Связанные.

      Шум. Тихий. Неприятный. Назойливый. Он похож на шуршание листвы и в тоже время — столкновение волн вдали. Будто бы приложил ракушку к уху. Только громче. Менее разборчиво. От этого звука не спрятаться — он в голове. Тяжёлой, будто бы налитой свинцом голове. Раскалывающейся при малейшем движении, от света и попыток думать.       Диппер сжимает в руках простынь и сильнее вжимается в подушку, будто пытаясь спрятаться от всего. Провалиться в небытие. Раствориться в мягкой постели и больше не существовать. Виноват. Виноват. Виноват. Слово звучит набатом, ритмичными ударами в барабан. Нет, не барабан. Удары тарана о ворота. Хлипкую калитку, если та символизирует его состояние. Ветер подует и снесёт к чертям. Вместе с забором.       Он должен был отказаться от ритуала. Должен был остановить Мэйбл. Должен был сосредоточиться на главном совете из Дневника. Должен был отделаться от Сайфера и не водиться с ним. Должен был быть внимательнее и осторожнее. Должен. Должен. Должен. Видимо, дневники его мыслей ни чем не отличались бы от «библиотечных».       Страх быть проигравшей стороной в смертельной схватке за первенство, сцепился со страхом быть бесполезным — пятым колесом, стоящим поперёк основных четырёх. Только мешался. Только усугублял. Биллу не требовалось говорить о том, какое Диппер ничтожество — тот увидел всё сам. Это убивало. Разъедало изнутри.       Шорох проявляющейся в стене арки — всегда неизменный. Шаги демона тихие, осторожные. Будто бы крадётся. Но Пайнс знает, что это не так — он никогда не приходит, если Диппер спит. Потому знает, что тот уже в сознании. Ему нечего опасаться. Ему, в принципе, вообще нечего опасаться.       Диппер с силой закрывает глаза и прижимает подушку к себе. По-детски защитный жест. Ему страшно. Билл садится почти на самый край кровати — под ним едва заметно прогибается матрас. Молчит. Пайнс нескоро находит силы подняться. Ещё больше времени уходит на поиск мотивации. Но это ничего, так ведь? У них теперь есть всё время. Слёзы накатывают на глаза, стоит встретиться с пустым взглядом Сайфера. Он теперь один. Совсем-совсем один на своей стороне. Подгибает ноги, утыкается лицом в колени и мелко дрожит.       Билл молчит. Мягко касается спутанных каштановых волос. Почти невесомо, будто бы в любой момент готовый отдернуть руку. У Диппера мороз по коже. Поднимает глаза и встречается с растерянным взглядом демона. Он вообще понимает, что делает? Он повторяет.       Пайнс перехватывает руку — снова перчатки, — переплетая свои пальцы с чужими. Билл следит за этой манипуляцией, кажется, с долей интереса. Сердце в груди снова болезненно сжимается, опасно пропуская удар. Может всё же аритмия? — Они не верят. — улыбается криво, всхлипывает. — Даже не попытались… — качает головой и закрывает рот, чтобы подавить очередной приступ рыданий. Глубоко дышит. — Ты своего добился, да? — не хочет, чтобы выглядело как нападение, но сделанного не воротишь. — Что планировал…       Сайфера, кажется, больше интересует замочек из их рук, чем что-либо из сказанного. Потому взгляд он не отводит и отвечает нехотя. — Я никогда не планирую. — проводит большим пальцем по выпирающим косточкам, — Только импровизирую. Иначе неинтересно. — Едва слышно вздыхает. — Думал, они разочаруются. Звёздочка не поверила, а Шестопал… — кривится, недовольно цыкает. — Радикал. — Что теперь? — голос у Диппера дрожит, почти срывается. — Нет смысла держать меня здесь. — опускает взгляд, вновь всхлипывая.       Билл вздыхает, избавляется от хватки и медленно — Пайнс наконец замечает, — ложится. Смотрит расфокусировано, собирается с мыслями. Ему сложно. Кажется, он устал. — Я дал тебе способ спуститься. Не ограничил время, которое ты можешь отсутствовать. Попросил только не снимать цепочку. Ты сам призвал меня. Сам хотел, чтобы я забрал тебя. Теперь ты хочешь обратно.       «Не хочу.» — проносится голове слишком стремительно. Диппер не успевает оборвать мысль до того, как она прозвучит у него в голове. Но Билл не реагирует. Не слышит. А раньше всегда жаловался, что «Сосновое Деревце» думает слишком громко. «Нельзя никому доверять, потому что доверие делает твой разум уязвимым. Срывает замки с дверей.» — Я должен. — На это Билл только тихо хмыкает. — Они… Собираются сделать нечто ужасное. — Демон не заинтересован, — Я не хочу, чтобы запланированное ими произошло. — Подвески больше нет. — вырисовывает на простыни символы, бездумно. — Ты не сможешь призвать меня. Я не буду знать, где ты. — Это не понадобится. — медлит, — Ты не можешь создать новую?       Сайфер смеётся. Тихо. Через силу. Совсем не так, как обычно. Страх когтистыми лапами касается плеча и смыкает их на шее, оставляя жгучие дорожки-царапины. Сдавливает, не даёт вдохнуть. — Много чести. — зарывается рукой в непослушные волосы, — И слишком много усилий. — молчит, а потом снова смеётся. — Знаешь, он очертил весь периметр рунами. Весь. Не пробиться. — смотрит в самые глаза, и во взгляде что-то такое, от чего, кажется, трещат рёбра. — Пришлось расплавить металл. Точечно. Чтобы повредить рисунки. Не помогло. — на губах едва заметная улыбка. — Тогда пришлось немного встряхнуть этот кусок камня. — подымает чёлку и кладёт руку на глаза.       Диппер не может пошевелиться. Он помнит тряску, помнит крик. Помнит, как перед глазами резко потемнело. Даже не подумал об этом, как проснулся. Может, уже и не о чём беспокоиться. Может, уже и некого спасать. — Я не проверял. — поймав испуганный взгляд, ответил на немой вопрос. — Было не до того. — молчит, слышит всхлипы. Вздыхает. — Звёздочка жива. Если бы кто из десятки погиб, я бы узнал. — издаёт смешок. Слишком обречённо. — Как? — Диппер проглатывает образовавшийся в горле ком. — Исчез бы. Это заметно.       Нависает тяжёлая тишина. Давит она, правда, только на Пайнса. Потому что он думает. Быстро, обрывисто. Лихорадочно. В груди всё ещё не хватает воздуха. Перед глазами уже мелькают цветные круги. Сайфер не должен был это говорить. Это глупо. Он наверняка сказал это специально. Должен заставить разрушить круг. Ему выгодна смерть одного из «десятки». Да. Точно. Почему тогда не убил его? Почему делает чужими руками? Так страшно. — И ты бы пострадал. — шепчет, — Мы всё-таки связаны. — Сделкой.       