Великолепный Век

Преданность порой хуже гордости.

Силуэт молча сполз вдоль стены, после чего глухо опустился на мягкий глиняный пол, пропитавшийся за многие годы всевозможными пряностями. Уткнувшись в поджатые коленки, она не издала и звука, желая остаться как можно дольше незамеченной. В маленькой комнатушке царила полная тишина, чего не скажешь о кухне, находившейся за деревянной, уже давно рассохшейся дверью напротив. Если хорошо присмотреться на сколоченные доски, то можно увидеть маленькие щёлки. Через них иногда пробираются тончайшие нити света, что делает помещение на самую малость светлее. Но этого вполне достаточно, чтобы почувствовать разность царящей атмосферы. Однако именно сейчас они пропускали не только свет, а ещё и дивный запах. Сразу можно уловить десяток друг на друга ничем не похожих специй, специально добавляемых для смягчения и яркости вкуса. Обычно пряности служат некой оболочкой, что раскрывается только во время пробы, отдавая всю палитру обладателю. Дело в том, что слуги заканчивают последние приготовления обеда. Осталась только малая часть – подать. С этим-то и вышла вся проблема, как это обычно бывает. - Мы не успеваем! – крикнула одна из служанок, схватив поднос с яствами. – Нужно больше рук, господин уже вернулся во дворец! Последняя фраза придала слугам живости, но и этого, увы, было всё ещё недостаточно. Они хватали сразу по несколько блюд, пытаясь заменить отсутствующих, чем вызвали гнев повара, боявшегося за свои кулинарные шедевры. - Поставь, говорю! – буркнул он, еле сдерживаясь. Казалось, что вся его жизнь находится на тончайшем волоске от погибели. Нахмуренный лоб сразу же разгладился, как только один из подносов снова занял безопасное место на широком столе. - Что же нам делать? – перешёптывания усилились, и работа в конечном итоге встала на мёртвую точку. Люди смотрели друг на друга, белея от страха, понимая, что всё валится из рук. - А ну тихо! Чего разгалделись, как куры на дворе?! - Но ведь!.. - Молчать! – рёв мужчины, словно острый нож, мгновенно отсёк источник шума. Протерев пот с полного лица, он присел на стул, погрузившись в раздумья. Примерно с четыре десятка глаз смотрело на него с надеждой, готовые выполнить любое поручение, только бы оно имело желаемый результат. Но в седую от минувших лет голову ничего не приходило. Серебристые кудри обмякли и безвольно спадали возле маленьких ушей. "Если всё будет продолжаться в том же духе, то у нас будут большие неприятности... Саори, ну почему ты бездействуешь именно сейчас! - сокрушалась подруга пленницы, упорно вглядываясь в дверь. - Ты ведь слышишь каждое слово, и всё равно..." Сколько бы девушка не выжидала Саори, от этого не было никакого толка. Охваченная безразличием и пустотой, та продолжала сидеть в своей темнице, делая вид, что происходящая суматоха её никак не касается. Весь облик угнетённой сделался серым, потускневшим вдали от света. Голубые глаза блёкло всматривались в пожелтевший фартук, словно пытаясь найти ответ на вопрос: "Неужели это всё, что я заслужила?.." Золотые локоны, охваченные ранее здоровым блеском и пышностью, скорее свисали, нежели ложились на хрупкие подрагивающие плечики. Даже платье в пол насыщенного василькового цвета сделалось угрюмым, как небо перед дождём. - Он не был против... - повторила служанка вслух, вспомнив лицо своей госпожи. Ведь это она сказала ей о том, что теперь так сильно вгрызлось злым шипом в трепещущее девичье сердце. Пальцы с каждым разом сжимались всё сильнее при мысли, что уже всё решено, а слёзы набирали силу и выливались бурным потоком на рыжеватые под глазами веснушки. Сакура, должно быть, торжествовала в тот самый момент, когда девушка ошарашенно выбегала, спотыкаясь о собственное платье. Шум за дверью становился всё сильнее, что раздражало. Мысли и чувства путались, а тут это сборище ещё весьма некстати. "Когда они все угомонятся!" - твердила про себя девушка, сжимая от злости кулаки. В эти минуты ей хотелось быть в полной тишине. - Тебе ведь это не нравится, - произнёс тихо знакомый голос по ту сторону. - Я ведь знаю, что ты всё слышишь и знаешь, как это решить, только бездействуешь. Саори хмыкнула, вновь уткнувшись лицом в колени. - Не знаю, о чём сказала госпожа, но шанс у тебя есть, и притом не маленький. Господин Саске... - она приостановилась, сомневаясь, стоит ли говорить об