Так ты меняешься в лице, когда тебе больно, когда ты в печали. Я посажу тебя на цепь в этом промозглом, черном подвале. Быдлоцыкл — Ягода
Сообщение Наруто, которое Саске прочитал ещё вчера, было благополучно проигнорировано. На ответ не было времени, и в дальнейшем про смс просто забыли. Сейчас парень стоял напротив зеркала в ванной комнате, рассматривая своё отражение и попутно вытирая кровь, сочившуюся из носа, которая замарала весь пол и одежду. С момента пробуждения Саске чувствовал сильнейшую боль в горле и отчетливо понимал, что подхватил простуду, которая впоследствии обязательно перерастёт в его хроническую пневмонию. Эта болезнь досталась ему после проведённого в сараях детства, когда Саске слишком часто болел, а без должного лечения о нормальном выздоровлении можно было и не мечтать. Потом помощь подоспела со стороны Орочимару, но было слишком поздно. Диагноз «хроническая пневмония» пестро красовался на страницах медкарты младшего Учихи. Опустив голову и наклонив корпус чуть вперед, Саске вцепился руками в края раковины. Его настигли приступы кашля, раздражающие стенки гортани. С каждым разом состояние значительно ухудшалось. Обычно в таких случаях Итачи всегда был рядом, но сейчас вызванивать братца Саске точно не горел желанием. «Умру, но к тебе ни за что не обращусь!» В глубине души Учиха прекрасно осознавал, что без посторонней помощи в течение ближайшей недели он себе и стакан воды не нальет. Его симптоматика протекала в крайне тяжелой форме, сопровождалась диким жаром, слабостью организма и непрерывающимся кашлем. Раз в два месяца парень страдал от этого неприятного недуга. Благо у Саске всегда хранился номер его личного врача, которого Итачи нанял для таких случаев. Он присел на холодный кафель, прикладывая телефон к уху. Ожидая ответа, парень вяло протирал куском тряпки участок пола, запачканный кровью.***
Врачом являлась молодая симпатичная девушка с коротко стриженными прямыми чёрными волосами. Она сидела на стуле рядом с обессилено лежащим на кровати Саске. От неприятного жара все лицо и тело юноши покрылось каплями пота. Грудную клетку разрывало от тугой боли, а кашель так и не собирался униматься. Открыв свой небольшой чёрный чемоданчик, девушка-медик извлекла оттуда множество различных баночек, ампул и прочих медицинских принадлежностей. Она предварительно осмотрела Учиху, прежде чем начать своё врачевание. Но ей слишком хорошо был известен диагноз Саске. Она знала все о его физическом состоянии, ведь парень был ее постоянным клиентом на протяжении почти четырёх лет. — Все как всегда, — жестко заключила она, заполняя шприц какой-то желтоватой жидкостью с ампулы. — У тебя снова обострилась пневмония, но мы ее вылечим. Уже не впервой. Но ты усугубил и без того тяжёлое положение, заработав себе фарингит, да ещё и повышенное давление, — девушка укоризненно кивнула на его горло и нос, на котором все ещё оставались мелкие следы крови. — Ты же понимаешь, что тебе нужно как можно меньше волноваться. Сколько раз предупреждали, а все бестолку. Саске медленно повернул голову в сторону врача, взирая на её строгое лицо. В глазах юноши отражались озорные насмешливые интонации. Ей богу, она словно мать, отчитывающая своего ребёнка за небольшой проступок. — Шизуне-сан, — хрипло проговорил Учиха, а ехидные нотки нескрываемой надменности отражались в его взгляде, — я не могу не волноваться. Моя работа художника просто не позволяет мне не использовать весь спектр чувств и волнений, дарованных человеку от природы, и мой творческий долг обязывает выплескивать их на полотно, заставляя страдать искушённого зрителя. А ваша работа — лечить таких непутёвых больных, как я, — он выдавил из себя самую прекрасную и ослепительную улыбку, которую только может выдавить тяжелобольной человек. Равнодушно оглядев Саске, Шизуне хмыкнула, хватая его за предплечье, тем самым указывая юноше, чтобы тот перевернулся на живот. Учиха закатил глаза и вальяжно перевалился в требуемое положение. Саске не любил уколы, особенно в