Точка невозврата

- Доктор Фэйн, к Вам миссис Эмма Нолан, - степенно, даже торжественно сообщила миссис МакАдамс. Ни один мускул не дрогнул на её строгом лице. Разве что в глазах блеснул огонёк лукавого любопытства, ведь она помнила, что после предыдущего визита миссис Нолан начальник взял небольшой отпуск, из которого вернулся с расцарапанной физиономией. Это было три месяца назад. Никто тогда не решился спросить у доктора Фэйна, что случилось, но предположения, передававшиеся из уст в уста полушёпотом - а ещё говорят, что сплетни возникают только в женских коллективах, - были одно занятнее другого. Уолтер порядком удивился, но никак этого не продемонстрировал. - Пусть заходит. - Он положил ручку поверх отчётов, которые ранее проверял и правил. Китти не заставила себя долго ждать. Едва зайдя, она стянула и засунула в карманы пальто перчатки, само пальто сняла и повесила на стоящую в углу вешалку, туда же пристроила шляпу. Светлые волосы упали на плечи, спустившись до лопаток. На улице шёл дождь со снегом, Китти промокла и замёрзла, неудивительно, что она решила сразу избавиться от верхней одежды. Но Уолтеру не понравилось, что она не спросила разрешения, сделала всё по-хозяйски. Он поднялся, убедился, что миссис МакАдамс не подслушивает за дверью, и спросил: - Что ты здесь делаешь? - Хочу поговорить. Уолтер смерил её подозрительным взглядом. У него возникла только одна версия. - Ты беременна? Вопрос удивил Китти, но это было удивление не в стиле «С чего ты взял, как тебе такое в голову пришло?», а а-ля «Надо же, сразу уловил, откуда ветер дует». Она покачала головой. - Нет. Но какое-то время я впрямь предполагала, что могла забеременеть тогда, меня даже тошнило по утрам пару раз. Наверное, из-за нервов. - Она притихла, посмотрев в сторону, но почти сразу встряхнулась. - Тревога оказалась ложной, я не беременна. И это хорошо, ведь правда? Ребёнок, зачатый в такой ненависти... Подумать страшно. - Так не думай, в чём загвоздка? - В том, что я всё же хочу ребёнка. - Она выдохнула и без приглашения уселась на гостевой стул. Уолтер вернулся на своё место за столом. - Я... - Ей нелегко было говорить. Меньше всего на свете хотелось выворачивать душу перед Уолтером, и даже не скажешь, что нет выбора. Выбор есть, но самый непростой вариант является самым надёжным. - Я забеременела Саймоном через два года после нашей с тобой свадьбы. Во втором браке я была четыре года и не забеременела вовсе, притом что ещё до нашего знакомства Джеральд нажил нескольких внебрачных детей. Очевидно, что проблема не в партнёрах, а во мне. Уолтеру представился великолепный шанс в очередной раз уколоть Китти, но он не собирался им пользоваться. Видел, как трудно бывшей жене даётся разговор, нанести удар сейчас означало сделать подлость. А подлостей он уже наделал немало, хватит. Уолтер продолжил внимательно слушать. Китти говорила, порой сбиваясь и тараторя. - Я обращалась к врачам, ещё когда был жив второй муж. Они ничем не помогли... Два с половиной месяца назад я купила дом в Швейцарии, в Люцерне. Там тоже показалась специалистам. Меня осматривали, делали анализы, потом забрасывали терминами, из которых самым понятным было слово «психосоматика». Мне объяснили, что проблемы есть, но всё не безнадёжно. Говорили, что соединились психический и физиологический факторы. Выписали лекарства, назначили процедуры, а под конец порадовали советом: если есть возможность, лучше попытаться завести второго ребенка от отца первого - больше вероятность, что снова получится с тем, с кем однажды уже получилось. Уолтер совершил, казалось бы, невозможное — выпучил глаза и нахмурился одновременно. - На что ты намекаешь? - Я не намекаю, я говорю прямым текстом. То есть пока не говорю, но сейчас скажу. - Китти взяла паузу. Она собиралась попросить о том, о чём, по идее, даже подумать должно было быть стыдно. Но она не испытывала стыда, лишь страх, что Уолтер откажется или высмеет её, или сделает то и другое. - Я хочу ребёнка, а забеременеть мне будет проще от тебя. Поэтому я прошу тебя... поспособствовать. Он едва не выпалил: «Как?!», но успел прикусить язык. - Тебя не смущает, что мы недавно чуть не поубивали друг друга? Вздохнув, Китти