Декоммунизация

Еще до выхода из метро стало понятно, что на улице Саню ждет дождь: уж две станции как люди заходили сплошь в мокрых куртках да грязных от влаги ботинках. Мелкие пацаны, в последнюю секунду тиснущиеся в вагоны, смешно отряхивались, как собаки после душа, а Саня смотрел на молодняк благодушным взглядом сытой старой псины и думал о том, что скоро этот день должен закончиться. Вообще, после трени он обычно бывал довольным, как скотина, готовым залюбить каждую тварь, тварину и тваринку этого мира, то есть в целом не особо приятной личностью. Просто сейчас-то тренировки не получилось — той ее части, ради которой Саня, собственно, и ходил в маленькое их полуподвальное здание в новостройке. Из-за этого тягучая усталость как-то стремно мешалась с зудящими изнутри костями, с неприятной дрожью перенапряженных кулаков. Он даже — чего греха таить? — незаметно сунул ладонь в лежащую рядышком спортивную сумку, наощупь вцепился в собственные боксерские перчатки; это немного помогло. По картам неведомая Володарского пробивалась как что-то, что придется искать полтора часа с едва ли предсказуемым результатом. В чем Саня и уверился, выйдя на нужной станции: тьма, целые кварталы вырезанных под копирку многоэтажек и противная морось. Экран телефона под влагой не хотел работать, так что пришлось экстренно запоминать маршрут и все время вертеть головой в поисках адресных табличек. Асфальт на улицах исчезал все больше с каждым поворотом, пока наконец Саня, споткнувшись, чуть не полетел носом в свежайшую, отборнейшую грязь. — Просто превосходно, — зашипел он, собирая руки-ноги по местам, да тут же и уткнулся в нужное, кажись, здание. Усталый мозг добрых двадцать секунд анализировал творящееся безобразие, чтобы выдать прекрасное в своей лаконичности: — Че? *** — Здрасьте. У вас тут «Ворон» находится?  — Что-что? — мгновенно разогнулась перед ним уборщица, кинув в ведро грязную тряпку. Она лениво подошла к турникету, прочной стеной отделявшему ее от возможного террориста Сани, и одним ловким движением его разблокировала, кивнув парню проходить. Тот остался на месте. — Клуб единоборств «Ворон», — вместо этого послушно повторил он. Женщина только кхекнула удивленно. Взглянула она на Саню жалостно, как на местного дурачка, а он, кивнув сам себе, лишь вздохнул в ответ грустно. Тут и последнему дебилу стало бы понятно, что в Государственном общеобразовательном учреждении «Школа  №19» по улице Володарского, пять, никаких «Воронов» не наблюдается. — Не, милок, — женщина, тут же разуверившись в Саниной разумности, суетливо заблокировала турникет и даже отошла от него на пару шагов — во избежание. — Нету у нас никаких ворон. Да и ты б отсюда лучше шел, — махнула она рукой в сторону выхода, подозрительно вглядываясь во всего Саню разом, чтобы, видно, он незаметно не набросился. — У нас тут режимный объект, посторонним нельзя. Вон, охранник скоро придет, — добавила она для пущей убедительности. Слегка растерянный Саня театр одного актера рушить не стал, послушно притворился напуганным да и вымелся из школы быстрее, чем уборщица успела поднять тряпку. Ага. Он еще раз проверил забитый в заметки адрес. Нет, все верно. Получается, или у самого Сани именно сегодня решили проявиться слуховые галлюцинации, заставившие записать адрес хер-пойми-чего, или он вообще уже ничего не понимает. В ступоре парень несколько раз подряд проверил время да, без отрыва от тяжких дум, поморщился: текущего заряда старенькой его хуавейки едва ли хватит, если он соберется еще куда бежать. Анисим, скотина, не мог ты, что ли, попозже родиться, а? Тогда бы Саня не бегал в последний день в поисках-того-не-знаю-кого, а нормально бы, не спеша, завтра прогулялся… Почувствовав, что из его мыслей начинает постепенно пропадать последняя логика, уставший донельзя, нервный и даже не избитый за сегодня парень вздохнул, принимая свою судьбу, и со смиренностью буддиста набрал необходимый номер.  