Легенда о двойниках

Леса, окружающие Мистик Фолз, были просто потрясающими. Они раскидывались на огромную территорию, покрывая ее зеленой шапкой. В самой глубине лес был поразительно старым и дряхлым – мшистые стволы были слегка влажными, под ногами неприятно чавкала преющая годами листва. Редкий зеленый кустарник плотно вился у корней, подставляя листья слабому пробивающемуся сквозь кроны деревьев солнцу. В этой части леса Кэтрин не понравилось. Слишком мрачно, пусто и одиноко. Зато восточная окраина леса очень ей приглянулась. Деревья там были молодые, сильные, свежие, опавшей листвы почти не было видно под хрустящей зеленой травой. Часто лес расступался, образуя милые круглые полянки, на которых росли луговые цветы. Восточная же опушка леса приходилась на проезжую дорогу, по которой сновали туда-сюда экипажи и одинокие всадники. Кэтрин прислонилась к одному из деревьев щекой, вдохнула пьянящий ароматный воздух и закрыла глаза. Хорошо… Надо будет почаще сюда приходить. Отличное место. Такое тихое, спокойное, но не пустынное: Кэтрин отчетливо слышала щебетание птиц, копошение в траве мелких полевых зверьков, осторожные шаги быстрых лис, стрекотание белок и еще симфонию многих других лесных звуков. Ей было так хорошо, что она полностью отдалась спокойствию, притупив вампирские инстинкты, и совсем не услышала приближающиеся шаги. Лишь когда человек вступил на полянку, она приоткрыла глаза. Юноша был молод. На вид ему было лет семнадцать, не больше. На внешность он был весьма мил, привлекателен и статен. Одет он был в светло-коричневый костюм для верховой езды, на поясе был закреплен кнут. У юноши были русые волосы и немного тревожные светло-зеленые глаза. - С вами все в порядке, мисс? – спросил юноша, волнуясь. - Да, почему вы спросили? – лениво ответила Кэтрин, отстраняясь от дерева. - Просто я проезжал мимо, и мне показалось, что вам нужна помощь, - объяснил юноша. - Со мной все в порядке. Я пришла сюда в поисках уединения, кое вы нарушили. - Приношу свои извинения, - юноша склонился в неглубоком поклоне. - Да ладно, - отмахнулась Кэтрин, подставляя лицо солнцу. – Если вы не торопитесь, разрешаю составить мне компанию. Меня зовут Кэтрин, я сирота, недавно переехала в ваш город вместе с сестрой. В воздухе ощущалось что-то, что не давало ей покоя, но Кэтрин не могла понять, в чем дело. - Мое имя Стефан, - юноша не стал называть фамилию, видимо, потому, что этого не сделала Кэтрин. – Я слышал о вас. Впрочем, немногое. И очень хотел познакомиться лично. Мое желание исполнилось. Кэтрин присела на траву, изящно расправив юбки новенького фиолетового платья, откинула назад волосы, обнажив красивую шею, чуть наклонила голову вбок, опустив длинные пушистые ресницы. Ей не нужно было смотреть парню в глаза. Она знала и так, какое впечатление производит на всех представителей мужского пола. Выждав пару секунд, Кэтрин кивнула на место рядом с собой. - Прошу вас, сядьте. Юноша немного помедлил, но аккуратно присел рядом с девушкой. Кэтрин внимательно проследила за его походкой, жестами, за тем, как он сел: чуть согнув колени и упершись на правую руку. Как знакомо… - Прекрасное место, - сказал Стефан. – Я сам люблю приходить сюда один. - Любите одиночество? – с улыбкой спросила Кэтрин. - Скорее люблю размышлять в одиночестве. Делать записи о своих мыслях и наблюдениях. Кэтрин откинулась назад, оперлась на руку. Волосы рассыпались по плечам. - А я просто устала. Хотела привести мысли в порядок. - И не побоялись передвигаться по незнакомому городу в одиночку? Кэтрин усмехнулась про себя, вслух же сказала: - Мне показалось, что в этом городе живут достойные люди. По крайней мере, основатели мне показались таковыми. - О, они никогда не пропустят ничего интересного в городе. - Стефан улыбнулся. – Боюсь, я не смогу оставаться с вами долго, мисс Кэтрин. Но я очень надеюсь, что мы еще увидимся. - Непременно, - улыбнулась Кэтрин, немного разволновавшись. – До свидания. - До свидания. Стефан ушел, а Кэтрин с тревогой смотрела ему вслед. Его походка, движения, интонации голоса, манера говорить, взгляд, рассуждения… Она говорила с ним совсем недолго, но… Кэтрин тревожно заерзала на месте. Что-то было не так. Совсем не так. И она не могла понять, что именно не давало ей покоя. Этот юноша… он вел себя вполне естественно. Все, что он сказал или сделал, вступив