Энуэмент. Прощение.

Стены вокруг горят, но Хосок ничего не чувствует. Иногда мужчине кажется, чувствительность никогда не вернётся. Всполохи оранжевого и алого подбираются всё ближе, марая потолок белоснежной комнаты, оставляя на нём чернеющие пятна, но это не вызывает никаких эмоций помимо привычного безразличия. Сколько он здесь? Какой на календаре день и месяц? Какая за окном погода? Хосок не знает. Запертый в изоляторе и постоянно накачиваемый лекарствами, он иногда не может различить, где реальность, а где фантазии. Огонь лижет ногу. Штанина формы психушки, в которой он заперт, начинает медленно расходиться в стороны под напором огня. Хосок наблюдает за этим какое-то время, а после закрывает глаза. Он знает, что огонь ему лишь мерещится. Как и затапливающая комнату кровь. Как стекающие по стенам водяные струи. Как вопли и крики, хруст ломаемых костей. Это всё в его голове. Демоны, что терзают его с детства, почувствовали свободу, когда лекарства ослабили его контроль. Иногда Хосоку кажется, он сходит с ума. Негромкий смех нарушает тишину помещения. Приставленная охрана вздрагивает за дверью. Хосок чует их страх. Чует и скалится, подбираясь диким животным. Он забрал жизнь тринадцати крыс в форме, прежде чем его скрутили. Если бы Юнги не тормозил, эти ублюдки не успели бы взять его. Хосок хотел выиграть время для него и Чимина, но всё закрутилось так быстро, что ход событий стало невозможно контролировать. Пройдясь языком по пересохшим губам, мужчина заваливается на спину и раскрывает глаза. Огня больше нет. Зато жидкая краска стекает по стенам, смешиваясь в жуткую пёструю гамму и постепенно превращаясь в чёрное месиво болотной жижи, размытой дождём земли. Хосок может почувствовать запах озона и сырого асфальта. Тэхён любил рисовать на потемневших стенах после ливня. Чонгук ныл из-за холодной погоды и просился домой, но никогда не уходил без них. А ещё у него в кармане толстовки всегда валялась гигиеническая помада: липкая и сладкая, пахнущая ванилью или вишней. Хосок подцепляет ногтями сухую шкурку на нижней губе и дёргает, отрывая. Короткая неприятная вспышка боли, и губа тут же становится влажной. Собственная кровь на вкус никакая, хотя Хосок точно помнит вкус крови копа, которому перегрыз глотку. Будто разбавленный водой солёный томатный сок из той задрипанной забегаловки в Америке, куда они с Намджуном ездили по делам. Редкостная дрянь. - Может, врача позвать? - слышатся голоса за дверью. Ухмыльнувшись, Хосок перекатывается со спины на бок и потягивается. Мягкий потолок. Мягкие стены. Мягкий пол. Кажется, он находится в огромном ворохе одеяла или вроде того. Если бы не многочисленные лекарства и яркие таблетки, вызывающие приступы, можно было бы насладиться незапланированным отпуском. Набраться сил, продумать несколько планов мести и попытаться выбраться. Проблема в том, что на ночь его обкалывают так, что сознание отключается. Как бы Хосок ни сопротивлялся и ни вырывался, чёртовы санитары каждый раз умело скручивают его, и мерзкая иголка, кажущаяся живой коброй из жидкой стали, проникает под кожу, вызывая острые приступы отторжения и тошноты. Ощущение такое, будто под кожу проникает что-то живое и отвратительное, что обязательно доберётся до мозга и выжрет его изнутри. С учётом участившихся приступов, Хосок уверен, его подозрения не лишены смысла. Врача они хотят позвать. Лучше бы отпустили его к Чонгуку. - Куки. Чонгукки, - смакует родное имя Хосок и улыбается, прикрывая глаза. Да, будь рядом Чонгук, этой странной жижи, образующей вокруг него болото, не было бы. Чонгук - его настоящая лечебная таблетка. Чонгук особенный. Хосок и не думал, что другой человек может стать причиной притупления его болезни. В детском доме, куда его привели после того, как родная мать бросила его посреди улицы, было много ребят разного возраста, но ни с кем Хосок не ощущал этого странного родства и