***
— Какие мы агрессивные! Я предупреждал, между прочим. Мальчишка тихо зашипел, с силой сжав руки в кулаки. Утёс появился лишь частично. Снести — и заново. Контролировать себя в моменты ярости — сложнее всего. Мысли то и дело соскакивают с нужного объекта, переключаясь на ненавистную фигуру. Уже и шутки про медитацию воспринимаются серьёзно. Шалят нервишки. Надо что-то делать. — Да не из-за Мэйбл я! Ну дура-дурой, пусть. Плевать. Рано или поздно сама упадёт с высоты «полёта мысли». Её проблемы. Я из-за этого «приключенца»! Он мне уже все уши прожужжал. Чёрта с два сдамся. Тёмная гладь воды заняла своё место — даже волны прорисованы. Небо серое-серое, с тёмными грозовыми тучами. За утёсом — сухие деревья, внизу — высокие камни, тонкие и острые, как сталагмиты. Прыгнешь — шашлык. Диппер не знает, но Билла так и подмывает создать какого-нибудь зеваку и… — Не психуй. Делу не поможет. Показательная самостоятельность тоже, что бы ты там не планировал — не одобряю. «Больно надо.» — прикусив губу, Диппер вышел на обрыв, осмотрел локацию, и решил всё же добавить мелкие детали — там пару сухих кустов, там завядшие цветы, там насыпь камней… — Только явился, а уже командует. — И ты это злишься, что он тебя ребёнком называет? Считаешь, поступаешь по-взрослому? Опустил глаза, сел, мол: «включай». По щелчку зашумели и стали биться об обрыв волны. Холодный ветер качал ветки, что нещадно скрипели. В общем, в сумме с мрачной бледной палитрой, атмосфера была на «ура». Да и работа проделана немаленькая. — Терпеть не могу, когда меня не воспринимают. — Заметил. Только это вот совсем не причина рисковать собой, знаешь ли. Не каждого можно переубедить. Пусть сам головой о стену бьётся, тебе то что? — В четырёх стенах сидеть устал. — «На том свете» ни капли не веселее, поверь.***
— В общем, не уверена, но, возможно… Это всё же был призрак. Диппер оглянулся на дверь в комнату отдыха, прикусил губу и задумался. А не слишком ли просто? С другой стороны, хоть как-то свою состоятельность покажет. А пока дядюшкам лучше не быть в курсе его небольших проделок. И сестре тоже. Да, ей особенно. Пусть для неё это будет небольшая вечеринка. Девчонки будут развлекаться, а он пока займётся работой. — Хорошо. Займусь. Только одно условие. — Да-да, привести вас в надлежащий вид, а то папенька начнёт высказываться. И приглашения… — Да я просто о Мэйбл, вообще-то… — Ага, чёрта с два! Вас и за порог не пропустят. Вся эта чепуха про «всех желающих» — пыль в глаза, чтобы не высказывались. «Не наши проблемы, что они все бедные». Что? Сомневался? Диппер даже опешил от таких высказываний. Девчонку аж трясло, точно не один час в себе копила. И до того было понятно, что дома её особо не лелеют, но, всё же, показалось, будто бы она такого же мнения о «простулюдинах», как и её родители. Прекрасно. Главное, чтобы это ни во что не вылилось. — Ладно, тогда…? — Я заеду за вами завтра утром. А сегодня уговорю отца на эти самые приглашения. Так что я вам ничего не должна, ясно? Чтобы избежать лишних ушей, пришлось переговорить с Мэйбл в спальне. Та искренне хотела поделиться радостью, что наконец смогла поладить с заносчивой Нортвест, но братец охладил её пыл. Договорились о мини-легенде повторного состязания, ничьей и примирении. Чтобы выглядело натуральнее, так сказать. Сестрёнка не вдавалась в подробности, «почему» и «зачем», так что пожала плечами и убежала посвящать в счастливую новость дядюшек.***
Пасифика стояла напротив примерочной и в который раз одёргивала себя, чтобы не грызть чёртовы ногти. Дурная привычка, за которую она постоянно получает. Когда оно появилось? И, главное, от кого? Непонятно. Но когда маникюр стоит, как приличный салон, то приходится держать себя в руках. Так со стороны не скажешь, что единственная дочь богатейшей семьи в городе в чём-то когда-то нуждалась, и уж тем более, что она знает настоящую цену денег. Нет, её родителям они перепадают практически просто так — работает, отец, конечно, головой, но те, кто работают на него — руками. И если вдруг что, и ему понадобятся деньги — пострадают