Сайфер улыбается на предположение и смотрит так грустно, что когти страха снова впиваются в нежную шею. Диппер знает, что крови на нём нет, но не может избавиться от эфемерного чувства. — Ритуалом. Одна жизнь. — Поэтому я не ста… — одёргивает себя на полуслове, — не взрослею? Из-за тебя? — Нет, абсолютно нет. — Билл приподымается на руках и смотрит уже увереннее, — Сейчас ты стоишь ближе к центру, чем вначале. — вздыхает, — Ты проводник… Преобразователь? Сложно подобрать слово. Ваш язык менее гибкий. — прикусывает губу, отводит взгляд. — Помнишь подвеску?       Диппер хмурится, кивает. — Представь, что от каждой ячейки идут нитки. Сходятся в центре. Так было раньше. Сейчас они все сходятся на одной ячейке — на тебе. Поэтому я… Физический? — издаёт смешок, — Что-то вроде этого… Теперь от этого зависит моя жизнь. От одной единственной ниточки. — Только в этом измерении? — Только в тех, что подчиняются законам материи. — качает головой, — Как видишь, это недолгая история. Как только ты погибнешь, мне снова придётся обходиться временными оболочками. Снова сделки. Снова бесплотность. — хмурится, отводит взгляд. — Не знаю, что хуже. Это или…       Диппер не знает, что делать, если Сайфер сосредоточится на неприятном, потому быстро старается сменить тему. — Но если все нити сходятся на мне, то почему ты исчезнешь при смерти одного из членов десятки? — Не замыкающийся круг — дуга.       Пайнс смотрит так растерянно, что Билл смеётся, уже куда живее, чем до того. В его взгляде — снисходительность. — Круг должен замыкаться, Сосна. Тогда энергия будет циркулировать. И круг не замкнётся, если кого-то будет не хватать. Ну сам подумай, а если вас останется трое? Что тогда? Кругу снова замыкаться? А если останется кто-то один? Как это должно работать?       Диппер сводит брови к переносице — голова взрывается. Как это вообще можно уложить в простую формулировку? Билл слишком много говорит. Слишком сильно путает. Неужели для него это так просто? Так много вопросов. — Хорошо, хорошо. — он открывает глаза и пару раз моргает. — А зачем тогда было привязываться именно ко мне? Именно к кому-то одному, то есть.       Демон устало-разочарованно цыкает и смотрит пренебрежительно. Разочарованно. — В голове одни опилки, с этим и не поспоришь. Ритуалом я привязан к тебе, Сосна. Как ты меня слушаешь? Для функционирования этой тушки — он указал на себя, — нужно много энергии, а вся она идёт из тебя. Все «нитки» были перевязаны в качестве экономии ресурсов. Иначе бы ты очень и очень скоро загнулся.       Пайнс удивлённо вздыхает и откидывается на подушки. В голове на удивление тихо и пусто. — Это… Многое объясняет. — окидывает взглядом ни капли не изменившуюся комнату и потерянно смотрит в потолок. — Вау. А если бы я был… Не знаю, при смерти? — Не будешь. — смирил парня уверенно-серьёзным взглядом. — В теории. — И в теории, и на практике. Если твоей жизни будет грозить опасность, из девятки будет выкачиваться больше энергии, чем когда ты в нормальном состоянии.       Какое-то время они сидели в тишине. Лицо Диппера становилось всё мрачнее. — Приручил меня, как собачонку. — голос надтреснутый, хриплый, — И худшее в том, что я до сих пор хочу остановить их. Не дать навредить тебе. — обнимает себя за плечи, отворачивается. — Я объяснил, почему ты не можешь вернуться. Зря потратил время? — Я должен вернуться, понимаешь? Должен! О ловце знаешь? Так, вот они тоже знают. И ты сам сказал, что Форд знает рунопись, ему ничего не стоит снова оградиться от твоих… ваших… От тебя! Я нужен тебе! — последнее он выкрикивает с таким отчаянием, что самого тошнит. — Нужен. — кивает демон, — Здесь. Рядом и в безопасности. — Я хочу помочь. — Уже помог. — на лице, на удивление, нет и тени улыбки. — Едва не сдох, пока вскрывал чёртову жестянку. Почему вы вообще сцепились? — Подвеска. — Диппер обиженно шмыгнул носом. — Форд нашёл. — Как? Она же была… — на его лице проскальзывает осознание, и вместе с тем ярость. — Ну да! А как же? Это ведь было единственное, что ты действительно должен был делать. Носить не снимая. У нас была сделка! — Не было! Я обещал! — срывается на крик, защищаясь, — Это было просто обещание! — Просто обещание. — хмыкает Сайфер, успокаиваясь даже слишком быстро; выглядит разочарованным. — Конечно. Как всегда слова ничего не стоят. — У меня был стресс, ясно? Я был обижен. Брошен. Всеми. Никому до меня не было дела! А ты меня вообще используешь! — яростно сжал кулаки, — Мне до сих пор страшно. До сих пор обидно. Указываешь мне… Хоть бы для виду обнял. — Я не могу. Хочу, но не могу.       Диппер не ожидал такой реакции. Не ожидал таких слов. И не ожидал, что до самых ушей покраснеет. «Хочет.» — пульсом бьётся в голове. — Почему не можешь? — смотрит в сторону, на смятую простынь. — Плохие воспоминания. — мрачно отвечает Сайфер. — Мне жаль. — подтягивает к себе ноги, сцепляя руки на коленях. — Не стоило вообще об этом говорить. — виновато вздыхает, — Люди такие уж существа, что им нужна поддержка. Ты вырвал меня из привычной жизни и… — он осмотрелся и боязливо взглянул на демона, — У меня просто нет ни в чём уверенности. Я нигде толком не нужен. Только должен. Как наёмный рабочий. Ценятся умения, а не личность.       Сайфер смотрел странно. По-настоящему странно. Сверлил взглядом. Будто бы в самую душу заглядывал. И молчал. Тяжело молчал — сведя брови и поджав губы. А потом придвинулся. Сел впритык и притянул к себе, заставляя уткнуться в шею. Сцепил руки за спиной Диппера и всё также молчал. Дыхание перехватило. — Ты не обязан… — замолчал, услышав, как демон запрокинул голову, при этом проехавшись ею по стене. — Если не хочешь, я не могу тебя заставить. — Можешь. — Билл издал нервный смешок.       