***
Выходные и раньше были не лучшим временем на неделе, а сейчас и вовсе казались невыносимыми. Ещё целых два дня до их следующей встречи, ведь в понедельник у них нет совместных пар, а на завтрак он не пойдёт точно. И то, встреча будет секундой, потому что если он позволит себе засмотреться на неё, вероятно упадёт в обморок посреди Большого зала. Для того, чтобы осознать, что же всё-таки с ним происходит, потребовалось не меньше суток, потому что зелье очень долго окончательно выводилось из организма, понемногу выпуская разум из своих цепких лап. Блейзу он рассказал всё сразу, как только ввалился в комнату посреди ночи весь трясущийся и зеленоватого цвета. Друг сказал, что будет отвечать на вопросы лишь когда полностью пройдёт интоксикация, и не соврал: открыл рот только в ночь с субботы на воскресенье. Сразу сказав, что Драко просто не мог не замечать симптомов раньше, Блейз тут же получил быстрый ответ. Да, конечно замечал, но не понимал, что это. Его немного тошнило после каждого приёма препарата, иногда по ночам так сильно кружилась голова, что парень даже просыпался, пару раз довольно сильно тряслись пальцы. Всё это блондин прекрасно сваливал на усталость или недосып и даже не думал о том, что травит себя день за днём. Забини тут же настоял на том, что Драко сегодня же перестаёт пить эту дрянь, иначе он просто запрёт его в комнате и заставит домовиков приносить ему еду и конспекты прямо в кровать. Конечно, спор разгорелся нешуточный. Перебрав невероятное множество зелий, им так и не удалось найти никакого аналога, а варить менее концентрированное обезболивающее итальянец наотрез отказался, заявив, что оно просто не поможет, а вот вызвать подобный приступ вполне способно. Решив, что теперь Драко не ходит на совместные пары и появляется лишь в Большом зале, потому что он достаточно просторный, и его хотя бы не будет душить её запах, они пришли к тому, что необходимо наведаться к Мадам Помфри и спросить, что ещё можно предпринять. Ну а пока, что же в сухом остатке? Теперь он не может ни смотреть на неё, ни трогать, ни проводить время, ни разговаривать. Ровным счётом ничего, ведь даже просто нахождение в одном классе взорвёт его мозг на тысячу мелких частей. Это всё казалось каким-то страшным сном, невероятной ситуацией из книг, из которой просто нет выхода. Ему нужна её помощь, нужно расшифровать следующее заклинание, необходимо советоваться. И ещё он невероятно скучает по своей своенравной красотке, хотя прошёл всего один день. Отчаяние накатило несильно, почему-то его мозг всё ещё надеялся найти простое и понятное решение, которое поможет снова начать вести «нормальную» жизнь. Он лежал на кровати и обдумывал свои перспективы, когда в голову вдруг пришла довольно странная мысль, которая могла оказаться правдой. И, как обычно, нужно было с кем-то посоветоваться. Парень пообещал себе не говорить об этом ни с кем, пока не сможет разобраться сам, найти хоть какие-то ответы. Просто не хотел показаться сумасшедшим, потому как то, что крутилось в его голове, выглядело, как кошмар. Он, лежащий в туалете в луже крови, и Гермиона, залечивающая его от неизвестного загадочного проклятия. Что это: кошмар или флешбек из закрытой когда-то памяти? Больше похоже на выдумку опьянённого зельем мозга, но всё началось именно после той ночи. До этого обезболивающее действовало гораздо дольше и никогда не вызывало побочных эффектов. Может быть, это и правда оттого, что память подбрасывает всё новые и новые открытия? — Эй, ты не спишь? — Я, может, и спал бы, но ты слишком громко думаешь, — недовольно проворчал мулат с соседней кровати. Поставив заглушку вокруг них и убедившись, что Нотт мирно спит в своей постели, Драко развернулся к другу, намереваясь всё-таки начать этот давно необходимый разговор: — У меня есть предположение, насчёт того, почему эта херня стала действовать на меня так плохо. — У меня тоже, не поверишь! Может, потому, что ты её вместо тыквенного сока за завтраком глотал? — Больше трёх месяцев всё было нормально, а тут внезапно меня начало трясти? — Да. Хочу тебя расстроить, но ты не бессмертный! — друг всё ещё был очень недоволен тем, что Драко «так охеренно наплевательски» относится к своему здоровью, но, судя по голосу, всё-таки заинтересовался. — Есть какие-то другие варианты, кроме логически верного? — Я кое-что вспомнил, — тихо прошептал блондин, наклоняясь чуть ближе к соседней кровати. — Правда я не уверен, воспоминание это или больной бред, но всё началось именно после этого! Наверное, мозг стал слабее и ... — И ты, мать твою, молчал? — вскипел мулат, поднимаясь с подушки. — После зелья? — Да, когда Грейнджер пришла, что-то как будто щёлкнуло в голове. — То есть я всё это время думал, что позволил тебе чуть ли не умереть, просто так и считал себя придурком, и узнаю всё последним? — Ей я тоже не говорил. Успокойся, Блейз, ведешь себя как обиженная Пуффендуйка! Сказал же, не буду я больше эту херню пить! — Даже не разговаривай сейчас со мной так! Что ты вспомнил? Драко дал себе несколько минут на раздумья перед тем, как дать ответ. Друг всё равно не будет смеяться над ним, даже расскажи он самую глупую историю на свете, но было немного не по себе. Он много раз разбирал этот момент на кадры в своей голове и точно понимал, что это не может быть игрой воображения. Это точно воспоминание, оно плотное, наполненное чувствами, он даже как будто чувствует ту боль, о которой вспомнил. — Посмотри сам, — Драко кивнул на палочку друга, лежащую рядом с ним на кровати. — Я боюсь сделать больно, чёрт знает, что творится с твоим мозгом! — Не сделаешь, я покажу тебе лишь один момент и закрою всё остальное. Ты не сможешь подобраться туда, где может быть опасно. Ещё несколько минут понадобилось на то, чтобы Блейз наконец согласился и тихо прошептал «Легилименс», направляя палочку прямо на лоб Малфоя. В голове неприятно