На моем языке

— Я даже не могу объяснить, зачем мне нужно было говорить с ним обо всем этом? Адам метался по гостиной в коттедже Джейми, словно тигр в клетке. После той памятной попытки сделать их личные отношения более тесными, прошло десять дней, и Ламберт все еще надеялся, что эта попытка была памятной и для Томми, а не только для него одного. Томми не проявлялся никак, а телефонные звонки переводились на секретаря и Мардж совершенно спокойно и вежливо отвечала, что «мистер Рэтлифф никого не принимает.». Мучаясь собственными угрызениями совести и бездельем, Адам дописал свою книгу в рекордно короткие строки и доработал статью, которую Эмили, не проверяя, отправила в редакцию журнала. И вот теперь Адам приехал к Джейми. Все-таки, он был единственным представителем мужского пола, с кем он мог поговорить о другом мужчине, интересующим его не только как друг. Точнее, вовсе не как друг. Джейми давно уже привык к таким внезапным откровениям Адама за годы их знакомства. Вот как раз он и был для Ламберта другом, с которым у Адама помимо дружеских были еще и интимные отношения. И Ламберт всегда честно говорил Джейми, что это не любовь, вернее, не те отношения, какие бывают между любящими людьми, но Джейми все устраивало. Скорее всего, это объяснялось тем, что Джейми был действительно, еще молод — ему недавно исполнилось двадцать пять, и он привык жить только сегодняшним днем. А после того, как Джейми потерял в автокатастрофе родного брата, с которым они были очень близки по духу, он нуждался в Адаме, как в опоре и поддержке. И в интимном смысле, тоже. Но сейчас именно Адаму была нужна помощь. Потому что таким Джейми никогда не видел своего друга-профессора. Наконец, взрыв эмоций пошел на спад, Ламберт выдохся и без сил плюхнулся на диван. Джейми, все это время, по своему обыкновению, сидевший в любимом кресле, подобрав под себя ноги, усмехнулся. Адам откинулся на спинку дивана и закрыл глаза согнутой в локте рукой. — И он не дает мне никакого шанса как-то исправиться, извиниться… Словно я чужой ему человек! — А кто, родственник, что ли? — Спросил Джейми. — Родные люди говорят на одном языке, а ты полез в какие-то дебри, выяснять кто он — мутант или шарлатан. Да еще и в его собственной постели! — Не сдержался… — Пробормотал Адам, убирая руку от глаз. — А впрочем… Он задумался, как будто ему только сейчас в голову пришла новая мысль. — О чем ты? — Не понял молодой человек. Адам поднял голову со спинки дивана и посмотрел в раздвинутые двери, выходящие в сад. — Розы, — Он смотрел на розовые кусты, не мигая. — Помнишь, я говорил тебе, что иногда, редко, те, кто ушел от нас навсегда, а был нам так дорог… — Они присутствуют в нашей жизни, — продолжил Джейми. — Их нужно научиться видеть, а они могут подавать нам знаки: упавшей книгой, подходящей строкой на рекламном щите, или вовремя распустившимся цветком… Я помню, — договорил юноша. — Но почему ты сейчас об этом вспомнил? — Я сейчас внезапно подумал… Но, это так, пустяки, не стоит на этом зацикливаться. Мои мысли, чепуха. Ты мне обещал то калифорнийское полусухое! — Да, — не удивился Джейми такому повороту, Адам часто перескакивал с темы на тему, если не хотел о чем-то говорить, это было вполне в его характере. — Я тут нашел в Интернете одного забавного коллекционера, он собирает редкие марки вин. А я ему предложил бартер на мои черенки Фразонис, помнишь, те пурпурные, ну их еще в нашем округе ни у кого нет? — И что, — смеясь, Адам поднялся с дивана и пошел вслед за Джейми в столовую. — Этот чудак согласился поменяться с тобой на твои эти самые розы? Коллекционный Зинфандель, да еще и розовый, на букетик? — Я бы попросил, — притворно надулся Джейми. — Это не просто букетик, а розы! Ну как ты не понимаешь? К себе домой Адам поехал уже слегка уравновешенный розовым полусухим. Его, конечно, было маловато, но Ламберт был уже почти пьян от своих мыслей, и высказанных, и припрятанных в глубине его талантливой головы. Адам уже несколько лет подряд арендовал небольшую квартирку, в почти спальном районе Лос-Анджелеса. Место было удобное в плане парковок, однако, спальность его была не просто фигурой речи. Буквально, как только основные жители этого местечка, — в основном, интеллектуальная элита Университета, «белые воротнички», брокеры, менеджеры, словом, работающая