Свинцовая туча нависла над готическим замком, заслоняя от солнца, будто пыталась предупредить о надвигающихся тёмных временах. В гостиной царил хаос: вокруг дивана — разбросанные вещи, пепел из давно погасшего камина разлетелся бабочками по ковру, журнальному столику и другой близстоящей мебели. Дурман ли сотворил это? Или здесь в долгом поцелуе столкнулись две сильные личности, способные принимать реальность без обмана себя или потери бдительности.
Её имя скрипело на устах, её имя в бездушных словах… Оно растекалось сладким нектаром, еле заметно касалось нёба и горячей жижей скользило куда-то вниз, где последний отголосок звучания был засчитан за касание к бездне.
— Агата… — вторил себе Дракула, но глаз не отводил от лица монахини.
Он поддел пальцами чёрную прядку её волос, вглядываясь в белое безжизненное лицо:
— Ни одной пророненной слезы за долгую ночь, но сейчас, я вижу, ты сдерживаешься изо всех сил. Дорогая, это напрасно, от меня не скроется твоя боль.
— Покуда я нужна вам, вы тешетесь... — бесстрастно кивнула Ван Хельсинг, смотря пустым, равнодушным взглядом в своё будущее. — Но предрекаю: пройдёт время, вы наиграетесь, забава наскучит. Моё существование для вас станет тягостным, а способ избавиться от груза —
докучливой монашки — легко отыщется.
Дракула оскалился, с насмешкой опустил томный взгляд на замершую в ожидании ответа Агату.
— Тебе нравится со мной играть в такие игры, да? Смело предлагать мне умственную ловушку, испытывать моё терпение и нервы? Я заподозрил это раньше, но для достоверности просто наблюдал за твоими провокационными выпадами в мой адрес. Не стоит недооценивать вампира, дорогая Агата. Один лишь твой запах источает редчайшую смесь из лёгкого сарказма, интриги, жажды и страха. А ещё я чувствую соль… Да-а, вот они, затаившиеся за вéками слёзы.
Несмотря на иронию в его тоне, граф смотрел на неё с вожделением, сознательно напоминал себе про нежный морок прошлой ночи. Его тёплые пальцы касались её лица, Дракула приметил: её щеки полностью потеряли соблазнительный румянец, сухие губы потрескались, взгляд лишился искр. А по-другому и быть не могло, ведь Агата в последний раз ела почти четверо суток назад.
— Это вы играете со мной в Бога:
«Смотри, Агата, я могу отнять у тебя жизнь, а могу и напитать ею, чтобы посмотреть, как ты мечешься от боли в груди!» Неужели не понимаете, насколько это жестоко? Вы забрали мою природу, частично душу, а этой ночью попытались взять и тело…
— И я бы взял его, потому что ты желала этого, дорогая. Не отрекайся! Признай,
чтó мы оба прочувствовали. И нет здесь преступления, когда наши желания совпадают.
Агата рассержено отвернула лицо к мягкой обивке дивана. Ей пришла в голову мысль, что она по какой-то причине не может поднять голову с его колен. В очередной попытке отстраниться от Дракулы, женщина так напряглась всем телом, что потратила на это сопротивление все свои оставшиеся силы. Взглянув на самодовольное лицо графа, она стукнула его кулачком по ноге и сердито уткнулась лбом в спинку дивана, сдерживая подкатившую влагу к глазам.
— Беспомощная и подавленная — всё так, как вы хотели?
— Отдал бы всё, чем владею, чтобы полюбоваться, как ты снова и снова противишься реальности. Ты стала другой, Агата. И жизнь твоя в обличье вампира — это попытка взглянуть на происходящее не со стороны зрителя, исключительная возможность всё испытать на собственной шкуре.
Ван Хельсинг хмыкнула. Едва ли она хотела жить столь яро, такой ценой, и этот напор вызывал у графа восхищение и желание продлить ей жизнь любым способом. Движимый каким-то непонятным порывом, Дракула приподнялся, резко накрыл её холодные пальцы своей горячей широкой ладонью и, схватив второй рукой её лицо, зашипел Агате прямо в губы:
— Не советую тебе делать резких движений, силы твои на исходе. — Граф заставил себя отпустить её лицо и расстегнул пуговицы на своём классическом жилете, то же самое проделал с льняной рубашкой и привычно впился ногтями в кожу, чтобы выпустить немного крови из раны на груди.