этом, но всё же продолжила, - я не думаю, что всё так безнадёжно. Вместо того чтобы действовать, ты сидишь там и льёшь слёзы, только вот... Его этим ты не вернёшь. Слова подруги были чистой правдой, но правдой колкой, её было и трудно признать и принять. - И что с того?! - выпалила девушка. - Что?! Он не был против, а значит, ему всё равно! - Выжившая не должна так говорить... Наступило молчание. Саори ещё сильнее съёжилась, закрываясь от всего и всех. Её подруга, стоя за дверью, сжимала тонкими пальцами древесину и тяжёлым взглядом смотрела на каменный пол. Все вокруг суетились, только эти двое отделились, погрузившись в детские воспоминания. Они начинались с бедного квартала, уровень которого был хуже некуда. Трущобы. Иссушенные палящим солнцем, пропитанные зловониями из забитой канализации. Ветхие постройки, наполняющиеся при дожде и разваливающиеся в дальнейшем прямо на глазах от прикосновения. Люди здесь умирали десятками, причём от всего, чего только можно. Чаще всего это было заражение от крыс, сопровождающееся лихорадкой и уходом в другой мир. Но самая большая причина - голод. Живших здесь сложно было назвать людьми, это были дикие звери, дружные между своими и враждебные ко всем остальным. Их часто можно было увидеть копающимися в неплодородной почве в поисках корней, остатков от насекомых. Загорелые дикари придерживались минимума в одежде, только чтобы прикрыть наготу. Женщины, почти все, были слишком слабыми, в основном из-за того, что последнее отдавали детям и мужу. В первом случае - чтобы любимое чадо выжило, во втором - ради защиты детей и их пропитания. Их жертва не могла сравниться ни с чем, даже с великодушием самых известных правителей. Все больные находились в одном здании, где раньше проходили молитвы. Они лежали на песчаных плитах, накрытые грубой тканью, из-под которой иногда выглядывали длинные волосы. Атмосфера смерти жила здесь. Костлявая смотрела на всё это с сожалением. Никто не заслужил такой участи - лежать и медленно разлагаться, захлёбываясь собственной кровью и болезнью, при этом слышать голос своего ребёнка, что сидит рядом и навзрыд молится со слезами. Такой девочкой и была Саори. Однажды её отец разорился, вся семья медленно, но верно погрузилась в нищету. Проходили годы, но ничего не менялось, положение лишь усугубилось. Пышные платья сменили рваные обрезки, румянец - скулы, едва обтягиваемые кожей. Чтобы выжить, приходилось побираться. Правительство на таких отбросов никогда не тратило своего внимания, для них это были крысы. Гадкие, мерзкие, словом, зараза. Из-за них появлялись всякие болезни, от которых, по мнению правителя, страдали благородные граждане. В связи с этим на самой окраине, в развалинах старого города, образовалось место, называемое "Нежить". Туда волокли всех отбросов со всего города и оставляли навечно. И не важно, дети это, старики - все были разом изолированы от внешнего мира. Развалины обнесли стеной в шесть метров и заложили вход. Это был ад на земле. Семья девочки не стала исключением. Их бросили туда, не дав и куска хлеба. Люди остались без всего. Скитания по улицам приводили их в ужас. Голубые глазёнки боязно таращились по сторонам, видя в проёме зданий исхудавших людей, у которых просвечивались через кожу кости. Мать Саори имела плохое здоровье от природы, поэтому в первые же минуты поняла, что долго здесь она не протянет. Это понимал и муж, глядя на задыхавшуюся супругу. Оба хотели защитить белокурую девчушку, что так любит этот мир и всегда убегает его познавать. Сердце родителей обливалось кровью при мысли, что их ребёнок, настолько чистый и сострадательный, проведёт остаток своих дней в этом месте, где есть только испепеляющее солнце и давно поджидающая смерть. - Мы ведь обещали друг другу, помнишь? Выжить и быть счастливыми, несмотря ни на что. Я не знаю, что творится в сердце молодого господина, но я знаю, насколько он тебе дорог. Хватит убегать, Саори, борись! За дом, из которого тебя выгнали, за семью, что потеряла, за будущее, которое может быть! Забудь все оправдания, просто встань с коленей раба и выпрями спину. Мы не такие уж и дети, пора занять своё место. Эта Сакура не видела и капли того, не пережила и крупицу, как мы с тобой. Я не отступлю. Не сдамся. И я знаю, что моя подруга, которая окровавленными руками рыла ямы для своих родителей, которая тащила