молодежь в районе тридцати с хвостиком, так вот, как только они приезжали с работы домой, район моментально начинал готовиться ко сну. Уставший «офисный планктон» проводил неспешный вечер в кругу семьи, или в гордом одиночестве, и засыпая, представлял себе завтрашний рабочий день. Оживленно здесь бывало во время уикэнда, когда местные жители, словно наверстывая прошедшую неделю, массово посещали бейсбольные матчи и устраивала пикники в парке Кросс-Ливен. А Адам как раз и подъехал к своему дому, — добротному четырехэтажному особняку, построенному в стиле доброй старой Англии, сложенному из темно-коричневых плит, и приветливо светившем в сумерках всеми окнами, — как раз и подъехал в такое время, когда на уютных улочках не было ни души. — Вот, даже уже все собачки погуляли на ночь и улеглись в своих кроватках, — пробормотал Ламберт самому себе. — Все мои добропорядочные соседи читают в кроватках умные книжки. Еще полчаса и мир погрузится в сон. В сновидения. За разговором с самим собой, Адам немного нетвердо пошел от парковки к подъезду, на ходу доставая из кармана джинс связку с ключами. И в эту минуту какая-то неясная тень человека отделилась от дерева перед особняком и тут же в полуметре от себя Адам увидел незнакомого темнокожего мужчину. Мужчина был явно не настроен желать профессору доброго вечера, его черные, навыкате, глаза сверкали, как у больной бешенством самки енота, а руки в перчатках сжимали бейсбольную биту. Адам слегка растерялся от такой внезапности, но калифорнийское, которое еще не полностью выветрилось из его организма, придало ему бодрости и задора. — Вы что-то хотели мне сказать? — Стараясь не сразу давать волю своему врожденному темпераменту, проворковал Ламберт. — Ну, как бы, добрый вечер. Темнокожий как-то странно хмыкнул, и поудобнее переложил биту из одной руки, в другую. Адам минуты две еще раздумывал, но отступить, да еще и не поговорив, да и вообще, это же приличный район, что за хулиганские нападения! И он решительно сделал шаг навстречу неизвестному амбалу с битой. Тот размахнулся, и по-прежнему, не произнося ни слова, с силой ударил Адама под колени. Тот упал на чисто выметенную дорожку, с удивлением отметив, что никто не торопится к нему на помощь, а ведь камеры наблюдения стопроцентно фиксируют все это пространство перед домом. Боли он сгоряча не чувствовал, и, зарычав, рванул к мужчине, видя, что тот заносит биту для еще одного удара, целя Адаму в голову. В эту же секунду, позади них раздался визг автомобильных тормозов, хлопанье машинных дверей, шаги, а еще миг спустя, синие всполохи проезжающей по шоссе полицейской машины осветили все нереально-призрачным светом. Сирену копы не включали, бдительно совершая свой неторопливый объезд вверенной им территории. Темнокожий всхрипнул, сунул свою биту под кожаную куртку и рванул язычок молнии вверх. — Я звоню патрулю немедленно! — Адам услышал за собой знакомый голос. Амбал среагировал мгновенно, даже неожиданно для своей корпулентной фигуры: развернулся и растворился в темных кустах рядом с подъездной дорожкой. Патруль остановился возле Адама и… возле подбежавшего к нему Рэтлиффа. — У вас все в порядке? — Офицер открыл дверь со стороны пассажира. — Что произошло? Томми помог подняться Адаму на ноги и обернулся к копам. — Интересно, — вполголоса проговорил он, — Могли и сами здесь проехаться. Не так уж им было сложно — развернуться с Принсип-Драйва и доехать сюда. — У нас все в порядке! — Обращаясь к полицейским, крикнул Ламберт. — Я слегка подвернул ногу, запнулся, все хорошо, спасибо! Ты их сюда науськал? — Сквозь лучезарную улыбку копам, почти в томмино ухо. — И сам еще явился, а на мои звонки не отвечал, так это тебе с рук сойдет? Полицейский Форд еще минуту посветил своими вспышками, а потом двинулся вниз по улице, отсвечивая своей яркой окраской, как кит в океане. Томми выпустил руку Адама из своих рук и направился к подъезду. Ламберт, несколько ошеломленный, такой наглой и самоуверенной, но не потерявшей от этого ни капли своей сексапильности, проходкой, заковылял вслед за ним. — Ключи подбери, жертва уличных нападений, — не оборачиваясь, насмешливо протянул Томми. — Они на дорожке справа валяются. Или ты пальцем дверь откроешь, как волшебник? Свет во всей квартире включился сразу же, едва