За те пятнадцать секунд, что его соединяли с абонентом на той стороне, Саня успел подумать ровно о двух вещах. Во-первых, что если б он находился на месте безымянного этого мужика, так уже давно стал бы плеваться от тупого придурка, который целый день названивает по до невообразимости дурным причинам. А во-вторых, то, что сам Саня — если бы он только захотел — мог бы уже и сам отвязаться от мистера-я-буду-говорить-с-тобой-самым-сучьим-голосом-из-всех-возможных-и-хер-ты-мне-что-сделаешь да и позвонить по любому другому номеру из выставленных на сайте… — Да, заяц, — улыбнулся ему в трубку мягкий мурлыкающий голос, патокой залившийся в озябшие от дождя и ветра уши, и у Сани быстренько вымело все несанкционированные мысли. — С вами там все хорошо? — А… а, да, — пробормотал он в трубку. — Все отлично, что там может быть не в порядке, а. Так… Володарского, пять, верно? — Рад это слышать, заяц — как-то уж совсем провокационно ответил ему мужик, едва слышно зевая, и Саня даже нахмурился: это с ним че, серьезно уже флиртуют, да? Вот прям по-настоящему? А с какого, позвольте, хера… — Да, вы по адресу. Уже пришли? — А… — заблеял он, продолжая уже наметившуюся традицию выставлять себя идиотом. На самом деле, внутри полыхала черт пойми откуда взявшаяся потребность спросить обо всех этих перепрыжках с «ты» на «вы», и что это вообще должно означать, и значит ли хоть что-то. Парень уж даже открыл было рот, но, слава всем богам, спохватился быстрее, чем вот это вот все успело бы вылететь из его идиотской глотки. Спасло одно только то, что Саня давно уж натренировался не делать всего, чего требовало дурное это тело — и именно поэтому у него после постановки на учет несовершеннолетних за блядскую эту недодраку с ментами больше не было ни одной, даже малюсенькой административки! Именно потому и мужика этого у тебя не будет тоже, Саня. (Глубоко-глубоко внутри даже вздохнулось: жаль, конечно, — но он на корню задавил и эту мысль. Не жили красиво — нехер начинать.  Да). — Да, — собрался все ж Саня с мыслями. Стоило больших усилий заставить себя не думать о том, как долго он простоял, просто дыша в трубку — и как же крипово это должно было выглядеть для всякого нормального человека. С другой стороны, безымянный мужик сам был виноват во всем творящемся безобразии, в конце-то концов. Может и потерпеть. Успокоенный собственными мыслями, парень прекратил по-маньячески молчать и все же проговорил более-менее осмысленное:  — Только здесь… эм, здесь школа. Ладно, Саня. Насчет осмысленности мы с тобой еще поговорим. — Конечно, — между тем как-то очень подозрительно обрадовался мужик. — Этаж четвертый, кабинет четыреста семнадцать. Проходите. — А… — хотел было вякнуть парень, но тренер так ласково и так, сука, весело вставил свое ничего не значащее «да-да?», что спекшихся окончательно мозгов хватило только на: «Ничего, ничего… а, скоро буду», — и паническое выключение звонка. Он еще успел услышать, как на той стороне весело засмеялись. С-с-скотина. Кто именно, не уточнялось. Саня вздохнул. Саня тряхнул мокрыми насквозь волосами. Саня едва не подскользнулся на размытом в грязь асфальте и, упрямо оскалившись, потянулся обратно к зданию школы добиваться справедливости. Холл все так же слепил глаза неприятным желтым светом, впереди, по ту сторону турникета, какая-то мамаша уже укутывала мелкого сына, забирая его домой, а миссис «у нас тут режимный объект» исчезла, оставив после себя только вымытую до блеска плитку. Ну, и то хлеб. Впрочем, вместо нее на школьном КПП ошивался охранник, о чем-то сплетничающий с другим дедом через пластиковую переборку. Саня, мудро игнорируя все остальные неучтенные элементы, обратился сразу же к неведомому этому охраннику — грузному деду с седыми густыми бровями: — Здрасьте. Я к вам. — А по какому поводу? — тут же подбоченился мужчина, отвлекаясь от собеседника да напуская на рожу выражение чиновника, свято хранящего гостайну. — У меня тут встреча назначена, — уже наученный уборщицей, зашел с другого бока Саня, сам неосознанно подбираясь. Седые брови нахмурились, и парень, раздраженно поведя плечами, рыкнул