Игра на любовь

POV Кира Придя домой, я застала брата спящим на диване. Укрыв его пледом, я пошла на кухню, погреть чай, аппетита совершенно не было. Переодевшись в домашние спортивные брюки и футболку, я стала замазывать лицо мазью. - Ай, больно, - все из-за этого идиота и его идиотки. Сегодня Екатерина Витальевна дала мне аванс. Была подработка на свадьбе. С тех пор, как погибли наши с Мишей родители, я, можно сказать, осталась одна. Миша старше меня на семь лет. Когда в прошлом году родители попали в аварию, он спустил все деньги, что родители откладывали на "черный день" в казино и на выпивку. С работы его уволили. Еды, можно сказать, не было. Тогда я решила найти работу. Я уже была в отчаянии и готова была идти хоть разносчиком пиццы, но тут, уже ни на что и не надеясь, я пришла в клуб Екатерины Витальевны. Она сразу меня предупредила, что работать придется в полную силу. Я и не возражала. Выпив чая, я позвонила Лиде. Лида – это моя школьная подруга. - Привет, Кирчик. Чего так поздно? - Привет. Да скучно стало. - Опять Миша чудит? Приходи ко мне. По голосу было слышно, что она напряглась. Она всегда тараторит, когда волнуется. - Нет, все в порядке. Он спит. Просто одна дома. Грустно стало. Ты прости, что я тебе позвонила, ты же знаешь меня, - постаралась сказать максимально веселым голосом. - Конечно, Кирка. Ты если что звони. Обещаешь? - Конечно. Спи, давай иди, - улыбнулась я и положила трубку. Мой взгляд зацепился за фото на стене. Это фото было последним, где мы всей семьей вместе. Миша с папой делают шашлык, а мы с мамой стоим рядом. По щекам потекли слезы. Как же мне их не хватает. Их и Мишу, того, который будто погиб вместе с ними. Потому что я не верю, что мой Миша, который продал свою приставку ради шоколадки болеющей сестренке, на которую сам заработал в пятнадцать лет, мог так просто взять и продать мамину золотую цепочку, которая осталась мне, и папины золотые часы. Взяв деньги, я положила несколько тысяч в кошелек, а остальные понесла в свою комнату. Возможно, кто-то осудит: как можно прятать деньги в собственном доме? Можно, если твой брат бывший игрок. А игроков, как правило, бывших не бывает. Осталось совсем немного. Я подсчитала, и уже через два месяца я смогу поступить в музыкальный колледж. Достав из-под кровати неприметную картонную коробку из-под почтовых посылок, я открыла ее и впала в ступор. Пусто. Абсолютно ничего. Я просидела так около пяти минут, пока из прострации меня не вывел охрипший голос. - О, Кирка. Поесть что-нибудь сделай. Я голодный, как волк. - Миша, куда ты дел деньги? - Какие деньги? Сама знаешь, у нас нет денег. - У нас нет. Где деньги, которые лежали в этой коробке? - Отлично. Брат ходит со старой мобилой который год, а она деньги по углам тарит. Воспитали, ничего не скажешь, - я с детства могла распознать, когда он лжет. Вот и сейчас, он смотрел по сторонам, но только не на меня. - Я тебя ненавижу! Ты все для этого делаешь! Знаешь, сейчас, как никогда, я очень жалею, что не оказалась с родителями в той несчастной аварии, потому что тут мне еще хуже. Я знаю, тебе больно, но мне тоже не легче. И вместо того, чтобы как-то начать жить заново, ты убиваешь все хорошее, что было. Ты изменился. - Людям свойственно меняться. Так что там с едой? Больно. Я ему говорю все, что меня волнует за последнее время, а он вместо: «Прости, сестренка», или «Давай поговорим, сестренка» сводит все к себе. - В холодильнике. Разогреешь сам, - и пока не разревелась, вышла из дома. Как же хорошо, что Лидка живет в соседнем подъезде. Я позвонила в дверь, и мне открыла Анна Борисовна – бабушка Лиды. - Здравствуйте,- улыбнулась я. - Здравствуй, Кирочка. Давно видно не было. Проходи. Как жаль, что у меня не осталось никого кроме брата, ни бабушек, никого. Пройдя в комнату, я увидела Лидку за ноутбуком. - Ну и чего глаза на мокром месте? Так, стоп! А это что? - она увидела мою разбитую губу. Я рассказала ей все о встрече в клубе с этим Дэном, о Полине. О Мише и деньгах. - Вот скотина! - Не надо, Лид. - Как не надо? Ну, вот как, Кир? Ты пашешь, а он все просаживает! - Ну и что? - я пожала плечами и смахнула слезы. – Я ведь его все равно люблю. Он мой брат! Проговорив еще полночи, мы уснули.