А кто сказал, что мы - нормальный прайд?

Скар поднялся в свою обособленную пещерку на вершине Скалы Предков и завалился набок, наблюдая, как догорает закат над саванной. Когда алая дымка ушла с белоснежных облаков, и повеяло прохладным вечерним ветром, лев широко зевнул и уложил голову на лапы. Думать обо всех событиях двух последних весьма насыщенных дней не хотелось – круп его еще не отдохнул от болезненных вторжений брата и вожака антилоп-гранта. – Жизнь несправедлива, верно? – тоскливо пробормотал он, отпульнув когтем от своей грустной мордахи маленький мыший череп. – С кем это ты говоришь, дядюшка? – услышал он мелодичный юный голосок, и вскинул уши. Маленький силуэт Налы темнел в ранних сумерках. Львенка критически оглядела его убежище, после чего подошла и улеглась рядом, разглядывая его большими голубыми глазами. – Да вы поглядите, сама юная королева пожаловала с визитом, – ехидно ухмыльнулся Скар, мягко тронув ее лапку кистью хвоста. – Я еще не королева, – фыркнула Нала, хватая его кисть, и принялась несильно покусывать за гибкий хвост. – Да и вообще королевой быть скууучно! Нужно ходить туда-сюда по землям прайда, всякие союзы заключать, решать споры других зверей. – Это не такое уж скучное занятие, – ухмыльнулся Скар, придвигая ее к себе, и зарылся носом в ее теплый, пахнущий саванной загривок. – Скорее мокрое. – Как я после твоих умываний? – хихикнула львенка, извиваясь в его лапищах, и попробовала увернуться от поцелуя в шею. – Когда я смотрю на тебя, у меня сразу уходят дурные мысли, – с неожиданной искренностью признался Скар, ероша ее кремовую шерстку дыханием. – И правильно, – важно покивала Нала. – Нечего им делать в твоей гривастой голове. Уходите дурные мысли! Прочь! Прочь! – смешно зарычала она, лохматя космы его черной гривы зубками и языком. Скар заурчал, млея от ее тепла, и растянулся на худом брюшке с довольной улыбкой на морде. – Хочешь, я тебе массаж сделаю? – весело предложила Нала, запрыгивая на его спину. – Ты знаешь ответ, – блаженно пробормотал Скар, прикрывая глаза. Львенка принялась мягко мять лапками его спину, и лев вздохнул от умиления и удовольствия, ощущая прикосновения ее упругих подушечек и острые поцелуи коготков на бархатных пальчиках. Нала спозла по его спине к крупу, и свесила изящные лапки с его рыжеватых бедер. Скар ощутил, как побежали сладкие мурашки от прикосновения ее теплой и нежной плоти к его шерсти на крестце. – Ты просто маленькое чудо, – истомлено промолвил он, слегка встряхнув телом, и львенка со смехом закачалась на его угловатом крупе. – Иди сюда, я тебя умою перед сном. Нала спрыгнула на землю и подкатилась к его мордахе. Скар с наслаждением провел носом по ее груди, вдыхая мускусный запах ее короткой шерсти, цветов и травы. Его шершавый язык скользнул по покатому светлому брюшку к бедру, и львенка очаровательно зажмурилась, прижимая передние лапки к груди. Лев тщательно и любовно вылизывал ее шерсть, ощущая плавные перекаты гибких, едва заметных мускулов, легонько покусывал ее ляжку и подушечки на пальцах. – Дядя Скар, а если я стану королевой, ты будешь моим советником? – урча от его ласки, промурлыкала львенка. Скар на миг сморщил нос, представляя себя позади выросшего горделивого Симбы, но эта мысль сменилась другой – он ткнулся носом в сгиб хвоста львенки, в нежную податливую плоть ее лона и тут же ощутил, как кружится голова от ее близости. – Почему бы и нет, моя маленькая королева, – промурлыкал он, нежно касаясь ее розовых лепестков шершавым языком. Нала хихикала, вздымая хвостиком и еще не понимая тех сладких ощущений, что тянутся от низа живота к голове, заставляют ушки прижиматься к затылку, а грудь вибрировать от урчания. – Я думаю, из нас получится прекрасная команда, – мечтательно вздохнула она, выгибая спинку дугой от щекотки, когда кончик львиного языка проник в ее узенькое, ароматное нутро. Слова львенки ласкали слух Скара, а голова его кружилась от ее запаха, вида и вкуса. Все в ней – в этом маленьком клубочке нежности вздымало его к небесам, и дурные мысли сами собой растворялись в ее голубых глазах. Он ощущал, как свежий вечерний ветерок лижет освободившийся из тесных ножен колышек меж его лап. Скар вылизывал ее трепетное маленькое лоно, щекоча сгиб хвоста с узкой плотью под ним пушистым подбородком. Прозрачная влага львицы тянулась за его языком, цветочным нектаром оседая на языке, а ее лапки цеплялись выпущенными коготками за его черную гриву. Заметив, как