задницу. Нет, он не боялся боли, словно маленький плачущий мальчик. Его просто не устраивала вся интимность данного процесса. Правда, кроме Шизуне-сан никто и не обладал такими полномочиями. Но, несмотря на это, с лица Саске все ещё не спала та самая улыбка, хотя форма ее изменилась на более хитрую и игривую. Он прикусил кожу предплечья правой руки, представляя, что на месте Шизуне мог бы оказаться Итачи, и тогда, скорее всего, все сложилось бы совсем по-другому. И вообще, остаются ли на его ягодицах синяки после препаратов, и как бы отреагировал брат, увидев это? Саске настолько глубоко погрузился в свои фантазии, что даже не почувствовал распространяющуюся глухую боль от укола. Пожалуй, он просто приноровился регулярно проходить через одни и те же процедуры. Шизуне нервно стянула медицинские перчатки с рук, выбрасывая их на дно чемоданчика. Затем она принялась в сотый раз объяснять Саске о способах применения каждого препарата, который покоился на столе перед тяжело вздыхающим юношей. Он знал эти рецепты наизусть, а ещё знал, что не сможет самостоятельно осуществить своё лечение. Но, несмотря на это, он приподнялся на локтях и сильно сжал запястье Шизуне. — Не говорите моему брату, — большие чёрные глаза с пронзительной решимостью поглощали девушку, окутывая ее своей меланхоличной тьмой. — Я не хочу, чтобы мой брат знал о моем состоянии. От такой напористости Шизуне невольно отвела взгляд, вырывая свою руку из ослабевшей хватки Саске. — Я не могу. Этот твой брат напрямую оплачивает всю работу, и не в моей компетенции скрывать от него настолько важные вещи. К тому же, ты всегда должен быть под присмотром. — У меня есть те, кто смогут на время остаться со мной, деньги — не вопрос. Я заплачу больше, чем Итачи, — интонация Учихи заметно приобрела оттенки некой живучести и энергичности, как только парень почувствовал горделивое превосходство над старшим братом. Хоть в каком-то деле он может предложить больше и лучше. — Я не приму твоих денег, — Шизуне равнодушно поднялась со своего места, защелкивая металлическую застёжку чемодана. — В данном вопросе я подчиняюсь только Итачи-сану, — она скромно поклонилась, накинула плащ на плечи и вышла за дверь. Уж чего, а контроля над людьми брата Саске не достичь никогда. Он отчаянно опустил голову на подушку, чувствуя, как пот подступает ко лбу. Слишком много людей и действий в его доме. Он просто хочет побыть один, побыть без Итачи. А обстоятельства вновь сталкивают их вместе. Голову Саске посетила одна мыслишка, что если ему удастся договориться с Наруто, чтобы тот пожил у него недельку-другую, то он избежит сокрушительной встречи с братом. Замена Итачи. Звучит до абсурдного смешно и жалко, но попробовать стоит. Конечно, перспектива остаться наедине с гиперактивным, вечно донимающим другом не вселяла абсолютно никакой радости. Наруто снова находился в окружении шумной компании на какой-нибудь очередной бессмысленной тусовке, потому что Саске отчетливо слышал на другом конце провода звенящие радостные вопли, которые, по всей видимости, принадлежали Кибе — их старому однокласснику — и еще нескольким людям. — Да ладно, Саске, даттебайо! — от таких громких неожиданных восклицаний Учиха поморщил нос и отвел трубку подальше от уха. — Я тебе смс написал, а ты прочёл и не ответил. Я уж начал переживать. Думал, ты либо до сих пор дуешься, либо реально сдох, — вот он, тот самый энергичный словесный поток всевозможного своеобразного жаргона, без которого все никак не мог обходиться Наруто. — Можно сказать, что я действительно сдох, — Саске глухо усмехнулся, а затем неприятно раскашлялся. — Че? — Болею я, говорю. — Опять пневмония? Мы сейчас устроили встречу выпускников, и у меня появилась потрясающая идея. Что, если мы наберем всяких вкусностей и навестим тебя? Я думаю, что это должно поспособствовать твоему выздоровлению. Шумно выдохнув, Учиха закатил глаза и поднес динамик телефона к губам, воображая, что информация, которую он собрался сказать, лучше дойдет до ума товарища. — Наруто, твоя