В ноздри ударил резкий солоноватый запах, Ван Хельсинг задрала голову, инстинктивно облизывая языком пересохшие губы. Вчера ночью она так и не соблазнилась налить себе из графина бокал его крови. И вот сейчас манящее амбре так близко, оно подспудно искушает, притягивает её внимание, точно аромат свежей выпечки.
— Не спеши, я помогу тебе лечь чуточку выше, — дразня её за слабость, Дракула подхватил монахиню под руки и приподнял выше, чтобы у неё была возможность припасть к его обнажённой груди.
Голодный зверь проснулся в Агате так же неожиданно, как и дикое желание высосать из жил графа всю кровь. Она присосалась губами к месту, где выступала липкая жижа и, жадно причмокивая, всё увеличивала скорость её поглощения. Дракула мягко коснулся шелковых волос женщины, ощущая, как в его паху разыгрался соблазнительный аппетит, и ему начало казаться, что она не просто пьёт его кровь, а бесстыдно совокупляется с ним. Еле сдерживая мысли, чтобы не наброситься на её тело, граф опустил на лицо Агаты блуждающий взгляд, но она ничего не заметила, не отвлеклась от занятия. Глаза её горели плотоядным огоньком наслаждения.
Дракула издал глубокий стон и медленно расслабил тело, его длинные пальцы ещё были в волосах Агаты.
— Я мечтал, чтобы ты ласкала меня губами… — еле слышно прошептал он ей на ухо. — Но боюсь наша прелюдия продлится недолго, радость моя. Я слышу, как Ренфилд крадётся по ступенькам и направляется к нам в гостиную.
Неохотно отрываясь от нектара, Агата подняла голову, облизываясь и нежно бормоча что-то, в то время как тело графа ещё продолжало содрогаться под ней, омываемое волнами удовольствия.
— Но я не закончила! — она серьёзно нахмурила брови. В уголках её губ виднелись красные разводы, из-за чего Дракула растянулся в улыбке и любя вытер их большим пальцем. Он тоже не хотел, чтобы это блаженство заканчивалось, ему было особенно мило ощущать, как Агата погружает свои пальцы в его волосы, сжимает их, легонько царапает кожу короткими ноготками.
— Ты заелась, — поддразнил её он. — Немного потерпи. — Все его мысли кружились вокруг восхитительных покусываний; продолжения желалось отчаянно. — Ренфилд хочет рассказать про новый способ получения крови для меня. Ох, каждый раз, когда он выдумывает, как раздобыть кровь легально, — меня страшно веселит!
Всё, что Агата успела до прихода Ренфилда — это спросить, одета ли она полностью, на что граф самодовольно, шире прежнего заулыбался, но монахиня его осадила:
— Мне просто жутко холодно, поэтому я интересуюсь!
— Тебе холодно, потому что ты ещё не насытилась полностью и пока плохо ощущаешь свои конечности.
Агата осталась лежать на груди Дракулы, теперь уж отвернувшись лицом к обивке дивана. Она была слаба, и ей не хотелось, чтобы адвокат видел её в таком виде.
Чёткий стук ботинок Фрэнка по ламинату объявил им о его присутствии в гостиной. Бегло осмотревшись и не найдя в полнейшем бардаке никого из хозяев, адвокат решительно двинулся ближе к дивану, и заглянув за его спинку, обнаружил в полусидящем положении Дракулу и мисс Ван Хельсинг, голова которой покоилась у хозяина на груди. Фрэнк печально вздохнул, подозревая, что госпожа умаялась и совершенно ослабла без подпитки либо от безудержных слёз.
— Доброе утро, сэр, — адвокат растянулся в приветственной улыбке, поджав нижнюю губу, а его взгляд остановился на Агате. Ему показалось, что она спит.
— Ну если у тебя есть повод так полагать, — хохотнул Дракула. — Фрэнк, беспорядок в гостиной надобно убрать. Ночка выдалась не из лёгких, пташка ещё не умеет контролировать свои эмоции и силу. — Граф намекнул, что бардак — дело рук Ван Хельсинг.
— О, да! — согласился с хозяином Ренфилд. — Хочу напомнить вам, — адвокат стал подымать под ногами вещи, а после достал мобильный телефон с кармана брюк, — завтра я лечу в Бухарест. Думаю, меня не будет пару дней, пока я не улажу дела с вашей собственностью.
Далее он набрал номер клининга и после короткого разговора сообщил:
— Через час здесь будет всё сиять, сэр!