единения. Даже с Юнги, который появился в детском доме через полгода после него. Мин был тихим, угрюмым и нелюдимым. Рядом с ним подвижный жизнерадостный Хосок смотрелся неуместно, но они смогли подружиться и были вполне довольны тем, что к ним никто не лез. Однако лишь тогда, когда Тэхён притащил в банду большеглазого подростка, который даже старшую школу не окончил, Хосок понял, что означает покой на самом деле. Чонгука хотелось постоянно держать в поле зрения. Когда мальчишка находился рядом и смотрел своими оленьими глазами, наполненными звёздными мечтаниями, светящимися от счастья из-за обретения новой семьи в их лицах, Хосок ощущал, как в груди разрастается что-то неконтролируемое, огромное, тёплое. Готовое вот-вот лопнуть и погрести всех вокруг под тоннами конфетти и серпантина, как ему казалось. - Где же ты сейчас, Кролик? - спрашивает у пустоты Хосок и рассматривает свою испачканную в грязи руку, забавляясь тем фактом, что видит то, чего на самом деле нет. Мысли об этом ненадолго отвлекают и притупляют разгорающуюся в груди злость. Воспоминания о Чонгуке всегда влекут за собой воспоминания более мрачные и тяжёлые. Предательство. Это то, что Хосок никогда бы не смог простить. Никому. Будь то незнакомый человек, любимый человек или кто-то из банды. Хосок бы никогда вновь не доверился этому человеку и никогда больше не поверил бы ему, не повернулся спиной. Но Намджун почему-то совершил ошибку. Он доверился тому, кто однажды уже соврал, и вот к чему это привело. Они все пострадали. И Намджун за это ещё ответит. Пожёвывая переставшую кровить губу, мужчина закидывает ногу на ногу, покачивая стопой в воздухе и наблюдая за тем, как грязь медленно исчезает, сменяясь потёками крови. Слишком частая смена «обстановки». Не иначе как новое лекарство потрошит отдел его мозгов, отвечающий за визуальное восприятие. Довольно неприятно осознавать собственное «разложение». Последний серьёзный приступ был в двенадцать лет. После остались лишь вспышки агрессии и временные помутнения сознания, после которых Хосок обычно не помнил, что делал. Повезло, что обычно это происходило во время зачисток, и трупы с перерезанными глотками тонко намекали на то, что он упустил. Потом появился Чонгук, и стало совсем хорошо. Мальчишке достаточно было обнять его, как злость уходила, сменяясь спокойствием и леностью. А теперь Чонгука нет, и чёртовы врачи со своими мерзкими шприцами плавят его мозги, сводя с ума. Хосок искренне надеется, что в этот раз сможет вывернуться, вырвать шприц и воткнуть его в глаз ублюдку-врачу, что в каждый свой приход сверлит его взглядом водянистых мёртвых рыбьих глаз. - Не волнуйтесь, мы вам поможем, - передразнивает Хоуп чужой писклявый голос и кривится. В памяти всплывают огненные всполохи, что всего двадцать минут наполняли это помещение ярким светом, режущим глаза посильнее белого цвета, к которому мужчина успел привыкнуть. Если что и сможет помочь, это огонь. Раньше Хосоку нравился огонь. Давно. Ещё в детстве. Они с Юнги крали спички с кухни, сбегали в сад под покровом ночи и разжигали маленькие костры. После чуть не устроенного пожара их поймали и сурово наказали, пригрозив чуть ли не пытками на случай повторения истории. Юнги быстро устал от нотаций и косых взглядов, поэтому Хосоку пришлось оставить своё развлечение, что без присутствия друга не доставляло особого удовольствия. Зато сейчас Хоуп не отказался бы от костра. От огромного дикого костра, в который можно было бы превратить эту психушку. Много бензина, всего пара спичек, и вспыхнул бы прекрасный костёр, достойный времён инквизиции. Считалось, что огонь может очистить душу, раскалив её добела, уничтожив всю грязь. У Хосока давно готов список приговорённых. - И чем ты только думал? - обращается он к Намджуну. Все прошедшие годы его не занимали мысли о том, кто где находится и что делает. Хосок прекрасно знает, что его семья жива. Будь