проблема в том, что ты не умеешь и не хочешь слушать… даже слышать. Я на протяжении стольких лет говорю тебе о том, что мне не нужно бесполезное общение с большим количеством людей и компаний, но ты все равно продолжаешь втаскивать меня в этот абсурд, наивно полагая, что я действительно в этом нуждаюсь. — Я умею слушать, — Наруто напрягся, тем самым избавляясь от непосредственных ребяческих интонаций в своем голосе. — Ты меняешься, Саске. Твоя изоляция от общества наносит тебе только вред, как моральный, так и физический. В конечном итоге ты просто останешься один. — А что, если я хочу остаться один? — Я тебе не позволю. Не позволю погрязнуть в пучине одиночества и тьмы. Для этого люди и формируют связи — чтобы не быть одинокими. — У меня только одна связь! — Саске не сразу понял, насколько дерзко и колко прозвучала эта фраза из его уст. Связь, о которой упомянул Учиха, была туго затянута тонкой острой проволокой на его шее. Ему хотелось разорвать и избавиться от нее, но в то же время неосознанное желание затянуть петлю еще крепче брало верх, но если затянуть сильнее, то она вот-вот пустит кровь из самых глубоких жил. Наруто пытался подобрать нужные слова, чтобы ответить другу. Он просто молча дышал в трубку, словно ожидая какого-то озарения. — Я просто хочу помочь… это было обычное предложение. — Ладно, проехали, — Саске лениво отмахнулся рукой, выдерживая небольшую паузу — Насчет помощи. Я тебе за этим и звоню. Светловолосый паренек заметно поник, словно на него только что вылили ушат коровьего дерьма. Он всегда ставил дружбу превыше всего, ценил товарищей и слишком остро относился к их проблемам, что сильно развило его чувство эмпатии. Но иногда он сильно переступал ту самую грань, которая перерастала в эгоизм. — Ты же знаешь, насколько тяжело протекает мое заболевание? — вкрадчивой интонацией Учиха задал вопрос и, не дожидаясь ответа, продолжил, — я хотел попросить тебя на время пожить у меня, пока я не приду в норму. — Насколько мне известно, в качестве сиделки всегда выступал твой брат, — Наруто постарался найти укромный уголок в шумном помещении. — Сейчас я бы предпочел обойтись без него. — Странно, на тебя это не похоже. Обычно ты всегда радуешься своему нии-сану, словно пришествию Христа. Противоречишь самому себе… Саске раздражающее цыкнул, удручающе прикрыв глаза. Ему не хотелось раскрывать всех своих чувств перед Узумаки, который нисколечки не сможет его понять. — Так ты поможешь мне? — он хотел обойти тонко подмеченное замечание товарища, поэтому сразу приступил к главному вопросу. — У меня же учеба… как я могу прогулять ее? В полицейской академии все слишком строго с посещаемостью. — Тебе не нужно прогуливать учебу. Если далеко добираться, можем нанять тебе водителя. — Значит, свою тачку погонять ты не дашь? — Наруто коварно улыбнулся и вскинул бровь. — Тачку не дам. Сначала права получи. — Такой ты зануда, Саске. — Ну так что? — биение сердца Учихи ускорилось. Он вовсе не желал находиться с Наруто, но еще больше он не желал пребывать в длительном обществе брата. Итачи сводил его с ума, пожирая своей чудовищной аурой. И если они вновь останутся наедине, то он перестанет верить в существование души. Поэтому для него было жизненно необходимым получить положительный ответ от друга. — Прости… У меня не получится. Я буду загружен учебой. — Но я же не прошу тебя все время сидеть подле меня. — Еще Хината будет наверняка против. Мы же только сошлись, и я хочу уделять больше времени ей. Саске, я правда хочу тебе помочь, но у тебя же полно денег, найми себе кого-нибудь, — Наруто всячески пытался оправдаться. Ему было неприятно отказывать, но согласиться он тоже не мог. Назойливый Киба уже дергал парня за плечо, утаскивая обратно в заждавшуюся компанию. Но Узумаки лишь отпихивался руками, отрицательно качая головой. Саске был так важен, что оставить разговор незавершенным было вовсе не в его силах. — А ты все-таки долбанный абьюзер, Наруто, — Саске иронично хмыкнул и устремил свой взор куда-то прямо, словно