защекотало нервы, но было вполне терпимо, хоть и очень необычно. Никто до этого на его памяти не пытался заглянуть ему в голову, но годы опыта сделали своё. Мозг закрылся сразу же, стоило блондину приложить малейшее усилие, а затем нужное воспоминание выплыло точно к Блейзу. Драко видел, как сдвигались брови друга и сжимались кулаки, а на лице начинало бушевать недовольство и страх. Момент короткий, всего одна минута, а потому Малфой быстро вытолкнул друга из сознания, как только Грейнджер начала нашёптывать что-то еле слышимое. — Это всё, что ты вспомнил? — Да, только это. Я пытался расширить его, вспомнить, что было до или после, но не смог. Только эта картинка, а дальше снова всё как в тумане, не подобраться. — Чуть не умереть ради одной минуты — это сильно. — Ты знаешь, когда это было? — Даже если так, я ведь уже говорил, что всё то, что я тебе расскажу, могут использовать против меня, да? Не забывай, Драко, что мы тут все под надзором. — И где же эти надзиратели, которых вы все так боитесь? Я сомневаюсь, что сюда заявится лично господин министр с Веритасерумом и начнёт расспрашивать о моём самочувствии и личной жизни! — Мерлин, ты закипаешь за секунду! — А чего ты ждал? Я поделился с тобой тем, что не рассказал никому, а ты снова несёшь какой-то бред про невидимую опасность! — Ладно, Малфой, ладно! Только прекрати верещать, а то даже заглушка не поможет. Я всё равно уже по уши в этом дерьме! Что ты хочешь знать? — Когда это было? — Шестой курс. — Какого чёрта со мной сделали и кто? Пока друг размышлял над тем, стоит ли отвечать, и если да, то что именно, Драко прокручивал в голове последний ответ. Если это шестой курс, значит, уже тогда между ним и Гермионой что-то было. Вряд ли она бы стала лечить его, если бы всё ещё ненавидела и считала приспешником этого гада. Так долго? Сложно поверить, что между ними что-то есть уже как минимум два года, а может, даже дольше. Мерлин, если он и дальше будет так много думать, то в конце концов просто сойдёт с ума. — Я скажу тебе, если пообещаешь не говорить об этом и уж тем более не мстить. — Я что, похож на имбецила, который пойдёт направо и налево рассказывать о незаконных испытаниях над памятью или что? — На имбецила ты и правда иногда похож, но надеюсь, что всё-таки им не являешься, — произнёс Забини, чуть ухмыльнувшись себе под нос. — Это был Поттер. — Кто? Какого хера? — Драко отреагировал именно так, как и должен был: непонимание сменил шок. — Я, кажется, уже говорил тебе, что вы, мягко скажем, не ладили... — Не ладили? Обмениваться глупыми обзывательствами и совершить попытку убийства — это немного разные вещи, нет? — движения становились всё более резкими, а голос приобретал стальные нотки. — Я не знаю всего, я же говорил, что ты никогда так любезно не обменивался со мной историями из жизни, как сейчас. Да и то, приходится выбивать их из тебя, — друг явно был расстроен тем, как долго Драко скрывал такую важную информацию. — Поттер считал, что ты Пожиратель Смерти и пытался доказать это всеми возможными и невозможными способами. Насколько я понял, он появился в ненужное время в ненужном месте, и вместо перебранки завязалась драка. — Что это за заклинание? — Я не знаю, но оно явно тёмное. Откуда Грейнджер знала, как тебя вылечить, — тоже загадка. Кстати, тогда ты сказал мне, что он запустил в тебя «Остолбеней», и ты просто не успел его отбить, — Забини лёг обратно на постель, явно что-то глубоко обдумывая. И почему я это сделал? Ответов как обычно было гораздо меньше, чем вопросов, и это просто разрывало изнутри. Сколько уже можно всё это терпеть и ждать чего-то? Полный бред, ведь следующий шаг уже давно известен. — Завтра мы начинаем расшифровывать заклинание. — Мы — это..? — Мы — это ты, я и Гермиона. — Она что, согласилась помочь тебе с этим? Серьёзно? Я думал, что ты просто с ума сошёл от счастья тогда на паре. Драко не ответил. В голове крутились мысли, которые надо было срочно закрыть, чтобы поспать хоть немного. Всё это похоже на какой-то глупый сон, но когда же он наконец проснётся? — Ты знал про меня и Грейнджер? — тихо спросил Малфой, чувствуя, как усталость и остаточное отравление уносит его в сон. — Один день — один вопрос, Драко.***
Следующие два дня прошли, как и предполагалось, абсолютно грустно и отвратительно. В воскресенье он весь день старался отвлекать себя ускоренным изучением древних рун по тому учебнику, который выпросил у Нотта, а вот в понедельник стало невыносимо. Из комнаты ради безопасности мозга было решено не выходить, и весь день он только и делал, что порывался отправить ей хотя бы записку. Но каждый раз, когда перо касалось бумаги, слова вылетали из головы. Да и что бы он ей написал? Я скучаю? Никогда. Приходи, можем почитать вместе? Смешно. Хочу тебя обнять? Да лучше сразу голым в Хогсмид, и то не так стыдно. Мысли так и остались ненаписанными, и парень просто с нетерпением ждал, когда же наступит вторник и он позволит себе пойти на завтрак и бросить на неё хотя бы парочку взглядов. По-хорошему, у них ещё должны были быть две совместные пары в этот день, но на них Блейз запретил ему идти под угрозой смертной казни, да Драко и не рвался, прекрасно помня их ночной разговор. Как уже ранее подметил мулат, он, может, и похож на имбецила, но не является им. Если вытерпеть совместный приём пищи в разных углах огромного зала он ещё сможет, то сидеть за соседними партами явно не то, чем можно заниматься сейчас. Было решено посвятить весь день древним рунам. Блейз выпросил у Слизнорта пропуск в запретную секцию, скорее всего, не самыми законными методами в виде любимой медовухи профессора. Единственным местом, куда он выбрался эти вечером, стало Больничное крыло, где мадам Помфри, кажется, хотела просто его задушить. Так и не объяснив ей, конкретно для чего он глотает зелье каждый день, он всё же получил от неё указание пить не больше