Последний романтик

Мысли Скайуокера снова вернулись к Асоке, очевидно повлиял разговор с наставником. И понял во всей этой истории только одно — то, что он никогда не относился к ней так, как с Падме, они были разными и сами эти девушки и чувства к ним. Главная ошибка Энакина была в том, что он упорно не хотел этого замечать. Надо же было случиться тогда этому разговору! Ситх же дёрнул его за язык, начать откровенничать. Скайуокер достал из кармана брюк затертый на сгибах листок и вот уже в который раз углубился в чтение: «Легкие лучи золотистого солнца три сотни дней в году освещает изумрудные луга и отражается в прозрачных зеленовато-синих озёрах, на берегах которых резвятся шустрые рыжие остромордые акулы. Это всё Шили. Планета вечного лета. Тихий рай для тех, кто любит отрешаться от суеты повседневных забот, погружаясь в себе. Это место, как будто бы умышленно создано с целью помочь заглянуть в глубину своего сердца и найти там то, что до этого не получалось — самого себя»... Энакин живо представил себе как выглядит то, о чем тут написано. Мало, кто из девушек так любил слова и образы, как любила их Асока Тано. Нет, все они, конечно, восторгались новым песням любимых исполнителей и игрой актёров в фильмах, но Асока вела себя не так, он заметил это ещё в прошлом году. Тогда их, Рыцарей и падаванов, пригласили на праздничный литературный вечер памяти известного драматурга. А стоявшая на сцене Лара читала вслух отрывок из последнего его произведения. Энакин пришёл туда с Падме, но в какой-то момент в мерцании свечей на стенах, заметил Асоку и несколько секунд не мог отвести от неё глаз, наблюдая за ней. Она слушала очень тихо, устремив взгляд в одну точку, дыхание было едва различимо. И Энакин понял, что она не просто слушает, а переносится мысленно в те образы, что навевал стих. Её в эту минуту не было с ними, она находилась где-то там, в параллельных мирах. «Вот же чудная» — подумал тогда Скайуокер, а Асока не чудная, она просто мечтательница. Как там она написала в конце? Энакин вновь заглянул в отпечатанный текст статьи, где в конце рассказывалась известная узкому кругу шилийская легенда, очень похожая на сюжет одной оперы: «Эвелин стояла у края берега и с тайной надеждой смотрела на кромку озера. Ей казалось, что она навеки потеряла Дэрека и никогда больше не ощутит тепло его объятий. Его отняла жестокая ситская война. Не помогло ничего. Ни ночь, проведённые в слезах и отчаянных молитвах. Ни щедрые пожертвования на нужды военных. Ни даже обещание посвятить жизнь только ему, пусть только вернётся. Но нет, Божество решило иначе и забрало Дэрека. Зачем же ей тогда это богатство? Кому нужно теперь это приданное? Сначала Эвелин думала раздать его бедным, но после передумала и тайком взяв сундук с золотыми монетами, утопила его в озере. Пусть богатство достанется влюблённым! Её любовь восторжествует над смертью! И с этими мыслями шестнадцатилетняя девушка бросилась в холодную воду озера... Так гласит легенда» — писала дальше Асока — «И с тех пор молодёжь, прилетавшая туда, приходит на это побережье и внимательно смотрит под ноги. Считается, что если юноша или девушка найдут золотую монету, то в этой же году найдут свою любовь. И вы знаете, многие надеются на чудо и оно иногда случается. Ведь подарив галактике Шили, Великая Сила подарила всем мечтателям возможность прикоснутся к таинству мечты». Энакин был готов поспорить на что угодно и с кем, что Асока целыми часами бродила по побережью того самого озера. И вовсе не из желания найти монету. Её влекла туда сама мечта. И что же тогда получается? То, что он своими руками хотел убить мечту, причём, далеко небезразличного ему существа! Нет, этого Скайуокер допустить не мог. Что угодно, только не это. И тут он понял, что у этой мучительной для него проблемы есть только одно решение. Энакин решительно вскочил на ноги. Его обуревала жажда деятельности. Немедленной. Сию минуту! Он накинул плащ, проверил заряд на комлинке и вышел в прихожую. — Оби-Ван! Я в сенат! — крикнул он уже на выходе. — Надолго? — спросил Кеноби, не выходя. — Как сложится. Я отзвонюсь — отрапортовал Энакин, выскакивая за дверь. Он шёл к квартире Бонтери наугад, не зная, застанет ли его дома. Ведь Лакс вполне мог быть сейчас у Баррис или у других своих приятелей, у него же, как у сенатора, друзей было много: Корки Крайз; Чи Рув Оманве; и другие приятели из сената. Сам же Скайуокер к своим друзьям мог причислить только самого Бонтери и Ферруса