдышаться, отдохнуть, и только тогда они двигаются дальше. Еще, желая повеселиться, он частенько вводит их в заблуждение, говоря о том, что, кажется, у него начинаются роды. Тэхен быстро мрачнеет, друзья бледнеют, но главное, что Сокджину хорошо. Юнги говорит о том, что для родов еще рано, Чимин беспокоится о том, что они попросту не успеют доставить хена в больницу, а Чонгук просто ходит по пятам и уговаривает посещать врача чаще. По ночам Сокджин в красках описывает произошедшее за день сонному Тэхену, который стонет: — Сокджин-а, последние денечки, когда мы можем поспать! Я прошу тебя, — и поворачивается, утыкаясь лицом в шею. Омегу не спасает уже даже подушка для беременных, так что спит он строго на дико болящей спине. Периодически Сокджину нещадно хочется кофе, почему-то с пивом, но ни того, ни другого Тэхен не разрешает. Альфа все чаще болтает с еще не родившимся сыном, описывает каждого из их друзей, их характеры, привычки, а про своего любимого неизменно говорит: — Но тебе, Чихо, повезло. У тебя самый красивый папа на свете, я его очень люблю, знаешь, — и этим топит сердце беременного, отвлекая от появления новых идей для шалостей. Сокджин уже не замечает, как проходит время, часы складываются в дни, дни в недели, просто хочется поскорее встретиться лицом к лицу с тем, чье будущее зависит только от них с Тэхеном. Именно в это время старший изъявляет желание пожениться. Альфа распахивает глаза, удивляясь, потому что Джин всегда, каждый раз просил повременить, но долго не думает, тащит подавать заявление. Они не зовут никого, кроме самых близких, потому что никакого празднества не намечается, да и желания говорить об этом пока нет. Сокджин не надевает свое кольцо, потому что то не налезает на его пальцы, что очень омегу злит. — Ты погляди, ни на один, — пыхтит он. Ким Тэхен счастливо смеется, прижимая к себе тонкое тело с внушительным животом. Демонстрирует любимому свою ладонь с тонким кольцом, тот сразу прижимается щекой, и его лицо сразу становится довольным. Альфа размышляет, все думает, что, даже если бы они не были бы истинными, не были предназначенными, он бы все равно выбрал Сокджина. Влюбился до дрожи, как сделал тогда, несколько лет назад. И этот факт почему-то ужасно греет душу. 9th month Сокджин рожает на тридцать девятой неделе. Посреди ночи он просыпается, прислушивается какое-то время к себе, спокойно поднимается с постели и идет в квартиру Юнги, где, как он знает, снова пишут музыку хозяин квартиры и Намджун. Открывает ему почему-то Чонгук, который бледнеет в ту же секунду, как видит на пороге хена. Он понимает все моментально, и нервы у альфы сдают сразу. На звук задушенного возгласа паникующего Чона выносится встрепанный Юнги, который оценивает обстановку за доли секунды; мужчина хватает Сокджина за руку и спрашивает четко: — Где Тэхен? — Я не хотел будить его, он будет паниковать, как и Гук, — омега недовольно поджимает губы и еще тише спрашивает, — что он вообще тут делает? Мин не отвечает, тащит мужчину к ним с Тэхеном в квартиру, вытряхивает из шкафа какие-то вещи, приказывает переодеваться и отворачивается. Всегда бережет неприкосновенность Ким Сокджина. Переодевшись, омега проходит в спальню, где, схватившись за живот, треплет Тэхена за плечо. Тот, явно неохотно, приоткрывает один глаз, пытаясь сфокусироваться на силуэте мужа, вдруг распахивает оба и вскакивает. — Почему ты не разбудил меня сразу? — упрекает он, пока натягивает джинсы, глядя на то, как за дверью суетится Юнги, упаковывая последние необходимые вещи в сумку. Они едут в машине молча, проносясь по пустынным улицам, практически в тишине, не считая громких стонов и проклятий со стороны Сокджина, по вискам которого ручьями течет пот: — Это ты во всем виноват, Ким Тэхен! — мужчина роняет голову на плечо мужа, сжимая его бедро со всей силы. — Запомни, этот ребёнок первый и последний! Когда Сокджина в больнице увозят в операционную, альфа не находит себе места. Юнги успокаивающе держит его за руку, чуть сжимая, показывая, что он рядом, что для него это тоже важно. Намджун спокойно выдыхает только тогда, когда разошедшийся Чонгук засыпает на его плече, и в коридоре становится несколько тише. — Конец твоим спокойным дням, — усмехнувшись, тянет Мин, разглядывая свою ладонь. Удивительное дело, Тэхен по-прежнему так сильно ему дорог. — Твоим тоже, — отвечает ему младший, после ловит удивленный взгляд и нервно смеется. — Ты же не думаешь, что Сокджин оставит тебя в покое? Тем более ты живешь в соседней квартире, Чихо не даст тебе спать. Они оба знают, что, не будь Тэхена, Сокджин наверняка остался бы с Юнги. Сделал бы альфу самым счастливым на свете, подарив ему детей, посвятив себя и всю жизнь этому мужчине. Но Юнги сам привел Тэ в жизнь того, кого любил, сам подтолкнул к первому шагу. Он сам решил не бороться, отступить. И Ким-младший его за это уважает. Не час и не два проходит, прежде чем Тэхена приглашают в палату. Там бледный Джин, с воспаленными глазами, искусанными губами, взмокший, только перенесший операцию, протягивает руки к сыну, которого на руках держит врач. Как только Тэ берет Чихо на руки, сразу видит, что малыш похож на Сокджина. Ребенок кричит, плачет, но, увидев отца, замолкает и заинтересованно принимается разглядывать его. Альфа, счастливо улыбнувшись, присаживается рядом с мужем, позволяя ему ближе увидеть сына. — Отдыхай, ладно? — спустя время шепчет он тихо, стараясь не потревожить только что уснувшего ребенка. Передав Чихо в руки акушерки, прижимается своим лбом ко лбу мужа. — Я люблю тебя, Сокджин. Epilogue Как и предсказывал Тэхен, Сокджин ни на минуту не позволяет Юнги отлучиться. Того не надо просить дважды: мужчина, увидев крошечного альфу, так восхищался, так расчувствовался, что сам уже не захотел отпускать малыша. Ему нравится помогать, нравится заботиться. Он уходит только вечером, когда в квартиру заглядывают любопытные Хосок и Намджун, зовущие своего хена работать. Чимин с Чонгуком заявляются реже, но всякий раз с презентами, что раздражает Сокджина: — Вы уже покупали подарок в чертов прошлый четверг! Хватит его баловать, Тэхен и Юнги итак перед ним растекаются лужей, стоит этому мелкому улыбку для них выдавить! Он устает, потому что в появлении ребенка нет ничего романтичного. Это огромная, давящая ответственность, грязные памперсы, смеси, бессонные ночи, реакция на малейший шорох, улавливание каждой эмоции на симпатичном личике с крохотной родинкой, как у отца, на кончике курносого носа. Никто из друзей не знает, как Тэхен не дает мужу впасть в депрессию, целыми ночами без сна сидя рядышком на полу у двери в комнату малыша, покрывая поцелуями руки, щеки, плечи. Что альфа несколько сотен раз за ночь получает признания в любви, благодарность за свою помощь и поддержку. Но это несложно. Только один человек всегда будет стоять для Тэхена на том же уровне, что и сын. Любовь к Сокджину другая, но вечная, сильная, исцеляющая. Пройдут недели, месяцы, годы, и Тэхен по-прежнему будет преклоняться перед человеком, который подарил ему совершенно новую жизнь.