Сайфер был напряжён. Точно каменное изваяние. Это можно было перетерпеть, если не знать причины. Не сказать, что причина была до конца ясна. И всё же в его объятиях, пусть и таких, на удивление спокойно. Тепло. Иррациональное чувство защищённости. — Но я не хочу. — говорил тихо, вслушиваясь в неровное сердцебиение, — Смысл не в этом. — Смысла нет. Ни в чём. — отстранённый шёпот. — Не усложняй.       Пайнс молчит, пока ритм сердца не приходит в относительную норму. Билл всё ещё слишком «жёсткий» и держит руки будто бы на весу. Но, кажется, уже спокоен. — Хочешь, заключим сделку, что я вернусь? — он подымает взгляд, но натыкается только на подбородок. И тишину. — Раз уж моим обещаниям доверять нельзя… Я быстро, честно. Буквально туда и обратно. Ничего со мной не случится. — Не случится, если останешься здесь. — уверенно произносит демон, и впору бы для такого тона показательно прижать ближе, но нет. — Тогда с тобой случится! — в тоне Пайнса уверенности не меньше. — Я не хочу этого. Если не смогу забрать у Форда ловец, хоть на цепь меня посадишь. Всё равно.       Сайфер выпрямляется, чтобы заглянуть в блещущие решительностью глаза и хмыкает. Заинтересовался. У Пайнса мурашки по коже, но он знает, что возможность быть посаженным на цепь, в случае провала, крайне мала. Во всяком случае у него самого. — Хорошо, только немного иначе. — убирает руку со спины и протягивает для рукопожатия, — Ты спустишься ради того, чтобы сделать запланированное, а я… В случае твоей неудачи накажу тебя так, как сам сочту нужным.       Диппера прошибает пот. Видит, что демон предельно серьёзен. Знает, какой тот креативный. Помнит, что было в самый первый «день». Мелко дрожит, но пожимает руку. Вспыхивает и гаснет голубое пламя. — Тебе стоило лучше следить за пальцами, Сосновое Деревце. — на лице расцветает привычная широкая улыбка, — Я не сказал, когда именно ты сможешь спуститься. — Нет…       Пайнс от ужаса белый, словно мел. Его провели. Дважды. На сделку. А он считал, что сделал выводы.       Билл смеётся, слишком искренне и слишком тихо. — Ну-ну, чшш, — рука едва заметно скользит к лопаткам и обратно к пояснице, — мне просто нужно восстановиться. Стану на ноги и пойдёшь рушить их планы. А пока нет. Сейчас я не в состоянии снова вытаскивать тебя из неприятностей.       Диппер обиженно хмурится, сжимает руки на лацканах и рывком приближается к шее Сайфера. Это что-то среднее между укусом и поцелуем. Он одновременно хочет оставить засос и след от зубов. Всё внутри горит праведной яростью. Билл вскрикивает — слишком громко и слишком испуганно. Дёргается в попытке оттолкнуть. Зря. Прокусил. Отцепляется, вытирая с губ кровь. Во рту неприятный железный привкус.       Сайфер дышит испуганно, — быстро и отрывисто, — и смотрит также — пристально и настороженно. — У любого терпения есть предел. — едва ли не шипит Диппер, — Ты всё ещё демон, захвативший грёбаный город. Использующий меня. — ставит руки по обе стороны от головы и приподымается на коленях, — Я не доверяю тебе. — взгляд цепкий, яростный, — Я всегда жду, когда ты что-то выкинешь. Если ты хочешь сдохнуть, так иди к Форду, он тебе это быстро устроит. — чувствует, как тело под ним дрожит, — Я нужен тебе. Рано или поздно понадоблюсь вновь. Не облажайся, Сайфер. — шепчет в самые губы и отталкивается.       Диппер уходит в душ, громко хлопнув дверью. И только этот звук хоть немного приводит Билла в чувства. Немного. Самую малость. Он думает о многом — о том, что мясной мешок в край обнаглел и, мать их Дева Мария, Сайфер его боится. Пытается понять, каким образом уступки и выполнения прихотей сработали в обратную сторону — на него самого, — и почему он так и не смог ничего ответить. Укус нещадно саднит — приходится материализовать пластырь. Лечить он по-прежнему не умеет, даже свою собственную тушку. Затянется, к счастью, быстрее, чем у людей. Мысли сворачивают даже на сказанное Диппером — о том, что Билл его использует. Люди тоже используют других людей. Чем ему это неугодно? Просто потому, что у Сайфера больше власти? Привереда. У них, между прочим, весьма равноценный обмен. От мальчишки даже ничего не требуется, кроме как не сдохнуть! И тут он умудряется едва ли не проваливаться. Всё честно. Сайфер даёт всё, что Пайнс может вообразить, а сам даёт возможность Биллу существовать. Это так сложно? Нет. Никакой эксплуатации, никакого вреда. И это почему-то всё равно не устраивает.       Диппер же, дорвавшись наконец до нормального душа, едва не плавится от удовольствия. Сознание ускользает слишком стремительно, стоит тёплой воде коснуться тела. И всё же отдаться блаженству полностью не удаётся — мысли медленные, неповоротливые, но не ускользающие. Они, пусть и весьма пассивно, но напоминают о себе. Заставляют протрезветь и окинуть ситуацию другим взглядом. Менее истеричным. Теперь, когда всё относительно в порядке, такая возможность есть. Надо же, в порядке. Рядом с Сайфером.       До впивающихся в кожу ногтей и крови под ними — хочется оправдать. Всех и вся. Но особенно Форда. Негативный опыт, что уж тут. Нужда держать всё под контролем и в то же время разрабатывать план для свержения Психа-Тирана. Заботиться о том, чтобы доверившиеся ему не остались без ничего. Диппер ведь, можно сказать, нахлебником был. Так ещё и ненадёжным. Непонятно как выбрался из плена, пришёл — никаких следов побоев или ещё чего. Жив-здоров. Не подозрительно ли? Подозрительно. Так ещё и эта подвеска… Конечно, если бы Форд не подозревал его до этого, она бы точно ему не попалась. Какая мерзкая ситуация.       Диппер хочет помочь. Сразу всем. Хочет уладить всё и успокоить всех. Заставить объясниться один перед другим, чтобы не было никаких недомолвок и непонятого — только компромисс. Поговорить, как взрослые и разумные… существа. Крыша, к счастью, не настолько поехала, чтобы считать такое желание выполнимым. Форд слишком зол, а Сайфер слишком… Пайнс не может назвать это безумием. Это выглядит скорее как легкомыслие. Легкомыслие и отсутствие эмпатии. С другой стороны, наслаждение чужими страданиями — звучит весьма безумно. Голова пухнет от неопределённости.       