пристально вглядываясь в лицо друга. — Что? Я тебя не понимаю. — А, ну да… Я и забыл, что ты у нас глупыш, либо просто притворяешься тупым. — Какого черта, Саске? — Нет, это ты «какого черта»! Помогаешь только тогда, когда это выгодно тебе, а в остальное время мои просьбы рушат твои планы. Хочешь, чтобы я всегда был рядом, таскался с тобой по вечеринкам, где ты будешь подсовывать мне очередную шлюху под нос. Тебе словно совершенно плевать на то, что действительно важно для меня, хотя я делился с тобой, но сейчас я стараюсь это делать заметно реже, — отказ и осознание проигрыша взбесили Учиху. Он проиграл Итачи и теперь будет лежать на подносе в качестве грандиозного приза для счастливого победителя. — Да это совершенно нормальная помощь! Как еще тебя привести в норму? — Наруто повысил голос, и казалось, что все присутствовавшие гости уже во все уши подслушивали их разговор. — Вот именно, ты считаешь, что меня нужно приводить в норму, ты решаешь, какая помощь для меня подходит лучше. Я не позволю этого, друг мой. — Да тебя уже весь свет избегает и считает странным! — Какой свет ты имеешь в виду? Полагаю, тот свет, потому что с этим светом у меня превосходные отношения. — Теперь язвишь, да? — Я не ссорюсь с тобой, просто хочу сказать, что я не марионетка. И не следует решать за меня, как нужно поступать и действовать. — Ну да… Тогда пусть это решит за тебя твой брат. Вот кто тут как раз настоящий абьюзер. Или он на правах старшего имеет право? — Ты забываешься, — Саске сжал простыню, не отводя безумных глаз с дрожащими зрачками от фарфоровой вазы, мирно стоящей на полке. — Я не обижаюсь на тебя, просто научись принимать отказы. Я зайду к тебе на днях, — Наруто резко сменил манеру речи и сбавил обороты, а после этой фразы просто сбросил трубку. Влажное одеяло Учихи сползло к коленям, и парень продрог насквозь, вовсе не замечая, как его температура поднялась настолько, что градусник бы показал отметку в 39 градусов. Он вновь обессиленно рухнул головой на подушку и равнодушными пустыми глазами посмотрел на белоснежный потолок. — Хотелось бы знать, когда я буду обезглавлен, услышу я, хотя бы на мгновение, звук крови, вытекающей из моей шеи?***
Саске лежал в кровати, полностью укутанный несколькими слоями плотных одеял, а возле него на небольшой тумбе располагались препараты и кружки с остывающими противными жидкостями. Итачи обхаживал его как мог, регулярно осуществлял лечение и даже баловал младшего братишку изысканными блюдами, которые, к слову, готовил он сам. Но, несмотря на, казалось бы, проявленную заботу, в их взаимоотношениях чувствовался некий холод и равнодушие. Максимум, что делал старший Учиха — это перебрасывался парочкой колких шуток и издевок в сторону Саске, а в остальном он был весьма сдержан и отстранен. Они прожили вместе почти четыре дня, и за это время поведение брата успело сильно насторожить юношу. Вроде он был и доволен, что Итачи не позволяет себе ничего лишнего, а вроде и очень сильно расстраивался от такого столь хладнокровного обращения. Сейчас он сверлил недовольным взглядом рельефную спину старшего брата, облачённую в темную, более-менее свободную футболку. Его распущенные чёрные волосы аккуратными прядями ниспадали до самого пояса. Сам он был увлечён приготовлением очередного аппетитного блюда. Скорее всего, Саске бы засмотрелся на эстетику, непроизвольно создаваемую любимым «нии-саном», если бы не его пылкий язвительный нрав, который, к тому же, был подогрет горечью противоречивых настроений. — Я бы не хотел, чтобы твои волосы оказались у меня в еде, — недовольно фыркнув, юноша прищурил глаза в ожидании ответной реакции. На мгновение руки Итачи замерли над плитой. Он отложил посуду в сторону, не спеша повернулся и облокотился локтем на столешницу возле раковины. Выждав паузу, мужчина безмятежно улыбнулся, приподнимая свои густые брови. — С чего ты взял, что я готовлю для тебя? Совсем неожиданный ответ вынудил Саске резко перевести свой взгляд на свои ступни, плотно скрытые под одеялами. И