— Отлично! Ты не забыл, что обещал мне рассказать про бесконечный запас крови и как это воплотить в жизнь?
— Нет, сэр, я всё помню. — Фрэнк поправил очки и бегло посмотрел на свою госпожу. Она лежала слишком неподвижно, что натолкнуло мнительного адвоката на мысль, что она мертва. — Сэр, меня волнует мисс Хельсинг…
— Чудесно, — подала голос монахиня, — все обо мне волнуются, и только мне наплевать. Если бы силы меня не покинули, я сейчас бы ехала, Ренфилд, на вашем авто на работу. Знаете ли, лежать рядом с графом, как груда тяжёлых камней — сомнительное удовольствие.
Дракула сверкнул глазами на Фрэнка:
— У неё малость нестабильный эмоциональный фон. Вернёмся к нашему разговору?..
— Скорее всего у мисс Хельсинг депрессия, — вздохнул адвокат и присел в кресло напротив. — Насчёт запасов, я подумал, для вас будет хорошим приобретением (и не только в качестве прибыли, но и в личных целях) собственная донорская компания. Вы только представьте, мы законно получаем для вас пропитание, формируем базу проверенных доноров и у вас будет круглосуточный доступ к любой человеческой крови! Ну как?
— А в этом что-то есть, Фрэнк! — Граф оставил Агату на диване, а сам принялся расхаживать по комнате, обдумывая будущее дело. — Да-а, определённо хорошая мысль. Воплощаем её в жизнь, а мне, в первую очередь, не помешает получить кое-какие знания в области финансов и бизнеса. Найди мне подходящих доноров для этой цели.
— Конечно, сэр. — Ренфилд благоразумно сдерживал свою радость. — Признаюсь, я давно занялся их поисками, предположив, что вы поддержите мою идею.
— Как только вернёшься из моей родины, сразу же займёмся реализацией задумки.
Тяжёлый вздох послышался с дивана. Агата чувствовала себя марионеткой в руках серого кардинала.
— Дорогая мисс Хельсинг, — адвокат сочувствующие подошёл к ней и присел на корточки, чтобы посмотреть в её мертвецки бледное лицо. — Если бы я мог облегчить ваши страдания.
— Вы можете. Убейте меня, Фрэнк! — чуть слышно шепнула Агата.
— Не слушай её, — Дракула приблизился к дивану, искоса поглядывая на монахиню. — А облегчить её страдания подвластно только мне.
Ренфилд молча наблюдал, как хозяин с лёгкостью подхватил женщину на руки и унёс в спальню на втором этаже, где им удалось без свидетелей закончить начатое — Дракула напоил монахиню кровью до насыщения. Домработница прибыла вовремя и ровно за час управилась с поставленной задачей, получив ещё и награду за оперативность.
†
Граф касался во сне её волос, неразборчиво шептал что-то на ухо: она та самая женщина, которой хотелось шептать нечто понятное только для них двоих. Агата нашла себя во властных объятиях графа, который прижал её во сне так крепко, не желая делиться со своей грешной спутницей, будто во сне монахиню кто-то мог отобрать у него.
Замена рая на земле — это её участь для него. Наполнена его кровью, в каждом капилляре она находит отголоски страданий Дракулы и безудержно льёт горькие слезы, умоляя о прощении. Однако сегодня Ван Хельсинг не будет плакать, солнце достаточно высоко поднялось в небе, и ей нужно ехать в лабораторию, чтобы узнать результаты анализов. Когда же в ней окончательно умрёт человек и пробудится тёмный демон?
Она оставила тёплую постель, крепкие объятия и теперь мчится со скоростью испуганной ламы на стоянку к автомобилю Ренфилда. Он как раз собирался ехать в город, и Агата уболтала его подвести её в центр. Тишина в салоне заполняла собой не только напряжение между ней и адвокатом, но и страх узнать, что же за субстанция живёт в её теле.
— Мисс Хельсинг, послушайте меня, — осторожно начал Фрэнк. — Вы сейчас бежите не от графа Дракулы, а от себя. Не думал, что когда-то скажу вам это, но лучший способ понять, кто вы есть — остаться рядом с хозяином. Смерть может и освобождает от боли и страданий, но я не уверен насчёт свободы.
— Пока во мне есть силы жить с этим, я буду пытаться узнать всё возможное про это естество. Именно сейчас я еду за этим в лабораторию, Фрэнк. Я слышала, что завтра вы летите в Бухарест…
— Да, госпожа, — утвердительно кивнул адвокат, сворачивая на малолюдное шоссе.
