конформист из джерси

Тихо. Тихо и темно. Кровь шумит в ушах - похоже, не так уж и тихо. Тело словно ватное, неясно даже, в каком положении. Наверное, лежит - едва ли кто-то может стоять в таком состоянии. Даже глаза нет сил открыть, да и не хочется на самом деле. Открыв глаза, можно разочароваться. Не то чтобы этому разочарованию ещё было место, хоть в голове и пусто. Совсем никаких мыслей, только тяжёлое что-то. Огромный кусок свинца, что опустили на грудь - глубоко дышать едва ли возможно. Пытаешься вдохнуть, и тут же в рёбра словно жгуты впиваются. Жёсткие такие, натирают кожу. Дышать тяжёло, тело болит, а голова такая пустая-пустая, словно палата психбольницы. Мягкий пол, мягкие стены, потолок наверняка тоже мягкий - ну не может в таком мягком месте быть твёрдого потолка. И кровать мягкая. Обычно психов к таким кроватям за руки-ноги привязывают, чтоб не рыпались. Именно сейчас Стэн осознаёт, что лежит на кровати или чём-то таком. Мягком. Стоит сжать руку в кулак - сделать это тяжело, и в запястье впивается что-то жёсткое, а по нервам разбегается адская боль. Не успел Стэн подумать как следует, как в его пустой голове снова сами собой появились картинки белой палаты. Чудесная штука - воображение душевнобольного. Доказательств никаких нет, глаза ради проверки открыть не хочет, но уже уверен, что лежит в психушке. Сжал руку - и достаточно, значит, привязан. Сам придумал, сам поверил. Внезапно почувствовав тычок в бок, тут же решил, что пришли санитары, и не двинулся с места, притворяясь спящим. Выжил. Вот сука. И вот несколько часов Стэн пролежал в одиночестве в давящей тишине, нарушаемой только жужжанием лампы. Без возможности поговорить с кем-то или даже послушать музыку - наушников в рюкзаке, оставленном кем-то у кровати, не оказалось, и поэтому остались только переписки. Только с кем? В общую конфу готов он почти не писал, как и в любую другую конфу, в общем-то. Кроме готов он никого и не рассматривал как возможных собеседников или собеседниц. Но друзьям Стэн писать абсолютно не хотел - слишком подозрительно проявлять такую активность по утрам, особенно когда "отлёживаешься дома". Поэтому несколько часов до прихода матери просто лежал в тишине, то листая ленты во всех соцсетях, от которых давно тошнило, то просто тупо пялясь в стену или потолок. Стэн устал думать. Просто устал. Каждую секунду, что он думал, под рёбрами собирался тугой комок из нервов, мешающий дышать. Даже от самых обычных мыслей о том, какая отвратительная еда в больнице, тошнило. Думать тяжело и больно. Больно находиться в собственном сознании и ощущать эти стены. Словно запертая комната, заполняющаяся песком вперемешку с водой и грязью. Выхода нет, а эта жижа уже плотно обхватывает лодыжки, сопротивляясь каждому движению. Но, как ни странно, именно в таком состоянии думается чётче всего. Например, абсолютно ясна стала мысль, что он вполне может выписаться из больницы без всяких подозрений от друзей. Наверное. Или то, что разговор с матерью будет не таким ужасным, как казалось ночью. Да, тяжёлым, но по крайней мере спокойным. Наверное. Не будет же Шерон устраивать скандал после того, что сделал сын. А с остальным он как-нибудь разберётся. Наверное. Слишком много "наверное" звенело тихим колокольчиком где-то на задворках сознания, но гот до последнего игнорировал его, не готовый к новым тревожным мыслям. Единственная, что всё-таки каждый раз находила лазейку во внутреннем барьере сознания, нашёптывала о том, что резать надо было вдоль. *** После тихого стука дверь аккуратно открылась, и сердце Стэна ухнуло куда-то вниз. Он внутренне собрался и сжал зубы, но, увидев уставшее лицо матери, сразу растерял всю