А кто сказал, что мы - нормальный прайд?

– Ты совсем с баобаба рухнул?! – прошипела Нала, дослушав условия Симбы. – Не нравится, не соглашайся, – львёнок гордо вскинул носик и с превосходством поглядел на подругу. – Всё равно трусишек я с собой в поход не беру. – За трусишку я тебе хвост отгрызу! – по-детски вскипела будущая охотница, и налетела на царевича, целясь клыками в его золотистую шею. Львята начали шутливую борьбу, катаясь в горячем песке и сухом кустарнике, так что вскоре их красивые шкурки взъерошились и пестрели от мелких травинок и репейков. – Возьми свои слова обратно! – рыкнула Нала, оказавшись поверх юного принца, и яростно клацнула зубками перед его носом. – Когда пройдёшь испытание, – непреклонно фыркнул Симба. Львёнка спрыгнула, намеренно наступив на его маленькие светло-золотистые орешки в пушистом мешочке, и самодовольно махнула хвостом. – Обещай, что покажешь мне скелет короля бегемотов, если я всё сделаю, - прищурилась она, протягивая коготок. Симба скользнул по нему своим и топнул лапкой в подтверждение. – Главное провернуть дело тихо, – рассудительно молвила сама себе Нала, неся в зубках спелую сливу. Полуденное солнце жгло её ладную песчаную спинку, сухие травы шелестели по сторонам, иногда наклоняя выбеленные стебли от редких дуновений робкого бриза. Маленькая охотница с трудом сдерживала слюни – слива была приторно сладкой, и уже заляпала все её губки въедливим синим соком. Но дело есть дело. Симба обещал отвести её к погребальной яме, где лежал могучий скелет легендарного бегемота. Львицы говорят, что он был таким большим и свирепым, что мог подбросить любую из них в воздух на высоту баобаба, так что они не смели трогать его стаю в те времена. Синеватая дымка горизонта плыла перед взором, а под тенью трёх небольших деревц, безмятежно дрых на плоском камне король Муфаса. Палящее солнце и неумолчный треск цикад часто навевали сонливость, так что он любит вздремнуть во время обхода своих земель. Нала на тихих лапках приблизилась к его могучей золотистой гряде, обогнула тяжёлые лапы, свешенные до земли. Она не видела выражение его благородной морды из-за густых локонов рыжей гривы, но слышала отчётливый взрослый храп. Сглотнув комок в горле, юная охотница, наконец, уложила сливу на землю, пожмякала липкими сладкими губами. Всё нужно было проделать тихо и быстро, чтобы лев не проснулся. Не дай небеса, он проснётся, – в тихом ужасе подумала она, и начала разгрызать перезрелый плод, чтобы добыть из него больше прилипчивого сока. Любопытная серебристая стрекоза села на покатый золотой круп короля, перебралась к пояснице. Лев засопел во сне, и его хвост самовольно прогнал гостью, огалив перед Налой искомую мишень – увесистые львиные персики в ворсистом, чуть потёртом снизу мешочке. Львёнка деликатно потупила зелёные глазки, но навязчивое любопыство взяло своё – несколько мгновений она просто разглядывала его царственную мошонку и упругий бугорок меж лап, такой же золотистый, как остальная шерсть, с кожистий дырочкой на вершине. Нала окунула пальцы в разгрызенную сливу и хорошенько поелозила подушечками по её мякоти. Теперь можно было смело взяться за художества. В безмятежно шелестящих жёлтых травах она разглядела азартную мордочку Симбы – львёнок наблюдал за подругой, сверкая взором. – Я тебе ещё отомщу, – тихонько молвила Нала, со вздохом приближаясь к взрослостям его отца. Дрожа всем сноровистым юным тельцем, львица провела подушечками двух пальцев по упругому яицу Муфасы, оставляя густой фиолетовый след, и тут же прижала ушки, опасаясь, что он проснётся. Но лев даже не шелохнулся, по-прежнему мирно похрапывая и едва заметно покачивая кистью хвоста над землёй. Юная хищница ощутила прилив духа, и с коварной улыбкой продолжила работу – вскоре оба круглых львиных камушка покрылись спиралями и отпечатками её подушечек. Закончив с мошонкой, она победно глянула через плечо на притихшего в высоких сухих травах львёнка. Симба глядел во все зенки, не смея