Декоммунизация

Саня, совсем заскучав, боднул затылком чужое пузо. — Мужик, разговор есть, — промычал он максимально серьезным тоном. Бестолку: тренер все равно сделал вид, что не услышал.  Они оба — и Саня, и Владимир — раскинулись на кровати расслабленными, сонными пельмехами, и парень, чтоб немного встряхнуть вялые мышцы, вдобавок подтянулся на локтях, отдавив тренеру ноги, да снова проворчал что-то вопросительное. По-хорошему, стоило б уже ложиться спать, куда бы Саню ни положил хозяин, но тут уж проснулась природная его козлистость.  Владимир сверху промычал что-то не слишком заинтересованно. Впрочем, если Саня решил докопаться, он докопается — и даже мужичкам не будет от него спасения. — Ну что такое, заяц? — мученически простонал Ленин после третьего аккуратного покашливания. — Ты успел ангину подхватить, а я и не заметил? Парень только хмыкнул, из чистой вредности не стремясь тут же ответить. В скупой ласке он провел неуверенными своими пальцами по чужому колену. Колено было широким и явно мужским, но на нежность оно поддалось так же хорошо, как и женское: тут же на Санину бошку опустилась тяжелая ладонь да ласково потянула за выставленное ухо. — Расскажи, мужик, как ты до жизни такой докатился, — лениво попросил он, перекатываясь на тут же защипавшую спину, чтобы была возможность следить за выражением лица собеседника. — Ты на гея не особо походишь, а. — Я Владимир, — паскудным тоном поправил его Ленин, щелкнув Саню по носу. — Можно Володя, Вадя или Ладша, но, ей-богу, заяц, лучше Владимир. Парень фыркнул, пихнул мужика локтем в живот — пришлось больно извернуться, конечно, зато честь свою отстоял, молодчик, — и продолжил гнуть в свою сторону: — Итак, Ладша, — из чистой вредности выбрал он самый стремный вариант Ленинского имени, — так ты серьезно только с мужиками любишься, а? — А ты? — отвлеченно ответили ему, вновь обратив внимание на уж было притихший телевизор. Там уже, кажется, подсчитывали результаты. Нежно любимые мужиком шведы вылетели на первом же участке гравия, так что следить за гонкой дальше Саня не видел смысла, но он все равно мельком взглянул на экран, закономерно не увидел ничего интересного и вконец уверился: кое-кто тут явно уходит от темы. А может, просто отвечать не хочет — и это его законное право.  Саня, скотина, нельзя тебе на людей давить. — Я тебе сейчас что, на мозоль какую-то наступил, да? — спросил он все же самую малость совестно, в извинение поднявшись с чужих колен да отсев подальше. Прогретую уже спину вмиг захолодило снующим по дому сквозняком, но это лишение Саня сам себе тут же записал на небесный кармический счет, так что можно было и потерпеть. — Ты ж извини, если что, Владимир. Мой косяк.  Мужик только хлопнул его теплой ладонью по голому пузу. Саня быстренько напряг мышцы, хвастаясь кубиками на животе, и глупо-нервно оскалился в ответ на чужой хмык.  Вообще, успевший уже надумать себе всякого Саня решил для себя пользоваться в общении с Лениным «презумпцией пацана»: разговаривать так же, и тем же тоном, и на те же темы, на какие он мог бы разговаривать со знакомыми хлопцами — но, видно, что-то все же упустил. Тут наверняка сработало правило «не спрашивай у девушки о ее бывших» — но парень просто ебнется, если ему придется еще и в разговоре с мужиком все время следить за языком — в чем ведь тогда смысл? Ну Саня же не виноват, что не знает всей этой херни! Дайте брошюрку, что ли, всучите памятку: здесь нужно сказать то, здесь — это, и будет тебе счастье.  Вот с какого хера даже среди геев все должно быть так сложно, а? Внезапно разгоревшаяся злость бахнула по Сане отбойным молотком, да так, что он первым же и перепугался. Опять чуть не озверел из-за какой-то мелочи — и это, блин, всего пару часов спустя превосходного качества драки! Саня просто обречен. Он за жалкие пару секунд успел разозлиться, перепугаться и расстроиться, понурив голову, но мужик на внутренние Санины муки только хмыкнул весело. Вытянул ноги под одеялом поудобнее да в успокаивающей ласке легонько стукнул по чужой шее. — Да женат я был, заяц. Нечего и говорить, — потер мужик, словно по привычке, безымянный палец на правой руке — там, где, верно, раньше было кольцо. — На женщине, если что, — хохотнул тихо, — Не сложилось. А с парнями проще выходит, вот и все… Да иди ты ко мне, что тебе там мяться, — шикнул он все же на Саню, застывшего чуть поодаль, и поманил прижаться поближе.  