Любовь? Ад!

Вернувшись в Екатеринбург, счастливые, но утомлённые дорогой братья, встретились с одногруппниками. Вадим рассказывал о том, как прошли переговоры с Кадушиным. Он был радостно возбуждён и рисовал самые радужные перспективы, жестикулируя, периодически толкая Глеба в бок, передавая ему инициативу. Он сообщил, что будет организован небольшой концертный тур, ротация песен на радио и съемки клипов, так что придется ездить в Москву. В заключение, он пообещал всем немеркнущую славу, квартиры в столице и каждому - машину с личным водителем. На что барабанщик Котов, занимавшийся бизнесом и имеющий личное авто, попросил разрешения водить самостоятельно. Вадим любезно разрешил. Затем он поспешил к Бутусову, чтобы поделиться новостями и сообщить о своём скором уходе из его группы. Вадим почти бежал по заснеженным улицам, не замечая ни холода, ни серости вокруг. У входа в студию стоял Алик Потапкин. Он курил, задумчиво глядя вдаль. Вадим протянул ему руку и тут же обнял – радость переполняла его и он желал делиться ею со всем миром. Кратко пересказав события минувших дней, Вадим направился к Славе. Алик же закурил вторую сигарету. С одной стороны ему было очень приятно видеть друга таким весёлым и полным надежд и он искренне желал успеха «Агате Кристи». С другой стороны он понимал, что воодушевление Вадика вызвано не только музыкальными успехами группы, но и примирением с младшим братом. Вадим был снова полон энергии и готов был горы свернуть, лишь бы это порадовало мелкого. Какой же счастливчик этот Глеб – ему досталась такая неправильная, осуждаемая всеми, но при этом великая и прекрасная любовь. Алик ощутил лёгкий укол ревности, но тут же подавил в себе эту эмоцию. Кроме того он успел подружиться с Вадимом, а теперь он точно уйдёт из «Наутилуса», а возможно, переедет в столицу и всё, их пути разойдутся. Не будет больше радости совместного творчества, весёлых тусовок, фривольных шуток Вадима, девчонок в студии, предельно откровенных ночных разговоров, да много чего не будет… Это всё появится у Глеба, но тот не поймёт и не оценит, требуя абсолютного внимания Вадима к себе. Алику стало грустно. Вадим ворвался в студию, где Слава что-то тихо играл на гитаре, а Илья зачитывал с мятого листочка какой-то текст. Идиллия прервалась и они оба удивлённо посмотрели на вошедшего. - Привет, ребята! Вадим пожал руки Славе и Илье. Радостно сверкая глазами, он принялся рассказывать о поездке в Москву. - Слава, Илья, я так счастлив работать с вами, поверьте! Но у «Агаты» теперь будет тур, съёмка клипов, а я не только музыкант, но теперь уже и продюсер, они без меня не справятся никак. Я помог с записью альбома всем, чем мог, а теперь, мне трудно об этом говорить, но вы ищите другого гитариста, ладно? Илья воссиял улыбкой, а Слава помрачнел и закурил. - Правильное решение! Счастливого пути! – сказал Илья. - Вадик, спасибо тебе огромное, я бы работал с тобой всю жизнь, но я понимаю, своя группа нуждается в тебе… Об одном прошу, не бросай нас пока, сколько сможешь, помоги подготовить концертный тур и презентацию альбома. Я обещаю найти гитариста. - Что за вопрос, Слава, конечно, я буду с вами столько, сколько потребуется. Я только периодически буду уезжать со своей «Агатой» в Москву и так репетировать. - Отлично. Следующие три месяца мы работаем в Питере, в мае большой концерт там же. Тебе даже удобнее будет ездить в Москву из Питера. Слава был вполне доволен, а вот Илья и Вадим выглядели озадаченными. Кормильцеву предстояло ещё минимум три месяца терпеть ненавистного Самойлова, а он уже с ним простился. Вадим с ужасом думал, как совмещать работу в собственной группе с этим всем, а главное, как сообщить об этом Глебу. Поистратив энтузиазм, Вадим поплёлся домой, где его встретили жена и дочь. Раздав всем гостинцы, он в очередной раз пересказал за обеденным столом историю успеха «Агаты Кристи» и описал её блестящие перспективы в столице. Он не утаил также о грядущем отъезде в Санкт-Петербург, зато пообещал, что летом непременно повезёт семью на море, так как появится свободное время и деньги. Таня вздохнула, но не стала возмущаться. Она давно смирилась с незавидной участью жены рок-музыканта. И только маленькая Яночка была безоговорочно счастлива. Глеб лежал в ванной, наполненной пеной. Час назад приходила его девушка, но он решительно отказался от продолжения вечера, сославшись на усталость и головную боль. Его по-прежнему мучила какая-то странная тоска и ощущение, что важный этап его жизни завершился, а впереди маячит мрак неизвестности. Консервативному Глебу всегда было сложно расставаться с прошлым. Он бы наверняка до сих пор остался в Асбесте с мамой, ходил бы на не слишком престижную и оплачиваемую работу в родную школу, писал бы песни и не показывал бы их никому и жил бы в мире грёз, если бы настойчивый старший брат не вытащил его в Свердловск. И вот снова сей мощный локомотив тащил его за собой в столицу, к славе. Хотел ли этого сам Глеб? И да и нет. С одной стороны ему хотелось бы познать что-то новое и получить признание своих