одной склянки в день и ни в коем случае не пить зелье на ночь. То есть, по-хорошему, у него теперь есть два часа общения с Грейнджер в день и никаких вариантов провести с девушкой ночь. Негусто, но гораздо лучше, чем могло бы быть. Всё утро вторника Драко сохранял, как ему казалось, ледяное выражение лица и максимально безучастный вид. Несмотря на то, как сильно хотелось бегом пустится в зал, сесть за стол и ждать, когда же придёт гриффиндорка, он медленно собирал свои вещи, довольно лениво завязывал галстук, оставил на волосах небольшую небрежность, не желая сильно укладывать их сегодня. — Да идём мы, идём, только успокойся! — со смехом в голосе произнёс Блейз, пихая Малфоя плечом. В ответ на удивлённый взгляд блондина, как бы говорящий «Ты вообще о чем?» , итальянец изобразил, как Малфой трясущимися руками завязывает галстук и пристально рассматривает своё лицо в зеркале. За это, естественно, тут же получил довольно сильный пинок в бок. Наконец, с лестницы послышались шаги, и Амалия почтила их своим присутствием. Выглядя, как и всегда, безупречно, она медленно спускалась вниз, как будто и не опаздывала вовсе. — Блейз, Драко, доброе утро! — послышался приторный голос, и девушка чмокнула мулата в щёку. — Я в этом уже не уверен, — фыркнул Драко и поспешил развернуться в сторону двери. — О Мерлин, мы только встретились! — недовольно сказал мулат, притягивая девушку к себе для более глубокого поцелуя. Драко бы и рад реагировать на неё спокойнее, но эта фурия выводила его из себя каждую секунду. Они провели слишком много времени вместе на выходных: он, она и Блейз. Прекрасная компания. Синс задала миллион вопросов, касающихся того, что Драко не выходит из гостиной и выглядит «подавленным». Забини это тоже не забавляло, и он, на удивление, довольно часто затыкал девушку, иногда в грубой форме. В ответ же на более-менее нормальные вопросы эта змея получала лишь короткие фразы, никак не обличавшие реальное положение дел. Дойдя наконец до Большого Зала, Драко поспешил устроиться рядом с Блейзом и попытался усадить Монтегю по другую сторону от друга, но не успел. Амалия быстро обвила его своими тонкими ручками и чуть ли не повисла на брюнете. Прекрасно, теперь аппетита не будет точно. Минуты длились слишком долго, а Грейнджер всё не появлялась. За их столом, активно переговариваясь, сидели все её друзья, но девушки не было видно. Поттер с невероятно счастливым лицом шептал что-то на ухо девчонке Уизли, на которую Драко распространял отвращение к её братцу, Рон жевал, казалось, всё, что попадалось под руку, и оба выглядели ну очень спокойными. Это немного успокаивало и позволяло считать, что Грейнджер просто проспала или опаздывает, но ситуация всё равно была не из приятных. — А где она сегодня? — прозвучало слева и вытолкнуло из мыслей обратно в реальность. — Что? Ты о ком вообще? — ответил Драко, не скрывая неприязни к брюнетке. — Как это о ком? Грейнджер, конечно. Все на месте, а героини нет. И, судя по твоему лицу, ты не знаешь, где её искать, — задумчиво произнесла Амалия, неприятно растягивая слова. — Не знаю, что ты там себе придумала, но я уже говорил, что общаться с тобой не намерен! — Драко рыкнул на неё и обратил взгляд на Блейза. — Я всего лишь переживаю, что такого! — ответила девушка на шёпот Забини прямо ей на ухо. — На твоём месте я бы поискала её в библиотеке, вдруг найдётся... Мулат сгрёб девушку в охапку и заставил замолчать, что-то грозно нашёптывая в район шеи. После их ночи с Дафной он стал гораздо более требовательным к девушке и перестал закрывать глаза на её явно неадекватное поведение. От этого стало чуть легче, но не намного. Да и вообще Драко всё чаще замечал, как друг поглядывает на Гринграсс или вызывается помочь ей на парах, но решил отложить этот разговор на потом. Внутри Драко мозг спорил с сердцем: последнее отчаянно хотело стащить со стола пару тостов и отправиться в башню старост к прогульщице завтрака, а разумная его часть всеми силами отвергала эту идею. Как минимум, это небезопасно, ведь кто знает, что с ним случится, когда он увидит её так близко, да ещё и наедине. Размышляя надо всем этим, Драко совсем забывал жевать и так ничего и не съел из своей тарелки. Наконец, дверь в большой зал распахнулась, и в неё вошла, а если говорить точнее, вбежала запоздавшая староста. Выглядела девушка довольно сосредоточенно, но при этом по небрежно накинутой мантии можно было понять, что спала она сегодня мало, если спала вообще. Быстро плюхнувшись рядом с друзьями, она обняла парней за плечи, отчего лицо Драко тут же скривилось в привычкой ему манере. Наконец, когда у парня уже почти не оставалось терпения, а голова по чуть-чуть начала заполняться болью, она обернулась на слизеринский стол и встретилась с ним взглядом. Уголки губ тут же дрогнули в осторожной улыбке, а у Драко лишь ещё сильнее свело позвоночник, но отворачиваться он был не намерен, рассматривая её с ног до головы, понимая про себя, как же сильно всё-таки скучал. Наспех дожевав свой тост и прошептав Блейзу на ухо, что ждёт его в библиотеке, он поднялся со скамьи и поспешил к выходу из большого зала. Однако перед тем, как слизеринец переступил порог, на гриффиндорский стол прилетела записка, красиво сложенная в маленького журавлика. Оба её друга отреагировали на это с нескрываемым удивлением, а девушка лишь тихонько рассмеялась, раскрывая зачарованную записку, текст которой был виден лишь ей одной. Библиотека, через двадцать минут, — прочла гриффиндорка, скользя пальчиком по аккуратно выведенным буквам.***