Ситуация довольно однозначна, — решает он для себя, — город захвачен потусторонними тварями, наносящими городу непоправимый вред. Возможно и жителям. С большей вероятностью и жителям. Этот Апокалипсис нужно остановить. Нужно спровадить всех демонов обратно за границу измерения, залатать раскол и отстраивать город. Во благо всех людей.       Опираясь о раковину, Диппер смотрел в запотевшее зеркало и думал, что вот он обратно вернулся к «своим баранам». Даже если нацепить на Сайфера ловец, подчинить его — какой толк? Тот максимум убьётся об остальных. Их просто-напросто больше. Их слишком много. Но даже если допустить сюрреалистический сюжет изгнания дьявольских отродий — с расколом то что? Билл, Пайнс был уверен, на кружок кройки и шитья не ходил. Хотя после того представления он немного, всё же, сомневался. Проще говоря, план Форда скорее строился на желании отомстить за всё, нежели на здравой оценке действительности и веры, что это поможет всем. Этот план был неэффективен. Но что же тогда делать? Не сидеть ведь на заднице ровно и терпеть на себе всю богатую и извращённую фантазию демона? Нет, нужно что-то придумывать.       В голову лезли только воспоминания о рулетке Блендина. Отмотать время назад и не дать всему этому случиться. Не дать любой ценой. Но рулетки под рукой не было, и Блендина, на самом деле, тоже. Так что столь простой и безболезненный вариант отметался сразу. Кстати о времени. Мэйбл выглядела старше — на год, минимум. Для него же, видимо, не прошло и месяца. Хотя ощущалось это не меньше, чем парочка лет. То есть, временные аномалии тоже появились. Была ли возможность их использовать, к примеру, для создания артефакта или… ну… Машины времени? Чисто в теории. Впрочем, даже в теории это звучало странно и глуповато. И всё же, такой вариант отметать нельзя. Нужно спросить.       То, что в расспросах не нуждалось, нуждалось в доступе к «библиотеке». Конечно, это довольно долгая затея и, если честно, ей заняться хотелось как-нибудь потом. После того, как Форд лишится ловца и надежды посадить Сайфера на цепь. И всё же, найти среди артефактов хоть что-то латающее разлом — очень бы пригодилось. Тогда и изгнание демонов перестало быть бесполезным занятием. Стоило поговорить об этом с кем-нибудь. Поверят или нет — десятое дело. Они и так его врагом считают. И пусть. Пайнс просто хочет нормальной жизни. Для себя и сестры. Если бы Сайфера можно было вытянуть из того круговорота, в котором он находится — он стал бы другим. А Диппер привязался именно к такой контрастности. Он просто не имел уверенности, что при должном раскладе вещей, Билл не останется за бортом, как это случилось с ним самим. Будь возможность сделать Сайфера безвредным, и при этом ничего в нём не сломать — Пайнс сосредоточился бы на этом столь же сильно.       Не то, чтобы предыдущая отключка недостаточно восстановила, но после тёплого душа — а также стресса, стресса и стресса, — ужасно хотелось спать. Особенно это желание возрастало, когда вместо затёртой до дыр одежды на его кожу лёг уже привычный чёрно-жёлтый комплект. Немного отдохнуть от постоянной мозговой деятельности и не думать ни о чём. В этом месте ему никогда ничего не снилось.       Тушка Сайфера грозилась порушить планы и здесь. Но Диппер был слишком настойчивым, — и слишком уставшим, — чтобы хоть как-то выражать недовольство, потому молча завалился на кровать. Конечно, в его силах было вообразить эту самую постель как две кровати, но… Рука непослушно ползёт к пуговицам на пиджаке. Просто крутит, не решаясь расстегнуть даже одну. С тихим стоном укладывается на расстоянии от Билла. Внутри всё бунтует. Это уже прямая провокация. У него нет и одной причины быть хорошим с ним. Абсолютная нелогичность рассчитывать, что Пайнс не злится. Что ничего не сделает. Но тот и не делает. До боли закусывает губу, хмурится и отворачивается, прижимая к себе подушку. Проклинает Сайфера до самого момента погружения в сон.       Первым просыпается Билл. Если можно назвать пробуждением то, что следует после чего-то, что не являлось сном — он его телу не нужен. Подобрать подходящее слово, чтобы объяснить, демон не мог. Да и не хотел заморачиваться, если уж на то пошло. Диппер на движение реагирует мгновенно — после «гостин» его сон до боли чуткий. Раньше он никогда бы не подумал, что будет восстанавливаться подле демона. Но враг, считающий тебя союзником, безопаснее союзника, считающего тебя врагом. — Билл… — демон резко дёргается, услышав шёпот, — Что со временными аномалиями?       Вид у Диппера заспанный, помятый. Будто бы всё это время только об аномалиях и думал. — А что с ними? — Ну… — пытается собраться с мыслями, — Это вообще твоих рук дело? — И да и нет. — пожимает плечами; в глазах Билла в этот момент настоящая беспечность, — Я просто немного сместил их, так как вначале они слишком равномерно покрывали город. — А появились они из-за раскола. — Диппер молчит, переваривает. — С ними можно что-то сделать? Ну, к примеру… Рулетку времени?       Сайфер смеётся. Искренне и весело. Пайнс даже при желании не нашёл бы в этом смехе злорадства или насмешки. Будь он хоть трижды параноиком. — Во-первых, — отдышавшись, начинает он, — из чего? Из веточек и листочков? Во-вторых, как ты себе это представляешь? Просто что ты собрался делать с аномалиями?       Диппер краснеет и хмурится. Отводит взгляд и злится. Но демона это смешит лишь больше.       Наконец успокоившись, он опирается согнутой рукой на изголовье кровати, устроив подбородок на ладони. — Какой же ты ребёнок, Сосна. Очаровательно. — а в глазах блестят смешинки, и ни капли подозрения. Никакого недоверия. — Какой есть. — взгляд исподлобья, щёки надуты. — Тогда другой вопрос.       Билл выглядит искренне заинтересованным и, судя по взгляду, ждёт такую же чепуху. — Раскол можно чем-то залатать? — Конечно. — на секунду взгляд становится серьёзным. — Изолентой.       