шелохнуться, а Нала же наоборот почувствовала вкус вседозволенности и азарта – уже выполнив свою часть сделки, она принялась разрисовывать крепкие мясистые бёдра короля, как бы проводя тропинки от его голеней к толстому основанию хвоста, за сгибом которого прятался его потайной ход. Она настолько покорилась любопытству, что ещё раз зачерпнула сливовый сок и начала разукрашивать твердый львиный петушок в небольших ножнах. Всё время, что она предавалась самозабвенным художествам, Муфаса привычно похрапывал, да его круглые уши вздрагивали, прогоняя назойливых чёрных мушек. Украсив фиолетовыми полосами его царские золотистые ножны, Нала удовлетворённо хмыкнула и вновь обратила взор к шелестящей полуденной саванне. К её удивлению, Симбу она не увидела – царевич либо спрятался в траве, либо ушёл. – Ну и дурак, – хихикнула Нала, отворачиваясь, и встретила широко открытые жёлтые глаза льва. – А-а-а!!! От её визга подпрыгнули кроны деревьев, и из них с недовольным гоготом выпорхнули мелкие пёстрые птицы. – Так-так, – хрипло пробормотал Муфаса, хватая визжащую львицу за хвостик, чтоб не успела улизнуть. – Я смотрю, чьи-то ушки соскучилась по приключениям. – Ваше величество… – пролепетала Нала, вся сжавшись под его тяжёлой золотой лапой, и припала пушистой попой к земле. – Простите, что я вас разбудила. – Мне снились чудесные сны, пока не стало щекотать в некоторых местах, – шумно зевнул лев, смерив её строгим взором. – И что же сподвигло тебя на это маленькое преступление, дочь Сарафины? – Я просто хотела посмотреть, что будет, – пискнула Нала, убоявшись выдавать Симбу, и стрельнула зелёными глазками по мясистому телу короля, заметив, что из его разукрашенных ножен показался самый кончик алого естества. – Ой… – «Ой» – лучше и не скажешь, – хмыкнул Муфаса, кряжисто приподнимаясь, и сонно вытянулся, вжимая полноватое брюхо. – Надеюсь, ты успела получить удовольствие, хитрюга. Теперь пора навести порядок, – тон его изменился, глаза по-отечески сверкнули, пока он вытягивался на спине, одновременно подтягивая её к массивному межлапью. – Тут недалеко есть водоём, – в волнении залепетала Нала, невольно вплотную приглядываясь к его большому крепкому достоинству, обнажившемся ещё дальше. – Давайте сходим туда, и всё смоем… – О, нет, милая Нала, – добродушно ухмыльнулся Муфаса, мягкой лапой направляя её растерянную мордочку к алому колышку члена, устремлённому остриём в её носик. – В таком виде я по саванне шастать не буду. Давай-ка устрани всё, что натворила. Маленькая львица послушно принялась за работу – её шершавый розовый язычок гулял по тугой золотистой мошонке, по пружинистым тесным ножнам, слизывая фиолетовый сок. Приторная сладость забродившей сливы мешалась со щекочущим мускусом королевской плоти, с застарелой солью въедливой янтарной влаги его меток. Шерстинки липли к языку вместе с терпким душком взрослого самца, но она продолжала вылизывать, морща носик и жмякая губами. – Кажется, всё, – промямлила она, осмелившись поднять взор на притихшего льва, но тут же в ужасе пискнула как пустынная мышка, когда твёрдый кончик королевского петушка скользнул по её щеке к губам, ткнулся в белые зубки. – Ты ещё не закончила, – промурлыкал Муфаса, легонько сжимая её светлый песчаный загривок. – Возьми его в рот. Нала строптиво мотнула головой и яро приоскалилась. – Ослушаешься короля? – поднял бровь Муфаса. Маленькая хищница после сиюминутного сомнения раскрыла губки, позволяя восстающему львиному члену проникнуть в её тесную горячую пастьку. Густой солоноватый мускус его повлажнего петушка наполнил рот, а лапа льва надавила сильнее, вынуждая заглотить кожаное копье до самого основания, так что она ощутила подбородком его тяжёлую мошонку и широко открыла зелёные глазки от удивления. Лев начал ритмично двигать массивными бёдрами, попросту вдавливая солидное самцовое древко ей в горло, так что вскоре она ощутила, что едва может дышать, и в страхе заверещала, пробуя освободиться, но крепкие толчки льва