иначе, он бы уже давно почувствовал. Его особое чутьё всегда считали шуткой. Никто не замечал, как быстро он может найти нужного человека. Никто не замечал, как часто он сталкивался с кем-то якобы случайно на улице. Чонгук так и не узнал, что Хосок на самом деле не увидел его в тот день, когда словил предназначенную младшему пулю, а просто почувствовал, что тот где-то рядом, и решил найти мальчишку. С чем связано это чутьё, мужчина не знает до сих пор. Может, это нюх той дикой зверюги, что заперта в его подсознании и иногда рычит, демонстрируя острые клыки, пока Хосок пытается понять, реальна кровь на его руках или нет. В любом случае, он точно знает, что все остальные из банды живы. Поэтому мысли в его голове никогда не касались этого ненужного вопроса. Вместо этого Хосок пытался понять, зачем Намджун доверился Сокджину. Зачем притащил его в штаб. Зачем подверг их всех опасности. Сокджин Хосоку никогда не нравился. Не понравился с первого взгляда в первую же их встречу, ставшую знакомством. Тогда Сокджин слишком пристально его рассматривал, а когда Хоуп обратил на него своё внимание, замялся и не смог двух слов связать. После того, как его отвлёк Чонгук, Хосок краем глаза заметил облегчение, написанное на чужом лице, и уже это показалось ему подозрительным. Даже если человек нервничает перед знакомством с кем-то, он не ведёт себя, как чёртов невротик с манией преследования. Не выглядит так, будто что-то скрывает. Что-то, что может ему аукнуться при раскрытии правды. Сокджин сидел с неестественно прямой спиной, не реагировал на окружающих и выглядел так, будто мечтал убраться подальше. Хосок бы подумал, что дело в отношениях Тэхёна с Чонгуком, которые и не думали вести себя прилично при новом человеке, однако взгляды Сокджина на Намджуна были весьма красноречивы, как и вспышка агрессии после выходки Тэхёна. - Я могу убрать его. Скажи, где оставил. Перережу горло и прикопаю тело, - предложил Хосок, когда Намджун отвёз проколовшегося Сокджина в город и вернулся. - Грубо, Хоуп-хён, - с ехидцей протянул Тэхён, морща нос. - Принцесса оказался важен для Джунни-хёна. Могу пробраться в его комнату и пристрелить во сне. Умрёт в покое и даже не поймёт этого. Идеальный вариант для того, кто тебе нравится. Когда Намджун не одарил их привычной насмешливой улыбкой в ответ на предложения, Хосок всем нутром почуял, что добром эта история не кончится. Сразу вспомнились все отлучки Намджуна, его скрытность и нежелание говорить о том, где и с кем он пропадает. Сколько Хосок и Юнги ни пытались выбить из него информацию, ничего не получалось. И вот правда открылась. Смазливый сыночек начальника полиции. Мало того. Смазливый сыночек начальника полиции, с которым Намджун крутил шашни, не потрудившись вызнать о своей новой пассии хотя бы минимум информации, в который как раз входил раздел «семья». Великолепный выбор. Хосок бы много чего сказал, если бы не одно из правил банды: не лезь в «постель» к другому, и к тебе тоже не полезут. В конце концов, когда Хосок по-пьяни притащил в штаб шлюху и случайно придушил её во время секса, именно Намджун был тем, кто протянул ему утром бутылку пива, а потом помог избавиться от тела. - Ты хоть что-то о нём знаешь? Джун-а, это серьёзно. Мы тут не в игрушки играем. Мало ли, кем он может быть на самом деле. Сколько крыс мы отловили в прошлом месяце. Или ты уже забыл, откуда у Чонгука шрам на щеке? - Я знаю, что делаю. Вот, чем закончился их последний разговор на эту тему. Враньём. Но Хосок не стал лезть в чужую душу, ведь Намджун всегда был самым благоразумным, осторожным и дальновидным из них. Видимо, и на его косу нашёлся свой камень. Булыжник. Огромный. Когда Сокджин пропал со всех горизонтов после своего прокола, Хосок успокоился. Намджун наконец-то перестал пропадать невесть где, у Юнги появилась папка с делом на Принцессу, а Чимин утихомирил свою паранойю и перестал нудеть