Диппер меланхолично смотрит на то, как Сайфер смеётся с собственной шутки. Он стоически выдерживает это и дожидается нормального ответа. — Ты такой скучный, Сосна. — он полу-лежит, меньше чем в четверти метра от Диппера, и смотрит пристально-пристально. — Расслабься, всё в порядке. — Ответь уже. — Пайнс с трудом подавляет желание придвинуться. — Скучный. — разочарованно качает головой демон, — Думаю, я могу его сузить. — задумчиво стучит пальцем по подбородку, — А там тоже, что и с аномалиями. Заточить в нечто вроде предыдущего сосуда. — Это в твоих силах. — Диппер рассеянно моргает, с восхищённым трепетом глядя на Билла. — Потрясающе.       Пока демон пытается найти, что ответить, у Пайнса случается очередной эмоциональный всплеск, и вот он уже на коленях Сайфера, держит свои руки у него на щеках. — Ты потрясающий, понял?       Диппер, завороженный тем, как краска расползается по бледному лицу, даже не сразу замечает, что его не просто не отталкивают, от него даже не шарахаются. Хотя абсолютно сбитый — и в сумме смущённый, — Билл тоже не особо хороший результат. — Мне отпустить? — лишь бы оттянуть время, по тону слышно.       «Угу.» — всё, на что хватает Сайфера, после чего тот кладёт затянутые в перчатки холодные ладони на щёки и отчаянно пытается успокоиться. — Что это вообще было? — Прогрессирующая шизофрения. — парень на удивление спокоен, — Мне срывает крышу в этом месте. Неужели незаметно? — Заметно. — хмурится, кивает, отводит взгляд.       Диппер чувствует себя исследователем. Биллу очень не посчастливилось стать Загадкой Номер Один. Тем не менее реагирует он довольно быстро — Пайнс только-только успевает дотянуть до шеи, глупо задевая воротник. Рука Сайфера перехватывает чужую кисть мгновенно. И сдавливает. Так, что точно останутся синяки. — Не. Смей. Так. Делать. — не голос, рычание. В глазах алые отблески, а пиджак на концах рыжий, — Никогда. Понял? — Понял.       Диппер немного испуганно трёт руку, которая за малое время успела стать просто ледяной, и разминает едва ощущаемые пальцы. — Больше не притронусь, только ответь на один вопрос.       Сайфер смотрит зло, но не отказывается. — Это только шея и кисти? — Нет. — коротко отвечает и поднимается с кровати. — Нет, Билл! Постой! — Диппер окликает его, только когда он уже у двери. — Ещё один. Не лицо?       Сайфер хмурится, закатывает глаза, но отвечает. Пусть и раздражением. — Не лицо.       Пайнс заваливается на кровать звёздочкой. В голове роятся совершенно неуместные мысли. Он уже не успеет никак понять причину почему одно «да», а другое — «нет». Но от этого любопытство играет только сильнее. Ему, кроме того, интересно, в какую сторону подобные вопросы двигают их взаимоотношения. Это вызывает раздражение или большую привязанность? Верно, он никогда не узнает ответ. С другой стороны, это куда менее важно, чем апокалипсис. Чем подходящий к завершению «Ловец». Оставалось только гадать, где они перья нашли. Но как-нибудь потом.       Выжидает некоторое время после ухода, — больше чтобы окончательно успокоиться, — после чего отправятся на поиски заветной «библиотеки». Самодельный словарь — который оказывается там же, где Диппер и оставил, — он берёт с собой. Пока идёт, оправдывает себя — разумеется, эмоциональный всплеск. Любая положительная новость воспринимается в сотню раз ярче, когда последние недели состояли из одного сплошного непрекращающегося стресса. Да ещё и узнать, что есть способ прекратить апокалипсис — как можно не быть вне себя от этого? Мысли о способе Форда ни капли не изменились. Считай, тыкнул в небо и угадал. Везение — не более. К тому же, оставлять спасение мира на остальных… Они и так много сделали, защищая себя — разве нет? Ему тоже хочется принять во всём участие. Весьма эгоистично.       Впервые за долгое — если не за всё, — время Диппер, найдя нужный фолиант, — на это ушло действительно немало времени, так как «книги» будто бы пересортировали, — усаживается не рядом со шкафом, а доходит до «читательского места» — мягкого кресла напротив иллюзорного окна. Полностью иллюзорного, при чём довольно коряво сделанного — за ним только серо-белые разводы. Зато светло. Место, откуда были взяты «книги» он отмечает стикерами, под их цвет. Первое время сосредоточиться сложно — слишком уютно, слишком расслабляет. Это место слишком далеко — во всех смыслах, — от гнетущей реальности внизу. Будто бы она за ограждением — не перелезть, не перелететь. Не доберётся и не схватит своими когтистыми лапами. Конечно, правда всё ещё была внутри — горькая и пропахшая гарью. Но здесь — запах старых страниц и вездесущий аромат лаванды.       На этом фолианте Пайнс недолго задерживается — восстанавливает в памяти словарный запас и снова, бегло, проходится по всем страницам. Глупо полагать, что всё важное скомпоновано. Среди тысяч и тысяч «книг» есть что-то ещё. Возможно даже более подходящее. Нечто менее «болезненное». Самое безболезненное было отметено сразу же. Заключать с Сайфером сделки — себе дороже.       Не хотелось думать о происходящем внизу — о разрушенном убежище и о том, как люди должны выживать в тех условиях. Внутри кипела обида — «они заслужили». Не доверять — нормально, когда это не показываешь. Когда не настраиваешь против себя. Проще говоря — скрытность. Это полезно, когда ведёшь «игры» с врагом. Подойти к кому-то, показывая заряженный пистолет — глупо, потому что даёт шанс выбить оружие из рук. Возможно, это и было причиной, по которой Сайфер предпочитал импровизацию? Из твоих рук не вырвут оружие, если не будут о нём знать. Если даже ты сам не знаешь, есть ли у тебя оружие в руках.       Неоправданные риски. Именно из-за них Диппер отметал возможность сделки. Билл поступит так, как ему выгоднее. Но что ему выгоднее? Очередной апокалипсис? Возможно. Даже за всё это время не удалось хоть немного приблизиться к тому, чего демон действительно хочет. Власти? Он всегда предпочитал анархию и хаос — он не хочет править, потому что «правила» вызывают у него отвращение. Могущества? Он и так могущественен, — особенно сейчас, — да и зачем ему больше? Для чего? Он просто веселится. И это единственная мотивация. Не было никаких надежд сместить внимание с Абсолютного Хаоса на их короткие встречи-разговоры. Нужно быть идиотом, чтобы считать это равноценным обменом. Пожалуй, всех людей будет недостаточно, чтобы хоть вполовину утолить «жажду веселья». Поэтому собственный эгоистичный порыв казался очевидным ответом — он может быть эгоистичным с тем, кто эгоистичен со всеми.       