на полянку, принадлежало ему. Была в нем какая-то притягательная сила… Кэтрин закусила губу. Она поймет, обязательно поймет, что здесь не так. А сейчас пора отправляться домой… Кэтрин покинула полянку также неслышно и незаметно, как и пришла. Багровая ночь душила прохладу. Солнце, окрашенное в кроваво-красный цвет, из последних сил цеплялось за горизонт. Море вскипало, как кислота, пузырилось, пенилось, шипело, соприкасаясь с солнцем. Могилы нориджского кладбища испуганно жались к часовне, которая злобно оскалилась, реагируя на приближение двух человек. Они были закутаны в темные плащи с капюшонами, их лиц не было видно. На запястьях рук и ног поблескивали серебряные браслеты. В небе не было луны, темная непроглядная ночь освещалась редкими звездами. Первый человек засыпал склеп снаружи по периметру листьями вербены, после чего перешагнул порог. В руке у него был самострел, заряженный деревянными стрелами. Что-то внутри застонало протяжно и тоскливо. Человек вздрогнул и поежился. - Не нравиться мне все это… - шепотом сказал он своему спутнику, после чего достал белый мел и начал рисовать изнутри на стенах склепа ритуальные древние руны. Второй человек держал наготове арбалет и внимательно осматривался. - Поторопись, - сказал он, и в голосе его слышалась тревога. – До полуночи пара минут… Внезапно, как и многие ночи до этого, все вокруг преобразилось и стало до нереальности прекрасным и чарующим. По возникшей из воздуха лунной лестнице в склеп спускался человек античной божественной красоты. Поздно, слишком поздно он заметил сковывающие его знаки на стенах и удерживающую от превращений вербену. Взвыв от ярости, как раненный зверь, Адриан кинулся на незваных гостей, но спущенная с арбалета деревянная стрела пригвоздила его прямо к полу, заставляя корчиться в судорогах. - Вот мы тебя и поймали, - удовлетворенно сказал один из людей. – Столько лет поиска и охоты – и вот ты наш… Адриан зарычал по-звериному дико и яростно, когда один из людей подошел к гробу и заглянул внутрь. - Только тронь ее, - вкрадчиво сказал он. – И я заставлю тебя корчиться в муках вечность… Человек усмехнулся и приподнял девушке верхнюю губу. Судя по клыкам, ей было не более двух лет, а умерла она на заре девятнадцати лет. Совсем слабая. О, да. По сравнению с Адрианом она была не просто народившимся младенцем, а едва сформировавшимся зародышем. - Любовь слепа, - прокомментировал человек. – Она сделала тебя уязвимым. - Если хоть волос упадет с ее головы… - зарычал Адриан. - Да что ты? – удивился человек и резко за волосы поднял Катерину из гроба. Та застонала хором тысячи страдающих голосов. - Смотри, - прошептал человек… - И помни это вечность… Широко распахнутые от ужаса глаза Катерины видели как человек в безумном приступе ярости отсек Адриану голову деревянным кинжалом, и та полетела, разбрызгивая кровь. Открытые от изумления глаза Адриана застыли такими навеки. Кровь лилась рекой, склеп вновь превратился в заброшенный, чары спали со смертью Адриана. - Тебе повезло, что ты слабая… - с презрением сказал человек. – Мы охотимся только на таких монстров, как он… идем отсюда! Сальваторе потребует доклад, сними его кольцо… И они ушли, оставив потрясенную, онемевшую и ослепшую от горя и боли Катерину распластанной на холодном полу склепа в объятиях мертвого тела Адриана… Он не успел ей сказать ни слова… Он не успел сказать ей «люблю»… Его глаза больше не излучали теплый фиалковый свет… Его губы больше никогда не прижмутся к ее… Катрина закрыла дрожащей рукой измученные фиалковые глаза Адриана, из которых жизнь ушла навсегда… Все вокруг вдруг стало пустым, глухим и нереальным. Она крепче прижала к груди отрубленную голову Адриана. Изнутри ее разрывала боль, ненависть и ярость. Она хотела убить себя смертью в тысячу раз более мучительной, чем умер Адриан… она хотела к нему, туда, куда ушел он, быть вместе с ним, всегда, навсегда… Боль от потери Адриана была невыносимой. Катрина задыхалась от слез, боль становилась все сильнее, заполоняя все сознание, становилась ощутимой физически. Ей хотелось кричать и извиваться, корчась на холодном полу склепа. Грызть его зубами, разбивать руки в кровь, царапать себя, разрывать на части собственное тело. Она задохнулась и упала на землю, скорчившись и обняв руками колени. Она ослепла от боли, не чувствовала ничего, даже