ни в чём неповинные люди, которые за копейки из кожи вон лезут. Вот и сейчас, узнай отец о происходящем, тут же стал бы трезвонить и нашёл самого дорогого «ловца приведений» — типичного шарлатана, как не сложно догадаться. И деньги на ветер. А рабочим страдать. — Нет-нет-нет! Я же сказала, ультрамариново-синий, а это пурпурно-синий! Отец узнает, какие вы бездари, все будете уволены! К чертям! Консультант, нервно подобрав образцы, тут же смылся. И так каждый раз. Как простой человек может удовлетворить прихоти столь привередливой девушки? Консультант! Не художник. Да и не все художники отличают эти… Синие цвета. Не было этого в требованиях при найме. Никто его к такому не готовил. Даже не предупреждали. — Тебе не кажется, что это уже слишком? Мэйбл стояла, переминаясь с ноги на ногу. Она перемеряла уже с десяток практически одинаковых фасонов, но после каждого подруга взрывалась ярым негодованием — там слишком длинное, там слишком короткое, там «уродские» рукава, там их быть не должно, там бантик выделяется, там кружева лишние… Девчонку уже и приглашение не радовало, раз подготовка к вечеру — «это не «вечеринка», это вечер» — занимает столько сил. — Нет! Это должно быть идеально! И никак иначе. — Да, но… Цвет? Почему это так важно? — Да, Паци, чем это так цвет не угодил? И мы не удостоимся увидеть твой наряд? Блондинка покраснела и кинула на парня уничтожающий взгляд. Так и знала ведь, что нужно было отпустить, только отмучился. С ним всё просто — чёрные штаны, жилетка, расшитая серебряными нитками, туфли и небесно-синяя рубашка. Пришлось обойтись без пиджака и галстука, так как они ужасно неуместно смотрелись. Ну и бабочка… Почему именно бабочка, она даже спрашивать не стала. — До вечера — нет. Мэйбл бросила на подругу непонимающий взгляд, потом на брата, однако, никто на неё внимания не обратил. Во всяком случае, пока не пришёл замученный консультант с новой «порцией» нарядов, на которые ушло ещё около часа. Наконец, Нортвест остановилась на одном и одобрила. О презентах было принято решение промолчать, мол, просто прошлись по городу, поболтали. Как друзья. Ничего такого. Друзья ведь гуляют? Вот и они прогулялись. На остаток дня сестрёнка оставила Диппера, убежав хвастаться подругам, потому у него было достаточно времени, чтобы ещё раз перечитать всю информацию о призраках. Ничего особенного. Типичное деление по категориям в зависимости от «вредности». Первая — самая лёгкая, способ избавления — игнорирование. Отправить семейку Нортвестов на отдых, и призрак сам покинет их дом, так как некого будет донимать. Четвёртая чуток посложнее — картинный призрак, но там всего-то иметь при себе серебряное зеркало. Девятая категория касалась лишь сновидений, а десятая… Ну, если попадётся — то к чёрту с города. Слава богам, что они, вроде как, в Гравити Фолз не водятся. Не водились. Тридцать лет назад. Не то, чтобы было страшно, однако… Неприятно, что всё внезапно могло обернуться катастрофой. Как не крути, он шёл за победой и доказательством самостоятельности, так что отступать — нельзя. Иначе его из-под крыши Хижины точно не выпустят. Вечером прибежала Мэйбл. Пришлось, пока она собиралась, отговаривать от использования косметики, как не крути — Пасифика была против. А то ещё отправит обратно. Не отправит, конечно, но смысл ссориться? Да и выровнять волосы — тоже не пятиминутное дело. Когда оба были готовы, дядюшка подвёз их к поместью. Мэйбл светилась от радости, в то время как Диппер не мог решить, стоит оно того или не стоит. Даже в случае удачи от Билла придётся натерпеться. И не скажешь ведь, что не прав. Но гордость, она такая. Внутри всё выглядит… Помпезно. Иначе не скажешь. Золотые — скорее позолоченные, — люстры, под старину, со свечами. Колонны в углах резные, белоснежно-белые, в римском стиле капитель, да ещё и с позолоченными вставками. Пол натёрт до блеска, выложен из покрытой лаком светлой древесины. Огромные столы со всевозможными закусками. И куча людей. Куча. Откуда они все здесь взялись — неужто приехали? Сюда? — вопрос века. Вопрос, на который не