Когда Билл наконец явился, — уже куда более похожий на себя; с нездоровым маниакальным блеском в глазах и самоуверенной ухмылкой; всё в нём привычно кричало «я вернулся!» — Пайнс не спешил напоминать о нужде спуститься. В какой-то мере было даже любопытно — насколько демон может быть беспечным? Насколько уверовал в собственную неприкосновенность? Неужели ничего из того, что с ними было, не доказывало бессмысленность этого убеждения? Никто из них не был неуязвим.       Тренировки — как бы Сайфер не старался показать, что всё «как прежде», — выглядели максимально бесполезным занятием. Дипперу казалось, что он стал жёстче. Созданные Биллом иллюзии не воспринимались чем-то большим, нежели миражом. Никакие чудовища и горы свежих на вид органов более не внушали страх. Просто выдумка. Тень реальности. То, что он делает — не играет роли. Он может всё. Это не реальный вред. Это ничего. Это пыль. Даже то, что кажется живым. Это просто имитация. — Теперь ты понимаешь. — на лице улыбка, не напряжённая, не из тех, от которых болят щёки, — Я ведь прав? Это всё такие глупости. Такое кратковременное. — говорит нежно, мягко. Слишком. Звучит всё равно убедительно. — И хрупкое. — издаёт смешок и встречается с карими глазами взглядом; улыбается всё также, — Устал? Думаю, тебе пора отдохнуть.       Диппер не успевает ответить — краски смываются водопадом. Будто бы кто-то резко сдирает фото-обои — слазят кусками. Но быстро. Картинка перед глазами снова серая. Ровно до момента, пока Пайнс, нехотя, не добавляет привычных красок. Серым это место слишком безжизненное. Давит. — Уже уходишь? — Можем сыграть. — Билл создаёт плавающую иллюзию, но Диппер и так понимает, что тот о шахматах. — Почему бы и нет? — пожимает плечами и уже сам создаёт стулья и столик с шахматной доской. — В последнее время ты слишком быстро сбегаешь. — Без обид, но есть слишком много вещей, — он совершенно неаккуратно заваливается на место, — за которыми нужно следить. Не могу же я допустить, чтобы что-то сломалось.       Диппер раскручивает шахматную доску, в который раз — белые. Никакого разнообразия. Делает ход. — Разве то, что ты контролируешь этот хаос, держишь его в рамках… — следит за тем, как Билл переводит взгляд с фигуры на фигуру, — Не делает хаос упорядоченным? — Нет, — фыркает и переставляет фигуру, — это совсем не так работает. — Да ну? — Диппер хмурится.       Сайфер всегда ходит странно. Пайнс никогда не считал себя «средним» в стратегических играх, но, пожалуй, в этом и была проблема. Он так сильно углублялся во все всевозможные стратегии, так старательно просчитывал сотни вариантов… Но какой в этом смысл, если соигрок даже вполовину также не выкладывается? Это была уже не первая их игра, но Диппер всё никак не мог привыкнуть. В первый раз Билл выиграл только из-за того, что Пайнс был сосредоточен на символизме. Во второй раз он одержал победу из-за усталости соперника. Третий раз Диппер совершенно не думал, полностью сосредоточенный на беседе. И так постоянно. Билл постоянно импровизировал. Он не «вкладывался». — Это вообще имеет значение? — Пайнс поднял глаза с шахматной доски и встретился в беззаботным задором. — Это всего лишь игра. Тебе не весело?       Диппер издал короткое «о» и нахмурился. Должен ли он сложить картинку воедино? Всё так очевидно. «Ты себя накручиваешь.» — вздыхает и продолжает игру. — Знаешь… — переставляет фигуру, нервно сглатывает слюну, — Я уже так давно здесь, а всё ещё не понимаю. Тебя. Вернее, почему ты всё это делаешь. — Потому что усложняешь. — Билл слабо улыбнулся, — Идиотская привычка. Всё ведь просто — на поверхности. Достаточно самому вспомнить, сколько ты старался, чтобы тебя… Заметили. Чтобы любили. Чтобы видели твою значимость. — склонил голову на бок; язык быстро скользнул по нижней губе, — Любовь очень дорогая по времени и усилиям. И по итогу она хрупкая, неустойчивая. Это старания ради стараний. Ты не получаешь ничего, а только вкладываешься. — перевёл взгляд на Диппера, — Ненависть считай бесплатна. Ты ничего не должен, ничего не обязан. Ты можешь ничего не делать и эффект будет тем же. Ненависть освобождает. — на губах слабая улыбка, — Ты можешь делать всё, что тебе хочется. — А тебе хочется? — слова вырвались сами собой. — Немного устал. — опустил взгляд на фигуры. — Я сейчас с тобой, потому что мне так хочется. Чем это не доказательство?       Диппер помедлил, но не только из-за того, что Сайфер наконец походил. Мысли прыгали с темы на тему — с игры на слова, со слов на ход, с хода на собственные чувства. — Но это ведь далеко не всё, чего ты хочешь, не так ли? — Я просто… Просто хочу быть свободным от… Всего этого. — тихий голос, потерянный взгляд; на лице Сайфера была вымученная улыбка.       Диппер больше не нашёлся, что сказать. Почти не думал, просто делая ход за ходом, пока не заметил — он победил. Впервые. — Делаешь успехи. — со смешком произносит Сайфер.       Пайнс не отвечает. Язык не поворачивается сказать: «Ты поддался». Он и до того постоянно поддавался. И только ли в шахматах? — Это совпадение… — Совершенно верно. — Билл продолжает улыбаться, и при этом крутит в руках одну из фигур. — Думаю, на сегодня всё. — с хлопком, он развеивает иллюзию.       Диппер задумчиво смотрит в сторону, собирая паззл. Слишком медленно. Ему не хочется верить в то, что вот-вот всплывёт. Сформируется в слова. — Когда я приду, — Сайфер оборачивается, будто бы вспомнив что-то важное. — будь готов. Тебе пора отчаливать.       