— Ты свихнулся! — Это опасно, Драко! Ты ведёшь себя, как маленький ребёнок! — Я не шутил, я серьёзно запру тебя в одной комнате с Ноттом, клянусь! Эти и ещё множество похожих фраз сыпались на парня одна за одной. Наверное, собирать этих двоих вместе в одном замкнутом пространстве было не лучшей идеей. Как только Блейз и Гермиона узнали его план, они, будто сговорившись, наложили заглушку вокруг их стола, и представление началось. Слова Помфри о том, что ему разрешена одна порция в день, ставились под огромное сомнение, его доводы о необходимости начать расшифровывать заклинание прямо сейчас никого не интересовали, не подействовало даже сухо произнесённое «пожалуйста». Блейз злился на то, что Драко снова пьёт зелье, Гермиона злилась на то, что он хочет начать работу до завершения каникул, а сам Малфой злился на всё подряд. Наконец, он кое-как смог успокоить двух упёртых близких людей, заявив, что действие положенной ему склянки закончится через три часа, а они ещё даже не начали. Конечно же, пришлось потратить ещё несколько лишних минут на то, чтобы убедить Грейнджер в невозможности откладывать это в долгий ящик и обещания о том, что испытание этого «отвратительного тёмного заклинания» они проведут лишь в январе, когда она успеет ко всему подготовиться. Бросив на него ужасно похожие друг на друга недовольные взгляды, слизеринец и гриффиндорка совершенно вычеркнули его как объект, на который стоит обращать внимание. Переключившись на пергамент с рунами, они перебирали учебники, которые им могли бы понадобиться, и рунные словари, имеющиеся в общем и закрытом доступе. Для Драко такое их как будто бы отточенное взаимодействие стало чем-то совершенно новым, поэтому он лишь с интересом наблюдал за работой двух самых умных учеников Хогвартса и предпочитал не мешать, боясь попасть под горячую руку.ᛗᛖᛗᛖᚾᛏᛟ : ᛟᛗᚾᛖᛋ ᛁᚾᛏᛖᚱᚠᛁᚲᛁᚨᛗ : ᛁᚾ : ᛇᚱᛖ : ᚲᚢᛗ : ᛒᚨᚲᚢᛚᛟ : ᛈᚱᛟᚱᛋᚢᛋ : ᛟᛒᛚᛁᚲᚢᚢᛋ : ᚨ : ᛋᛁᚾᛁᛋᛏᚱᛟ : ᚨᛞ : ᛞᛖᚲᛋᛏᚱᚢᛗ : ᛖᛏ : ᛞᛁᚱᛁᚷᛖ : ᛈᚱᛟᚱᛋᚢᛋ
— Первая строка — это определённо само заклинание, — задумчиво произнесла гриффиндорка, сидящая рядом с Блейзом и уткнувшаяся в древнего вида фолиант. — Значит, ниже — инструкция по его применению, — вторил ей итальянец. — Сложно то, что руны были зашифрованы с латыни. — Вы хотите сказать, что нам придётся переводить надпись дважды? — неуверенно спросил начинающий вникать в ситуацию блондин. На него уставились два злых взгляда, и эта их слаженность начинала серьёзно пугать. Гриффиндорка коротко кивнула, стараясь не смотреть ему в глаза, будто бы всё ещё боясь сделать больно, несмотря на зелье. Работа закипела сразу же, как были подобраны подходящие книги. Страницы толстых учебников шуршали не переставая, перья скрежетали по пергаменту, чернила проливались, и всё это не заканчивалось ни на секунду. Всё вокруг было в постоянном движении и напряжении, казалось, что можно услышать мысли, проносящиеся в голове у каждого. Малфою доверили перепроверку уже сделанного перевода, ведь он единственный из них не изучал руны ни на одном из курсов, но сопоставить всё-таки мог. Гермиона же с Блейзом корпели над трудными, давно забытыми символами, раз за разом сравнивая их между собой и споря каждые несколько минут. Работа шла удивительно хорошо, хотя ещё с утра Драко был уверен, что никакой команды из них не сложится. Пару раз мадам Пинс хотела выгнать прогульщиков из библиотеки, но парни были слишком обаятельными и учтивыми, чтобы эти попытки увенчались успехом, а Гермиона ещё с первого курса была любимицей старушки-библиотекаря. Не обошлось и без обещания расставить по местам все стулья и столы. По окончании двух отведённых им часов, когда головы парней уже просто распухли от новой информации, а гриффиндорка, хоть и старалась сохранять невозмутимость, тоже выглядела замученной сложной загадкой, дверь библиотеки приоткрылась, но никто не обратил на это ни малейшего внимания. К этому времени им удалось наконец перевести заклинание, звучавшее, как «memento omnes», но вот его использование всё ещё оставалось загадкой, как ни старались они расшифровать мудрёные иероглифы. Все были слишком увлечены «Практическим применением рунической письменности» Дингона и не заметили незваную гостью, тихо подошедшую к их столу. Амалия легко впорхнула в зал, быстро добралась до места их работы и, сразу же заинтересовавшись, поспешила рассмотреть, чем же они занимаются. Никто не замечал её несколько минут, так что девушка успела смекнуть, что компания занимается переводом чего-то сложного и явно не очень законного, раз не попросили помощи у того, кто разбирается в этом лучше. Её молчаливое присутствие нарушил Драко, заметивший девушку краем глаза. — Чтоб тебя, Синс! — вскрикнул Малфой от неожиданности, чуть не выронив перо. — Амалия? — удивлённо обернулся Блейз, явно не ожидания встретить девушку здесь. — И снова привет, мальчики, — улыбнулась девушка, видимо, как можно дружелюбнее, но получилось всё равно скользко. — И девочки! Какая интересная у вас собралась компания, я даже немного удивлена. Блейз, ты пропустил нашу встречу, я уже распереживалась! Слизеринка обняла парня за плечи и прильнула щекой к щеке, всё ещё бросая хищные взгляды на стол. Гермиона первой восприняла ситуацию, громко вздохнув и одним резким взмахом палочки закрывая книги и левитируя их конспекты в свою сумку. Драко громко чертыхнулся, заметив увлечённый взгляд слизеринки, и посмотрел на Блейза. Тот, в свою очередь, тоже быстро сообразивший, что к чему, поспешил увести Амалию «поговорить» где-нибудь в более уединённом месте, даря девушке тёплую белоснежную улыбку. Размышляя над тем, успела ли она заметить, что они здесь разгадывают, и если да, то что смогла понять, Драко не заметил, как шатенка придвинулась ближе. — Я ведь говорила, что делать это в библиотеке посреди бела дня, — глупо, — сообщила Гермиона, замечая, как лицо Драко принимает слишком уж сосредоточенное выражение. — Десять баллов гриффиндору! — выплюнул слизеринец, собирая руки на груди. — Я говорила это вовсе не чтобы тебя позлить! Просто всё ещё лелею надежду, что ты начнёшь меня слушать, когда я советую что бы то ни было. — Пойду запущу в неё Обливиэйтом, а лучше жалящим, чтобы поменьше любоваться её лицом! — Драко! Он обернулся на неё и заметил неподдельное недовольство во взгляде. Снова срывается, хотя и совершенно этого не хотел. Почему она вечно появляется там, где это совершенно не нужно, так ещё и всегда невовремя? Как будто бы только и делает, что поджидает момент, в который выбесит больше всего. Слизеринец делает несколько глубоких вздохов, понимает, что у него осталось около пятнадцати минут и ему совершенно не хочется тратить их на злость и раздражение. В конце концов, на это у него есть хоть вся ночь, а сейчас важна лишь Гермиона. — Ты ведь не пойдёшь на эту пару? — Я уже опоздала на неё, так что лучше позанимаюсь в башне. Не хочу заработать репутацию растерянной старосты. — Я провожу?***