ответит даже Сайфер. Пасифика встретила их в зале. Волосы уложены в афинскую косу-корону, украшены золотыми заколками в виде веток терновника: на шее цепочка с подвеской — такая же веточка терновника. Платье тёмно-синее — Диппер еле сдержался, чтобы не издать смешок, ведь «а-силуэт» был одним из самых главных критериев, после цвета, — со шлейфом, украшенным звёздами, также, как и топ. На ногах — золотые туфли на платформе. Мэйбл была в практически таком же наряде, за исключением того, что её платье имело декоративный корсет с золотыми нитками, а также оно не было расшито звёздами, зато второй полу-прозрачный шифоновый слой юбки был украшен золотыми блёстками. В общем и целом, они довольно гармонично смотрелись вместе. Диппер, как имеющий совсем другую роль, не учитывался. И благодарил за это небеса. Иначе бы мучений свалилось ему на голову вдесятеро больше. Сестрёнка довольно быстро сориентировалась, так что держать её при себе долго не получилось. Цыкнув, Пасифика повела Диппера на второй этаж. Вдруг заблудится? Дома обычно раз в двадцать меньше этих хором. Она в первое время и сама путалась, где что. Да что тут говорить — до сих пор путается. — У вас есть серебряные зеркала? — Была парочка, вроде как. А так нужно? — Не факт, но пригодилось бы. Призраки, они, знаешь ли, не одинаковые. Всё, что у них общее — дело, тревожащее дух. Невыполненная миссия. В общем, не упокоили их, как следует, вот и бесятся. У вас там, кстати, никто в доме не откидывался? Пасифика задумалась на минуту, а потом покачала головой. — Если и было, то до моего рождения. Или даже до рождения отца. Иначе бы пресса не упустила своего, а на это жаловался бы отец, что снова пришлось откупаться. — Не боишься, что я записываю? — Ага, был бы телефон, чёрта с два шлялся бы по лесу. Девчонка так резко остановилась, что Пайнс едва в неё не врезался, и уставилась на одну из картин. Точнее, на пустую картину. Золотая, с витиеватым узором, рамка, украшала зелёное полотно. — Раньше здесь был портрет. — Та-ак, где, говоришь, у вас тут зеркала серебряные? Пока Нортвест пыталась вспомнить, освещение успело потускнеть. Следующим особым проявлением присутствия призрака стал пронзительно завывающий ветер, что разбил стёкла в конце коридора. Из украшений — ваз, статуй, прочей мелочи, — стала медленно сочится вязкая алая жидкость, мало напоминающая кровь по виду, зато запах был ярко-металлический. — Третья слева! В конце! Однако, не успели они дойти и до половины, как со стороны лестницы послышался грохот. Косточка за косточкой, собирался высокий скелет, а потом и вовсе обрастал плотью, однако, подростки этого уже не увидели, заскочив в нужную комнату. Как оказалось, она была полна хлама, уже несколько лет к которому никто не прикасался. Здесь были старые картины и коробки, вазы, раритетные телефоны… И всё было покрыто огромным слоем пыли. Нет времени искать. Из коридора эхом раздаются тяжёлые шаги. Разумеется их заметили. И теперь направлялись прямо к ним. — Пришло время расплаты, Нортвест! Девчонка от испуга даже икнула, с ужасом уставившись на дверь, которая вот-вот распахнётся. Она в страхе сделала неуклюжий шаг назад, чем завалила парочку коробок, из одной из них вывалилось… То самое зеркало. Диппер хмыкнул, протёр, и в момент, когда дверь распахнулась, выставил его перед собой. С громким рёвом призрака затянуло в зеркало. От взрыва энергии, что произвело заточение, подростков и предметы раскидало по сторонам. Пришлось в срочном темпе выбираться из комнаты, так как пыли оказалось чересчур много. В коридоре уже послышался стук. Как оказалось, это призрак, пытается выбраться. Осознав, что у него не выйдет, он просит выслушать его историю. Пасифика недовольно смотрит на него, потом в сторону лестницы, цыкает, но соглашается. Из всего его рассказа следует, что даже если они справятся с ним — это нападки призраков не остановит, ведь предки Нортвестов насолили нескольким сотням дровосеков. — И это только предки. Мой отец до сих пор рабочих кошмарит. Семейное. Диппер смотрит на неё с непониманием, но она махает