— Ваша задача устроить всё так, чтобы Дракула улетел вместе с вами. Это даст мне время для репликации, если материал графа начал подталкивать мою ДНК к делению. Мне будет нужно время для расшифровки генетической информации. Я знаю, это звучит сложно, но я прошу у вас время, пока я окончательно не превратилась в чудовище.
— Но мисс Хельсинг, хозяин вряд ли согласится оставить вас одну без присмотра. Он скажет, что вы нестабильны и без его крови не сможете.
— Она питает меня на три дня, это потом уже начинаются необратимые процессы. Я довожу себя до такого состояния намерено, это к слову, если вы ещё не догадались.
— Но зачем?! — адвокат непонимающе выпучил глаза.
— Изучаю, на что способен мой новый организм. Так что если вы оставите меня на пару дней — ничего страшного не произойдёт, я справлюсь.
— Ох, мисс Хельсинг… — Ренфилд с грустью вздохнул. — Допустим, я соглашусь с вашим предложением, но… Да нет, граф Дракула в жизни не согласится пойти на это!
— А нам не нужно его согласия, Фрэнк! — Глаза Агаты загорелись красными огоньками на дне зрачков. — Запрём его в ящике, и пока он будет спать, полетит вместе с вами в отделе багажа. До Бухареста всего пару часов, он и не заметит, что его транспортировали, а я, в свою очередь, позабочусь завтра утром, чтобы он истощился и крепко уснул. Самолёт ведь в обед?
— Да, но как, мне интересно, вы это провернёте?!
— С помощью женской хитрости, — коварно заулыбалась Агата, самодовольно повела бровью.
Распрощавшись с Ван Хельсинг, адвокат ещё долго смотрел ей вслед, думая, как бы план госпожи не обернулся против неё. Он восхищался её стараниями изучить новую версию себя, но в некоторых моментах Агата была готова сложить головы и ни раз теряла присутствие реальности.
†
Невидимый якорь упал в тёмную синеву печальной души Агаты Ван Хельсинг, заржавел, пустил железные корни и стал домом для ничтожно маленьких сосудов, омываясь по сторонам багровой кровью графа.
Вернувшись далеко за полночь домой, монахиня тихо поднялась в комнату Дракулы, но не застала его в ящике. Она удивилась этому. Неужели граф до сих пор спит в её спальне? В самом деле нашла его на широкой кровати, бесшумно села рядом, наблюдала за его крепким сном.
Она подняла край рубашки, которая до сих пор была расстёгнута, бережно распластала пальчики на груди Дракулы, рассматривая оставленные ею отметины своей страсти. Глядя на них, она вспомнила те отрывочные фразы, что граф шептал ей, в час её кормления:
«Ты любопытна, умеешь распознавать чужие эмоции, вдохновляться ими, откликаться на них. Агата, ты многое не знаешь о новой себе, и это не должно стать для тебя трагедией. Твоё любопытство приведёт тебя или к прозрению или к забвению. И где бы ты ни оказалась, милая, этот исход потянет меня следом за тобой…»
— Глядя на вас, граф Дракула, — шепчет она, водя пальцами по его груди, — я будто теряю себя в этом месте. Всё, что я хочу получить взамен — немного времени для себя. Это ничтожно мало по сравнению с тем, что я вам дала в долг.
Ван Хельсинг расправила плечи и бесстрашно посмотрела на него:
— Спи… — монахиня наклонилась ближе и дрожащим голосом выдохнула ему прямо в уста, — я обязательно узнаю, кто же мы такие с тобой, Влад, — затем опустилась щекой прямо к его груди и ощутила тёплый солоноватый запах.
Прокусив его твёрдую, будто слоновую, кожу, она пила его кровь не потому, что сильно проголодалась. О, нет! Её целью было впустить в его вены свой дурман, чтобы Дракула уснул крепче. Затем незаметно переложить с помощью Ренфилда его тело в ящик и переправить вместе с адвокатом в Бухарест.
Когда она отпустила зубами его кожу, вытирая ладонью остатки крови на губах, то услышала его еле слышные слова, будто он понимал, что происходит, но дурман умело заволок разум и не позволил воспротивиться.
«Земную ночь с тобой быть вновь…»
Славный граф Дракула, он даже не подозревал, на какую сделку подписалась она, бесстрашная Ван Хельсинг, вознамерившаяся пожертвовать своё тело, кровь и душу для опытов в центр независимых исследований.