нужна была ему эта провокация? Любой такой выпад в сторону Итачи всегда оборачивался против него самого. — А чего это мы последнее время такие вечно недовольные? — продолжил старший Учиха с нескрываемой азартной улыбкой на лице. — Гормончики разбушевались, а выплёскивать их, видно, некуда. Ну, Саске, сейчас же не весна, что случилось-то? — Итачи раззадорился ещё больше, наблюдая, как голова братишки глубже погружается под одеяло. И тут он решил надавить на самое сокровенное, вспоминая недавно увиденное художественное произведение, припрятанное на складе. — Небось, и все твои последние картины сплошная сублимация. Он был абсолютно точно уверен, что в памяти Саске встанет именно тот самый портрет. Ведь «отото» ещё никогда не разрисовывал полотна, вкладывая в изображение настолько много бушующей страсти. Так и случилось. Юноша смутился, но виду решил не подавать. Лучше дальше вгрызаться раздражённым взглядом в собственные ступни. — Я просто тебе сказал, что готовить с распущенными волосами неэтично, а ты устроил комедию на пустом месте. Итачи резво усмехнулся и, отталкиваясь руками от столешницы, медленно направился к кровати младшего брата. — А может быть, мне правда скучно. Ты, наглый самонадеянный щенок, предъявляешь претензии человеку, который ухаживает за твоей задницей. А что взамен? — в бархатном голосе мужчины не чувствовалось ни капли упрёка или враждебности. Наоборот, приятные нотки манящей нежности сладостно растекались по ушам в виде легкого шёпота. — Развлеки меня, Саске. Младший Учиха уже давно перестал давать себе отчёт о происходящем. Он чувствовал, будто потерял что-то очень важное. То, что было рядом с ним на протяжении всей жизни. Он потерял собственного брата. Любящего, доброго, внимательного, чуткого, заботливого старшего брата. Теперь перед ним стоял совершенно другой человек, обуреваемый жаждой власти и силы. — Тебя слишком много, — Саске все так же продолжал смотреть в одну точку перед собой, не осмеливаясь повернуть голову в сторону Итачи. — Мне тяжело сопротивляться, тяжело переносить твоё присутствие. Не проходит и дня, как ты снова оказываешься рядом. Мой дом полностью пропитался тобой. — А разве не ты этого хотел? Не ты ли постоянно искал встречи? — ещё парочка шагов отделяла братьев друг от друга, и старший намеревался это расстояние заметно сократить. — Все изменилось так неожиданно и резко, — юноша отчетливо ощущал, как брат не торопясь усаживается на кровать возле него, с упоением рассматривая его напряженные черты лица, словно пытаясь отыскать там ответ. Его уверенный взгляд был похож на взгляд собственника, который не желал допускать и мысли о том, что что-то может принадлежать не ему. — Я… — Саске попытался набрать в легкие больше воздуха, из последних сил стараясь не реагировать на действия брата, но дрожащие зрачки с треском выдавали его целиком и полностью. — Мне так сложно совладать с… — парень не успел договорить, как тёплая ладонь Итачи коснулась его лба. Уголки губ мужчины расплылись в лукавой, ухищренной, но в то же время безмятежной улыбке. Он все же дождался момента, когда Саске наконец обратит на него свой растерянный взгляд, и тихо произнёс: — Ты весь горишь. Они пару минут просто смотрели друг другу в глаза, не произнося ни единого слова. Саске хоть и находился в прострации, но все равно ожидал некого продолжения происходящего, а какого именно — не понимал сам. А вот Итачи такая реакция доставила неописуемое удовольствие. — Тебе нужно перекусить и принять жаропонижающие. Уже темно, поэтому скоро ты должен лечь спать, — старший Учиха поднялся с кровати, а затем принялся накладывать приготовленное блюдо в тарелку. Вот так просто. Саске сжал веки, впиваясь руками в простыню. Его снова спровоцировали, а затем безжалостно отринули. Есть вещи, которые не меняются никогда. «Заполучил все, что желал. Насытился, а меня вновь раздавил». — Нежно льнут к ручью цветы, но у бегущей воды нет чувств, — практически пустой голос Саске заполнил собой всю комнату. Итачи сомкнул брови