рукой. Грехов её семьи неисчислимое множество, а если считать ещё и предков, то там на поколения вперёд проклятий наберётся. — Ближе к делу, что сделать, чтобы вас всех упокоить? — Открыть ворота. Вне себя от гнева, девчонка пинает ближайшую тумбу, с неё слетает ваза и разбивается в осколки. Буквально через пару минут подымается Престон Нортвест. — Что здесь происходит? — Нас терроризирует призрак, из-за того, что ворота закрыты для простых людей! Она указывает на призрака, и по взгляду дети понимают, что Престон ни капли не удивлён. Более того, на его лице появляется ухмылка, он благодарит Диппера за работу, и буквально вышвыривает того за шкирку. — Но па- Вдали звенит колокольчик, и Пасифика замолкает. Тем временем призрак с ненавистью смотрит из заточения, жёстко ухмыляясь. Делать нечего — придётся изгонять. Хотя обычный обряд экзорцизма… Диппер хмурится, понимая, что помнит заклинание наизусть. Вспоминая, чем себя представлял Билл, мальчишка ёжится. Вот так нелёгкий разговор светит. Вскоре с одним из призраков покончено. Это хорошая новость. Плохая — серые расплывчатые тени начинают появляться то тут, то там. И если напавшего на него Пайнс тут же вселяет в зеркало, то с теми, кто проявил интерес к поместью — это не работает. Хотя бы потому, что для заточения нужно, чтобы призрак увидел собственное отражение. Из-за призраков тут же началась суматоха, так что пробраться обратно в поместье труда не составило. Не быть затоптанным — да, вот это уже вызов. Залу опустеть не дали — все двери захлопнулись, а при приближении отталкивало немалыми всплесками магии, да так, что на метра четыре отлетал точно. Пасифика сидела в кабинете отца, нервно постукивала носиком туфли по лакированному полу. Что ж, ей приказали ждать. Чёртовы колокольчики. Отец всегда держал один при себе, «на экстренный случай». Вот как этот. Выйдет из комнаты — и всё. До конца недели в себя не придёт. Дрессировал, как собаку. Ослушалась приказа после колокольчика — что же, обойдёшься без завтрака, милая. А на обед вот корка хлеба, чтобы не сдохла случаем. А вот если всё делаешь правильно, вот тебе и одежда дорогая, и питомцы экзотические. Больно надо. Уже который год она лелеяла надежду на побег, да только что там… Отцу ничего не стоит сделать парочку звоночков, и вот её уже припёрли домой. Сиди, голодай, мучься, думай над своим поведением. Конечно, могло быть хуже. Рукоприкладство, к примеру. Но нельзя ведь, чтобы на «смысле жизни и гордости Нортвестов» была хоть одна царапина. А вот худоба — признак благородства. А то, что у девчонки тик начинается в тёмных замкнутых пространствах, и иногда она срывается на еду — это мелочи. Переживёт. А нет — новую сделают. Ага. Как и её. «Матушка», Миссис Нортвест, оказалась бесплодной. А на тот момент о их с Престоном свадьбе знали все, кому не лень. Да и денег он в её операции вбухал столько, сколько никому и не снилось. О том, что это результат одной из таких операций, конечно, врачи умолчали. А малышка подслушала разговор родителей, после чего и началась вся эта дрессировка. Она то никогда и не задумывалась, чего ни на одного из родителей не похожа. Глаза как у отца голубые, но больше — ничего. Потом стали только распускать слухи, что Миссис Нортвест, как-бы, на самом деле блондинка, просто красится в тёмно-русый, а так там всё чисто. Тех, кто версии не поверил, были единицы, и Пасифика, знавшая правду. И вот теперь, сидя перед отцовским столом и гипнотизируя колокольчик, девчонка не знала, что ей и делать. Ослушается — Ад. Не ослушается — Ад. Так что она поднялась, закрыла глаза, взяла колокольчик и тихо позвонила. — Спаси поместье, Пасифика Элиза. Открыв глаза, она крепче взяла колокольчик, вышла из комнаты, растоптала злосчастную вещицу и спустилась вниз, через второй ход, так как слышала, что в главном зале царит паника. В коридоре она наткнулась на Диппера. — Подымайся этим путём, пройди в зал и найди Мэйбл. — А ты…? — Ворота открою, что же ещё? Диппер тут же рванулся наверх, на середине пути задумался, чего это призраки не учли секретные ходы, но, успокоив