талантов, а с другой - боялся, что его хрупкое душевное равновесие и любовные отношения будут разрушены. Зачем Вадику это извечное стремление куда-то наверх, где их никто не ждёт? Будь на то воля самого Глеба, мир не узнал бы о его странных и предельно откровенных песнях. Будучи болезненно застенчивым и нелюдимым, он даже брата не пускал в мир своих внутренних переживаний и жутко стеснялся своих песен, таких же неправильных, как и его чувства к Вадиму. Зачем ему нужно, чтобы эти песни, смысл которых был понятен лишь автору, а иногда и его возлюбленному, распевала вся страна? Не лучше ли было навсегда остаться в Асбесте, вдвоём? Или в том убогом домишке на окраине города? Глеб незаметно перешёл от грустных мыслей к приятным воспоминаниям. Тем более, что он был не один. Из пенного облака на него глядела та самая надувная сова, что буквально вчера делила с ним страсть в купе поезда «Москва-Екатеринбург». Какое счастье, что брат не дал ему выбросить её! Нет, любовью он с ней сегодня не планировал заниматься, предпочитая совместную ностальгию. Вадиму тоже не спалось. Он обдумывал, как бы поделикатнее сообщить Глебу, что он продолжает работать с Нау, да ещё и в другом городе. Ясно одно – каким способом не сообщи, а проблем не избежать. С другой стороны, бросить «Наутилус» в такой ответственный для них момент было бы полнейшим свинством, так что ситуация складывалась безвыходная. Вадим ворочался, измученный размышлениями, затем встал и пошёл на кухню курить. Жена и дочь мирно спали, не подозревая о его душевных терзаниях. Он запустил руку в неразобранную сумку с вещами, наощупь нашёл странный меховой предмет и вытащил его. То был лисий хвост с металлическим наконечником. Вадим улыбнулся своим мыслям. Перед его внутренним взором предстал счастливый обладатель этого сокровища – Глебка, стоящий в коленно-локтевом положении. Стройное тело, томно прогибающееся в спине, между ягодиц свисает пушистый хвост, идеально сочетающийся по цвету с кудрями до плеч. Игривое покачивание бёдер из стороны в сторону заставляет хвост двигаться, лукавый взгляд голубых глаз заставляют сердце Вадима биться чаще… Как он там сейчас, этот милый соблазнитель? Он ведь всё ещё боится темноты и мёрзнет. Согреть бы его и прогнать ночных монстров, но как же сбежать из дома? Да и глупо это. Чувство долга на сей раз оказалось сильнее. Ранним зимним утром было темно, лишь слабый свет настольной лампы освещал комнату. На столе, среди исписанных листков бумаги, стояла странная, глазастая, резиновая сова, охраняя покой спящего мужчины. Вдруг, в замке провернулся ключ, скрипнула дверь. Сердце Глеба ушло в пятки, он нырнул под одеяло с головой, не зная, что делать. Чьи-то тяжёлые шаги, одеяло резко отлетело в сторону, Глеб дико заорал. Сильные руки охватили его за запястья и прижали к подушке, а чей-то язык вторгся в рот, мешая кричать. Глеб, зажмурив глаза, изо всех сил укусил посторонний, наглый язык. Кто-то застонал, Глеб приоткрыл один глаз и увидел брата. - Какого хуя? Я теперь петь не смогу! - Да я чуть заикой не стал! - Стал, ты же всегда заикался. - Из-за тебя, наверное. Вадим увидел горящую настольную лампу и надувную сову. - А я смотрю, ты зря времени не теряешь! Вот ты с кем изменяешь мне! - Неправда! У нас с Армагеддоном ничего не было! - Кто бы говорил! А в поезде он сам себя обкончал? - Это ты меня изнасиловал надувной совой, да ещё и в общественном месте! Извращенец! - Вообще-то ты первый начал! И почему Армагеддон? - А почему бы и не Армагеддон? - Ты бы ещё её Четыре всадника Апокалипсиса назвал. - Вот купишь мне четыре совы, может и назову. - А как ты назвал анальный душ? - К чему вопрос? - А к тому, что ты берёшь этого чёрного безымянного друга и возвращаешься готовым на всё. А я пока подожду тебя, с Армагеддоном поиграю что ли, а то у меня травма. Психологическая и физическая. Глеб не нашёл возражений и поплёлся в указанном направлении. Когда он вернулся, то обнаружил в постели Вадима с совой. - Что, Вадик, потом будешь хвастаться, что Армагеддон на хую вертел? - И не только его. Иди ко мне. Глеб шагнул в кольцо жарких объятий и окружающая действительность перестала существовать. Неожиданно он оказался в горизонтальном положении, затем был перевёрнут на живот. Вадим приподнял его ягодицы и в тот же миг Глеб ощутил в себе металлический, гладкий предмет. Он обернулся назад и увидел уже знакомый пушистый аксессуар. Вадим воплощал в жизнь свой сегодняшний сон, доведя и себя и любовника до изнеможения. На репетицию братья безнадёжно опоздали, а придя в студию почему-то глупо хихикали, переглядывались и часто выходили покурить, совершенно разрушая рабочую обстановку. Затем Вадима позвали к телефону и он вскоре вернулся с озадаченным видом. После того, как он сообщил о том, что нужно срочно ехать в Москву на съёмки клипа «Как на войне», Глеб стал серьёзным и сосредоточенным. От утреннего игривого настроения не осталось и следа. Было решено, что на съёмки едут только братья Самойловы. Вадим отправился за билетами, а Глеб принялся усиленно репетировать.