Саня, секунду поколебавшись, все же пересел. Свернулся калачом, как большой кот — ну холодно, хо-лод-но, — и притерся к чужому боку поудобнее.  Ладно, ладно. Вот так и впрямь хорошо. Может, «презумпция пацана» действительно на мужике работает, а. С небольшими привилегиями, конечно: едва ли знакомые парни оценили бы, завались к ним под бочок уставший, отупевший от нервов Саня — а тренеру вон нормально.   Саня вздохнул довольно, и мужик со странным именем Ладша обидно фыркнул в ответ. Лишь заехал локтем по чужой маковке в попытке дотянуться до покрывала да и замолчал удовлетворенно. Парень послушно накинул на плечи предложенный плед, колючий, как кактус, потупил секунду на мелькнувшую перед глазами линию светло-золотистой кожи из-под выбившегося свитера — и, не выдержав соблазна, с огромнейшим удовольствием ее тихонечко цапнул одними клыками. Сверху только хохотнули. Саня, окончательно успокоившись, снова погрузился в тяжкие думы, лениво потирая укушенную мужиковскую бочину костяшками пальцев да усиленно стараясь не осознавать, что прямо сейчас его лицо находится в опасной близости от чужого паха. Ох ты ж блин. А вот все равно. Все равно, черт вас всех раздери, вся эта сфера мужской гомоебли была до жути интригующей. Кто, как, чего, как это все происходит… Так что сейчас, когда непосредственная угроза собственной заднице отдалилась на неопределенный срок, Сане больше всего хотелось вцепиться в мужичка крепкой хваткой да и вытрясти из него рассказ без купюр о том, как эта херня творится. Вот нормально ли среди мужиков найти себе пацана за один только день? Не, Саня-то не жалуется — просто интересно, а. Как они друг с другом общаются? Есть ли секретные какие коды, пароли, явки, по которым мужичные геи узнают своих? Или они по гомо-радару ориентируются? А есть среди них какие-то традиции? Ну, блин, не цветы носить, конечно… хотя…  Саня приподнялся немного, заглянул в чужое скуластое лицо: мужик не казался любителем цветочной продукции. Ленин улыбнулся ему, не глядя, и в легкой щекотке прошелся по краю раны на шее, так что парень, зажмурившись от удовольствия, подумал: да бог с ними, с цветами. Если Владимир захочет, так можно и раскошелиться. А нет — так будет Саня пиво на свиданки носить.  Про жену спрашивать не хотелось, как не хотелось и про то, почему они расстались. Это было слишком личное — даже для Сани. Впрочем, сколько еще неразгаданного оставалось. Вот хотя бы это: сколько Ленин знакомых геев знает? Есть ли у них какие-нибудь сходки, тайные общества, примут ли туда Саню и можно ли захватить с собой Вадаля — он пидор тот еще, с первого взгляда ясно. Вопросов было — дохера и еще трошки. Но первая половина из них была один черт знает что, а вторая — черт его знает. Да и тренер не особо горел желанием отвечать, а давить на него не хотелось — по крайней мере, сейчас. Саня вздохнул тихо, устало, со спокойствием мадагаскарского удава приготовился выжидать нужного момента… И заснул. *** Неделю спустя. Общага по улице Маркса. Время — сразу после обеда. — Владлен. Эй, рожа ты объевшаяся! — За рожу получишь. Но, допустим, я. Че? — Собирай пацанов, пошли к Серому. — Так ты все-таки хочешь у него холодильник спиздить? — гоготнул Вадим с другой кровати.  Он растекся по подушке, а на сытое пузо положил ноут и явно не горел желанием куда-то мчаться. Сане так-то тоже было лениво, но, во-первых, он и не нажирался домашней едой, как Вадаль, а только перекусил в столовке напротив, а во-вторых, у него на этот вечер были большие, сука, планы — и они были напрямую связаны с Серым. — Холодос как-нибудь в другой раз, — крякнул он, поднимаясь. — Пошли пиво у него отжимать. Семь бутылок за две недели без мата. — Так это че, ты теперь материться можешь? — лениво восхитился Вадаль, перекатываясь на другой бок. — А скажи что-нибудь по-матершинному! Саня глубоко вздохнул, стараясь не разозлиться, но проиграл самому себе. Еще одна черта Вадимыча, с которой было тяжко мириться, включала в себя не только ужасающую всех христиан жадность, но и то, с какой аутистичной легкостью Владлен игнорил все, что ему говорили, и начинал вести собственный разговор. Еще тебе это аукнется, рожа поганая. — Щас яйца тебе на рожу натяну и дрочить заставлю, если не встанешь, — зло откликнулся Саня, грозно подходя к Вадиму. По дороге зацепилась пустая бутылка из-под виски, оставшаяся еще с Анисимова дня рождения, и Саня едва на ней не подскользнулся, а потому эффект угрозы чутка смазался, но Владлен все равно притворился впечатленным: — Ладно-ладно, ковбой, понял-принял. Че ты как неродной, ну. Довольный собой Саня только почесал зудевшие кулаки и улыбнулся. — Пошли уже. Серый, ясное дело, пытался козлиться.  