уверенность. - Привет, Стэнли, - вымученно улыбнулась Шерон, проходя в палату и садясь на соседнюю кровать. Она старалась не смотреть в глаза сыну, и Стэн даже был благодарен ей за это. Едва ли он выдержал бы этот взгляд. Мать неуверенно поправляла рукава больничного халата, глядя в пол, и молчала. Стэн долго разглядывал её, уставшую и осунувшуюся, будто видел впервые. Жгучее чувство вины, притихшее было, снова проснулось, и дышать стало намного тяжелее, говорить почти невозможно. - Мам, - Шерон, бледная, забывшая или не успевшая накраситься, невольно скривила губы и подняла на сына беспомощный взгляд. Сердце Стэна снова ухнуло куда-то в пустоту, и он потерянно замолчал на пару секунд, и позвал хрипло, - Мам, я... Мать молча пересела на кровать к сыну и сжала того в обессиленных объятиях. Сквозь тонкую футболку Стэн чувствовал её тёплые руки, хотел было вырваться, но просто молча прижался сильнее. Такая удивительно тёплая и спокойная. Как маленький ребёнок, он уткнулся в шею Шерон и всхлипнул, не сдержавшись. Мягкие руки снова прошлись по спине, успокаивали. Возможно, она хотела ругаться, как давно привыкла. Возможно, хотела поговорить. Возможно. Но, видя состояние сына, так резко проявившееся после долгих лет упрямых попыток скрыть это, внезапно открывшееся, как нарыв, она лишь молчала, давая Стэну возможность взять себя в руки и заговорить первым. А он лишь беззвучно плакал, рискуя промочить халат, и сжимал его подол. Глубоко вдохнув спустя некоторое время, неуверенно отстранился, не поднимая взгляд. - Прости, - одними губами произнёс Стэн. Шерон успокаивающе улыбнулась и подняла его лицо ладонями, стирая влажные дорожки слёз. В глазах читались вся боль и усталость, которые она так и не смогла до конца скрыть, и Стэн потупился, прикусывая губу. - Всё хорошо, Стэнли, - Шерон погладила его по волосам, коснулась плеча, локтя, словно хотела успокоить саму себя, - И будет хорошо, ладно? Ничего никогда не будет хорошо, никогда, но Стэн не стал говорить этого, только кивнул. Не хотелось разочаровывать её ещё больше, чем он уже сделал. Если бы он резал вдоль, этого разговора бы сейчас скорее всего не произошло. Почему-то мысль о том, что этого не произошло бы, если б он не резал вообще, в его голову не пришла. - Тебе нужно... - Шерон осеклась и виновато улыбнулась, - Хочешь сходить к психологу, Стэнли? Младший Марш поднял на неё неуверенный взгляд. Он думал о походе к врачу ещё пару лет назад, но сейчас уже не казалось, что это правда поможет. Будто ничего уже не поможет, совсем. Всё же Стэн неуверенно кивнул, если мать считает, что это что-то даст, он сходит туда пару раз хотя бы ради неё. Вот только это так же бесполезно, как все другие его походы в больницу - даже голова так и не переставала болеть. Сейчас это волновало гота даже посильнее морального самочувствия, на него ему уже давно наплевать. И всё же если это поможет Шерон чувствовать себя спокойнее и не переживать, что однажды ребёнок не вернётся домой, он должен попробовать. Стэн был благодарен ей за то, что она, может, и не понимала его поступков и была расстроена, но всё же постаралась ради него и вела себя спокойно хотя бы сейчас, пока сидела рядом, пока успокаивала. И снова душащее чувство вины от понимая того, какой же он неблагодарный. Несмотря на некоторые неприятные моменты, мама старается ради него, ради его комфорта, хотя ей самой так тяжело с ним, и что же делает Стэн? Расстраивает и разочаровывает её каждым своим поступком, просто молодец. Стоило хоть немного постараться ради неё, потому гот был уверен, что сходит к психологу, и, шепнув ещё одно "прости", снова прижался к матери. Шерон лишь тихо вздохнула и опустила голову ему на плечо.