Любовь на три персоны.

      Три дня были, наверное, лучшими за всё последнее время, мы часами болтали в саду, сидя на качели. Матвей потягивал свой мартини, на мой вкус ужасная гадость, а я пила зелёный чай. Гуляли, смотрели фильмы, он был невероятно мил, впрочем, как всегда, наверное. Но я, в последнее время, была часто не в себе и много чего не замечала. Спрашивал меня о планах, что я буду делать когда мы расстанемся. Но я пока сама не знала что, поэтому каждый раз выдавала ему новую, ещё страшней предыдущей версию, а он громко хохотал. У него чудесный смех и сам он чудесный. Жаль, что полюбить как Диму я его не могу. Дима, ах Дима. Я вздохнула. Как же давно мы не виделись и сердце щемит от желания хотя бы посмотреть на него. Один мимолётный взгляд. Но я никуда не ездила и он к Матвею больше не приезжал. — Завтра я отчаливаю в Москву, — сказал муж, когда мы вечером легли спать. Теперь он спал в спортивных штанах чтобы меня не смущать, а я в лёгкой пижаме с белочками, нежно-голубой и с рюшами. Матвей сказал, что в ней я похожа на маленького пупсика. Меня сравнение несколько насторожило и позабавило. Я думала пупсики это такие толстощёкие куколки с кривыми ногами. — Дома в сейфе лежат документы, найди их когда я уеду. Они для тебя. — А что за документы? — осторожно спросила я. — Всё завтра. Это наша последняя ночь. Давай проведём её без вопросов и слов, просто обними меня, — Матвей дотронулся до моей руки, — Пожалуйста. У меня так сильно защемило сердце, что я разрыдалась.       Он притянул меня к себе, зарылся лицом в мои волосы и что-то шептал тихо и нежно, а слёзы всё текли и текли. — Поспи, малыш, я просто полежу рядом, — прошептал он мне в самое ухо и я, уткнувшись в его тёплую грудь закрыла глаза. Мне снился пляж, далеко кричат птицы, шумят волны и кто-то так протяжно и знакомо выкрикивает моё имя, но оно тонет в шуме прибоя и в тихом шорохе гравия.       Я очнулась. Матвей стоял у окна, и отдёрнув занавеску, смотрел вниз. Его обнажённый торс хорошо вырисовывался на фоне светлеющего неба. Как напряжена его спина и как перекатываются стальные мышцы, когда он сжимает кулаки. — Настя, — услышала отчётливый Димин крик, — выходи, мы уезжаем.       Егоров резко повернулся и посмотрел на меня, а в его глазах я увидела лишь леденящий душу гнев. Ни слова не говоря, он шагнул к двери, я слезла с кровати: — Оставайся в комнате, пожалуйста, — очень твёрдо произнёс Матвей и открыл дверь. Я, окончательно проснувшись, шагнула следом. Тогда он с силой захлопнул дверь и я вздрогнула.       Быстро накинула халат, и открыв дверь, выбежала на лестницу. В несколько прыжков я очутилась внизу, дверь на распашку. Накинув тапочки, я выскочила на террасу и ахнула. Боже, какое это было жуткое и в то же время захватывающее зрелище. Двое мужчин стоят друг напротив друга. От них исходит волна ярости. Два высоких, широкоплечих и сильных самца с крепкими натренированными мышцами, не поделивших одну самку. — Убирайся, — шипит Матвей, — я запретил тебе приближаться к нам. — Я никуда не уйду без неё, можешь вызывать свою хилую охрану. И им, и тебе наваляю по полной. Даже если меня выкинут, я буду приходить сюда каждый день, пока не заберу её. А надо будет — утоплюсь в твоём вонючем бассейне и буду тебе вечным напоминанием. Глаза его горели яростью.       Они стоят друг напротив друга, как два тигра и только ждут сигнала, чтобы наброситься на соперника и бить, подминать, топтать и рвать зубами. Я кидаюсь между ними, меня трясёт от страха. Я плачу и силюсь что-то сказать, но слёзы сковывают моё горло и я, лишь открывая рот, выдаю нечленораздельные звуки. Их глаза уже устремлены на меня, несчастную и дрожащую и тогда один из них срывается вперёд, но не к сопернику, а ко мне, поддерживая моё слабое тело. Ноги перестают слушаться и я как кукла, обвисаю на могучих руках мужа. Он легко подхватывает меня и куда-то несёт, а я лишь смотрю на быстро мелькающее небо, потолок и почему-то проваливаюсь в темноту.       Очнулась я в постели, во всю светило солнце. Я посмотрела на часы, начало первого, попробовала подняться, но голова очень кружилась, а к горлу подкатывала тошнота. В комнату вошёл Дима, сел на край и приобнял меня. Очень осторожно спросила, где мой муж? На что получила ответ, что после того как принёс меня в спальню, почти сразу же уехал. И хоть прошло уже довольно много времени, но он так и не появлялся. Телефон его выключен, а Дима побоялся оставлять меня одну. В кабинете я нашла папку, о которой вечером говорил Матвей. В ней оказались подписанные бумаги о разводе. К файлу был прикреплен стикер со смайликом и подписью от руки: «Надеюсь, эти бумажки заставят тебя улыбнуться»       Вместо этого я опять расплакалась. Дима обнимал меня за плечи и гладил по спине. Вечером собрали все мои вещи и уехали к нему. Через пару дней объявился Матвей. Увидев его, я как была, кинулась к нему через гаражную дверь, споткнулась, чуть не упала. И тут же влетела в его объятия. «Бывший» улыбался и целовал меня в макушку. А я ревела. Ревела, как белуга. С фонтаном слёз и подвыванием. — Ну… Ну, — приговаривал Мэт и гладил меня по голове, — Ты чего, маленькая? Всё же хорошо. Не надо сырости. Всё сильнее сжимал объятия и целовал то в нос, то в заплаканные глаза и улыбался. В какой-то момент мне стало больно от его объятий, но он словно почувствовав это тут же отпустил. А после уже обратился к Диме, спускавшегося по лестнице: — Пойдём, пройдемся, есть разговор. — А ты, «мышка», — Матвей повернулся ко мне и подмигнул, — Сваргань что-нибудь перекусить. С утра ничего не ел. Я жутко голодный.