пристально посмотрела на него и спросила с огорошивающей прямотой: - Ты ненавидишь меня сейчас? - А ты меня? Сколько раз за минувшие три месяца она задавалась этим вопросом — не сосчитать. Она была честна с собой и не пыталась утверждать, что простила и возлюбила бывшего мужа по всем библейским канонам. Не простила и никогда не простит. Но той ночью, прижимая нож к горлу Уолтера, она увидела в его глазах бездну. Увидела человека, который не хотел жить, просто потому, что было незачем и не для кого. А то, что случилось следом, неким извращённым образом сблизило их — каждый осознал, что причинил другому боль не меньшую, чем та, которую испытывает сам. - Нет, уже не ненавижу. - Она по-прежнему настойчиво смотрела на него. - Теперь ответь ты. - Я... Я не знаю, - признался он. Она вспомнила, как здесь же он заявил, что никогда не будет просить прощения за сделанное. Это ведь не оттого, что Уолтер не чувствует вины, а оттого, что считает: такое нельзя прощать. Он не сомневается, что не имеет права на прощение. - Я не собираюсь снова становиться твоей женой, если ты об этом волнуешься. Напротив: опять выходить замуж – последнее, чего мне бы хотелось. С меня довольно браков. - Хочешь воспитывать незаконнорожденного ребёнка? - Как только… если я забеременею, сразу же уеду в Швейцарию. Я не останусь в Британии, ни за что, - Китти поёжилась, и Уолтер понял, что она до конца жизни не перестанет бояться британских законов, через которые у неё уже отняли одного ребёнка, и никогда не будет чувствовать себя в безопасности на Родине, если снова станет матерью. – В Швейцарии я буду просто вдовой-англичанкой миссис Нолан и не стану уточнять, когда овдовела. Поэтому ребёнка всё будут считать так называемым посмертным плодом брака. – Звучало неприятно, но плевать на формулировки, главное - безопасность. - С чего ты взяла, что мне нужен ребёнок? - Ни с чего. Он нужен мне, а от тебя я прошу лишь помощи с зачатием. Потом можешь смело забыть о моём существовании и существовании ребёнка, если он вообще получится. С другой стороны, как знать, вдруг когда-нибудь ты сам захочешь с ним связаться. Мы развелись шесть лет назад, за это время ты так и не женился снова. Твоё право и не моё дело. Может быть, прямо завтра ты встретишь женщину своей мечты, потащишь её под венец, вы будете жить долго и счастливо и настрогаете десяток детишек. – Всё-таки годы жизни на Багамах давали о себе знать проблесками островного лексикона. – Но может быть, этого не случится, и может быть, лет через двадцать ты порадуешься, что у тебя есть хотя бы один ребёнок – от меня, и захочешь увидеться с ним либо с ней. Или нет. Всё будет зависеть от тебя, повторяю – с нашей стороны не будет попыток связаться, докучать, что-то просить, а уж тем более требовать. – Она усмехнулась. – Проклятье, Уолтер, я предлагаю не такую плохую сделку. Как минимум тебе будет чем заняться по вечерам. Регулярно делить постель с красивой женщиной далеко не худший вариант досуга. Он смотрел на неё долго, внимательно; напряжённо думая. О чём? У неё почти никогда не получалось разгадать его мысли. Не исключено, что сейчас он рассуждает примерно так: никто не заменит Саймона, но, возможно, он, Уолтер, в какой-то мере возместит Китти эту утрату, если «даст» ещё одного ребёнка. - Что ты будешь делать, если не получится? Извини, тебе за тридцать, такой возраст сам по себе может быть трудностью, а у тебя есть и другие сложности, связанные с деторождением. - Скорее, с детозачатием, - поправила Китти, ухмыльнувшись. Она прошла не через одного врача, и теперь смутить её разговорами о взаимосвязи возраста и материнства было нереально. – Если не получится, возьму на воспитание девочку и мальчика из приюта. Как Уилсоны взяли Саймона. Но я не хочу делать этого, не попробовав завести собственного ребёнка. А ты, друг мой, не зазнавайся. Мне не нравится твой тон. Я не собираюсь распинаться перед тобой. Я пришла просить о помощи, если угодно – об услуге, но я не буду умолять и унижаться. Откажешься – удачи и оревуар, не стану удерживать, уговаривать и рыдать вслед. Ты самый надёжный кандидат, но если откажешься – найду другого. Поэтому не считай себя хозяином положения. Она