Молчание "Карпатии"

«Карпатия» исчезла в густом, как свежевзбитые сливки, тумане. Корабль прошел первые подступы к белому вареву на полном ходу, поэтому чувство было такое, что они нырнули в туман, как в омут. - Малый ход, держать курс! - Есть, малый ход, держать курс! На мостике не было видно ничего на расстоянии пяти ярдов. Видя, что никаких распоряжений больше не поступает, к капитану Рострону почти что наугад приблизился Эрик Риис. - Сэр, распорядиться подавать сигнальную сирену? - Мистер Риис, вы слышали, чтобы я отдавал такое распоряжение? - Нет, сэр! - и Риис тут же исчез с глаз долой в ответ на жесткий взгляд капитана. Подавать сигнальную сирену в тумане с периодичностью в несколько минут, чтобы избежать столкновения с другим кораблем при почти нулевой видимости, было обязательно. Непосвященным офицерам, да и членам команды оставалось только гадать, почему всегда дотошный Рострон в этот раз игнорирует одно из основополагающих правил судоходства. - Мистер Биссет и лейтенант Лайтоллер! Оба офицера, чуть ли не на ощупь проложили свой путь к капитану. - Распорядитесь, чтобы все наши впередсмотрящие и «воронье гнездо» переключили зрение на слух. Сохранять полную тишину на открытых палубах, вслушиваться в любой шорох! Передайте по цепочке, иначе вам до кормы не добраться до завтрашнего дня. - Айэ-Айэ, сэр! - Режим полной тишины на палубах! Приказ капитана! В наступившей тишине было слышно лишь шуршащие при малом ходе турбины «Карпатии» и плеск разрезаемых корпусом корабля океанских волн. Все офицеры и дежурные матросы напряженно вслушивались в белую бесконечность. Из молочного варева вынырнула коренастая фигура Чарльза Лайтоллера. - Коммандер Рострон, сэр, разрешите обратиться! – сказал он приглушенным голосом. - Говорите, лейтенант Лайтоллер, - также тихо ответил Рострон. - Гарольд Лоу сообщил, что Хитченс находится в депрессивном состоянии, много пьет. Тем не менее, часа два назад он вылез из своей берлоги в третьем классе, куда его определили на постой, и переговорил вот с этими двумя членами комманды «Титаника», – Лайтоллер передал Рострону клочек бумаги. - Все трое казались подавленными и хмурыми, хотя это ни о чем не говорит: спасенным сейчас не до веселья. Но все трое потом скрылись в каюте Хитченса. Лоу сообщил, что оба собеседника Хитченса были в «вороньем гнезде» во время столкновения с айсбергом: Фредерик Флит и Реджинальд Ли. – Лайтоллер красноречиво посмотрел на Рострона. - Кажется, картина начинает проясняться. К сожалению, мой источник информации оказался прав, – как бы размышляя сам с собой, проговорил Рострон. - Ближе к вечеру мне будет необходимо... Договорить он не успел. Раздался пронзительный свистящий звук и через несколько секунд оглушительный взрыв по правому борту. На мгновение офицеры на мостике почти что оглохли. Одновременно их обдало фонтаном брызг, и огромной волной «Карпатию» сильно накренило по правому борту. Правый борт ухнул в пучину, а потом высоко задрался вверх. Офицеры и матросы еле удержали равновесие, вцепившись в поручни. Капитан Рострон мгновенно выхватил мегафон из рук Биссета, стоявшего рядом. - Всему экипажу! Сохранять спокойствие! Принять меры предосторожности, зафиксировать свое положение! – его голос звучал энергично, но спокойно. - Сохранять режим тишины! - Мистер Риис! Поставить охрану на всех доступах пассажиров на открытые палубы! - Айэ-Айэ, сэр! - Перелет, - шепнул он Лайтоллеру, - стреляют вслепую. - И в мгновение ока, несмотря на туман, оказался около рулевого в рубке. - Пятнадцать градусов право руля, малый ход! - Есть пятнадцать градусов право руля, малый ход! «Карпатия», неловко переваливаясь на волнах, повернулась в сторону происшедшего взрыва и направилась прямо в его эпицентр. - Что он делает! – зашептал Биссет Лайтоллеру. - Мы двигаемся прямо по звуку взрыва! - Все правильно делает! – также шепотом ответил ему Лайтоллер. - Бьют вслепую, поэтому будут обстреливать веером. Наш единственный шанс – это следовать за уже произведенным