прежде, чем его успели бы перебить: — С тренером. Четвертый этаж, четыреста семнадцатый кабинет. — Каким эт тренером? Вот. Вот. Вот сейчас Саню начал раздражать он сам. Кряжистый, уже расплывшийся к старости дед в этот момент казался ему адским Цербером, гипертрофированным до смеха злодеем Диснея, таким же раздражающим, как Бенько, когда тот вылавливал его, чтобы заставить писать очередную объяснительную за очередную неважную хрень, — и все это в одном флаконе. Саня начал беситься так, словно несчастный этот охранник действительно нарывался на драку (хотя вы посмотрите: он, блин, именно это и делает!).  Вот куда делась та уборщица, а? Дайте Сане хоть вахтершу, хоть гардеробщицу, дайте ему договориться с какой-нибудь малышкой, женщиной, бабкой: все косяки, ублюдский характер и сучистое настроение парень женскому роду спускал на тормозах — чего не скажешь о мужиках. Нет, этот дед точно хочет, чтобы ему хорошо врезали. Просто мечтает. Охранник, словно услышал Санины мысли, фыркнул оскорбительно: — Ну что, пацан? К тренеру тебе какому? — Да не знаю я! — уже почти радостно взвыл взмыленный Саня. Со злобным удовлетворением он проследил за тем, как охранник, кивнув сам себе, начал вылезать из своей пластиковой башни: разобраться, видно, лицом к лицу. Выкинуть из школы захотел, да? Может, ментов еще вызовешь, а, рожа?  Ну, давай, давай, скотина, вылазь, разберемся с тобой нормально, а не руганью, как две ПМСнутые бабы на максималках… За то, что не пускают именно тогда, когда до конца чертова этого квеста осталось пару шагов. За то, что мужик, даже не разбираясь, начал сразу же на него гнать. За то, что сегодня его сначала опустил один стокилограммовый директор этой шарашкиной конторы, а родной тренер тут же послал к херам, не дав оправдаться. За то, что Саня волчком крутится целый день, решая чужие проблемы, а его только и могут, что мешать с грязью, говорить ему: ты, парень, уголовник, ты, дура, с собственной злостью справиться не можешь, одно тебе право есть: носиться по всему городу, не жрамши, не отдыхая, пытаться успеть, и нихера-то у тебя не получается, и не может получиться. А вот сейчас и посмотрим, гниды, сейчас и проверим, могу ли я. Сейчас, блять, костей не соберете, скоты поганые, псины безродные, сейчас. Сейчас! Взбешенный Саня начал аккуратно отходить в сторону, расчищая себе место под будущую драку, под выбитые суставы и отбитые ребра. Колотящееся молотом сердце не давало вздохнуть, перед глазами все поплыло в густом сером тумане, и отведенный в сторону кулак только и ждал подходящего момента, чтобы влететь в мягкое человеческое тело, чтобы… Так, блять.  Блять, Саня, стоп. Тормози, сучий ты потрох. Никто на тебя пока — пока еще! — не наезжал. Охраннику под семьдесят, от одного пинка разрыв сердца получит.  Ты же не хочешь его убить, верно? Верно или нет, поганец?! Когда стремный голос в его голове заорал бешеным визгом разозленной матери (один лишь раз она так на него взъелась: когда увидела в почтовом ящике уведомление о скором слушании из комиссии по делам несовершеннолетних), Саня отшатнулся, стиснув зубы да мельком отведя взгляд. Стало стыдно. Горячей тряпкой прокатилось унижение ото лба и до грудины, плавилось оно в подреберье — а ведь Саня даже задним мозгом понимал, что его никто специально не стремился опустить. Не стремился — но именно до этого все скоты сегодняшнего дня его и доводили.  Довели. И кто-то должен за это ответить. Но, твою ж мать, ведь не дед же, а! Совсем Саня последние мозги растерял, что ль, бросаться на первое попавшееся тело (даже если оно так и просило, чтобы над ним хорошенько поработали), а? Ладно. Он держал себя в руках. Но если хоть еще одна скотина сейчас попробует что-то Сане вякнуть… Ну, звиняйте, он и так две недели держался, он и так охереть какой молодец.  — Мужик какой-то. Имени не знаю, — хриплым лающим тоном все же заговорил он, кое-как справившись с собственными поехавшими мозгами. Охранник нахмурился еще сильнее, и Саня только зверем вцепился в лямку собственной сумки, пытаясь хоть так занять руки. — Договорились встретиться здесь, Володарского, пять. Абонемент оформить. Ну че еще сказать, а?! Сзади скрипнула пластмассовая дверь, наждачкой проходясь по остаткам его нервной системы — забытая уже мамаша поспешно уводила одетого сына, — а охранник-дурачок все-таки решил быкануть: — Да нету уже никого в школе! Директриса перед тобой ушла, ты-то куда лезешь? — он в праведном негодовании обернулся к другому деду, так и оставшемуся по ту сторону турникета. — Не, Григорыч, ты посмотри, какая молодежь пошла! Ни мозгов, ни совести, а все куда-то лезут! — Да тише ты, — шикнул на охранника его собеседник. — Не видишь, какой пацан пришибленный? Лучше сразу ментов вызывай на наркомана, че ты там с ним вошкаешься. Саня, изо всех сил сжимающий зубы, на последнем вяке непонятного этого деда ясно почувствовал, как с оглушающим скрипом ухнули в тартарары все остатки его благоразумия. — Я не наркоман. Я не больной. У меня тут встреча. Абонемент на тайский бокс, — чуть ли не по слогам промычал он. Раздраженно поведя плечом, которое оттягивала спортивная сумка, Саня начал медленно наступать на тут же отскочившего охранника. Где-то на подкорке билась мысль, что вот как раз сейчас он и походит на буйнопомешанного, но до раскочегарившегося Сани она явно не долетела.  — О, так это мой заяц! — тут же заорал кто-то зычным голосом, разбивая мизансцену.  Оба — и Саня, и густобровый дед — завертели головами, чтобы уставиться на какого-то мужичка, спускающегося с огромной лестницы. У Сани вдобавок еще и вгрызлась гвоздем в висок головная боль, когда зажатые мышцы вынуждены были застыть в не особо приятной позе. Он, зажмурив глаза, чтобы спрятаться от этой гнилой боли, понял только то, что нихера он уже не понимает. И то, что подраться ему так и не дадут. Погодите. Это как же — не дадут? Да разве Сане разрешение нужно? Ха. — Владимир Петрович, пропустите пациента, он ко мне, — едва ли на полтона тише проговорил мужик, подойдя ближе да в одно ловкое движение перепрыгивая через турникет, чтобы оказаться рядом с Саней. Парень только злобно выдохнул, когда охранник напротив тут же радостно заголосил: вот, мол, кто ж знал, что этот к вам хотел, так бы и сказал он сразу, что к, вам, к парням на тэквондо, а то все «мужик» да «мужик», а какой мужик, если только вы сейчас в школе и остались… Саня терпел. Терпел и тогда, когда «парень на тэквондо» со смехом начал охраннику отвечать; терпел, когда все трое, включая мерзкого деда, катком стали проезжаться по нему самому; терпел, когда охранник радушно открыл турникет, приглашая их пройти наконец внутрь, и мужик добродушно подтолкнул его в спину, большой горячей ладонью проходясь между лопаток… — Руки убрал. Быстро. Сзади хмыкнули с издевкой, больно для Саниной гордости, но послушно отстранились: чужая конечность едва ли на секунду дольше требуемого задержалась на его спине. Впрочем, Сане и этого бы хватило, и он уже с полоборота начал заносить локоть, внутренним чутьем понимая, где стоит сейчас нужное ему тело… А потом его рука оказалась в крепкой медвежьей хватке. — Тише, тише, заяц, — пробормотали ему куда-то в воротник, спокойно и ласково, тепло чужого дыхания коснулось шеи, и Саню продрало от этого знакомого голоса до самой его печени, и вот ты, значит, кто, «парень на тэквондо»… — Сейчас разберемся, — тихо пообещал до сих пор незнакомый мужик. Он перехватил локоть выше, так, чтобы двум любопытным дедам не было видно, и повел Саню, как под конвоем, вверх по лестнице — туда, откуда сам недавно спустился.  У самого Сани нервно дернулся уголок губ, когда ему не позволили вырваться из этих стремных недообъятий. Ему было смешно, ох, как же все это было смешно. Да, мужик? Верно, чертов ты Дед Мазай? Тебе тоже смешно? Головная боль отпустила его совсем незаметно, спортивная сумка наконец перестала чувствительно оттягивать плечо, а блядские желтые лампы, что слепили даже сквозь закрытые веки, больше не мешали. Саня улыбнулся. Мир вокруг посерел на пару тонов сильнее.