думала, Уолтер обидится и рассердится, но он, наоборот, успокоился, чуть ли не обрадовался. Похоже, ему было комфортнее обсуждать всё это с сугубо прагматической точки зрения, без лишних эмоций. - А если я захочу участвовать в жизни ребёнка, с самого начала? Если мне будет мало роли только… производителя? О, как в той байке про Бернарда Шоу и английскую королеву – «Вот видите, Ваше Величество, Вы уже и торгуетесь!» - Сперва пусть ребёнок появится, а потом уже обсудим роли, - ответила Китти твёрдо. – Не вижу смысла строить планы, пока я не беременна. – «А если я забеременею, чёрта с два дам тебе или кому-то ещё хоть малейшую возможность получить право на моего ребёнка». _ _ _ Китти сдала в аренду свой швейцарский дом и сняла квартиру в Эдинбурге – в том же здании, где обитал Уолтер. Она собиралась поселиться на одном этаже с бывшим мужем, в идеале – через стенку, дверь к двери, тогда было бы легче наносить визиты незаметно для соседей. Однако свободными оказались только «апартаменты» этажом ниже, зато точь-в-точь под комнатами, которые занимал Уолтер. Вышло даже лучше – экс-супруги, не забыв приплатить за молчание, наняли плотника, который сделал внутреннюю дверь-люк, ведущую из гостиной миссис Нолан в гостиную мистера Фэйна. Это исключило всякий риск попасться на глаза посторонним. Понимая, насколько мал шанс, что Китти забеременеет сразу, первую неделю они выпивали по бокалу вина, прежде чем начинать попытки. Чтобы расслабиться и не ощущать себя такими потерянными и сбитыми с толку. Они быстро обвыклись, и потребность в вине отпала. Их отношения окончательно перестали поддаваться классификации. Любовники без любви и союзники, годами ненавидевшие друг друга, - вот кем они были теперь. Считается, что чтобы перестать ненавидеть, надо простить, а чтобы простить, надо понять. Уолтер не мог простить Китти за измену, Китти не могла просить Уолтера за потерю сына. Но они оба понимали друг друга, понимали мотивы и глубину боли. Не-прощение осталось, но теперь оно было отгорожено от остальных чувств, словно законсервировано в железной банке. Его не игнорировали, не притворялись, будто его нет, о нём обоюдно знали и помнили, но уже не позволяли ему смешиваться с другими эмоциями и менять их окраску. К отсутствию ненависти и взаимному пониманию Китти и Уолтер пришли, минуя пункт «Прощение». Они даже подружились, это многое упростило, хотя в целом картина оставалась странноватой. Они больше не были мужем и женой, и им не требовалось ничего изображать и имитировать, чтобы соответствовать общепринятым брачным стандартам, не приходилось подстраиваться через не хочу. Сейчас они могли уступать, но при этом никогда не переступали через себя, а если нужен был компромисс, его действительно искали, а не соглашались на что-либо, лишь бы избежать скандала или потом подуться, мол, смотри, что я для тебя делаю, цени. Уже за первый месяц таких отношений Уолтер и Китти узнали друг друга лучше, чем за два года брака. Это сказалось на всех сторонах их общения, включая постель – там дела обстояли лучше, чем когда-либо (Китти могла бы честно сказать, что даже лучше, чем некогда с Чарли и с Джеральдом, но признаваться вслух, разумеется, не собиралась; гадала только, есть ли и Уолтеру с кем её сравнивать). Поначалу Уолтер испытывал некоторую обиду, ведь его, по сути, снова использовали. Когда-то Китти использовала Уолтера, чтобы сбежать от матери, чтобы иметь статус замужней женщины, чтобы, в конце концов, жить за счёт мужа. Нынче она использовала его, чтобы зачать ребёнка. Но очень быстро Уолтер осознал, что многие мужчины готовы были бы сами заплатить – и немало – за такое использование, благодарили бы судьбу, а не жаловались на неё. Если подумать, у него есть отличный секс и никаких обязательств взамен, удовольствие и свобода – два в одном. Он не знал, хочет ли, чтоб это продолжалось подольше, или чтоб мечта Китти о материнстве исполнилась как можно скорее. Хочет ли сам по-настоящему стать отцом, или ребёнок, если таковой появится, мало что будет для него значить? Почувствует ли он что-нибудь, если Китти скажет, что беременна? Уолтер не мог ответить на эти вопросы, и решил просто ценить то, что есть на данный момент.