взрывом! Не успел он закончить фразу, как пронзительный свист разрезал воздух, сильный взрыв прогремел где-то уже по левому борту, и у самого носа «Карпатии» поднялся целый гейзер. «Карпатию» сильно накренило влево. Большой волной, частью вкатившейся на мостик, Джеймса Биссета сбило с ног и он соскользнул к краю мостика, чуть не пробив тяжестью своего тела парусиновый обвес. Через мгновение он бы вылетел за борт, но сильная рука Чарльза Лайтоллера во-время успела схватить его за поднятый воротник кителя и поставила на ноги. - Я у вас в долгу! - прохрипел Биссет. Лайтоллер только отмахнулся. - Десять градусов лево руля, держать курс! – командовал тем временем капитан Рострон спокойным и звонким голосом. - Есть десять градусов лево руля, держать курс! - Мистер Барниш! С трудом удерживаясь на ногах на качающейся палубе, четвертый помощник капитана добрался до рубки. - Прикажите отвязать четыре наших спасательных шлюпки и постарайтесь спустить их с кормы так, чтобы они перевернулись. Выполняйте! - Айэ-Айэ, сэр! - Джеральд Барниш, в полном недоумении от всего происходящего, исчез в тумане. «Карпатия», вновь совершив зигзаг, повернулась носом уже в левую сторону, отводя корму до предела вправо. И во-время! Очередной отвратительный свист, и следующий взрыв, поднявший вулканический выброс воды, прогремел уже там, где только что находилась ее корма. Палубы облизнуло огромной волной, но стоявшие на корме офицеры и члены команды уже успели зафиксироваться. Сильно раскачиваясь, «Карпатия» продолжала идти малым ходом. Ни офицеры, ни экипаж не издавали ни звука. Происходило что-то очень странное и страшное, но веру команды в капитана Рострона ничто не могло поколебать. - Двенадцать градусов право руля, держать скорость! - Есть, двенадцать градусов право руля, держать скорость! «Карпатия», снова вильнув кормой, совершила очередной зигзаг. На мостике услышали всплески падающих с кормы шлюпок. Наступило затишье, все напряженно замерли. И тут раздался резкий звук сигнальной сирены, и, почти что на расстоянии вытянутой руки, из молочного варева, как в кошмарном сне, навстречу «Карпатии» медленно выплыл корпус огромного промыслового парусника. Прежде, чем офицеры на мостике успели ахнуть, выхватив штурвал у Фицпатрика, капитан Рострон повернул его до отказа вправо, навалившись на него всем телом. - Полный вперед! - Есть полный вперед! «Карпатия», под напором заработавших в полную мощность турбин и повинуясь штурвалу, с огромным напряжением преодолела инерцию своего движения, развернувшись на правый борт. Офицеры на мостике затаили дыхание. Два корабля разминулись в нескольких ярдах, казалось можно было свободно перепрыгнуть с одного борта на другой. Неминуемого столкновения удалось избежать. - Какого дьявола! - заорали с парусника в мегафон, и разразились трехэтажной морской бранью. Капитан Рострон даже бровью не повел. - Такого шкипера поискать! - тихо сказал Лайтоллер своему приятелю Дину. - А то! – гордо улыбнулся Хоррэс Дин. Капитан Рострон вышел из рубки. - Мистер Дин, верните корабль на прежний курс, продолжайте идти малым ходом. - Айэ-Айэ, сэр! На паруснике никак не могли успокоиться. - Какого черта здесь происходит, кто стрелял боевыми снарядами?! - продолжая орать в мегафон и сигналить сиреной, огромный парусник скрылся в тумане. - Мистер Биссет, распорядитесь включить сигнальную сирену. Этот шумный китобойный парусник сослужил нам прекрасную службу. Неприятель теперь не уверен, кого он обстреливал, и понятия не имеет, где мы находимся. Искать нас в тумане они не будут, смысла нет. Стреляли наугад, на всякий случай. Есть небольшая надежда, что они могут наткнуться на наши шлюпки и предположить, что достали нас, но я бы не стал на это сильно рассчитывать. - Айэ-Айэ, сэр! Рострон перевел дух. - Мистер Хэнкинсон, режим тишины на палубе отмените через полчаса, но пассажиров на открытые палубы не выпускать. - Айэ-Айэ, сэр! - Старшина! Попросите мистера Хьюза подняться на мостик. - Айэ-Айэ, сэр! Хватаясь за