Последний романтик

— Пойдём, — Энакин взял Асоку за руку и потянул из-за стола. — Куда? — спросила она с недоумением. — Комнату свою покажу — пояснил ей Скайуокер. — Да ладно, чего я там не видела? — попыталась сопротивляться Тано. — Я там кое-что поменял — стоял на своём Энакин. — С чего это вдруг? — спросила Асока, уже стоя в дверях. — Да так, захотелось — загадочно сверкнул глазами юноша из-под свисающих на глаза прядей — Ну как, нравится? У него всегда были отросшие волосы, начиная с церемонии посвящения в Рыцари. Конечно, тогда он сам едва замечал Асоку, она помнит всё, что было связано с ним. А память вообще странная вещь, иной раз такое в себе хранит, что диву даёшься, и непонятно, нужно тебе это или вообще никогда не пригодится. И размышляя сейчас о свойствах памяти, тогрута и не знала, что эти мысли невольно станут ключом к истории, которая в скором времени с ней случится... Асока оглядела комнату и заметила, что здесь стало уютнее, но не за счёт каких-то там координатных перемен, просто Энакин переставил кровать к окну, стол развернул у другой стены, а проектор поставил напротив кровати, чтобы было удобнее смотреть лёжа. И ещё одна значительная деталь — с обоев приятного бежевого цвета исчезли многочисленные плакаты с видами Набу. Остался только тренировочный дроид — разрядка для расшатанных нервов. — Красиво, — ответила Асока задумчиво — Светлее стало, а то стол у окна всё закрывал. А зачем плакаты снял? — А, надоели — небрежно ответил Скайуокер. Тогрута опустила взгляд. То, что со стен исчезли все напоминания о месте, где родилась её соперница, Асоку, конечно же, радовало. Ведь не очень-то приятно девушке из настоящего быть в окружении прошлого. Вот только слишком уж часто Энакин стал повторять то, что ему всё надоело. Ну то, что надоело работать, это она понимала, Тано и сама едва дотянула до окончания очередного года ученичества, а сейчас остался, так сказать, последний, финишный рывок. Но сейчас же отпуск, лето, солнце, старшие мозги не парят. Живи и радуйся. Но нет, опять это его — надоело. — Асока, иди ко мне, — похлопал он рукой по кровати. рядом с собой. Это была самая обычная кровать, такие стояли во всех комнатах храма. Вот только на этой сейчас были разложены подушки. На одной из них, большой и широкой, Энакин и устроился полулёжа. Не ожидая подвоха, Тано приблизилась, Скайуокер тотчас же неожиданно схватил её за запястье и потянул на себя. Тогрута с легким вскриком повалилась прямо на него, ей пришлось схватиться пальцами за его рубашку, чтобы не упасть. — Пусти, сумасшедший — сказала она со смехом. — Фу, как невежливо — насмешливо ответил Энакин — Когда просят, обычно говорят «пожалуйста», вот скажи мне, «Эничка, милый, пожалуйста отпусти», тогда, быть может и выпущу. Он обнял девушку обеими руками, словно взяв в плен. — Да вот ещё, сама справлюсь! — не сдала позиций Асока, приготовившись уже пустить в ход безотказный приём под названием Щекотка, как вдруг заметила выражение глаз Энакина, ярко-голубых, с лазурным оттенком и её смех сразу же оборвался. Они были будто бы затуманены, а вместе с тем в них загорались яркие искорки желания. Асока видела, как его губы, словно в медленной съёмке, приближались к её губам и чувствовала, как девушку захлёстывало неподдельное счастье. Точно такое же, как в день, когда Энакин впервые поцеловал её. Это случилось осенью, было холодно, но губы их горели. Асоке тогда показалось, что она ослепла, ведь, открыв глаза, она не увидела ничего, кроме светящихся точек. Поцелуй и сейчас вскружил ей голову, однако, не настолько, чтобы не заметить, как рука Энакина, плавно двигаясь по её спине, самовольно пробралась ей под тунику. — Ой, а что это мы делаем? — спросила она испуганно. — Не бойся, никто не войдёт, я своих натренировал — шепнул Энакин ей в губы. Асока хотела ему сказать, что дело не в Оби-Ване и Сатин, на свадьбе которых полгода назад гулял весь Орден и частично сенат и хотела всерьёз остановить Скайуокера, но тут дверь открылась и некто, голосом Сатин, спросил: — Энакин, ты не знаешь, где моя... Ой, простите... — Госпожа Крайз — с укором произнёс Скайуокер, хватка его заметно ослабла. Асока тут же воспользовалась моментом и освободившись из его рук, встала с кровати. Её лицо заливала краска, что теперь о ней Сатин подумает? Но та, судя по виноватому голосу, ощущала себя не менее неловко: — Энакин, прости, я не хотела... — Да ладно, всё в порядке — ответил Энакин недовольным голосом. И Сатин, посчитав, видно, извинения принятыми, скрылась. — Ну Сатин, вот спасибо! — Скайуокер с досадой хлопнул рукой по подушке. Он потёр губы ладонью, как делал всегда, когда волновался, и встал с кровати. Асока преодолела смущение и встретилась с ним взглядом. — Ну и влипли же! — сказала