Дойти до покоев гриффиндорки не получилось. Парень, так сильно скучавший по ней все эти долгие три дня, наконец оставшись с ней наедине в мрачном коридоре, не смог отказать себе в удовольствии. Затащив сопротивляющуюся девушку за одну из больших колон, он обнял её за талию и притянул к себе так близко, что соприкасались носы. Остаточное действие зелья ещё позволяло ему вдыхать её аромат, и Драко наслаждался этой возможностью сполна. Хотя он уже чувствовал приближающуюся мигрень, всё равно мог позволить себе ещё пару прекрасных минут. Гриффиндорка расслабилась лишь после того, как он тихим шёпотом ей на ухо твердо пообещал, что уйдёт сразу же, как почувствует боль, и девушка растворилась в его поцелуях. Медленные, плавные и нежные. Ладони легко скользили по мешающей одежде, пальцы путались в волосах, дыхание чуть сбивалось. Это было так невероятно, но в то же время необходимо и желанно, что начинала кружиться голова и отрывисто стучать сердце. Целых три дня без неё казались вечностью, но он окупит их сполна. — И как ты посмела не написать мне ни единой записки? — прошептал Драко в зацелованную им шею. — О, прости, я просто не успела прочитать всю ту кипу писем, что мне принёс твой филин! — рассмеялась гриффиндорка и тихо вскрикнула, когда блондин слегка укусил её за дерзкий ответ. — Думаю, что Поттер и Уизли занимают слишком много твоего времени, и ты не успеваешь достаточно думать обо мне, — произнёс парень, иногда прерываясь на короткие поцелуи в губы и щёки. — Я поставлю блок на двери твой башни, чтобы заходить мог только я... и, может быть, подружка славного победителя. Гермиона сильно сжала пальчики на его рёбрах, пользуясь тем, что слизеринец очень уж боится щекотки. С хитрым выражением на лице она впивалась ноготками в кожу сквозь рубашку, заставляя его дёргаться и смеяться, но Драко быстро перехватил инициативу, и оба запястья оказались прижатыми к холодному камню. Завладев её губами поцелуями-укусами, он полностью расслабился, позволяя себе просто прижимать к стене самую красивую на свете студентку и не думать ни о чём. Она с таким же рвением и лаской отвечала на его порывы, не заставляя сомневаться в правильности действий. — Я скучала по тебе, — тихая фраза утонула в поцелуе. — О, а я-то как скучала, не описать! — совершенно неожиданный голос вырвал пару из созданной ими другой реальности. — Какая милая картина! Я удивлена, думала, что грязнокровки развлекаются только с рыжими, а тут, видно, на блондинов потянуло! У соседней колонны, собрав руки на груди и стреляя убийственными взглядами в их сторону, стояла до боли расстроенная Паркинсон. По выражению лица девушки невозможно было понять, расстроило её что-то до или так сильно повлияла увиденная сцена. Слёз такие, как она, не показывают на людях, а потому в глазах вместо грусти читались злость и ненависть, кажется, ко всему живому. — Исчезни, Паркинсон, — как можно спокойнее произнёс Драко, закрывая спиной ещё не пришедшую в себя от шока гриффиндорку. — Ой, как грубо и невежливо, — скользко и натянуто сладко сказала слизеринка. — А я всего-то хотела поговорить с Грейнджер как девочка с девочкой! Посекретничали бы про мальчиков, слава Мерлину, у нас есть один на двоих! Гермиона за его спиной возмутилась и собралась было выйти из-за его спины, чтобы сказать брюнетке пару ласковых слов, но ладонь Драко крепко сжала её руку за спиной, заставляя остаться на месте. Мысли в голове бегали от размышлений о новых школьных сплетнях, до возможной магической дуэли прямо посреди школьного коридора. Настроение Панси оставляло желать лучшего, так что девушка явно решила поквитаться за нанесённые ранее обиды. — Я думаю, ты прекрасно обсудишь всё с Ноттом, он тебя уже явно заждался! — стальные нотки начинали слышаться во фразах. — О, ты не знаешь? Как мило. Он оказался таким же, как ты! — слизеринка подошла чуть ближе, злобно ухмыляясь.— Ему тоже недостаточно одной! И ты что, правда бросил меня ради этой мыши? — Я предупреждаю последний раз! Закрой свой поганый рот и иди туда, куда собиралась! — Может, сходим вместе? В спальню или, например, в мужскую раздевалку? — взгляд брюнетки устремился за плечо Драко, где стояла Гермиона, не имеющая возможности выйти из-за широкой спины, защищающего её парня. — Кстати, вы тогда уже зажимались по углам или только недавно начали? — О чём ты говоришь? — Гермиона всё-таки высвободила своё запястье и обошла Драко сбоку. — О, Малфой, да ты та ещё дрянь! Ты что, не рассказал этой влюблённой героине про меня? — Панси заглянула в глаза Драко, где разливалась нешуточная ярость. Девушка заметила, как быстро он выхватил палочку и приставил к самому её горлу. — Силенцио или что-нибудь поинтереснее? Выбирай, прошу тебя, — прошептал он пугающим тоном. Девушка отпрянула назад, поднимая руки вверх, будто бы сдаваясь. Перевела взгляд с ничего не понимающей Гермионы на окутанного злостью Драко и обратно и поспешила развернуться, не желая меряться силами здесь и сейчас. Однако всё же бросила последнюю фразу перед тем, как ступить на начавшую менять направление лестницу. — Ты бы внимательнее следила за своим парнем, он никогда не отличался верностью! — намекая