Что за идиотская идея? Сделаем это.

      Кольцо, поблескивающее на твоём пальце, оповещало всех, в чьё поле зрения ты попадала о том, что твоя рука, сердце и прочие части тела уже отданы кому-то. Некоторых это не останавливало от того, чтобы попытаться привлечь твоё внимание, ведь помолвка — не замужество, да и вообще муж не стенка — подвинется. Благо, что в большинстве своём это были лишь шуточки, поскольку твоя репутация служила отличной защитой от посягательств, хотя и находились храбрецы, точнее безумцы, считавшие, что это лишь защитная реакция, а внутри ты белая и пушистая дама в беде. Отчасти они, конечно, были правы: с близкими людьми и вне работы ты была куда мягче, но это не значило, что твоя манера поведения менялась. Людьми, которые принимали и не пытались тебя менять, пожалуй, были родители, несколько друзей и сам жених.       На съемочной площадке все старались с тобой поддерживать дружелюбные отношения, или хотя бы нейтральные, и особенно не бесить. Это касалось всех, но главный герой трилогии, казалось, этот пункт игнорировал совершенно, попутно способствуя обогащению чьих-либо карманов — ставки стали неотъемлемой частью съемочного процесса.       — Слушай, — Томас хрустнул яблоком, заходя в гримерку и останавливаясь рядом с тобой и привлекая внимание к своей персоне, — у тебя точно есть жених?       — А что, хочешь занять его место? — усмехнулась ты, проверяя кисти и совершенно не обращая внимание на актера.       — Ни в коем разе, мне твоего присутствия и на площадке по уши хватает, — усмехнулся он и передернул плечами, словно вздрогнул от подобной перспективы. — Вообще, мне просто Дилана жалко.       — Чего?       — Он так старается привлечь твоё внимание…       Ты не удержалась от смешка, все же повернувшись к Сангстеру. Они с Диланом прекрасно ладили, так что не удивительно, что парень решил позаботиться о своём друге. Пусть ты и принимала участие в съёмках лишь третьей части фильма, но сумела проникнуться этой теплой атмосферой между актерами. На одной из прошлых съемочных площадок, где тебе приходилось работать, была точно такая же семейная идиллия, это вызывало легкую ностальгию и желание защитить этих чудесных людей.       — Пусть старается, — улыбнулась ты, не замечая, что позади вас как раз появился главный актер фильма. — Может и получится.       — Я серьезно, — хрустнув еще раз яблоком, Томас нахмурился, — он на тебя пялится, как влюбленный идиот. Ты на него орешь, а он лыбится как придурок. До того как ты пришла на площадку он так себя не вёл.       — Долго же ты молчал об этом, уже съемки фильма скоро закончатся, а ты только сейчас решился тему завести, — хмыкнула ты, возвращаясь к кистям и укладывая их в тубусы.       — Я беспокоюсь, чтобы после окончания съёмок ему туго не пришлось. После той травмы…       — Том, я знаю всё это, не беспокойся, всё с твоим драгоценным О’Брайеном впорядке будет.       — Не будет! Ты бы видела его, когда он со своей девушкой пару лет назад поругался…       — И что ты тогда предлагаешь? Не говорить с ним? Уйти с работы? О’Брайен не ребенок.       — Да-да, я не ребенок, — поддакнул Дилан, обозначая своё присутствие.       — Дил… — Броди-Сангстер выглядел пристыжено.       — Поможешь надеть? – парень протянул черную ткань, которую держал в руках, игнорируя друга.       — Потом не приходи плакаться! — категорично заявил Томас и ушел, не желая смотреть на Дилана, выглядящего словно щенок, увидевший хозяйку.       — Иди сюда, — ты указала на стул, куда тут же поспешил взгромоздиться актер, уже облаченный в черную форму. — Ну что, О’Брайен, уже и балаклаву бегаешь ко мне надевать? Я только за грим отвечаю.       — Я что, уже и придти не могу?       — А я разве запрещаю? — ты аккуратно поправила волосы парня, скорее уже даже мужчины, и принялась натягивать черную плотную ткань, открытыми оставляя только глаза, сияющие при взгляде на тебя. От этого взгляда сердце билось быстрее. — Ты сам затеял всё это, вот и не жалуйся.       О’Брайен ничего не ответил, попросту смотря на тебя снизу вверх в ожидании, когда же ты поправишь ткань, открывая нижнюю часть лица. Он не собирался как-либо возражать, прекрасно понимая, что ты права. Но как же сложно было держать себя в руках, ведь желание коснуться тебя росло из самого сердца, распространяясь по всему телу, затуманивая разум и вызывая покалывание в пальцах.       — Мне, знаешь ли, выглядеть сволочью тоже не по себе, — вздохнула ты, поправляя ткань и не смотря в глаза актера, и так зная, что в них проскользнула вина.       — Прости, — срывается с губ Дилана, и ты не удерживаешься от улыбки, когда он берет твою ладонь в свою и нежно целует помолвочное кольцо. — Обещаю, как только закончится контракт, я заменю его на обручальное.       — Знаю, — ты нежно провела свободной ладонью по его щеке и улыбнулась, вспоминая о том, как Дилан надевал это кольцо на твой палец. О’Брайен, не ожидавший услышать от тебя «нет» после предложения руки и сердца, попросту повалил тебя на диван, заломил руку и нацепил кольцо. То, как вы ругались после этого, слышал, наверное, весь район, но своего актер все же добился — кольцо ты так и не сняла, даже после того, как заявила, что видеть его не желаешь и уехала к родителям.       — Люблю тебя, — произнес Дилан и поцеловал тебя в центр ладони, совершенно не стесняясь проявлять свои чувства по отношению к тебе.       — И я тебя, — улыбка на твоих губах была самой искренней, — а теперь иди, а то мой жених будет не доволен, что я тут зависаю наедине с мечтой каждой девочки-подростка.       — Вот всегда ты так, — вздохнул О’Брайен, уже не раз пожалевший, что согласился держать ваши отношения в тайне, чтобы не дай бог снизить кассовые сборы фильма.       — Кстати, Томасу надо будет приглашение на свадьбу выслать.       — Обязательно, — усмехнулся Дилан, уже представивший, какую взбучку получит от друга, когда тот узнает о вашем маленьком секрете.