себя тем, что жили они века назад, а за это время поместье раз сорок перестроили, всё же спустился. — Не так я себе вечеринку представляла. Близнецы спрятались за завалом из шкафов, тумб и столов, а также прочей мелочи. — Ну, с нами по-другому и не бывает, не так ли? Вскоре шум уменьшился. Выглянув из-за укрытия, близнецы обнаружили застывших призраков. Глаза были пустыми, руки «по швам». После какой-то паузы они все хором заговорили. — Наш дух был упокоен, но проклятие коснётся дома вновь, стоит воротам закрыться. После этих слов все призраки стали рассыпаться, словно истлевали, а когда пыль упала на пол, произошёл довольно сильный всплеск, которым сбило с ног всех присутствующих. Дома состоялся нелёгкий разговор. Сперва Стэн отчитал, — благодаря богов, что им хоть счёт не выставили, — потом Мэй кидала взгляды, полные разочарования, а потом Форд… С ним дольше всего ссорился мальчишка. Со всех сил пытался выгородиться, указать на проделанную работу, а в итоге его ещё сильнее принижали. Вконец взбесившись, Диппер в прямом смысле ушёл от разговора. Хлопнув дверью, заперся в спальне. Вот тебе и признание. Мало того, что сам еле уцелел, так ещё и отчитали.***
Стоило пустоте стать достаточно густой, как мальчишка тут же принялся за работу. Чем быстрее — тем лучше. Может, удастся задобрить? Хоть как-то…? Вскоре появился горизонт, разделяющий алеющее небо с водяной гладью, что граничила с песчаным берегом. Солнце, прячущееся за морем, пускало малиновые и золотые лучи. Розово-жёлтые пушистые тучки разбавляли картину. Вода была чистой, спокойной. На дне, среди ила, гладкие камешки. Небольшой деревянный причал, и даже лодка с вёслами. Позади — тропический пейзаж с пальмами, лианами и дикими растениями. Учитывая скорость, это было одним из лучших показателей прогресса. Так что, ожидание вердикта было довольно волнительным. И тщетным. В какой-то момент мир стал стремительно меняться. Привычное падение одной локации на другую почему-то сменилось на искажение цветов и форм, что, пусть и смотрелось эффектно, но при такой скорости чуток укачивало. Тёмно-бирюзовые цвета совсем вытеснились красным. Коричневые пятна чуток разрослись. Жёлтый уменьшился. Голубой потемнел, стал чёрным. Потом все краски скрутились в спираль, на миг замерли, и, как пружинка, отскочили на свои собственные места, и вот уже можно было рассмотреть задуманное. «Местом назначения» оказалась довольно просторная комната, освещаемая лишь тройкой свеч, стоящей на невысоком круглом лакированном столе из тёмного дерева, а также потрескивающим в чёрном камине огнём. Перед камином багровый ковёр, на котором и был стол. Два резных кресла с алыми подушечками. Это, пожалуй, всё, что можно было рассмотреть, но комната ощущалась в разы больше. В углах что-то посверкивало золотом, виднелись силуэты картин в рамах с витиеватыми узорами… — Сядь. Диппер даже дёрнулся, услышав непривычный, но знакомый голос. Сел, сложил на коленях руки, в нерешительности уставился на ковёр. Махровый. Непривычно. — Назови мне все моменты, в которых «что-то» могло пойти не так. Казалось, будто бы тело парализовало от страха. Сложно было просто вдохнуть, не то, чтобы сосредоточиться и заговорить. — Я мог опоздать и прийти в момент, когда призраки уже начали захват. Призрак мог оказаться умнее, и отправиться сразу к родителям Нортвест. Призрак мог быть быстрее, и добраться до нас до того, как мы нашли зеркало. Зеркало могло разбиться. Нас могло выкинуть из окна волной… Сердце пропустило удар, но взгляда от ковра не оторвал. Сзади раздался «цокот» — что-то среднее между ударами каблуков о кафель и обычными шагами. У изголовья с тихим хрустом сжалась ткань, будто бы на неё надавили. — Кое-что пропустил. Голос раздался совсем рядом, из-за чего Диппер дёрнулся, но тут же попытался вернуться к «списку». С трудом, но удалось. Казалось, каждая клеточка напряглась, натянулась, как струна, и вот-вот лопнет, разорвётся. — Это мог бы быть призрак послед… десятой категории, с которым зеркало бы не сработало. Пасифика могла бы не успеть отворить ворота. Призраки