на переносице, ощущая колкое волнение в груди. — Пока одно сердце трепещет и волнуется, другое становится холодным и чужим. Наступила тишина. Парень снова ждал ответной реакции, но старший Учиха твёрдой рукой поставил тарелку на тумбу возле Саске и сухо отчеканил: — Ешь, — затем он просто уселся на диван, перебирая в руках какие-то бумаги. «Хорошо, я съем это, Итачи», — думал юноша, запуская ложку с жареной свининой в рот. — «Я съем… А ещё заполучу хотя б чуточку тебя в этот вечер. И я сделаю это, чего бы мне оно ни стоило» Саске с такой яростью набивал живот, что не заметил, как опустошил всю тарелку. — Не торопись ты так. Подавишься, — Итачи из-под бровей смотрел своим мрачным укоризненным взором на заведённого братишку, который уже откладывал грязную посуду в сторону. — Я хочу спать, но мне так холодно, — юноша томно и протяжно вздохнул, заваливаясь всем корпусом на постель. — И? Тебе же сказали принять лекарство. — Я не знаю, куда ты его убрал. — Мне подойти и подать тебе, раз ты не видишь, что оно лежит перед твоим носом? — терпение Итачи постепенно сводилось к минимуму, хотя ситуация была вполне безобидная. — Я хочу, чтобы ты лёг со мной… — парень вальяжно раскинул руки по всему периметру кровати. — Пока я не засну, хотя б на мгновение. Мне так будет теплее. Мягкий вкрадчивый тон произвёл на Итачи неизгладимое впечатление. Он первый раз видел Саске таким безмятежно расслабленным. Мужчина слегка улыбнулся одним лишь краешком губ. Эта грубая отстраненная холодность и детская наивность умещались в одном прекраснейшем существе, которое при всей своей язвительности притягивало к себе, а тем более в этот момент манило с сумасшедшей силой. — Двигайся, — Итачи небрежным жестом указал Саске, чтоб тот поторопился и освободил для него пространство. Младший Учиха, явно не ожидавший положительного ответа на свою просьбу, суетливо заерзал на постели. — Всем художникам присуща эта надоедливая нерасторопность? — с насмешкой произнёс Итачи, занимая добрую половину кровати, тем самым спихивая Саске ближе к краю. Юноша ничего не ответил и стыдливо скрылся под одеялом. Настолько тяжело переносилась эта непозволительная близость с братом, что он уже успел сто раз пожалеть о своих намерениях. — А гонору то было, — Итачи с каждым разом накрывала волна безудержного азарта, а затем пришло время отливу, как только он понял, что «отото» вновь спрятался в свою плотную раковину, а так уже было совсем неинтересно. «Ладно, подождём» Саске отвернулся от брата, сворачиваясь в клубок от холода и смущения. Про жаропонижающее просто забыли, и в конце концов даже в такой обстановке братьев безжалостно поглотил сон.***
Итачи проснулся посреди ночи от того, что ощутил грузную тяжесть на своей талии и бёдрах. Как оказалось, это было ничто иное, как нога Саске. Сбросив с себя одеяло, юноша прижался к спине брата, обхватывая его торс левой рукой. Мужчина опешил от такой наглости, но сиплое дыхание возле затылка поумерило его пыл. Саске спал. Спал крепко и умиротворенно. Ему было спокойно от присутствия родного существа рядом с собой, поэтому он прижимался все сильнее, обвивая своим туловищем и без того уставшего брата. Итачи же прочувствовал всем своим нутром дрожь тела Саске. Он чувствовал его мерное дыхание, приятную теплоту и трепетное биение сердца, слышал сонливые вздохи у самого уха, и все это приводило его в неосознанный пугающий восторг. Что ты творишь? Нотки азартного искушения поселились в до этого спокойных глазах. Все стены сопротивления тщетно рушились, а разум будто отказывался подчиняться, уступая дорогу буре из желания. Слишком близко и слишком поздно? Мужчина понимал, что его собственное сердцебиение стремительно набирает обороты, заставляя циркулировать кровь в венах с неимоверной скоростью. Он терял самообладание. Мягкое прикосновение тёплой ладони поверх практически тощей руки младшего брата. Итачи осторожно повернул голову навстречу сонному лицу Саске. Тот спал, слегка приоткрыв рот, отчего его образ становился таким забавным. Второй