Пацаны — Саня, Вадим да болтливый Кирилл с младшим братом выше его на полголовы — парня понимали до глубины души: будь они на его месте, тоже не захотели бы расставаться с двумя ящиками честно спизженных бутылок. Ящиков изначально было пять — обстоятельства их появления история тактично умалчивает, — но за две недели количество слегка подсократилось.  Саня послушался голоса разума и право договариваться с противоборствующей стороной оставил Кириллу. Тот воспользовался привилегией пятничного дня, когда не пропустить по бутылочке в дружной компании являлось форменным преступлением, припомнил великие заветы великих социалистов прошлого (только через благоденствие всего общества достигнем мы блага индивида!) и уже через пятнадцать минут хлопцы развалились по кроватям, угорая вместе с развеселившимся Серым. Саня, однако, общей радости не поддался. Он забрал причитающиеся себе бутылки — ему ведь многого не надо, он многого и не просит, — да, довольный сверх меры, тихо смылся со всеобщего праздника жизни. Нужный номер набрался вслепую где-то в переходе между четвертым и пятым этажами родной общаги. — Мужичок? — нервно-радостно рявкнул парень, залетая в комнату. — Ты на сегодня свободен? В трубке пару секунд напряженно молчали. — Ты — заяц? — с огромным сомнением протянул кто-то смутно знакомый. — Володя! — крикнул неизвестный, перебивая невнятный гул детских глоток. — Тут спрашивают, свободен ли ты… Написано «заяц»!.. А кем вы, кстати, батенька, приходитесь… Впрочем, Саня не успел и рта раскрыть: тут же чужой голос прервался, и через пару секунд глухой перепалки и неидентифицируемых шумов слово взял блядский баритон Ленина: — Заяц, день добрый, — промурлыкал он в трубку тем самым тоном, от которого у Сани поджимались пятки и который, блин, появлялся у него только во время телефонных разговоров. То ли игрались телефонные операторы, то ли сам мужик таки в молодости подрабатывал работницей «секса по телефону» — парень и знать не хотел, честно. Он просто довольно успешно притворялся, что любые мессенджеры изобрели приспешники дьявола, а значит связываться они могут только через звонки. Владимир хмыкал, мыкал, но послушно мурчал в трубку, и все были счастливы. — Блин, Андрюха, да отстань ты, собака, — рявкал тем временем тренер, явно вырываясь из чьей-то крепкой хватки.  Наконец освободившись, он глухо фыркнул, успокаивая сбитое дыхание, и Саня весело хохотнул ему в ответ. — Ладша, слушай, — не без мелочного интереса поинтересовался он, аккуратно расставляя награбленные бутылки, — а нормально Андрей твой ко всему этому блядству относится? Или не знает просто? Ленин сначала закрыл дверь зала — скрипнули петли, — затем гулко протопал несколько метров, ища тихий угол, и только после этого как-то скомканно ответил: — Да что б еще он мог, собака, сделать. Саня нахмурился на секунду, но с хорошего настроения сбить себя не дал: кратко, чтобы тренера не отвлекать надолго от трени, обрисовал ситуацию, предложил встретиться сегодня за парой бутылочек светлого эля да приятным каким-нибудь кино. Владимир, тяжело ухнув, согласился — неохотно, но парень пропустил это мимо ушей, окрыленный собственным предчувствием хорошего вечера. — Главное, что сейчас вы с Андреем этим нормально общаетесь, — выдал он очередную философскую сентенцию да, без меры собой довольный, быстро распрощался. Волноваться не стоит: хорошее пиво поможет стереть любые разочарования, заботы и тревоги беспокойной человеческой жизни. *** Этим же днем. Домик по улице Кедровой. Время — глубокий вечер. Ну, может, и не любые. — Эй, мужик, что это с тобой? — спросил он у опухшей рожи Владимира, открывшего входную дверь. Тот моргнул Сане подбитым глазом, но предпочел молчать, как партизан перед виселицей, и только махнул проходить. Странно. — Да кто тебя так отделал-то? — нервно гаркнул парень, переступая порожек. Тренер неопределенно покрутил запястьем, но ему и отвечать не пришлось: тут же кто-то за гранью Саниного зрения рявкнул довольно: — Я! — Это кто тут хочет, чтоб ему рожу начистили, а? — взвился Саня, охеревшим взглядом проводил Ленина — какого-то напряженного, неулыбчивого, уставшего — да поспешил за ним внутрь, звеня бутылками.  