по поводу и без. Кто же знал, что затишье будет столь недолгим и принесёт неожиданные плоды? Когда Хосок вернулся в штаб и лицом к лицу столкнулся в гостиной с Сокджином, то без промедления выдернул из-за пояса джинсов пистолет и приставил его ко лбу испуганно взвизгнувшего парня. Вот уж точно Принцесса. Голос у Сокджина никогда не был низким, но в тот момент он заверещал как девчонка, и этот писк резанул по слуху, из-за чего Хоуп чуть не нажал на курок. Сокджину повезло, что с кухни через мгновение вышел Намджун, попросивший его опустить пистолет и начавший объяснять ситуацию. - Ты не оставишь его здесь. Это уже слишком, Намджун, - холодно сказал тогда Хосок. Но Намджун его проигнорировал. И не только его. Тэхён тоже Сокджина терпеть не мог. Юнги, изредка выползающий из своей комнаты за кофе и едой, предупредил парня, что везде стоят камеры и жучки, и если поведение Сокджина покажется ему хоть мало-мальски подозрительным, Мин его пристрелит без суда и следствия. Его мнение разделил Чимин. Все они только и делали, что пытались заставить Сокджина позабыть дорогу в их штаб. Взглядами, словами и поступками. Только Чонгук относился к происходящему с равнодушием. Мальчишка после своего проступка, закончившегося ранением Хосока и непростым выбором для Тэхёна, ходил шёлковым и старался лишний раз в конфликты не лезть. Оно и к лучшему, как считал Хосок. К тому же, они добились своего и без Чонгука. Сокджин стал заглядывать раз в две-три недели, не больше. Вот только никто не подумал о том, что путь к их штабу из его головы не выветрится волшебным образом. Это их всех и подвело. Даже когда Сокджин перестал заходить совсем, они подсознательно ждали его появления, поэтому Юнги не менял коды доступа на электронном входном замке. Именно поэтому, когда Намджун написал сообщение о том, что Сокджин их сдал и нужно затаиться, Хосок не послушался и помчался в штаб, чтобы помочь Юнги уничтожить систему и убраться оттуда вместе с Чимином. Вот только копы оказались быстрее. - Ким Сокджин, - растягивает чужое имя Хосок и медленно проводит языком по губам, пытаясь хоть немного смочить потрескавшуюся сухую кожу. Столько вариантов мести. Столько вариантов пыток. Столько вариантов казни. У Хосока от разнообразия дух захватывает. Когда он выберется из этой психушки, когда, а не если, то обязательно первым делом заглянет в гости к ублюдку, что сдал их банду. К этой трусливой сучке, предавшей их доверие и доверие Намджуна. Улыбался, смеялся и приносил им дорогущий вкусный кофе из кофейни неподалёку от ближайшей станции метро. Строил из себя невинность, хлопал длиннющими ресницами при виде Намджуна и даже смел отвешивать подзатыльники Тэхёну и Чонгуку, если считал, что они зарываются при плевании ядом в его сторону. Если бы он посмел тронуть хоть пальцем Хосока, мужчина бы сломал ему руку, чтобы не тянул больше к нему свои грабли. Впрочем, иногда на тыльных сторонах ладоней Сокджина алели яркие метки от пальцев. Тэхён ненавидел, когда Принцесса прикасался к Чонгуку, и неважно, в шутку или нет. Хосок разделял его мнение, поэтому выгораживал Лиса перед Намджуном в своей лучшей саркастичной манере. - Что, у твоей пассии язык отсохнет самому за себя постоять? Или он забыл о том, что является мужиком, после того, как оказался в твоей постели? Стоит заметить, тогда эти двое ещё не переспали. Может, именно поэтому Намджун ему врезал. Хосок в долгу не остался и врезал боссу под дых, прошептав в самое ухо, чтобы тот не доводил до греха. Никто перед его очередной шлюхой на задних лапках плясать не будет, будь Сокджин хоть на вес золота с доступом к компьютерам и архивам своего папаши. Его поддержал выползший за кофе Юнги, одаривший Намджуна тяжёлым выразительным взглядом. После этого Сокджин не появлялся в штабе целый месяц, чтобы после заявиться с привычной чуть нервной улыбкой и пакетом с пирожными для младших. Спустя ещё два