своего тела. Пропало ощущение всего, весь мир сосредоточился в одной-единственной пульсирующей болью точке. Катрина взглянула на тело Адриана. Он лежал к ней спиной, она видела лишь залитый кровью фрак. Она подползла поближе к нему и обняла, будто баюкая. Безумие подползало все ближе. Ей внезапно перестало казаться, что она в склепе. Вот же она, сидит в саду, на скамейке, в увитом цветами гроте. Цветы благоухают до головокружения. Из замка доносится музыка. Она обнимает Адриана за талию, положив голову ему на плечо, и слушает, как он поет. Нет, конечно же, нет, чувствуется холод!.. Значит, они сбежали из замка. Наступила ночь, и они решили искупаться в океане. Вода холодная, просто ледяная, от нее по телу колики, но они ни за что не признаются в этом друг другу. По небу плывет мерцающий серебряными бликами шар луны. Шуршит темно-синий прибой, волны мягко лижут их тела. В том момент Катрина испытывает такую всепоглощающую любовь к Адриану, что не может думать ни о чем, кроме его сияющих глаз и ласковых губ. Чьи-то сильные руки подхватили ее. Картинка дернулась, но не исчезла, а наложилась на другую, абсолютно мрачную и темную. Краем сознания Катрина уловила, что холод идет из склепа, что она по-прежнему на Нориджском кладбище, и только что двое человек прикончили Адриана. Но нет же, вот он, она его видит собственными глазами, ощущает тепло его рук и силу мышц. - Я люблю тебя… - шепчет он ей на ухо. – Вместе… - Навсегда… - вторила она ему, и они слились в поцелуе. - Катрина, Катрина!.. Она не слышит меня! Чей-то до боли знакомый голос. Она его знает. Это не Адриан, и не те люди, но тогда кто? - Она не хочет возвращаться! Кто-то с силой бил ее по щекам, растирал их, отчего они онемели, и она перестала их чувствовать. Картинка стала размытее. Серого стало больше. Но как только она вернулась в склеп, вернулась и боль, и ненависть. Она думала, что так ненавидеть невозможно, но она ошибалась. Их она ненавидела. Так сильно, что кровь миллиона человек не могла усмирить ее ненависть. Ее ярость. И боль. Кэтрин потрясла головой. Еще один кошмар. Вся ее жизнь вереница мучительных кошмаров, вьющихся нескончаемой чередой. Они окружают ее, будто бесплотные призраки, и каждый напоминает о себе, касаясь ее холодными пальцами в ночное время суток, когда она не властна над своим разумом. Кэтрин поежилась и встала с кровати, чтобы налить себе стакан воды и промочить пересохшее горло. Она коснулась рукой щеки. Мокрая. Во сне по ее щекам катились слезы. Девушка залпом осушила стакан и налила себе еще. Присела за столик, вгляделась в измученное бледное отражение. Лунный свет просачивался сквозь неплотно задернутые шторы, пронизывая воздух призрачным светом. В этом свете кружились невесомые пылинки, поднятые ею, когда она спрыгнула с кровати. Кэтрин положила подбородок на руки. Нет смысла мучить себя болезненными воспоминаниями об Адриане. Лучше она сделает вид, что ей ничего не снилось. А завтра, так уж и быть, навестит этих Сальваторе. Неожиданный резкий короткий звон заставил ее обернуться. В оконное стекло прилетел мелкий камешек, ударился об него с тихим «дзынь» и улетел вниз. Кэтрин прислушалась. Внизу стоял человек. Она слышала его ритмичное дыхание и короткие, с места на место, шаги. Медленно встав, Кэтрин чуть-чуть отодвинула штору, чтобы одним глазком выглянуть наружу. Внизу стоял Дэймон. При виде его у Кэтрин сразу же забилось сильнее сердце и участилось дыхание. Как он великолепен! Вихрем заметавшись по комнате, Кэтрин красиво сколола волосы заколкой, накинула на ночную рубашку длинный кружевной халат, грациозно раздвинула шторы и открыла окно. Несколько секунд они молчали. Они бы молчали и дольше, так как Дэймон явно не мог найти слов, и вообще, вряд ли отдавал себе отчет в происходящем. Первой молчать надоело Кэтрин. - Привет, - сказала она и чуть наклонилась над окном, заставляя волосы рассыпаться, а кулон, висящий на шее на цепочке, выскочить из-под ночной сорочки. – Дэймон? Я не ошиблась? Парень молчал. Кэтрин кокетливо вздернула носик. - Что может хотеть джентльмен от леди в столь поздний час, самым непристойным образом разбудивший ее посреди ночи, пришедший без приглашения, и явно с не очень благородными намерениями, еще и забросавший ее окна камнями? - Я всего лишь хотел увидеть вас… - тихо вымолвил Дэймон. – Мне уже начало