она закрыла глазки, шумно и горячо выдыхая, Скар ускорил темп, и сам задрожал и сжал бедра, доходя до грани. Даже без чужой ласки, член его окропил бедро струйкой семени, и она быстро впиталась в шерсть. Львенка с улыбкой сжала его нос лапками, а затем ласково отпихнула. – Все, я уже чистенькая, – засмеялась она, пряча сокровенные местечки за хвостом, и свернулась клубочком. Скар уложил мордаху на ее кремовый бок, все еще переводя дыхание и успокаиваясь. На саванну медленно опускалась ночь, и утихал птичий гомон в кронах баобабов. – Тебе пора возвращаться ко всем, – ласково напомнил Скар, целуя теплый загривок львенки. – Лучше посплю с тобой, – белозубо улыбнулась Нала, пряча носик в его черной гриве. – Ступай к своим подданным, – Скар перевернул ее на спинку и поцеловал в губы, нависнув сверху. – Ты маленькая королева. Твое место среди них. – А твое место вот здесь, – глазки Налы сверкнули, и она приложила локон его черной гривы к сердцу. Годы спустя Чернолапа широко зевнула по завершению рассказа и уложила мордочку на скрещенные лапы. – На сегодня все, маленькие любопытные носики, мне нужно отдохнуть, – промурлыкала она, разглядывая львят, рассевшихся полукругом на небольшом пустыре на вершине Скалы Прайда. – Ну, лааадно, – протянула юная львичка, вставая и пихая брата головой в бок. – А это правда? – львенок с интересом пригляделся к усталой, но довольной мордахе Чернолапы. – Все эти истории… – Кто знает, – лукаво сверкнула рассказчица хищными глазами, и подняла голову, разглядывая большие звезды, мигающие в первых сумерках. – Чего только не было на этой земле. Всего и не упомнишь. Мне приятнее думать, что Скар смог утолить голод власти любовью маленькой Налы, стал добрым заботливым львом. – Ты все время говоришь о страсти, – капризно протянула одна из юных слушательниц. – Эти цуцики, лона, ароматные нектары, – она стыдливо хихикнула, опуская ушки. – Тебя послушать, так все львы прошлого, и Симба, и Скар, и даже страж Кион, просто помешаны на этом всем! – Миру нужны разные истории, – спокойно отозвалась Чернолапа, любуясь ее серьезной мордашкой. – Истории о воинах, чтобы львята росли сильными и смелыми, о королях, чтобы они росли мудрыми. Истории об охотницах и королевах, чтобы львички становились ловкими и озорными, волевыми и вольными. Вы все слышали эти рассказы от своих мам и нянечек, зачем мне повторяться? Мои горячие истории предназначены для холодных ночей. Для одиноких сердец. Для тех, кто объят жаждой львицы. Для тех, кто стесняется, и тех, кто раскован. Любовь лучше войны, котята. Ни к чему клыки и когти, если у нас есть это, – она ловко обхватила лапой свой длинный хвост. – Мои истории, в конце концов, это просто бредни озорной львицы. Юные охотницы смущенно зафыркали, а один из львят задумчиво уставился на свои бубенчики. Один из самых старших улегся рядом с рассказчицей и потерся изящным носом о ее увитую черным узором мандрильской работы лапу. – Идите к остальным, а я заночую здесь, – велел он сводным братикам и сестричкам. Вместе с Чернолапой он наблюдал как те медленно ступают по тропе к основанию Скалы Прайда, то вспрыгивая на камни, то шутливо нападая друг на дружку. – Решил согреть меня перед сном, милый друг? – ухмыльнулась Чернолапа, лизнув его круглое ушко. – Просто побыть рядом, – угловатую, но милую мордаху льва тронула улыбка. – Расскажешь, откуда у тебя этот узор? – он лизнул золотистую шерстку на ее левой лапе, увитую нарисованной черной лозой. – Не сегодня, любопытный носик, – глаза львицы сверкнули озорством, и она ласково потерлась мордочкой о его лопатки. – Вот бы мне выпало что-то из того, о чем ты рассказываешь, – хмыкнул он, разглядывая звезды в небе. – Я знаю одну историю, что краше любых моих сказок, – промурлыкала Чернолапа, поглаживая коготками его едва появившуюся гривку. – Мрр, что за история? – отозвался он с любопытством. – Жизнь. Львенок заурчал, млея под ее лапой. Ночной ветер щекотал их носы ароматом трав и цветов распростертой внизу саванны. Ушки его высоко поднялись, когда львица тихо запела, любуясь сумеречными просторами и мирно виляя хвостом, и он сам не заметил, как уснул. Поцеловав его спящего в ушко, она медленно поднялась и слегка сморщила нос от боли. Левая лапа пульсировала, а коготки на ней не слушались хозяйку. Черные лозы змеистыми ручейками стекали по шерсти, смешиваясь с песком. Львица лишь устало улыбнулась, и медленно похромала вниз, оставляя на сухой земле чернильный след.