месяца Намджун пришёл в штаб ранним утром с засосами на ключицах и расцарапанным загривком и поинтересовался, не заходил ли Сокджин, на что все ответили отрицательно, тут же насторожившись. И не зря. Через четыре дня от Намджуна на все их номера одновременно пришло сообщение: «Сокджин сдал нас. В штаб не возвращаться. Встреча на контрольной точке через две недели после моей отписки». Хосок тогда бросил дела в тату-салоне и помчался в штаб на помощь Юнги и Чимину, чтобы в итоге увязнуть вместе с ними. Он до сих пор не знает, смогли ли Намджун, Чонгук и Тэхён в итоге пересечься. Единственное, что он знает: они живы. Шум за дверью вырывает из мечтаний, в которых Хосок приковывает Сокджина и его папашу к какой-нибудь батарее в доме, а после поливает комнату бензином и поджигает, отходя в сторону и наслаждаясь искажёнными страхом и паникой лицами. Он уверен, что шлюха Намджуна, что главная крыса полицейского участка вопили бы и молили их отпустить. Хотя нет. Папаша Сокджина, великолепный в своей эгоцентричности и надменности Ким Минхён, наверняка угрожал бы до тех пор, пока огонь не начал бы жалить болью ожогов его конечности. Потом огонь начал бы пожирать их бьющиеся в агонии тела, наполняя помещение тошнотворным запахом палёной плоти, а Хосок стоял бы в стороне и наслаждался. Двух зайцев одним выстрелом не каждый сможет. Но об этом он может помечтать и потом. Приподнявшись на локтях, мужчина в ожидании смотрит на дверь. За ней слышатся громкие голоса. Слов Хосок различить не может, но интонации говорят сами за себя. Что-то там явно не так. И это «что-то» подтверждается, как слышится глухой стук, как если бы пара тел упала на пол. «Копов вырубили», - понимает Хосок и садится по-турецки с идеально прямой спиной. Звон ключей. Скрежет замка. В окошко мельком кто-то заглядывает, а после дверь распахивается. Хосок прищуривается и склоняет голову к плечу. Он понятия не имел, кто мог навестить его в этой скромной обители, и ожидал кого-то угодно, вплоть до Сокджина. Но никак не этого человека, что перешагивает порог и останавливается, осматривая белые стены и задерживая свой пристальный взгляд на нём. Секунда, и чужие глаза вспыхивают неясным весельем. Губы, мягкие даже на вид и привлекающие внимание ярко-алым из-за помады цветом, кривятся в усмешке. Сев на корточки, Бён Бэкхён окидывает его насмешливым взглядом и точно так же склоняет голову к плечу, зеркаля жест. - Боже-боже. Что они тут с тобой делали? - цокает он, осматривая осунувшееся лицо и торчащие ключицы. - Извини, виски не могу предложить. Ты по делу или? - усмехается Хосок, цепко отслеживая каждый жест гостя. - К слову, ты сидишь в луже крови. Не самое приятное зрелище. Он не может поверить, что в его комнате в психушке находится сам глава «королевского» мафиозного клана. Конечно, все они находились под его тёплым боком после заключения договора о сотрудничестве, однако Хосок прекрасно понимает, что после их развала договор вряд ли исполнялся. Вопрос лишь в том, что происходит в настоящем за стенами его снежной клетки, и успел ли Намджун уладить все проблемы с Бэкхёном. Если нет, большой босс наверняка явился за его головой. - А крыша-то знатно потекла, - усмехается Бэкхён и поднимается с корточек, отходя чуть в сторону под одобрительный взгляд безумно сверкающих глаз. - Разумеется, я по делу. Полагаю, ты не в курсе последней информации. Когда Ким Сокджин сдал банду, троих задержали, а ещё трое удрали. Копы объявили на них охоту. Когда Намджун не явился ко мне с объяснениями, я тоже напряг своих ребят. Мне, знаешь ли, стали нашёптывать о его предательстве. Хотелось лично во всём разобраться. Вот только эта троица как сквозь землю провалилась. Мы долго искали. В том числе, и тебя. Юнги и Чимина я нашёл сразу, но подобраться к ним не удалось. Копы рассчитывали расколоть их и нагрести побольше информации обо всех, с кем ваша банда была связана. А