Адам открыл перед Томми входную дверь. Томми одобрительно сощурил свои невероятные карие глазищи, и уверенно двинулся в гостиную. Адам, отметив автоматически, что пока, по всей вероятности, такая его — судьба — топать вслед за Рэтлиффом, зашел следом за ним и с кряхтеньем опустился на свой любимый мягко-ворсистый диван у стены. — Так что, может, сознаешься? — Ламберт пытался определить, где и что в его организме болит, но чувствовал только щенячью радость от того, что Томми находится в шаговой доступности от него. Только в доступности ли? — В чем? — Осматривая комнату, спросил Томми. — В том, что я спас тебя от хулигана и грабителя? — Этот мужик не был грабителем, — рассеянно сказал Адам. — Да и не совсем хулиган… Томми обернулся к нему. — А кем же по-твоему он был? Он, что, знаком тебе? — Нет, это был незнакомый мне человек, — отрицательно покачал головой Ламберт. — Он был так настроен против меня, словно… — Словно личный враг. — Это окончание фразы они произнесли в унисон. Какое-то время они смотрели друг на друга молча и не шевелясь. — А у меня, пожалуй, тоже будут к тебе вопросы, Адам. — Наконец произнес Томми. — Несомненно. — Адам поднялся с дивана. — Только у меня все тело после биты болит. Меня необходимо проводить в спальню и провести мне первичный осмотр. — На предмет? — Томми был как-то подозрительно сговорчив. — На предмет… Это такой предмет… — Находиться в миллиметре от этих дьявольски притягательных губ и не получить их в свое полное владение? Да Адам согласился бы получить еще парочку ударов битой, если потом его бы ждала подобная реабилитация! — А еще, — уже в спальне, в кровати, которая своей шириной сделала бы честь любому антикварному ложу времен Короля-Солнца, — Я хотел бы попросить прощения за свои неуместные допросы. — Неуместные, это точное слово, — Томми лежал на Адаме, всматриваясь в его лицо. Спальня была освещена небольшим ночником, стоящим на низком столике возле кровати. Свет пробивался снизу, и они оба словно парили в полуосвещенном пространстве. — Какую мне требовать компенсацию? Ламберт перевернул его на спину и лизнул его в шею. — Все кошки просто помешаны на языках, — подмигнул он Томми. — А ты тот еще кот… Томми попытался возразить, или возмутиться, но умелый язык профессора уже спустился до его ключиц и еще ниже — беспрестанно вылизывая все, что попадалось ему под язык, и соски, и впадинку пупка, и вот он и добрался до самого основного. — Да, — Томми изогнулся, когда ощутил, как Адам лизнул его напряженный член по все длине и приостановился, рассматривая его и щекоча его своим горячим дыханием. — Это вот я понимаю, осмотр… Только мы слегка перепутали пациентов… — Ты еще не готов к таким ролевым играм, Рэтлифф. — Серьезно изрек Ламберт. — Тебе еще нужно сдать тест на профпригодность. Только заполненный рот не позволил Адаму развить свою глубокую мысль дальше. Язык его еще подразнил томмин член, пройдясь по его набухшей головке, которая уже отдала Адаму свой терпкий вкус смазки и приятную гладкость нежной кожицы, потом еще несколько длинных мазков по стволу, от которых Томми на миг потерял чувство времени и провалился в нирвану. И, глубоко вздохнув, Адам погрузил томмин член в свой рот. — Ах! — Томми частично был в нирване, а частично в этой реальности, и имел возможность наблюдать одну из самых восхитительно-притягательных картин — Адама, который как раз и проявлял чудеса техники орального массажа. Томми запустил обе руки в ламбертовскую шевелюру, одновременно нежно и сильно придерживая его за затылок, и не сдерживаясь уже толкнулся в его рот. Адам тут же убыстрил свои движения, одновременно массируя мошонку Рэтлиффа так, что тот мог только стонать громче и громче. И вкус томминой спермы тоже показался Адаму не совсем обычным. — А сейчас, уже по традиции, — лукаво наблюдая, как Ламберт изящно слизывает капельку его спермы со своей нижней губы, спросил Томми. — Мы начнем выяснять неясные нам моменты? — Неа, — помотал головой Адам, укладываясь рядышком с Томми и притягивая его к себе покрепче. — Не хочу традиционно. Какие из нас традиционщики? Да и ночь уже давно. И вообще, я почти травмирован. — Надолго травмирован? — Томми притушил блеск карих глаз длинными ресницами, загнутыми на кончиках, как у девушки. — Пожизненно. — Ответил Адам. — И это я не шучу.