поручни, на мостик вскарабкался старший стюард Харри Хьюз. - Мистер Хьюз, распорядитесь приготовить четырех погибших матросов к погребению. Я проведу службу ровно в четыре часа, и мы предадим тела морю, - Рострон коротко, но тяжело вздохнул. - Слушаюсь, сэр! - Далее. Пошлите помощников в гостиные и столовые всех трех классов и поручите им довести до сведения всех пассажиров – наших и принятых на борт, что «Карпатия» в тумане попала в сферу активности промыслового парусника. Объясните, что они глушили рыбу и тунца взрывными зарядами, и мы попали под их волну. Скорее всего, промышляли нелегально, потому и занимались этим в тумане. Хьюз вопросительно смотрел на капитана, прекрасно понимая, что эта байка может удовлетворить только самых несведущих и наивных. Однако, задать вопрос по существу не посмел. - Передайте им, что никакая опасность «Карпатии» не угрожала, равно, как и нам не было нанесено никакого урона. «Ну, хоть что-то соответствует действительности», - подумал Рострон. Расчет капитана был на состав его аудитории: измученных женщин и детей и опустошенных апатичных мужчин. - «Конечно, таких как Херд так просто вокруг пальца не обведешь, но, до поры до времени, пусть думает, что хочет». - Слушаюсь, сэр! – старший стюард отправился выполнять поручение. Биссет вопросительно посмотрел на капитана. Рострон понял его взгляд. - Непосвященным офицерам и команде я лгать не буду. Никаких объяснений. Продолжая подавать регулярный душераздирающий вой сирены, «Карпатия» медленно продвигалась по намеченному маршруту. Ровно в четыре часа пополудни, на корме, в присутствии офицеров «Титаника», Биссета, Хьюза, старшего казначея Брауна и доктора Арпада Лендъела, капитан Рострон провел короткую морскую службу отпевания над четырмя погибшими матросами «Титаника». Этой привилегией капитана судна – быть еще и капелланом - Рострон пользовался впервые, он был бледен, в глазах его стояли слезы. Укутанные в саван тела были преданы океану и, исчезнув в тумане, с тихим всплеском присоединились к бессмертному экипажу теперь уже небесного лайнера. - Капитан на мостике! - Все хорошо, – отрапортовал Хоррэс Дин, - пользуясь стандартной морской формулировкой, которая, в данных обстоятельствах, прозвучала довольно двусмысленно. - Следуем намеченным курсом. Следующие несколько часов прошли, как ни странно, спокойно. В тумане они благополучно разминулись с двумя мелкими рыболовецкими шхунами. Правда стюарды докладывали, что пассажиры «Титаника» вздрагивают от каждого воя сирены. Темнело, когда на мостике снова появился Харри Хьюз. - Сэр! У нас проблема! «Неужели! - с иронией подумал Биссет. - Вот хорошо, а то, того гляди, и заскучаем!» - В чем дело, мистер Хьюз? - Две молодые женщины из спасенных, сэр! Эээ ... не могут поделить младенца, обе утверждают, что это их сын... эээ.. требуют вас, сэр! Рострон на мгновение воззрился на Хьюза, не ослышался ли он. Только соломоновой роли ему и не хватало! - Они вас ждут в моей каюте, сэр! Обе очень взволнованы, на грани срыва. Я послал за доктором Ризикато: они пассажирки второго класса, и одна из них итальянка. - Мистер Дин, мостик ваш! - и капитан Рострон, как показалось офицерам, без особого энтузиазма проследовал за старшим стюардом. В каюте Хьюза было душно и шумно. Поближе к небольшому столику, на стуле с высокой спинкой, безмолвно сидела худенькая рыжеватая некрасивая молодая женщина лет двадцати пяти – двадцати восьми. Ее взволнованное бледное лицо было покрыто красными пятнами. Она прижимала к груди ребенка, одетого в теплый атласный костюмчик голубого цвета. Ребенок захлебывался от крика и плача. «Малышу месяца два-три», - опытным глазом определил Рострон. - «Судя по цвету костюмчика, скорее всего, мальчик». На небольшом обивном диванчике напротив доктор Витторио Ризикато с трудом удерживал за плечи молодую брюнетку с горящими глазами и распатланными длинными волосами. От продолжительного крика и плача она хрипела просаженным голосом: - Э мио бамбино! Э мио бамбино! Дамми мио