Диппер едва успевает заметить, что в руках демона — трость. На выходе он её крутит. Нервничает. Он всегда так делает, когда нервничает. Смеётся слишком громко, и жесты куда резче. Подбрасывает трость и ловко её ловит. Иногда, когда он пытается скрыть злость — можно заметить, как дёргается левый уголок его улыбки. В такие моменты взгляд у него куда жёстче — с прищуром. Он пытается не рушить какой-то идеальный образ. Но его маска выглядит такой старой и потёртой, что не просто покрылась трещинами — показался настоящий цвет пластика. Постоянно что-то прячет. Что-то недоговаривает. Что-то не признаёт. Что-то охраняет. Слишком заметно, чтобы быть скрываемым. Искусственно создаёт интерес. Он, в принципе, весь такой. Искусственный. Неудивительно, что мастер иллюзий.       В «библиотеке» непривычно холодно. Шторы — они здесь только ради атмосферы, — странно подрагивают. Будто бы на ветру. Возможно, снаружи действительно гроза. Но какое она отношение имеет к этому месту? Только если гроза не внутри.       Диппер проводит подушечками пальцев по корешкам. Бездумно проходит мимо рядов. Он ничего не ищет. Просто тратит время. Оттягивает момент. Перед смертью, говорят, не надышишься. То, на что он идёт, в каком-то смысле хуже смерти. Это конец. Почему-то кажется, что ничего грандиознее в его жизни уже не будет. Только что-то заурядное и нормальное. Не это ли по мнению Билла скучное? Пайнс согласен. — Итак, — голос отбивается от стен; привычный звук. — Сосновое Деревце готово отправиться на лесопилку? — У тебя слишком хорошее настроение… — Диппер оборачивается, подмечая натянутость улыбки и напряжённость, читаемую даже во взгляде; он опирается на трость, и при этом выглядит, как натянутая струна; Дипперу тоже страшно. — Устроил массовую конфискацию оружия?       Смеётся. Какой глупый маскарад. Неужели этим можно кого-то обмануть?       Диппер, на самом деле, видел его таким нечасто. В тот самый день, когда они «перекинулись парой слов» с Фордом. И когда это случилось снова… На нескольких тренировках Сайфер тоже был таким — жёстким, с острой ухмылкой и цепким взглядом. После таких тренировок Диппер «возвращался» изрядно помятым и уставшим. Да и сам Билл выглядел не намного лучше. — Почти. — усмехается демон, — Поставлю присматривать за тобой. Кое-кого. — Зачем? — хмурится; недоверие к добру не доведёт. — Я же сказал, что справлюсь. — Я не смогу забрать тебя по первому зову, Сосна.       Дипперу кажется, он слышит хруст. Так хрустит пластик — не тоньше сантиметра, — под давлением пресса. И взгляд у Сайфера — точно расплавленное золото. Не та завораживающая чернота, что обычно. Страшно. — Я должен быть уверен, что ты будешь в безопасности. — не ухмылка, а оскал; — Я не наступаю на одни и те же грабли дважды. — выпрямляется, подбрасывает и ловит трость; подходит медленно и слишком плавно, — Или ты думаешь, что у меня нет своих в «стане врага»? Ошибаешься.       Диппер бы не удивился, узнав, что у «своих» Сайфера есть перья. — Хорошо. Если ты уверен, так даже лучше. — немного помедлил, всматриваясь в острый взгляд. — Спасибо. — настороженность никуда не пропала, скорее усилилась. — Это действительно хорошая идея. — он уже подходит сам, старательно успокаивая сердце, — Не каждый способен учиться на ошибках. — слишком близко, но только так может положить руки на скулы демона и притянуть того ближе, — Горжусь тобой.       Сайфер закрывает глаза, наклоняясь. Трость рассеивается. На губах Диппера появляется слабая улыбка — реквизиты убраны. Такой он — настоящий? Или это очередной слой? Он ближе или дальше остальных? Кажется, затянуть поводок можно уже — и не менее туго. Но рядом с Сайфером всё может оказаться иллюзией. Поэтому Пайнс не верит. — Я вернусь очень скоро. — тихий шёпот, аккуратные движения пальцев, — Ни на минуту не задержусь дольше обязательного. — уверенно, твёрдо. Убеждает, как ребёнка. — Всё пройдёт лучшим образом. — лёгкий поцелуй и взгляд глаза в глаза, — Пора.       Алое небо плавно перетекало в золото на горизонте. Лилово-салатовые тучи будто бы застыли на небе — и за час не уловишь движения. Ветер не гулял среди выжженного пейзажа — чёрных голых стволов сосен и им под цвет земли. Так и рябило в глазах — чёрный, алый, чёрный, золотой. И всё же это место ранее было густой частью леса — едва понятно, куда идти. Впрочем, это и не настолько важно. Если быть честным, каких-то особо важных — или хоть немного важных, — вещей уже и не осталось. «Должен» — единственный стержень, который не позволял сдаться. Согнуться и треснуть. Решение было принято ещё в самом начале, и потому даже сейчас, когда мотивации не осталось — приходится продолжать начатое. Не осталось смысла. Точно не в этой испепелённой реальности. Всё станет как прежде — стоит только постараться. Всё снова обретёт смысл. Обязательно.       Диппер, едва касаясь, проводит рукой по неестественно гладкой поверхности — там должна быть кора. Он смотрит пусто. Возводит глаза к самой верхушке дерева. Сперва появляются едва заметные круги, потом они начинают выпирать — стоит моргнуть, как дерево усеяно ветками. Гладкая поверхность трескается, шелушится. На ветках появляются иголки. И даже шишки. Почти интересно, где именно всё это происходит. Почти, потому что слишком плевать. Вскоре такие деревья не редкость — слишком заметно, если смотреть сверху. Нужен всего один человек — любой разведчик. Кто угодно.       В голове на удивление пусто. Теперь, находясь так близко к развязке, он понимал правильность того, что решение было принято твёрдо. Ему уже не хочется. Ничего не хочется. Особенно нет желания помогать. Кому-либо в принципе. Никто от него всё равно ничего не ждал. Вполне была возможность сделать всё самим… Напортачить возможность, правда, тоже была. Как у него, так и остальных. Было спокойно. Вот так просто. Ничего ещё не произошло, но раз всё спланировано — уже и дёргаться по любому поводу не видно смысла.       Шорох. Потрескивание веток. Диппер сглатывает образовавшийся в горле ком. Ладошки потеют и даже соскальзывают с коры. Место, которое он выбрал — завалившееся дерево, среди сотен собратьев, — уже кажется не особо удачным. Убегать здесь довольно неудобно, а прятаться и вовсе негде. Но поздно уже думать.       