она, краснея, одернув бордовую тунику. — Ничего страшного, она не маленькая, мы тоже — как можно небрежнее ответил Энакин. — Ну если бы мы просто целовались... — сказала она неуверенно. — А мы чем занимались? Успокойся, Асока, — Энакин сел на стол поближе к ней и взяв за руку, начал медленно перебирать её пальцы. Это успокаивало, вместе со словами, сказанными с едва заметной иронией — Ты же знаешь, оба они тебя просто обожают. — Неужели? — Асока снова зарделась, теперь уже от удовольствия. Ну какой девушке не приятно то, что она нравится близким парня, с которым встречается почти год. — А то ты сама не видишь? — хитро улыбнулся Энакин. — И всё равно неловко — никак не унималась Тано. — Забудь, я говорю — упорствовал юноша. И она поняла, что тема закрыта. В этом был он весь, Энакин Скайуокер. В нем странным образом уживались легкомыслие и серьёзность. Он весь состоял из поступков, самых разных и порой взаимноисключавших друг друга. Он мог прикалывается над старшими, подкалывать товарищей, и тут же найти и обезвредить самого Дарта Сидиуса, как этой осенью и попасть в медкорпус с ожогами, переломом руки и сотрясением. К счастью, тогда всё окончилось хорошо, и для его здоровья и для их отношений. Ведь именно тогда между ним и Асокой всё едва не закончилось, не успев толком начаться. Тогда он попросил дать второй шанс, но Тано сомневалась, что из этого что-то получится, очень уж многое было против них. Но когда Баррис ей сообщила, что Энакин в больнице, она поняла всё про свои чувства, как, похоже и сам пострадавший. Тогда они окончательно помирились и всё у них наладились, и даже Баррис, переживавшая за подругу, заметила это. — Похоже, на этот раз у вас всё серьёзно — сказала она месяц спустя. — У меня хорошее предчувствие — ответила Асока, из чистого суеверия не став говорить больше. — А он уже знает, что ты его любишь? — спросила её Оффи — А сам говорил тебе об этом? — Нет и нет, — ответила ей Асока. — Вот и не говори, я читала в одной статье, что девушка не должна первой признаваться в таком — авторитетно заявила Баррис. Асока была с ней полностью согласна, считая, что инициатива и правда должна исходить от парня. На Новом году загадала услышать от Энакина эти три заветных слова. Но, видимо, желания исполняются не сразу. —Эй, Шпилька, даю сто кредитов за твои мысли — позвал её Энакин. Шпилька, надо же, иногда он так её называл, видимо, в награду за острый язык и упрямство. — Мои мысли стоят дороже, — ответила она с улыбкой и сочтя момент подходящим, спросила — У тебя в пятницу День рождения, ты не забыл? — Да, двадцать три стукнет, совсем уже старый стал — ответил он с улыбкой. — Есть идеи? — перешла она к делу. — Никаких — последовал немедленный ответ. — Печально — задумчиво притянула Асока. — С какой стороны посмотреть, — сказал неунывающий Скайуокер — А то давай, присоединяйся, будет вместе бездельничать. — Заманчивое предложение, я подумаю — ответила Тано и в самом деле считая такой вариант вполне неплохим. Можно будет посмотреть вместе какой-то старый фильм. Энакин, хотя и не признавался, классику тоже любил и к её романтичности относился теперь иначе. Посмеивался, конечно, слегка над её сентиментальностью, но всегда долго и терпеливо утешал, когда Асока всхлипывала ему в плечо в особо эмоциональные моменты. И все слезы высыхали под его поцелуями. Это было бы замечательно, вот только ей хотелось устроить ему совершенно особенный праздник, встряхнуть его как-то, а то хандрит целую неделю. Энакин будто бы прочитал её мысли: — Вот и Оби-Ван достал уже с этим праздником, как отмечать буду, да с кем! — Я не достаю, а напоминаю, — терпеливо ответила Тано. — Никак не буду, не люблю я этих праздников, устал от них — сказал он, поморщившись. — Я думаю, дело не в этом — авторитетно заявила Асока — И хочу выяснить в чем. — Ну тогда я полностью полагаюсь на тебя — легко свалил он ответственность на подружку. — Смотри, я ведь могу этим воспользоваться — хитро ответила тогрута, видимо давно вынашивая в голове некую идею— Ну ладно, я пойду. — Так скоро? — огорчился Скайуокер — Может, пойти с тобой? — Не стоит, я к Баррис зайти должна — решительно отказалась Асока от его компании. — Ясно, девичьи секреты, — кивнул он с пониманием — Ладно, увидимся вечером. — Само собой — ответил он с улыбкой и пошёл проводить до дверей. При этом он что-то напевал, отчаянно фальшивя, ведь музыкального слуха у него не было совершенно, за то была привлекательная внешность. Так, по крайней мере, казалось Асоке. Энакин был высокий, стройный, с отросшими русыми волосами, узким бледным лицом. Он походил на Хайдена Кристенсена — актера их любимого фильма. Характером, кстати, тоже. С ним было легко и просто одновременно. Насколько именно, узнается совсем уже скоро.