сразу на два момента, выкрикнула слизеринка, исчезая вместе с уносящей её лестницей. Несколько секунд понадобилось ему, чтобы прийти в чувство и осознать, что только что произошло. Он и думать забыл про тот инцидент в самом начале года, а теперь он больно ударил его прямо под дых. Это было так давно, когда он ещё даже не подозревал о спрятанных в сознании чувствах, когда ещё ничего не вспомнил и не знал. К тому же, даже не получил никакого удовольствия, лишь ещё раз убедился, что его «отношения» с Паркинсон — просто какая-то глупая ошибка. Сейчас это не укладывалось в его голове. Паркинсон и его мать утверждали, что они встречались чуть ли не больше года, а как же воспоминания о Гермионе с шестого курса? Это абсолютно не ложилось на прямую времени. Но страшнее всего было не это. Страшнее всего было лицо гриффиндорки, когда он всё-таки набрался сил и повернулся к девушке. Гермиона стояла еле дыша, впиваясь ногтями в кожу на ладонях и смотрела прямо на него, не мигая. Сказать, что именно Драко различил в этом взгляде, невозможно, но, кажется, он уже видел такое. Той ночью после Хэллоуина, когда она так рьяно кричала ему о своей ненависти, её глаза скрывали ровно то же самое. Разочарование, боль, злость, страх. — Гермиона, — успел произнесли Драко до того, как его перебил слишком громкий голос. — Что у вас было? — Послушай меня. — Я спросила: что между вами было?! — девушка не на шутку разозлилась и толкнула его в грудь своими тонкими трясущимися ладонями. — Я это и пытаюсь тебе объяснить! — он перехватил её руки и попытался притянуть девушку к себе, но она так резко и сильно отступила назад, что он не смог её остановить. — Давай поговорим нормально, дойдём до башни, я всё объясню! — Ты с ней спал? — никакой обиды в голосе, лишь разочарование и злость. Она тут же перебила все его попытки увести её в комнату и просьбы успокоиться новым вопросом таким тоном, от которого по коже побежали мурашки. — Сейчас же скажи мне, Драко Малфой, спал ты с ней или нет! — Да, — слизеринец быстро понял, что отнекиваться и убеждать её в чем-то — бессмысленно, а соврать он бы не смог. Мерлин, они тогда даже не были вместе, и он понятия не имел, что их вообще что-либо когда-то связывало! Почему тогда сейчас блондин чувствует себя предателем и ничтожеством? Она не ответила. Долго смотрела в его глаза, снова вглядывалась, как и когда-то давно, в начале курса, разрывала сердце в клочья одним лишь своим глубоким молчанием. Пару раз рот раскрылся в немом вопросе, который так и не был озвучен, и девушка до боли закусила губу, чтобы не позволить себе ни одной лишней эмоции. Резко обернулась, подняла с пола оставленную там в порыве недавней нежности сумку и развернулась по направлению к коридору так стремительно, что Драко еле успел поймать её ладонь. — Ты не уйдёшь вот так, не выслушав меня! — Не трогай меня, — она попыталась выдернуть руку из крепкой хватки. — Послушай, я тогда ещё даже не знал... — Я сказала: не смей , — пауза ощущается физической болью, — меня, — в глазах ярость, — трогать, Малфой! — пальцы слизеринца разжались против воли, окутанные неконтролируемым выбросом магии, который у Гермионы случался всего раз до этого. Наспех достав из сумки исписанные рунами листы пергамента, она больно впечатала их ему в грудь, развернулась на каблуках и поспешила уйти так быстро, как только могла, оставляя парня в тугом, болезненном одиночестве. — Грейнджер, мать твою! Но она уже скрылась из виду, а он продолжал стоять, прикованный к полу потоками сильнейшей магии.***
— Не дай Мерлин ты кому-то об этом расскажешь, поняла меня? — Да не нужен мне ни ты, ни твоя грязнокровка! — Не произноси при мне это слово! — Прости, прости, я и забыла, что ты теперь плюёшь на традиции! Повторю так, чтобы тебе было приятнее: мне не нужен ни ты, ни твоя Грейнджер! — Тогда какого хера ты ведёшь себя, как последняя сука? — О нет, милый, так себя ведёшь здесь только ты! — выплюнула ему в лицо однокурсница, вжатая в стену в собственной спальне. — Не надо было врать бедной заучке, она ведь слишком ранимая! Объяснять Паркинсон правду он не собирался и не станет, хотел лишь припугнуть, чтобы не болтала лишнего. Хотя быть уверенным в этом нельзя. Боль куда-то отступила, как только Грейнджер оставила его в том коридоре, и её место заняла безумная злость. На себя, на Паркинсон, на всю эту чёртову жизнь. Что теперь делать, он понятия не имел, а потому решил начать с того, что точно не повредит. Вставить на место мозг бывшей подруге оказалось очень кстати. — Если я хоть от кого-нибудь услышу об этом, я обещаю: я сделаю так, что тебе захочется удавиться, — прошептал он ей прямо в ухо, обдавая горячим дыханием, и отпустил, позволяя наконец встать с носков на полную стопу.***
В комнате было темно, жарко и отвратительно одиноко. Драко сидел в спальне в абсолютном одиночестве, не пустил даже Блейза, который порывался посидеть с ним, обещая ничего не говорить и вообще вести себя тише воды, ниже травы. Выудив из шкафа полупустую бутылку огневиски, слизеринец даже не удосужился взять стакан, пил прямо из горла обжигающую жидкость. За окном смеркалось, над лесом грузно висели тёмные густые тучи, в воздухе кружились редкие снежинки. Можно было бы назвать зрелище завораживающим, но на душе было слишком погано, чтобы оценивать погоду. Хмельное состояние не помогало, а лишь ухудшало и так плачевную ситуацию. Прошло три долгих дня с той ситуации, а всё ещё ничего не поменялось, как он ни старался. Девушка не хотела его даже видеть, пропускала приёмы пищи, не приходила не только на совместные, но и на любые пары в принципе. Драко провёл долгие часы, стуча в дверь её башни, но никто так и не открыл ему дверь. Записки, отправленные с совами, возвращались назад непрочитанными, а магически зачарованные просто не желали отправляться к девушке, бездумно кружа над головой слизеринца. Она