рукой мужчина убрал прядь тёмных волос со лба отото и осторожно прильнул к нему, награждая самым нежным поцелуем на свете. Снова непозволительная близость. Итачи никогда не шёл на поводу у какой-то там морали. Все это уже давно не имело никакого веса и тем более смысла. «Мне тяжело сопротивляться. Я не в силах совладать с…» — Это я сейчас не в силах совладать с собой, Саске, — вспоминая недавние слова младшего брата, еле слышно прошептал Итачи. Его ладонь плавно скользнула выше к локтю, а затем перенеслась на хрупкое плечо. Он потянулся к ключицам, пока только лишь прикасаясь губами к бледной коже. Эйфория и безудержный азарт смогли пошатнуть даже этот непоколебимый разум, поэтому он провёл языком вдоль ключицы, оставляя за собой влажный след. Простонав что-то совершенно бессознательное, Саске запрокинул голову назад, словно предоставляя больше места вольностям брата. Мужчина счёл это за приглашение, поэтому, вовсе не церемонясь, он приступил покрывать глубокими поцелуями эту тонкую изящную шею. Итачи заводился ещё больше, когда слышал сбивчивое дыхание Саске и видел, как юноша извивается в такт его действиям, пытаясь урвать ртом побольше воздуха. Простынь слегка сбивалась под его телом, а затем последовала череда томительных стонов. Старший Учиха остановился, чтобы принять более удобное для себя положение. — Какой ты шумный. Я ещё ничего не сделал, а уже получаю ту реакцию, которую должен получать почти на выходе, — он провёл большим пальцем по уголку собственных губ, чтобы смахнуть скопившуюся слюну. — Тебя так легко сломать, а это уже совсем неинтересно. Сильная рука проскользнула под футболку Саске. Ладонь путешествовала по слегка выпирающим ребрам, и на секунду Итачи призадумался о худобе младшего Учихи. Тепло юного тела мягко обволакивало чуть замерзшие пальцы при каждом прикосновении. И снова напористые поцелуи обжигали нежную кожу плеч. Главная задача — это не оставить после себя следов. Так как поцелуи были крайне настырными, сделать это было весьма сложно. Саске издал сдавленный писк, когда рука Итачи задела затвердевший сосок. — Ой, вот только не проснись от этого, — прошипел Учиха, зажимая возбужденную часть ещё сильнее. Он нежно провёл языком по шее и подбородку, а затем, минуя губы, очерчивая ровную линию изящного носа, в конце концов, остановился у лба. Ладонь вальяжно покоилась на правой стороне шеи, а большой палец слегка дотрагивался до мочки уха. В руках Итачи Саске будто постепенно расцветал, подобно раскрывающемуся цветочному бутону, с каждым мгновением обличая перед старшим Учихой еще большую привлекательность, даря непередаваемое блаженство созерцания и ощущения. — Нии-сан? — юноша не торопясь приоткрыл глаза, пребывая ещё в неком абстрактном сонливом состоянии. В его взгляде отражалось заметное беспокойство с улавливаемыми нотками возбуждения и смятения. «Твою мать» — Итачи резко приложился губами к уху младшего брата. — Тшшш… — язык задел ушную раковину, и от тепла обжигающего дыхания старшего Учихи по бледному телу пробежалось множество мурашек. То, что Саске все-таки проснулся, конечно же, обеспокоило Итачи. Он был не готов раскрывать перед непутевым отото свои встречные желания и показывать, что взаимность имеет место быть. Ему хотелось ещё немного поиграть, но в то же время он понимал, как никто другой, что его чувства испортят Саске жизнь. — Это все сон, мой дорогой братец, — продолжал шептать Учиха. Рука все так же властно располагалась на шее юноши, но теперь большой палец переместился к его нижней губе, слегка оттягивая ее вниз. — Нии-сан, — Саске снова пытался заговорить, но наличие посторонних объектов во рту крайне препятствовали этому действию. Итачи был слишком заведён, чтобы давать мелкому возможность говорить, поэтому он надавил на его язык, отчего челюсть раскрылась ещё сильнее, позволяя шумным вздохам вырваться наружу. Саске зажмурил глаза, чувствуя, как палец Итачи самым постыдным образом исследует полость его рта. Мужчина улыбнулся, прикусывая мочку уха брата. — Так