могли бы сломать несущие стены. Пока я добирался до Мэй, меня могли бы задеть. Усталый вздох. Сердце мальчишки снова заходится в бешеном ритме. Вот-вот на него сорвутся. Вот-вот ему снова выслушивать, какой он идиот. Вот-вот… — Хорошо. Я рад, что ты в состоянии здраво оценить ситуацию. Пусть и поздно, но ты понимаешь. Слишком спокойный. Слишком бесцветный голос. В груди уже колет. На глаза наворачиваются слёзы. Не должна была попытка показать себя иметь такой результат. Сплошное разочарование. — Раньше ты не был против. Диппер сжимает кулаки до побелевших костяшек, до крови, прыснувшей из-за впившихся в кожу ногтей. Не больно. Здесь никогда не больно. — Раньше ты не лез на рожон, из-за того, что пытался что-то доказать. Пусть и тот поход, снова к призракам, тоже не заслуживает поощрения. Однако, тогда были совсем другие обстоятельства. Минутная пауза. Мальчишка замечает, что затаил дыхание. Странно, но даже здесь в глазах темнеет. Заставить себя вдохнуть не получается. Если он сейчас же не спросит — то просто сгорит в ожидании приговора. — Ты злишься? — Я давно не был так напуган. Пойми, я ведь даже не мог помочь тебе. — Н-но, то заклинание! «Демон» вздохнул, послышался шорох одежды, и тот, видимо, сел сбоку. Диппер не нашёл смелости бросить на него даже короткий взгляд. В горле пересохло. Он точно чувствовал на себе изучающий взгляд. — Потому что ты попросил. Увы, но я не могу дать тебе большее, нежели какие-то жалкие строки. Он издал грустный смешок, и впервые взгляд мальчишки сместился на парочку сантиметров. Всё, что он смог заметить — ярко выбивающийся на фоне остальной палитры жёлтый рукав. Сразу же он отвёл взгляд на не тлеющие в камине брёвна. Одолевало сомнение, что они в принципе горели. Тепла, как такового, от огня не исходило. — Пожалуйста, пообещай мне одну вещь. Диппер грустно смотрел перед собой. И дураку понятно, о чём его попросят. Но так паршиво, что даже спорить не хочется. Поступил как последний идиот. Заставил волноваться. Как никогда хотелось, чтобы, как следует, отругали. Спустили пар. Но нет. Это тебе не с человеком дело иметь. — Пообещай не разделяться с ними. Пока что. Наладь отношения, а то совсем беда у вас. Ты ведь понимаешь, о чём я? Не о доверии, Сосна. Я говорю о взаимоотношениях. С доверием, знаешь, всё очень сложно. Помнишь надпись на дневнике? Ты абсолютно беззащитен перед тем, кому доверяешь. Это делает тебя открытой книгой. Потому нужно быть предельно осторожным. Диппер коротко кивнул, и окружение снова стало погружаться во тьму. Последним, что он почувствовал, было ощущение, будто бы растрепали волосы. — Хорошая работа, я заметил.***
— Ууу, бро-бро, а чо эт ты такой задумчивый? Диппер сонно смотрел в тарелку, без особого удовольствия разделывая яичницу, будто бы делал из неё паззл. Просто потому, что у него совершенно не было аппетита. С момента их с Биллом разговора прошло три дня, и за эти три дня произошло… Ну, не сказать, что многое, просто неприятное настолько, что вытесняло собой всё остальное. Взаимоотношения братьев постоянно шатались со стороны в сторону — казалось, каждая реплика Стэна — хождение по лезвию. Как таковой враждебности они друг к другу не показывали, но Форд явно не забыл, а Стэн продолжал себя винить. Из-за этого атмосфера в Хижине была довольно накалённой. Пусть старшие и пытались не втягивать младших в своих разборки, так уж вышло, что они всё же разделились на два лагеря. Негласно. Наутро после происшествия в особняке, Форд извинился за «неправильную тактику». Они немного поболтали, он сказал, что сам был бы не особо доволен, попади в такую ситуацию. Диппер долго кусал внутреннюю часть щеки, чтобы не выдать, насколько его бесит каждое слово, и, в особенности «не особо доволен». Однако, он взял себя в руки, благодаря чему удостоился возможности выбираться из Хижины вместе с ним. Мэйбл, тем временем, пыталась подбадривать Стэна, и оставалась помогать ему с работой. — Неужто влюбился? Колись. — Что? О чём ты? Вырвавшись, наконец, из мрачных мыслей о том, что Билл пока не являлся, Диппер поднял