постаралась максимально отрезать его от себя, и у неё получилось это с блеском. Что ему теперь делать? За что извиняться, как оправдываться? Это такая глупость, что даже не описать словами. Конечно, он понимает Гермиону, безусловно. Скажи рыжий, что хотя бы пальцем прикасался к ней с подобными намерениями, пусть даже миллион лет назад, он бы сломал ему по одной все кости, сростил бы и сломал заново. Но чёрт возьми, он ведь даже не знал! Это было так давно, что совершенно вылетело из головы. Может быть, Драко бы и сам ей рассказал, когда узнал хоть какую-то часть правды о них, но для него этот секс был настолько незначительным и неважным, что он даже не думал о нём с того дня. Паркинсон осталась где-то в прошлой жизни и совершенно ничего не значила в настоящем. Он запутался ещё сильнее, когда попытался разобраться с тем, почему его мать уверена, что он встречался с однокурсницей, при том, что у них с Грейнджер что-то есть уже с шестого курса, если не раньше. Как вообще это получилось? О Мерлин, опять тысячи вопросов и ни одного ответа. Только теперь, кроме совершенной запутанности, ещё и острое чувство глубоко в груди, разрывающее на миллион кусочков остатки души. Всё только наладилось, только стало легко, более-менее понятно и тепло, как жизнь тут же подкинула новый фант. Он всё ещё чувствует кожей её нежные, робкие прикосновения, в памяти ещё свежи воспоминания про те две чудесные ночи, которые она ему подарила, на одежде, кажется, навсегда остался её цветочный пряный аромат. Гермиона будто бы всегда здесь, как будто и не уходила в том коридоре, будто бы сидит сейчас рядом, подпирая парня плечом. Но это не так, и ощущение пустоты всё больнее сжимается на сердце с каждой минутой. Нужно было всё-таки остановить её тогда. Не дать ей уйти, заставить дослушать, объясниться. Может быть, тогда девушка поняла бы его, может быть, смогла бы простить ему эту совершенно идиотскую ошибку, которую он совершил, даже не понимая этого. Но время нельзя повернуть вспять, и единственное, что он может сейчас, — сидеть на кровати и прикладывать губы к бутылке так часто, как захочется. Хотя, наверное, всё же не единственное. Блондин бросил быстрый взгляд на метлу в самом углу тёмной спальни и решил, что ему срочно нужно на воздух. Полёты всегда отвлекали, забирали с собой все мысли, какими бы ужасными они ни были, и отрезвляли, помогая мыслить здраво. Конечно, на улице очень холодно, а полёты в пьяном состоянии можно отнести к попыткам суицида, но разве хмельной разум стал бы слушать эти доводы? Холодный воздух и правда оказался каким-то спасительным лекарством. Больно бьющие в лицо снежинки ничуть не мешали, а лишь только разгоняли застывшую за эти дни кровь. Драко поднялся так высоко в воздух, что уже мало что видел за сгустившимися облаками, и рассекал пространство на максимально возможной скорости. Руки быстро замёрзли, но он крепко сжимал руками деревко метлы, не обращая внимания на неудобство. Нужно было выбить из головы и сердца всё то, что он не разрешал себя поднимать для обсуждения с самим собой, и то, что так больно жалило душу. Не хотелось ни о чём думать и вспоминать, лишь лететь, ловя порывы морозного зимнего ветра. Мантия развивалась за ним, грозясь слететь при ещё одном резком порыве, а на голове не осталось ни следа аккуратно уложенной днём причёски. Новый опасный финт принёс небывалое наслаждение и некое подобие спокойствия. Малфой наконец решил опустится чуть ниже, туда, где воздух немного теплее, и осмотреться. Ему нравилась такая погода. Жара и яркое солнце не для него, это затормаживает, не даёт свободно вздохнуть и размышлять. Туманность и прохлада же наоборот — способствуют быстрой работе серого вещества и окрыляют лёгкостью и свободой. Вот и сейчас слизеринец завис в воздухе и не мог надышаться вечером. На душе наконец перестали так сильно скрести кошки, но грусть всё равно никуда не исчезла, лишь стала более осознанной и чуть менее горькой. В таком состоянии он был готов не только сидеть в комнате и напиваться, пялясь в стену, но и стараться что-то исправить. В голове уже мало-помалу начал выстраиваться план, по котому можно попробовать вернуть себе расположение такой нужной, но такой гордой гриффиндорки. План, конечно, провальный, как и все предыдущие, но ведь попытка не пытка, нужно хотя бы рискнуть. В размышлениях он водил взглядом по окрестностям замка и медленно изучал уже знакомые места. Его всегда манил этот величественный лес. Своими тайнами, загадками, секретами. Кажется, Гермиона как-то говорила, что он любил проводить там время, наблюдая за животными и отыскивая редкие растения, и сейчас это казалось правдой. Малфой медленно опустился у самой кромки леса, к которому сегодня тянуло ещё сильнее, чем раньше. Затёкшие от долго полета ноги чуть затряслись, когда поймали под собой твёрдую поверхность, но неприятное ощущение быстро прошло. В животе, однако, начал скручиваться неприятный ком напряжения, будто тяжёлое предчувствие. Драко никогда не страдал любовью к прорицаниям, потому не стал обращать особого внимания на подкрадывающиеся ощущения. Аккуратно и не спеша он шагал меж пока ещё редких деревьев, заглядывая глубже в чащу, надеясь увидеть что-нибудь, что привлечёт его внимание. И это произошло довольно быстро. Совершенно не то, что он ожидал увидеть. Впереди, примерно в ста метрах, стояла тёмная фигура. Сначала Драко принял её просто за молодое дерево или вовсе за тень, но тени так не шевелятся. Отгоняя страх подальше и крепко сжав палочку в кармане, слизеринец тихо пошёл вперёд, надеясь не вспугнуть того, кто предпочёл прятаться ночью в тёмном лесу. Дышать становилось чуть тяжело из-за нагнетающейся атмосферы, но развернуться и улететь сейчас было нельзя, он всё же не трус. Человек, стоявший вдалеке, оказался гораздо ниже ростом, чем ожидал Малфой, и парень выдохнул. — Кто здесь? — вышло