вот какие сны тебе снятся на самом деле. Это и есть твои потаённые желания? Говорят, что во сне люди видят то, чего хотят на самом деле. Правда, зачастую они не помнят своих снов. А мне бы хотелось, чтобы ты помнил. Помнил о своём бесстыдстве, о наличии столь грязных помыслов. Ты — наглядный пример того, как самая чистейшая душа может упасть в пропасть порочности. После услышанных слов Саске овладел страх. Он старался хоть как-то оглядываться по сторонам, чтобы определить, во сне ли он на самом деле. Ощущения были чересчур реалистичны, и, даже если ссылаться на восприимчивую творческую натуру, парень понимал, что на игры разума это совершенно не похоже. Его тело сходило с ума, тем самым раззадоривая Итачи ещё сильнее. Старший Учиха вновь решил сменить положение, и теперь он параллельно возвышался над вспотевшим отото. Немного погодя, мужчина почувствовал, как в его колено уперлось что-то твёрдое, и в тот же момент Саске стыдливо отвернул голову в сторону, дабы не пересекаться с ним взглядом. Дьявольская улыбка озарила лицо Итачи. Он лёгким движением откинул назад свои чёрные волосы и взял Саске за подбородок, вынуждая обратить на себя внимание. — Да у тебя никак эрекция началась. Что скажет твой «нии-сан», если проснётся и увидит это? — Это не сон, а реальность. Ты говнюк, Итачи! — Саске вцепился в руку брата, пытаясь спихнуть ее с подбородка, но тот сжал его ещё крепче, даже грубее, отчего у юноши выступили слезы на глазах. — Реальность? — момент, и Саске снова почувствовал былую боль в запястье, потому что Итачи вновь сжал кисти рук, впечатывая его тело в мягкий матрас. — Реальность может оказаться миражем. И, быть может, ты живёшь в мире собственных иллюзий? Я тебе покажу, что такое реальность, мой маленький глупый братец. Юноша вскрикнул от резкого и жесткого захвата собственных волос. В следующий момент Итачи впился своими губами в губы младшего брата. Язык бесцеремонно властвовал в чужом рту, заставляя парня приблизиться к пику своего возбуждения. И, когда у Саске больше не осталось терпения, он попытался неуклюже ответить на действия нии-сана, а у того это вызвало лишь неподдельный смех в душе. «Тебе не нужно ничего делать. Просто расслабься» Закинув ноги на спину брата, юноша начал двигать бёдрами в такт его движениям, словно вымаливая продолжения разыгравшегося банкета. Итачи был весьма удивлён напористости отото, но поцелуй разрывать не собирался, делая его ещё более жёстким и углубляя до такой степени, что вскоре Саске почувствовал острую нехватку кислорода в легких. Тело горело и распирало от нарастающего желания, а воздух был очень необходим, поэтому младший Учиха проник под футболку Итачи и впился ногтями в его спину, царапая ее до такой степени, что на ней оставались покрасневшие, кое-где кровоточащие следы. Сколько же у тебя запасов воздуха, дьявол? Саске задыхался, отчаянно пытаясь урвать носом хоть горсточку кислорода, но Итачи не оставлял для этого совершенно никаких возможностей. Наоборот, дождавшись нужной реакции, он обхватил рукой его шею, нащупывая где-то на затылке область сонной артерии. Раньше ему частенько приходилось разбираться с неприятными личностями подобным образом, поэтому найти идеальное расположение необходимой точки для него не составило ни малейшего труда. Легкое надавливание — и обмякшее тело младшего брата бессознательно лежало на кровати. — Теперь ты поверишь, что это был сон, — произнёс Итачи, усаживаясь рядом с Саске. Раны на спине начали неприятно шипеть, поэтому мужчина стащил с себя футболку и пересел поближе к окну, чтобы прохладный воздух обдувал раздражения кожи. Было бы забавно, если б подчиненный вроде Хидана увидел бы его увечья. Наверняка бы пошли всякие шутки о великолепно проведённой ночи с какой-нибудь жгучей красоткой. Только вот Итачи понимал, что сегодня Саске был лучше всех его шлюх вместе взятых. — Надеюсь, мне твои противные бациллы не передадутся, — старший Учиха бросил усталый взгляд в сторону уже спящего брата и набросил на него смятое одеяло.