не прекращались. Нала уже всем сердцем жалела, что согласилась на это глупое испытание, и единственное о чём могла думать, это о скором бегстве домой. Волны новых осознаний заставляли её сжиматься от ужаса и стыда – впервые ощущать член взрослого льва, пусть даже короля, у себя во рту было дико. Её инстинкты кричали от возмущения и природной брезгливости – горечь царского мускуса и терпкость подступающей смазки медленно просачивались в горло, стекая как древесная слюда. Видя, что она совсем задыхается и борется с чуждыми позывами, Муфаса ослабил хватку, и позволил ей отдышаться, вынув алый клин наполовину. Но едва Нале показалось, что непридвиденные мучения окончены, Муфаса без всякой пощады навалился снова, – на этот раз его естество погрузилось на полную глубину, царапая шипчиками в основании члена её нежную гортань. Визжа и брыкаясь в его сильной хватке, Нала в отчаянии проскребла землю коготками. – Потерпи, ещё чуть-чуть, – фрикции льва стали более редкими, но глубокими, и юная хищница хрипела, пока кончик его петушка царапал горло, а тяжёлые золотистые яйца шлёпались о её подбородок. Миг спустя он исступленно выдохнул и замер, мелко содрогаясь. Всё кончилось, – сквозь пелену слёз и страха подумала львица. Она ещё не знала о финальной волне, сопровождающей оргазм – и ровно в тот миг, когда расслабилась, густой фонтан терпкого семени ударил во рту, забивая всё небольшое пространство её уставшей пастьки. В отчаянном испуге львица искреннее завизжала, барахтаясь и царапая уже не землю, а лапищу Муфасы, но лев даже не заметил её коготков. Изливаясь в горло маленькой подданой, он попросту уплыл на несколько мгновений в сладкий мир страстной неги, а когда открыл глаза, сразу отпустил хнычущую пленницу. – Бхеее, – Нала чуть не завалилась, содрогаясь и путаясь в собственном хвосте. Она сплёвывала терпкое семя с губ и языка, по-детски яростно порыкивая и щерясь песчаной шёрсткой. – Как не почтительно ты переводишь царские семена, – удовлетворённо хмыкнул Муфаса, ленно заваливаясь набок, и притянул бунтующую львичку за хвост. – Иди сюда, пушистая злодейка. У Налы не было сил сопротивляться или ерепениться, так что она юркнула в его густую рыжую гриву и тут же захныкала, слишком напуганная и униженная новыми ощущениями. – Ну-ну, чего ты ревёшь как маленькая, – ласково пробормотал Муфаса, трогая широким носом кайму её ушка. – Я не маленькая, – тут же вскинулась львёнка, зло сверкая зелёными глазками. – Вот, узнаю родственную душу, – горделиво фыркнул король, смахивая свои золотые шерстинки с её измазанных семенем щек. Нала удобно устроилась на его могучих лапах и закопалась в гривастые космы, беспечно пачкая их липким королевским нектаром. – Значит, просто захотелось подшутить надо мной? – задмучиво вопросил Муфаса, приглядываясь к выженным травам саванны, и его чуткие глаза блеснули хищным азартом, заметив лёгкое движение хвостика Симбы. – Да, мой король, – Нала выдала самую невинную из своих улыбок – широченную, белозубую, ещё и покорно прижала ушки. Муфаса укоризненно поцокал, не поддаваясь её обману, и легко перевернул львёнку на кремовое брюшко. – Пожалуйста, не надо больше меня наказывать! – испуганно взмолилась маленькая хищница, когда он отогнул её тонкий песчаный хвостик, и принялся любоваться беззащитными розовыми закромами. – Врать своему королю нехорошо, – притворно выдохнул Муфаса. – За то, что ты меня разукрасила, ты уже получила урок. А вот за ложь… Нала взвизгнула и заерзала в воздухе соблазнительной пушистой попкой, когда дебёлая подушечка его пальца надавила на узенькую полоску невинной плоти под сгибом её хвоста. – Как же мне с тобой поступить, хитрая плутовка? – поднял бровь Муфаса, переводя ленный взор с её нежных львёночьих лепестков на беспардонно торчащую из плохой засады макушку сына. Он даже не знал, злиться или смеяться над детёнышами. Но день был долгий, а настроение заметно поднялось, так что вспомнить об отцовских обязанностях он был совсем не против.