взгляд на сестру. Нахмурился. — Побегать от призрака — совсем не романтичное занятие, это раз, а во-вторых — она не в моём вкусе, и ты прекрасно знаешь, кто в моём вкусе. — Ага, та, кто в твоём вкусе, сейчас встречается с Робби. Обидно. — Встреча-ЛАСЬ, до того момента с богом любви. — А, да, он ведь сейчас с Тембри… Девчонка хмуро смотрела перед собой, выстраивая цепочку взаимоотношений всех знакомых. Зачем? Любопытство. — Хоть не она. Тогда вот было бы реально обидно. — А чего обидно? Может у тебя гей-радар? На это Диппер только закатывает глаза. Был бы — не лажал так сильно. А тут он, выходит, как-то неправильно работает. В тот день не приходится даже идти на вылазку, как это бывало обычно. Неприятности сами нашли их, утащив в лес. Конечно, всё обошлось, благодаря Стэну, Мэйбл и Грэнде, но неприятный осадок остался. Для Диппера. Остальные вечером со смехом вспоминали их внезапное злоключение, а мальчишка не мог не думать, что всему виной послужил кубик Форда. Милая ситуация получалась.***
— Обязательно сейчас? Вот-вот потемнеет. — Не моя вина, что ты решился на послеобеденный перерыв. Мне нужно это, СРОЧНО. Диппер проснулся, сонно оглядывая гостиную. Давненько уже не было поручений. И что такого он вообще должен сделать? Не особо понятно. В прошлый раз хоть было ясно «отдай дневники», а тут… «Иди туда, не знаю куда, найди того, не знаю кого.». Однако, деваться было некуда. Форд как обычно был в лаборатории, Стэн разбирался со счетами, а Мэй убежала к подругам. Так что Диппер незамеченным выбежал из Хижины, направляясь в лес и заново обдумывая, сказанное Сайфером. Ничего полезного он не выдал, к сожалению. Так что мальчишка брёл вслепую. Одинаковые пушистые деревья, одинаковые травы, растения. Разве что цветы пестрили разнообразием. И грибы. Чуток. То там, тот тут, были поваленные деревья. Последствия их с Мэйбл побега от гномов. Ностальгично. «Доверься интуиции» — единственное, что важного сказал Билл. Так что Диппер, отдавшись чувствам, шагнул с тропинки в неизведанную часть леса. «Я тебя выведу» — всё ещё звенело в ушах. На вопрос, почему он не может просто показать дорогу, Билл только отмахнулся. Мол, это зачарованное место, до него так не добраться. «Оно само находит тех, кто его ищет.» — совсем не успокаивало. Чем дальше мальчишка шёл, тем гуще становились заросли. Из смеси елей, сосен и редких осин, произошёл переход к постепенно увядающим и непокрытым листьями кленами. Также сменялась и густота леса — он становился всё менее и менее проходимым, по сравнению с тем, что был ближе. Казалось, он пробирается в самый центр какого-то гнезда. Под тревожными мыслями Диппер не останавливался, а только прибавлял шагу. Должно было уже стемнеть, конечно, но… Он уже около получаса ходил в кромешной тьме, а заката, как такового, не видел. Вместо звёзд — чернота, и только эфемерно подсвечивались деревья, от чьих веток приходилось закрываться, чтобы глаза не выкололи. Наконец, он пробрался в совсем тёмную часть леса. Здесь от деревьев остались лишь стволы-зубочистки. Ветки трещали под ногами, но это было единственным звуком здесь. Больше никакого освещения, только чернота. Долгое и тревожное брожение… Пока нечто наконец не сверкнуло голубым светом. Диппер попытался следовать за этим нечто, но стоило подойти, как голубой огонёк блеснул ещё раз дальше. Снова пара шагов — ещё дальше. Казалось, будто бы он отдаляется, хотя шёл именно на него. Наконец, он пришёл к источнику этого сияния. И каково же было его удивление, когда источник зашевелился, приподнял головку и бросил на него взгляд. Что было дальше — туман. Он помнил только то, что медленно стал выбираться из леса. И то, как позади стали похрустывать ветки. Звук приближался, и внутри всё закричало: «Бежать!». Он бежал довольно долго, но хруст и завывания не отставали. Он слышал лай, закрывал лицо рукам, ветки трескались и летели в него, царапая кожу. Когда он выбрался на освещённую местность, послышался жалобный скулёж. Звери отступили.***