фильо! Ладра! Ладра! Все было ясно и без перевода. Доктор Ризикато старался заставить молодую женщину выпить успокоительное, но та, извиваясь и пытаясь вырваться, все отталкивала его руку, расплескивая содержимое. Когда капитан вошел в каюту в сопровождении Хьюза, она на мгновение умолкла, но тут же закричала еще громче, протягивая руки к Рострону и раскачиваясь из стороны в сторону. Рострон снял фуражку и сел за столик, Хьюз пристроился около двери. - Здравствуйте, я капитан этого судна Артур Генри Рострон. Для начала, давайте все успокоимся. - И капитан протянул обе руки к кричащему ребенку. После секундного колебания, женщина отдала ему мальчика, и Рострон устроил его поудобнее на левой руке. Мальчишка мгновенно умолк, заулыбался и стал с интересом вертеть белую пуговицу на кителе капитана. От того, что мальчика передали капитану, молодая итальянка несколько успокоилась и притихла. Доктору Ризикато удалось заставить ее отхлебнуть несколько глотков лекарства. - Доктор Ризикато, переводите, пожалуйста, пока я буду проводить расследование. - Да, сэр! - Миссис...? - и Рострон повернулся к рыжеватой молодой женщине. - Джудит Фельцман, - в отличие от итальянки, ее побелевшие губы едва шевелились. - Миссис Фельцман, это ваш ребенок? Она еле заметно кивнула. - Ладра! Бугьярда! (Воровка! Лгунья!) – снова завопила итальянка, но умолкла под строгим взглядом капитана. - Миссис Фельцман... - Мисс... я не замужем.. Но это мой ребенок! – умоляюще воскликнула женщина, и по ее щекам потекли слезы. - Мисс Фельцман, - мягко сказал Рострон. - Сколько лет ребенку и какого он пола? Как его зовут? - Мальчик, Айзек, так звали моего отца, - прошептала она и на мгновение запнулась. - Ему полгода. Рострон встрепенулся. - Шесть месяцев? - уточнил он. - Да. - Мисс Фельцман, - еще мягче произнес Рострон. - Этому мальчику никак не больше трех месяцев. - Откуда вам знать?! Рострон только улыбнулся и посмотрел на доктора Ризикато. Тот утвердительно кивнул. Джудит Фельцман продолжала тихо плакать. - Синьора...? - Антонелли! Мария Антонелли! – затараторила с возбуждением молодая итальянка. - Мы с мужем эмигранты, из Катаньи, плыли к родственникам в Нью-Йорк. Мой муж погиб на том ужасном корабле! - зарыдала она. – Мой Сальваторе, Тото – это все, что у меня осталось! – Захлебнулась она в рыданиях. - Синьора Антонелли, пожалуйста успокойтесь. Расскажите, при каких обстоятельствах вы потеряли мальчика? - Меня усадили в самую последнюю лодку! На палубе была страшная паника, пароход уже накренился. Меня и мужа разъединила толпа! Я даже не успела с ним попрощаться, - зарыдала женщина. – Опускали одновременно две последние лодки, я никак не могла спуститься с ребенком в руках, мешал спасательный пояс. Один из матросов предложил подержать мальчика, пока я сяду. Но когда я спустилась вниз и обернулась, его уже не было, и не было моего Тото! Я рвалась наверх, но меня не пустили! Я не помню ничего из того, что случилось после, не помню, что было в шлюпке, или как нас подобрал ваш корабль. Я только рыдала и молила Деву Марию и нашего Спасителя, чтобы вернул мне мое дитя! Мария Антонелли откинулась на спинку диванчика в предобморочном состоянии. Доктор Ризикато прыснул на нее водой и стал легко похлопывать по щекам. Наконец, она смогла продолжить. - Спаситель услышал мои молитвы, он вернул мне Тото, но она! - и тут Мария неожиданно рванулась к Джудит, и только быстрая реакция доктора Ризикато предотвратила неминуемую драку. Словно услышав имя Господа, Джудит встрепенулась. - Господь дал мне этого ребенка. Когда я садилась в последнюю лодку, он протянул мне дитя со словами: это сирота, теперь ты его мать! – и Джудит вновь тихо заплакала. Артуру Рострону все стало ясно. В панике матрос с ребенком потерял Марию Антонелли из виду, либо лодку спустили очень быстро, и, чтобы спасти ребенка, он отдал его первой попавшейся молодой женщине, скорее всего сидевшей во второй лодке. Но этих дидактических заключений было недостаточно для принятия окончательного