казаться, что у лавки меня просто посетило видение, греза, мечта, мираж… - Я здесь. Я настоящая, - Кэтрин весьма польстил этот комплимент. – И я придерживаюсь довольно свободных взглядов, поэтому могу спуститься к тебе. Парень не успел ничего ей ответить, Кэтрин набросила на плечи шаль, сбежала вниз по лестнице и вышла из дома на парадное крыльцо. - И вот я рядом. Дэймон сделал шаг вперед, разглядывая ее лицо. - Пройдемся? – Кэтрин ухватилась под руку юноши и увлекла его за собой, приглашая прогуляться вдоль улицы. Они говорили обо всем на свете. Все, что только угодно, лишь бы не касаться их самих. Кэтрин было неинтересно, что представляла собой жизнь этого парня. Она уже окончательно решила его обратить. А если у тебя впереди вечность – прошлое не имеет значения. Почти. Они говорили о лесах, окружающих Мистик Фолз, о его жителях, о музыке, театре, балете, истории, искусстве в целом. Они говорили о политике, деньгах, королях, войнах и перемириях. И чем больше Кэтрин узнавала Дэймона, тем больше ей открывалась истина: он не был Адрианом. Сходство ограничивалось только абсолютно одинаковой внешностью, внутренние же миры Дэймона и Адриана… Между ними была пропасть, на одной стороне которой царствовал лед, а на другой полыхало пламя. Дэймон не мог заменить ей его. Он был лишь картинкой, искусно сделанной декорацией, и от этого ей становилось горько. Очень горько. Разные жесты, мимика, походка, тембр голоса, плавность речи, ее обороты… Лед и пламя. Кэтрин продолжала идти рядом с Дэймоном, но погружена была полностью в свои мысли. Это не Адриан. Это иллюзия. Судьба лишь насмехалась над ней. Второго Адриана больше никогда не будет. Неожиданно Кэтрин стало жаль парня. Вот бедолага… влюбиться столь поспешно и глупо, в ту, чье сердце навеки принадлежит другому, мертвому… И он никогда не будет лучше Адриана. Потому что Адриан мертв. Ей был симпатичен Дэймон, но лишь в той степени, в которой может быть симпатична фотография, кукла или манекен. Никак иначе. - Дэймон… - Кэтрин прервала его речь. – Хочешь, я тебя поцелую? Она сделает это, заставит его забыть ее и уйдет. Навсегда. Конечно, юноша был благовоспитан. Он и подумать не смел даже об объятиях, не то что о поцелуе. Кэтрин потянулась к нему губами. Пусть будет ему маленькая радость. Но радость оказалась не только ему… Дэймон ответил с неожиданной пылкостью и страстью, во многом напомнившей ей Адриана. Вдох. Сердце зашлось в бешеном ритме. Кровь бесконечное количество раз оббежала все вены. Все будто замедлилось. Один удар. Сердце вытолкнуло кровь, плавно разлившуюся по всему телу, кислород иссяк, ярко-алое потемнело, налилось темно-рубиновым, и вот уже кровь стремится обратно, сердце медленно-медленно сокращается, чтобы выдать еще один удар. Все вернулось в обычный ритм. Дэймон дышал часто-часто, и сердце колотилось быстро-быстро. А Кэтрин неожиданно поняла, что не может себя контролировать. Оторвавшись от губ Дэймона, Кэтрин медленно наклонилась над шеей. Чувствуя пульсацию рубиновой, дарящей жизнь влаги, она потеряла голову. С точки зрения людей вся кровь имеет одинаковый металлическо-соленый вкус. Но вампиры чувствуют в ней множество оттенков и привкусов, способны различать не только соль, но и сладость, и насыщенность, и вся богатая палитра вкусов смешивается в голове истинно волшебным фейерверком, отключая сознание полностью. Это было круче, чем все, что она знала, будучи человеком. Круче наркотиков, круче секса и сигарет, кофе, адреналина и многого другого. Медленно, нежно, она прокусила шею Дэймона, тихо застонавшего от наслаждения. Вампиры умеют кусать по-разному. И в этот момент Кэтрин не хотела, чтобы ему было больно. Он должен был разделить ее восторг. Кровь была теплой и сладкой. Как вишневый сок, как спелые, раздавленные вишни, присыпанные ванильной пудрой, вперемежку со сливочным мороженым. Как вкусно… Как жаль, что она не может насладиться этим сполна. Его кровь была просто потрясающе вкусной, такой она еще не пробовала… Кэтрин нехотя оторвалась от ослабевшего Дэймона. Его глаза были полузакрыты, на лице читалось наслаждение. - А теперь ты все забудешь… - сказала Кэтрин, взяв в руки кудрявую голову Дэймона, открывшего глаза. – И меня тоже… Легонько прокусив запястье, Кэтрин дала ему немного своей крови, чтобы восстановить его силы. Коснулась рукой щеки. - Прощай… И ушла.