— Ты чёртов псих, вот что! Ты не предупреждал! — Я не знал, что она усилила охрану! Демон был вне себя от гнева. Ровно также, как и мальчишка. Мало того, что его отправили чёрт знает куда и зачем, так ещё кусок, связанный с тем существом нагло стёрли. Плюсом до кучи — его на выходе волки поджидали. Видите ли, не всем положено знать, что в чаще. Только «достойным». И ладно бы на входе, но нет. Так неинтересно! — Не знал? Ну и пошёл к чёрту! Диппер до конца так и не осознал, каким образом он прервал их разговор, но проснулся. Всё последующее время, до утра, он провёл в обнимку с чашкой кофе, пока не встал такой же замученный Форд. Они перекинулись буквально парой слов, прежде чем договориться о «семейном собрании». Пусть мальчишка держал зло на «демона», но решиться рассказать о их встречах — не смог даже тогда, когда на собрание прибежала Мэйбл — Стэн сказал, что у него есть дела поважнее. Форд на заявление Мэйбл только покачал головой, сказав, что Сайфер бы так просто не отступил. Также он говорил о том, что Билл явно что-то замышляет, и пусть они пока не могут ему помешать, зато могут от него оградиться. Единственным особым ингредиентом являются волосы единорога, для добычи которых нужно иметь чистое сердце. Мэйбл тут же загорается идеей найти единорогов, так как с детства в них души не чает. Сперва она подключает к заданию подруг — Кэнди и Грэнду, — а потом к ним присоединяется ещё и Вэнди. Оставшись наедине с дядей, Диппер чувствует ком в горле. Когда Форд предлагает спуститься в «действительно секретную лабораторию», он только напряжённо кивает. Попытки вести себя «как обычно» с треском проваливаются, и мальчишка думает, что ему вот-вот придёт конец. Пик волнения приходится на момент, когда дядюшка начинает рассказывать о проекте «Mentem», что должен помочь защитить сознание от Билла. Пряча за спиной трясущиеся руки, и пытаясь не выдать рвущееся наружу сердце, Диппер говорит о том, что нет нужды его использовать, пока нет причин. Когда замечает, что это звучит неубедительно, то начинает говорить о том, что машина простояла тридцать лет, и вряд ли может быть пригодна к использованию. До испытаний. На что Форд понимающе кивает и обещает проверить её исправность. Тем же вечером Диппер узнаёт, что беспокойство дяди не на ровном месте. Будучи «ещё молодым» он познакомился с Биллом, и, думал, знал его. Это оказалось не так. Обманом Сайфер вынудил его построить портал. Обманом в том смысле, что не объяснил последствия, а если быть точнее — расширение «раскола». Машина использовала его, чтобы создавать коридоры из одной вселенной в другую. После возвращения, Форд запечатал раскол и спрятал в надёжном месте. У Сайфера нет доступа к его мыслям и воспоминаниям, но есть доступ ко снам, и Форд боится, что рано или поздно нужное Биллу всплывёт. Диппер расспрашивал о том, чем опасен раскол и получил неоднозначный ответ, основанный на «я думаю», что заставляло лишь верить на слово. Границы миров могут стать настолько тонкими, что любое существо из другого измерения с лёгкостью сможет пробраться в их мир. — Да но… Зачем это Сайферу? — Откуда мне знать? Диппер хмурится и уходит на второй этаж, обдумывая их разговор. Слишком много «плавающих» фактов. Слишком ненадёжно. Билл… Тоже ненадёжен. Говорить с ним бессмысленно. Начнёт гнуть свою линию, а его на лжи не поймаешь. Оставалось только предполагать, кто прав, а кто виноват. Но больше всего его беспокоило другое — Форд позиционировал себя как эдакого «героя-спасителя» с безупречной репутацией и ответами на все вопросы, однако… Однако что? Толковых ответов у него не было, да и сам в своё время повёлся на россказни «дьявольского отродья». Раз уж он Билла так ненавидит, выходило, с его точки зрения, он с собственным врагом сделку заключил? «Видимо, каким бы героем ты ни был — людям свойственно ошибаться» — последнее, о чём успевает задуматься Диппер, прежде чем приходит Мэй с девчонками. Все побитые, с фингалами, синяками и продранной испачканной одеждой. Но с волосами единорога. — Я предполагал, что вы их отрежете, а не вырвете… На это девчонки только жёстко ухмыльнулись, отправляясь приводить себя в порядок.