вот ты пропал. Будь иначе, я бы пришёл за твоей головой ещё три года назад. Пожалуй, мне и самому повезло, что я ничего не знал. Терять такой бесценный кадр не хотелось бы. Хосок окидывает подошедшего Бэкхёна взглядом на предмет оружия, но не замечает ничего подозрительного, поэтому не дёргается лишний раз. Присев перед ним на корточки, мужчина проводит ладонью по его щеке и поглаживает под подбородком, словно щенка. Скользит пальцами ниже и довольно усмехается, когда Хосок перехватывает его руку за запястье, не позволяя коснуться ключиц. И болевых точек рядом с ними. - Разве ты не играешь в игры с Пак Чанёлем? - вскидывает бровь Хосок, и Бэкхён закатывает глаза. - Этот идиот на прошлой неделе ворвался в мой особняк и заявил, что между нами всё кончено. В очередной раз. После того, как Чонин и Кенсу по моему приказу протащили прямо у него под носом партию химии. В очередной раз. Разве он не зануда? А ты всегда был сладким. Я бы забрал тебя себе, если бы мог, но Намджун начинал шипеть и угрожать каждый раз, как только я заикался об этом. Ещё один зануда. Может, мне забрать тебя сейчас, а Намджуну сказать, что ты испарился с лица земли? - Ты спятил, - посмеивается Хосок, когда Бэкхён наклоняется ближе, и запах его одеколона забивает нос, оседая эфемерной горечью где-то в горле. - Сказал тот, кто заперт в психушке, - не остаётся в долгу Бэкхён. И резко отстраняется, поднимаясь на ноги. - Так что? Ты идёшь? Намджун на днях пристрелил шефа полиции у всех на глазах прямо перед участком. Этим он оказал многим из «теневого» мира огромную услугу. К тому же, после этого он наконец-то нашёл время заглянуть ко мне на чай и объясниться. Я решил, что будет не лишним выказать свою признательность, поэтому приехал за тобой. Двух других своих пропавших мальчишек он пообещал найти сам в кратчайшие сроки. Юнги и Чимином будут заниматься мои люди. И Ким Сокджин. Воу-воу! Хосок не сразу понимает, из-за чего Бэкхён резко отскакивает в сторону и почему в комнату вваливаются его люди. Только при виде шокеров в руках некоторых мужчина понимает, что начал рычать, как только услышал ненавистное имя. Голос разума живо обрисовывает ему обстоятельства, в которых он, обтянутый кожей скелет с дикими глазами, угрожающе скалится на босса «королевской» семьи, и Хосок встряхивается всем телом, передёргивает плечами и пару раз глубоко вдыхает. - Надеюсь, Намджун не ходит вновь с ним под ручку? Иначе резонно заранее подготовить свежевырытую яму в ближайшем пролеске, - уточняет он и вскидывает перед собой раскрытые ладони для успокоения чужой охраны, поднимаясь на ноги. Когда Бэкхён смеётся, запрокидывая голову и слегка всплёскивая кистями рук, Хосок невольно засматривается. Он не обманывается чужой смазливой внешностью. Бэкхёну за сорок, но он всё ещё выглядит слишком молодо для своего возраста. Когда вот так смеётся, искренне и заливисто, и вовсе напоминает молодого мальчишку. Юнги такой же. Хосок отлично помнит все изменения, происходившие с другом в пору взросления, и может с уверенностью заявить, что Мин остался выглядеть так же, как выглядел в свои девятнадцать. Разве что морщин прибавилось за то время, что они работали вместе в банде Намджуна. Сколько они уже не виделись? Год? Два? Три? Юнги наверняка выглядит всё так же молодо, и будет выглядеть так и в тридцать, и в сорок. Только взгляд его со временем всё тяжелее, и усталости в нём всё больше. Ленивый, очень ленивый Мин Юнги. Он был бы счастлив прихватить Чимина и поселиться в подземном бункере с неограниченным запасом кофе и круглосуточным доступом в сеть. - Нет, они не ходят под ручку. И я так думаю, тебе придётся встать в очередь, если голова предателя - твоя цель, - успокаивается Бэкхён и шутовским жестом приглашает на выход. - Я готов заплатить немалые деньги за право взять этот трофей себе, - усмехается Хосок, потягиваясь. И делает первый шаг к свободе.

|...|