Среди вышедших — и тут же прицелившихся, — не было ни одного знакомого лица. Нет, конечно, нескольких он точно видел, когда гулял по городу, но только мельком. Из-за этого последняя уверенность куда-то улетучилась. Наставленные оружия тоже храбрости не придавали. Просто хотелось домой. — Оставьте его.       Голос холодный, властный. Женский. И рука, опустившаяся на плечо, тоже женская. Диппер в недоумении перевёл взгляд в сторону, — и немного вверх, — где ещё мгновение назад никого не было. Спасительница уверенно смотрела вперёд, — на группку людей, что по приказу тут же опустили оружия, — и только коротко улыбнулась парню. В любой другой момент Пайнс был бы в восторге от аккуратных черт лица, — вздёрнутый нос, пухлые губы, яркие фиалковые глаза с пушистыми ресницами, — но в тот момент заметил лишь излишнюю вычурность наряда — мех на вороте пиджака, трёхслойная юбка до колен; и при этом вся ткань покрыта блёстками, будто бы над этим поработала Мэйбл, — и белые крылья, контрастно выделяющиеся на фоне лилово-фиолетовых одежд. Перья. Билл ей доверяет. Ей. Пришлось приложить усилия, чтобы не показать ни улыбки, ни слёз.       Всё было очевидно. Всё это изначально высасывало всю мотивацию. Но смотреть на это оказалось просто невыносимо. Он и так готов был опустить руки, а теперь… Теперь у него уже нет пути обратно. Только уничтожить всё — подчистую. Стереть. Выжечь.       Пайнс не слушал, что говорила демонесса. Очнулся, только когда она подтолкнула его идти за остальными, а сама плелась в «хвосте». Сжимал кулаки и отталкивал лишние мысли. Ничего из происходящего не имеет значения — всё это закончится, и закончится очень-очень скоро. Так что не стоит даже думать о том, почему Сайфер ей доверяет, какие цели преследует она и что между этими демонами вообще происходит. И уж точно стоит игнорировать так и рвущуюся наружу ревность и ярость. Здесь он всё равно уже опоздал, так что нужно только одно — чтобы после этого «здесь», было «там».       На что отвлечься находится довольно быстро — они подходят к уже знакомому месту, где в прошлый раз Диппер видел… мимика. Видимо, временное пристанище перед выполнением плана. Оказавшись внутри полутёмных коридоров, машинально тянется к груди — там раньше была подвеска. Сейчас ничего. Нервы на пределе, кажется. Но они натягиваются сильнее, когда его приводят в довольно просторное помещение, где уже собрались «основные действующие лица». Встретившись взглядом с Фордом, Диппер неловко делает шаг назад, упираясь макушкой в грудь позади стоящей, и тут же отпрыгивает. Демонесса только закатывает глаза и отходит в сторону Мэйбл. — Привела вам потеряшку. — голос у неё весёлый, звонкий. — Говорила же, что отпросится. — посмеивается, кидая взгляд на старших Пайнсов. — Ну-ну, успокойтесь. Он у нас с благими намерениями.       Диппер краснеет под пристальными взглядами, смотрит вниз и нервно теребит футболку. Красную. — Я правда хочу помочь и… У меня есть, ну, — нервно трёт шею, — предложение, если так можно сказать. Хотя вы тут, наверное… сами справляетесь.       Во рту пересохло. По виску катились капли пота. Душно и страшно. Все смотрят с недоверием. Мэйбл, правда, скорее с неверием. Будто бы братец выкинул что-то действительно непозволительное. Как предательство. Не ей судить, впрочем. — Потому я просто хочу помочь. — твёрдый тон, что удивило даже самого Диппера. — Доказать, что я не с ним. Не на его стороне.       Решительный взгляд. Сжатые до побелевших костяшек кулаки. Сведённые брови. Стоит ровно, точно оловянный солдатик. — Ты уже доказал. Всё что мог. — едва ли не выплюнул Форд. — Знаешь, сколько людей из-за тебя пострадало?       Диппер поперхнулся воздухом. Стэн смотрел на брата напряжённо, кажется, даже с каплей осуждения. А у остальных взгляд был… «Рано, зачем же сейчас?», «Что ты его расстраиваешь?», «Нельзя же так!» — по другому не скажешь. — Из-за меня? — взорвался, точно бомба. — Да ты всё это время высматривал, к чему прицепиться. Даже если бы не подвеска, это ничего бы не изменило. Ты изначально решил, что я предатель! — последнее уже кричал, едва ли не срывая голос, даже не замечая катящихся по щекам слезам. — Потому что я предупреждал! Говорил чем чревато водиться с Сайфером!       Выступил вперёд, точно надвигаясь подобно шторму. Сус, стоящий по другую сторону от Пайнса, кинул взгляд Стэну, чему-то кивнувшему. Робби с Вэнди испуганно и непонимающе смотрели на перепалку. Мэйбл хотела бы вступиться, но на плече покровительски лежала рука демонессы, что смотрела на представление максимально отстранёно. Диппер не отступил, стоически выдерживая давление. — Поздно было! Ты просто сталкиваешь свою вину на меня! Не хочешь признавать свои ошибки!       В одно мгновение рука Форда была перехвачена Сусом, а Стэн потянул на себя, сдерживая брата. Кажется, Мэйбл что-то выкрикнула. — Я просто хочу помочь. Я хочу… хочу чтобы это… Просто! Закончилось!       Обессиленно рухнув, Диппер спрятал лицо в ладонях. Пытаясь унять плач и дрожь. Было паршиво. Страшно и больно. Казалось, уже всё равно, но нет. Чувствительность не окончательно пропала. Только притупилась на время. Видимо, ударил в голову адреналин. А теперь вот всё — прошёл эффект. Он слышал, как остальные что-то кричат, ссорятся, переговариваются, но не мог вникнуть в разговор. Не сразу заметил, что его мягко поглаживают по спине. — Я так устал… — вытирал слёзы, судорожно дыша, — Это всё так давит… Не могу уже.       Мэйбл притянула к себе, и Диппер бездумно уткнулся в плечо сестры. — Мэй… — голос тихий, будто сорванный. — Ты веришь… — Я верю, что у тебя есть причины. — слишком много сожаления, слишком много сострадания.       Парень, глядя в родные глаза, чувствует, как в нём тухнет последний огонёк. Опускает взгляд, устало улыбается и кивает: «Ага, есть причины».       Диппер встаёт, немного покачиваясь. Его взгляд наполнен мрачной решительностью, горькой безнадёжностью и зашкаливающей уверенностью. — Я выбрался из того Ада для того, чтобы сделать одну вещь. — голос громкий, звонкий. — И мне всё равно, верите вы мне, или нет. Но я помогу вам. Помогу закончить ваш Ад. И если вы послушаете меня, то всё действительно закончится.