их тела через всю площадь до самой окраины, захлёбываясь слезами, крича диким зверем, никогда бы не заперлась в каморке, чтобы трусливо сбежать и утопать чувствами в размалёванных тряпках! Саори, которую я знаю, поклялась на могиле своей семьи, что больше никогда не позволит себе страдать! Засовы щёлкнули, и дверь со скрипом отварилась. На пороге стояла девочка, медленно поднимающая свой взгляд. Бездонные, холодные, как северный ледник, голубые глаза, устремились на творящийся беспорядок. Тонкие светлые брови нахмурились, и раздался крик, заглушивший всю возню и болтовню. - Спасибо. - Тихо шепнула она, проходя мимо подруги. Совершенно решительным шагом двигалась она меж прислуги, всё ближе пробираясь к повару. Вокруг были те же выражения лиц, когда её семью волокли из города в место заточения. Они пренебрежительны, с усмешкой, равнодушные или же с непониманием и ядовитой жалостью. Саори не обращала на них никакого внимания, это не стоило и капли усилия, пусть смотрят, пусть ненавидят и не воспринимают всерьёз. Она будет делать то, что должна, как считает нужным. - И что это за галдёжь?! Что, мне и на минуту от вас всех отойти нельзя? Рук хватает всегда и везде, а вот содержимого в голове, увы, не всем. Десять человек несут, десять заканчивают приготовления, остальные помогают мне в обеденном зале. Не хочу больше выслушивать ваши жалобы, принялись за работу! Толпа переглянулась и ещё больше стала выказывать своё недовольство. Какая-то выскочка будет их учить, что и как делать. Вот уж чего не хватало. - Вы что, оглохли? - вступилась подруга, подойдя ближе. - Или у вас есть предложения лучше Саори? Я так не думаю. Если хотите оставить свою голову на плахе, то стойте так и дальше! - Они правы, живо за работу! - прикрикнул повар, бросив мокрое полотенце на стул. - Нечего стоять тут без дела и делать умный вид! Я не собираюсь из-за вас провести свой остаток, сидя в камере с сумасшедшими. Шевелитесь! Прислуга помялась, но тут же разошлась. Уже через несколько минут в обеденный зал направлялись целые караваны яств - от самых простых, до экзотических. Понимая, что всё успевается в срок, люди начали заметно улыбаться, переговариваться и даже танцевать. Проблема решилась быстро. Повар был вне себя от радости. Глядя на положение дел, он предполагал получить хорошее жалование, коим иногда его одаривал султан. Саори облокотилась на стенку и с удовольствием наблюдала за результатом. Этим мямлям требуется жёсткая рука в такие моменты, к счастью, к их или её, такая нашлась. Теперь трапезу ничем не испортить, а главное, она больше не станет убегать. - Я вижу, что приготовления закончены, - послышался голос со спины. Сакура отправилась на кухню, чтобы удостовериться в завершениях и доложить об этом своей госпоже. Каково же было её удивление, когда ещё недавно плачущая блондинка двигалась прямиком к ней, пронзительно пробираясь в душу. Девушка остановилась напротив соперницы, полная решимости и не собирающаяся отступать. - Знаешь, а ты не из простых, Сакура. Появилась здесь и думаешь, что тебе тут рады. Но не обнадёживай себя, ты такая же, как и я. Эти острые блики в глазах просто так не рождаются. Будешь отрицать? Не стоит, я их видела. И скажу тебе только одно: если ты когда-нибудь посмеешь причинить боль господину Саске, я лично покажу тебе, что значит страдать. И на сей раз я не собираюсь убегать. Я больше никогда не позволю забрать у меня то, что дорого. Можешь считать это угрозой, но я тебя предупредила. Окинув испепеляющим взглядом собеседницу, девушка выпрямила спину, развернулась и тем же уверенным шагом двинулась к зовущим её слугам. Оглядываться Саори не собиралась, это было ниже её достоинства. Сакура же застыла на месте, пытаясь собраться с мыслями. Её вновь переполняло чувство злости. Ей снова напомнили, кто она и зачем здесь находится. Сжимая край платья, розоволосая вспомнила о мести, которую должна свершить. Эта девчонка... Она не такая, как все остальные, кажется, её прошлое чем-то может соперничать, раз она без страха говорит такое, не пряча глаз. - Сакура, Сакура! - повторял голос служанки, стоящей рядом. - Ты меня слышишь? - М, д-да, я просто задумалась. - Сейчас не время для этого, поторопись к госпоже Микото. - А что случилось? - Молодой господин и Азул вернулись, всех слуг требует султан. Трапеза начинается, так что не отставай!