В зоне кухни, рядом с убранной набок голубенькой занавеской, его встретил хмыком развалившийся на стуле пацан. В нем Саня с внезапно екнувшим сердцем узнал своего Андрея — мелкого вертлявого первокурсника меда, с которым ему так нравилось спарринговаться на занятиях по боксу. — Андрейка? —  споткнулся он на ровном месте. Владимир тихо фыркнул, поняв, что они знакомы, да только прошел поставить чайник. — Саня! — тут же вскочил вмиг разулыбавшийся Андрей. — А ты здесь какими судьбами? — Это он у меня подписан как «заяц», — буркнул Ленин, поворачиваясь. Саня мелко вздрогнул, снова выцепив ярко-красное пятно на его лице, и перевел хмурый взгляд на Андрейку. Тот, кстати, красовался выбитым запястьем — парень только сейчас заметил бинт, опоясывающий чужую руку, — но смотрелся несравненно более довольным, чем уставший, посеревший даже Владимир. — Ты?.. — изменился в лице Андрей, только услышав о «зайце». Он скривился, с обидой посмотрев на Ленина, на что тот лишь угрюмо хмыкнул: — Ну что, Фролов, увидел? Доволен теперь? — Да че происходит-то? — вконец растерялся Саня, а, растерявшись, постепенно начал звереть. Он скинул с плеч спортивную сумку, оставаясь в одном пальто, и его тканевый воротник стал раздражающе натирать шею там, где медленно зарастала старая рана. — Ладша? Андрей? Мужик скорчил обидную рожу в сторону Андрейки, и тот, нервно поведя плечами, тут же агрессивно набычил шею в сторону Сани: — Как, говоришь, твоя фамилия? — А это разве твое дело? — искренне удивился он. Андрей в ответ скорчился на стуле да что-то промычал невнятное.  — Ну, раз ничего больше ты спросить не хочешь, тогда прошу на выход, — спустя какие пару секунд хлопнул в ладоши Владимир и громко прошептал: — Ну не дебил же.  Андрейка звучно выдохнул, поднимаясь со стула, и, окинув обоих шальным взглядом, медленно подошел к застывшему Сане. Чтобы посмотреть парню в глаза, ему пришлось задрать подбородок, и Саня глумливо из-за этого ухмыльнулся. Он пока ничего не понимает, но, выбирая между подозрительно побитым Лениным и боксером Андрейкой, парень, пожалуй, займет сторону своего мужика, спасибо всем большое. — Вот уж от тебя, Саня, не ожидал, — выплюнул Андрей, от возмущения даже поднявшись на носки. — Пидорас. Скотина. Саня поднял одну бровь.  Лениво почесал зудящую шею, хмыкнул — и только после этого ласково зарядил Андрею по челюсти. Тот увернулся, мотнул головой, на секунду открывшись, и Саня этим воспользовался, чтобы перепорхнуть за чужую спину и так же легко его обездвижить. Не удержавшись, он зарядил коленом по чужому позвоночнику, но захрипевшему Андрею выгнуться не дал. — Так ты, сука, — прошипел он на ухо парню, чувствуя, как оглушительно забилась на виске венка, жаркой кровью отдавая в голову, — ты пришел к Ладше… пришел в его дом, пришел ко мне, — Саня сильнее сдвинул чужие локти, от злости даже не соизмеряя силы, и с удовольствием увернулся от Андрейкиного удара затылком, метящего в собственный подбородок, — только чтобы поделиться своим невъебенно важным мнением? Чужая жопа покоя не дает? Саня слегка ослабил хватку, и Андрей в то же мгновение вывернулся. Не размениваясь на разговоры, он сразу же отскочил, и Саня, нервно оскалившись, толкнул его в сторону выхода. Пацан, раскрасневшийся от непонятной Сане злости, бычить в открытую не рискнул: лишь повел плечами да цыкнул зубом: — Травить вас, гнид, мало. Последующий хук Саня провел с особым удовольствием. Не попал, конечно: Андрей верткий, как таракан — но хоть душу отвел.  — Есть еще что сказать? — гаркнул он, перехватывая чужое колено. Андрейка закачался на одной ноге, как цапля, и Саня в глумливой заботе опустил его на землю. — Я спросил: у тебя есть что сказать?! Андрей все-таки что-то сделал. Что именно, Ленин не разглядел, а Саня после так и не смог вспомнить: с неумолимостью раскочегаренного паровоза, сошедшего с путей, он соскользнул в неадекват. Следующее, что смогли идентифицировать спекшиеся Санины мозги, — громкий окрик Владимира, шурупом ввинтившийся в его уши. Он, словно очнувшись, выцепил взглядом кровящий уголок рта Андрея, тут же застыл, сцепив мышцы, и потому совершенно не заметил подлого Андрейкиного джеба, направленного прямо в бедовую его башку…