как-то слишком глупо и слишком уж по-книжному. Хотелось зажечь люмос, но светить палочкой раньше времени не следовало. Ответа не было, и Драко позволил себе приблизиться почти вплотную. Тени от высоких деревьев сыграли злую шутку, пряча лицо неизвестного, однако слизеринец заметил, что человек зарывается капюшоном, так что толку от света будет немногим больше, чем сейчас от луны. — Не слишком ли поздно для прогулок? — послышалось из-под тёмной мантии. Драко узнал этот голос. Никогда бы его не забыл. Изменённый то ли заклинанием, то ли зельем, он звучал железно и устрашающе. Голос, принадлежащий тому самому «помощнику», что прислал ему сумак и помог прийти в себя в Больничном Крыле. Тот самый человек, считающий его своим должником, причём дважды. — Покажи лицо, — спокойно, но твёрдо. — Они не показывали лиц, — всё так же спокойно и размеренно. — Они? — Ну, или правильнее говорить — вы. Ты помнишь, как выглядела твоя маска, Драко? Всё внутри сжалось от животного страха, пронзающего каждую клеточку тела. Кто бы это ни был, он пришёл сюда не ради доброй беседы по душам, а ради того, чтобы эту самую душу Малфою вывернуть наизнанку. Ради чего? — Ты забываешься! Сними капюшон, сейчас же! — пальцы до боли крепко сжимают палочку в кармане мантии, готовясь достать её в любой момент. — У твоего отца была красивая маска. И поместье было, и наследник, и какое-никакое доверие. А вот хребта не было, — задумчиво проговорил незнакомец, приближаясь к Малфою медленными плавными шагами. — Хотя о мёртвых либо хорошо, либо ничего. У Драко просто выбило почву из-под ног от таких слов. Первые пару секунд он даже не мог собраться и понять, что происходит. Никто и никогда не говорил с ним об его отце. Его боялись? Да. Ненавидели? Да. Обсуждали за спиной? Да. Но никто и никогда не осмеливался вот так выплюнуть ему в лицо непрошеное мнение о его чуть ли не единственном кровном родственнике. Палочка стремительно оказалась в его руке, кончик был направлен на стоящую рядом фигуру, больше походящую на тень. В глазах — ярость, в сердце — злость. — Ты ничерта не знаешь о нём! И тебе лучше бы закрыть свой поганый рот и никогда не открывать его при мне! — Зачем злиться, Драко? — в руке противника сверкнула палочка с серебристой окантовкой. — Вообще-то я лишь снова хочу помочь. — Мне не нужна твоя херова помощь! Клянусь, ещё одно слово — и я использую её, — Драко бросил быстрый взгляд на палочку, практически упирающуюся в чёрную мантию. — Не нужно быть таким резким! — кончик палочки уставился ему в лицо. — Я предлагаю возмездие! Предлагаю былую мощь, несокрушимость, власть. Тебе нужно лишь выбрать сторону, и в этот раз постарайся не ошибиться! Шок стал неописуемым, а кровь бушевала в голове. Всё это казалось таким абсурдным, что не укладывалось в сознании. Несокрушимость? Власть? Ему? — Я не знаю, какого хера ты пытаешься добиться, но выбирать уже давно нечего! Всё закончилось, весь этот кошмарный бред закончился, война выиграна и вовсе не теми, кому это было не суждено. — Ты ошибаешься. Проиграна лишь битва, но война не закончится, пока жив хоть один человек, готовый сражаться за идеалы. На твоём предплечье доказательство заинтересованности в этом идеале. Доказательство преданности. Безоговорочной преданности ему. А это просто так не проходит! — Это доказательство того, как сильно могут заблуждаться толпы людей! Только и всего! — Идеология, Драко, вот за что сражались тысячи. За правую, верную, искореняющую неверных идеологию! За лучшую жизнь для всех нас, для достойных. Лорд оставил нам наследие, и его не смогут загубить грязнокровные выродки и несколько предателей крови! — Наследие?! — голос сорвался на животный рык. — Вот всё его поганое наследие! Всё, что от него осталось, — пепел! Смотри! Лишь отметина коже, которой стыдится всякий, кто вынужден носить! Он — никто! — Малфой задрал левый рукав, впервые показывая ужасающий шрам кому-либо, кроме Грейнджер. Воздуха не хватало, и ярость ощущалась слишком остро. — Это легко исправить, и на твоей руке вновь воссияет метка избранных! Нужно лишь вспомнить, Драко, — незнакомец делает несколько шагов назад, вырывая себе простор для действий, и начинает медленно выводить горизонтальную линию кончиком длинной палочки. — Ты слишком долго тянешь, пора действовать! Не прошло и секунды, как воздух разрезало невербальное заклинание, выпущенное Драко прямо в фигуру перед ним. Обычное обезоруживающее, которое тут же было отбито опонентом. — Не играй с огнем! Доверься! — Сдохни! — кричит Малфой, и из палочки вырывается фирменное проклятье, снова не долетевшее до цели. Страх липкими пальцами сковывает движения, но останавливаться нельзя. — Остолбеней! — Инкарцеро! — Петрификус Тоталус! — Импедимента! — Орбис! Ожесточённый поединок, в котором каждый как будто предугадывает следующее действие другого. Они сражаются на равных, одинаково удачно отбивая атаки противника, не давая им достичь цели. Всё вокруг искрится от магии, а дышать становится слишком трудно от поднятой ими пыли. В голове пульсируют все нервы, тело напряжено до предела. Один неверный выстрел — и тебе конец. — Довольно! Экспеллиармус! На этот раз защита подводит, и даже выставленная до этого не спасает. Поток магии настолько сильный, что просто прошибает наколдованный барьер, вырывая из рук сильным движением палочку из боярышника. Драко остаётся безоружным и абсолютно шокированным происходящим. Настолько большая сила, что он не смог отбить самое просто из боевых! — Добро пожаловать в прошлое! Memento omnes! — противник выписывает в воздухе длинную косую линию, и в сторону слизеринца летит заклинание, им же найденное. Время замедляет свой бег, и паника становится неумолимо яркой. Драко видит, будто бы в замедленной съёмке, как ярко-фиолетовый луч добирается до его головы, и успевает лишь сжать кулаки. Снова боль. Знакомая, разрывающая, страшная.