решения. - Есть ли у мальчика на теле какие-нибудь родинки, отличительные метки? Джудит Фельцман медленно, но отрицательно покачала головой. Глаза Марии Антонелли загорелись надеждой. - Есть! - радостно закричала она. - У него на попке должен быть маленький шрам! Моя тетка Лючия, старая ведьма, поранила ногтем, когда помогала мне пеленать! Совсем недавно! - она с надеждой смотрела на Рострона, подавшись вперед. Рострон осторожно уложил мальчика на животик, продолжая поддерживать его левой ладонью, и ловко спустил с него брючки и штанишки. Ребенок счел это игрой и весело загугукал. На розовой попке отчетливо виднелся белый полукруглый шрам. Артур Рострон вздохнул с облегчением, натянул брючки на Тото (теперь было уже ясно, что так его и звали) и, встав, торжественно передал его матери. - Это ваш сын, синьора Антонелли! Тото, разлученный с вожделенной пуговицей, вновь расплакался. Прижав его к груди, и осыпая поцелуями маленькое личико, ему вторила мать. Наконец, она оторвалась от сына и собралась было повеситься на шее у капитана, но Артур быстро протянул ей руку. Однако вместо того, чтобы ее пожать, Мария горячо ее поцеловала. Артур только ахнул. - Да благословит вас Господь и Святая Дева Мария, синьор капитан! – наконец, доктору Ризикато удалось увлечь Марию с ребенком к двери, и они ушли. Джудит Фельцман, закрыв лицо руками, тихо плакала. Рострон подал знак Хьюзу, чтобы тот вышел. - Мисс Фельцман, вы ни в чем не виноваты, - мягко произнес он, придвинув стул поближе к ней. - Произошла ошибка и неразбериха. Вы поступили замечательно, позаботившись о ребенке! Молодая женщина, всхлипывая, оторвала руки от лица. Ее заплаканные глаза встретились с мягким и понимающим взглядом капитана. В каюте больше никого не было. - Вам этого не понять... сэр, - Джудит вспомнила, как необходимо обращаться к капитану корабля. - Мне уже почти тридцать, я некрасивая, да-да, некрасивая, - повторила она, в ответ на протестующий жест Артура, - старая дева. У меня никогда не будет ни семьи, ни детей, и... , - она снова горько заплакала, - я и вправду поверила, что Бог подарил мне это дитя, что ..., – она остановилась от спазма в горле и закашлялась. Артур быстро налил воды в стакан из графина и, поддерживая Джудит за затылок, помог сделать ей несколько глотков. Снова сев рядом с Джудит, Артур взял ее неожиданно хрупкие руки в свои. - Мисс Фельцман, – мягко и даже нежно сказал он. - Вы почему-то решили напридумать себе свое будущее, хотя, судя по вашим словам, вы верите в Создателя. Разве вы не знаете, что пути Господни неисповедимы? Что самое прекрасное и замечательное может с вами случиться в следующую минуту, час, день? Вашим поступком и заботой об осиротевшем ребенке вы доказали свою человечность. А тем, что вы решили отдать мальчика его матери... При этих словах Джудит виновато вздохнула. - Да-да, вы ведь не протестовали, когда я передавал его матери, значит поддержали мое решение. Так вот, этим поступком вы доказали свою честность и порядочность. Значит на то была воля Всевышнего, чтобы вы прошли через это испытание, и доказали, что вы достойны быть матерью! Вам был указан путь, по которому надо идти. Джудит перестала всхлипывать и недоуменно взглянула Артуру в глаза. - На свете столько сирот, - горячо продолжил он, - у которых нет никого. По нашем прибытии в Нью-Йорк, возьмите из приюта маленького мальчика, ведь вы же собирались оставить Тото себе. Я напишу для вас рекомендательное письмо. Из вас получится замечательная мать! Оставьте с мистером Хьюзом ваши коорди... Дверь распахнулась и в каюту влетел Джеймс Биссет. - Сэр, - выдохнул он, - туман становится реже, из «вороньего гнезда» обнаружили приближающееся с севера судно! Рострон быстро встал и, приподняв фуражку, попрощался с Джудит Фельцман. Перед самым выходом, она его окликнула. Джудит улыбалась. - Капитан Рострон, сэр. Насчет того, что прекрасное может случиться с нами в любую минуту. Я просто хочу вам сказать, что оно только что со мной случилось.