Олина, но с последним, в связи с историей с публикацией, общение несколько разладилось. Ну так это неудивительно, дружба дружбой, а любовь врозь. Обычная история, в общем. Энакину, однако, повезло, дверь ему открыл не Станчо, а сам Лакс и судя по его домашнему виду — старые спортивные брюки, растянутая майка и шлёпанцы на босу ногу, он никуда не собирался, в ближайшие часы, точно. — Привет, — поздоровался с ним Скайуокер — Разговор один есть. — Привет, ну заходи — посторонился Бонтери, пропуская его в коридор. Энакин, сняв плащ и сапоги, прошёл в комнату, вслед за хозяином. Там ему первым делом бросился в глаза портрет, висевший на стене. Довольно молодая женщина с короткой стрижкой тёмных волос и печальным взглядом серо-зелёных, как у сына, глаз. Мина Бонтери, прежний сенатор от Ондерона, погибшая чуть меньше года назад при исполнении служебного долга. Ни для кого в сенате и даже Ордене не было секретом, что Лакс собирается пойти по стопам своей великой матери и не теряет надежды покарать того гада, что устроил тот роковой взрыв. Сама же комната была на удивление скромной, обстановка её состояла из дивана, двух кресел, письменного стола и небольшого шкафа. Энакин сразу почувствовал себя уютно, ведь он и сам не любил роскоши, да и не знал её. — Что за разговор у тебя? — спросил Лакс, взяв с тарелки, стоявшей на столе, бутерброд и подвигая её Энакину. — Мне помощь твоя нужна, — прямо сказал Скайуокер, откусывая от бутерброда с колбасой — Это касается Асоки. Брови Лакса взлетели вверх: — Вот, значит, как! А кто-то мне недавно говорил, что эта история давно разрешилась. — А я помню, как кто-то за свои убеждения мне чуть морду не набил в конце прошлого года — парировал Энакин, откидываясь в кресле. — Один—один! — кивнул Бонтери, улыбаясь — Ну давай, рассказывай, что за проблема. — Вот именно, проблема, — не стал спорить юноша — Я вот только сейчас понял: она не такая, как другие, особенная, понимаешь? И я изначально повёл себя с Асокой неправильно. Думал, ну хрупкая она, ну романтичная, и любит меня, за километр видно. Ну начну с ней встречаться, гладишь, душа и оттает, успокоится — Энакин говорил быстро и горячо, боясь, что его перебьют — И я на самом деле очень быстро к ней привык, как привыкают к чему-то тёплому и уютному. Сперва меня, конечно, слегка раздражала её наивность, восторженность по любому поводу, но когда я с ней расстался, то понял, что мне именно этого и не хватает — выпалил Скайуокер на одном дыхании и вдруг выпалил, глядя прямо в глаза Бонтери — В общем, я хочу её вернуть! — Аааа, ну в таком случае тебе надо совершить поступок, — задумчиво протянул Лакс — Большой и хороший поступок. — Ты, что издеваешься? — не поверил ему Энакин. — Нет, трезво смотрю на вещи — серьёзно ответил Бонтери — Ну ладно, я на твоей стороне, тем более, что и сам в каком-то роде приложил к этому руку. *** Асока сидела с Баррис и Лаксом в одном знакомом клубе и ела подтаявшее мороженное. Вообще-то она не хотела идти на этот танцевальный вечер, но тут уж надо знать Баррис, она, если чего задумала, то не успокоится, пока не выполнит это. А тут ещё и мама подключилась — нацепила на неё что-то ультрамодное и буквально выпихнула за порог, «иди, да иди». — Дамы, хотите новость? — спросил Лакс, поворачиваясь к Баррис. — Приятную? — прищурилась она кокетливо. — Йода задумал устроить среди учениц старшего отделения нечто вроде конкурса Мисс Орден — заявил он торжественно. — И с чего бы это вдруг? — не поверила ему Асока — Неужто женится надумал и решил таким образом невесту подобрать? И тут услышала нарочито радушный возглас: — О, надо же, какая встреча! — Да, такую встречу случайной не назовёшь, — отодвинула Асока свою вазочку и укоризненно взглянула на подругу. Баррис опустила глаза, однако, вины в них никакой не читалось, скорее просто желание того, чтобы Тано не злилась на неё. Конечно, это была её работа. Её и драгоценного Лаксика. Мало того, что притащили её сюда, так ещё и Энакина в известность поставили. Так вот кому он сообщение отправлял минут пятнадцать назад. — Можно присесть? — спросил Энакин, глядя на всех сразу. — Садись, что же ты, как не свой? — улыбнулся Бонтери свой обаятельной улыбкой. С него всё, как с банты песок. Он посмотрел на Асоку, потом на Скайуокера и затем заявил: — Ну вы тут пока пообщайтесь, а мы с Баррис пойдём потанцуем. Видимо он решил, что задача выполнена и увёл Баррис с поля боя, оставляя его в распоряжении влюблённых. Или бывших влюблённых?