A Light in the Dark

Лютик со стоном очнулся. Инстинктивно он начал проклинать свою любовь к дешёвому алкоголю, до того как его воспоминания начали проясняться. Бард чувствовал себя так, будто его тащили за телегой много миль, а неудобное положение рук, крепко сцепленных за спиной, не помогало ситуации. И только когда он попытался принять более удобное положение, остальные воспоминания вернулись к нему. Геральт. Другой ведьмак. Удар по голове, который сейчас отдавался пульсирующей болью. Лютик попытался думать, использовать навыки, полученные в путешествиях, в своих интересах. В голове барда раздался голос, так похожий на ведьмачий: «Не позволяй похитителям узнать, что ты проснулся, пока сам этого не захочешь. Успокойся. Используй свою голову – люди всегда забывают, что она у тебя есть, когда ты ни на секунду не умолкаешь». Верно. Никакой паники. Просто нужно держать дыхание под контролем, а тело достаточно расслабленным, чтобы в это время использовать все возможные чувства, для оценки ситуации, пока его глаза закрыты. - Я знаю, что ты не спишь, - раздался низкий насмешливый голос где-то справа от него. Глаза Лютика мгновенно распахнулись. Он поморщился от яркого света и через несколько секунд смог разглядеть ведьмака. Тёмные волосы были коротко выбриты, а шея испещрена тёмными шрамами и татуировками, которые спускались вниз по его шее к рубашке. Карие глаза с золотыми искорками напоминали Лютику горную кошку. Знакомый ремень от ножен пересекал его грудь, у пояса висел нож, и он не сомневался что это не всё оружие, что было в арсенале ведьмака. Цепляясь за годы наблюдения за лицом Геральта, Лютик попытался скрыть панику и усмехнулся. - Если ты хотел устроить частный концерт, то мог бы просто попросить. Ведьмак не ответил, продолжая смотреть на него тем же взглядом, каким волк смотрит на оленёнка. Как можно тише сглотнув, бард продолжил. - Что же тогда? Я думал, что ведьмаков больше интересуют монстры, нежели менестрели. Я даже не знаю, кто ты. После этих слов улыбка исчезла с лица ведьмака. Лютик вздрогнул от неожиданности. Тёмные глаза мужчины выглядели как-то неправильно. И лицо, которое считалось бы красивым, если не скрывающееся за ним безумие. Лишь после того, как ведьмак встал и подошёл ближе, Лютик понял, что не так с этими кофейно-карими, наблюдающими за ним, глазами. Они были мертвы. В них не было ни капли разума, от которого так искрился золотой взгляд Геральта. Ни тихой благодарности, которая расцветала при виде солнечного света, струящегося сквозь ветви деревьев, ни детского смеха, когда они проходили мимо деревни. Не хватало даже вспыльчивости, которая так часто портила отношения между ними. Это напомнило Лютику о блюдах, которые подавались на званых обедах в его юности. Ярких фруктов и овощей никогда не было достаточно, чтобы скрыть выпотрошенную рыбу и тщательно обработанных птиц в качестве главных блюд. Галерея утраченных жизней для удовольствия его родителей. - Меня зовут Малек, - сказал ведьмак и подошёл ближе, - и меня не интересуют твои писательские способности. – Оскорблённый возглас Лютика был проигнорирован так же легко, как протест ребёнка, - Меня волнует то, что идёт за тобой. Лютик вспомнил разговор в конюшне и всё, что за ним последовало. Он подумал о небрежных упоминаниях о Геральте, за которые он ухватился как последний идиот. Конечно, Геральт не бродил вокруг, болтая о том, как сильно он любит Лютика. Бард мог пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз Геральт обсуждал эмоции или даже интерес к поэту по сравнению с подавляющим числом случаев, когда он демонстрировал открытое презрение к путешествию с Лютиком. Стыд и смущение перед своими глупыми и неуместными чувствами поглотили его. Боги, почему он просто не понял намёк? Геральт не хотел его видеть. У него было множество шансов, чтобы откликнуться на открытый интерес барда. Их первый-и-единственный поцелуй закончился пустым лагерем и месяцами душевной боли. Почему… Почему он вообще поверил, что Геральт мог передумать? Должно быть, ведьмаку было до абсурдного легко увидеть его нелепую влюблённость и использовать её против него. - Тебе нужен Геральт, - бесстрастно произнёс Лютик, глядя в пол. Он поджал губы и прищурился, глядя на жуткого ведьмака. - Но зачем он тебе? Ведьмак улыбнулся так, будто Лютик был самой прилежной ученицей, получившей высший балл. - Как ты и сказал, я охочусь на монстров. - Геральт вовсе не монстр. Даже сейчас, после всего, что произошло между ними, Лютик был уверен в этом. Притворная улыбка исчезла с лица ведьмака, сменившись ненавистью, которая заставила барда вздрогнуть. Пусть даже она была направлена не на него. - Ты будешь защищать Мясника из Блавикена? Даже после того, как он разбил тебе сердце? Лютик едва сдержал порыв поморщиться от всех этих разборок. Он знал, что лучше не показывать слабость в присутствии хищника. Поэтому он старался сохранять бесстрашное выражение лица. Пока Лютик говорил, его руки судорожно теребили узлы, в попытках ослабить их. - Геральт – самый лучший человек, которого я когда-либо встречал. Он посвятил всю свою жизнь спасению людей от существ, которые могли бы причинить им вред. Он не заслуживает той ненависти, которую получает. И тут же понял, что совершил ошибку. Тонкий покров человечности испарился, обнажив зверя, полного ярости. Быстрые, как змея, руки Малека обвились вокруг горла Лютика, перекрывая ему кислород. Это движение заставило барда откинуться назад, пока стул не стал опасно балансировать на двух ножках, и замер в этом положении. Руки Лютика рванулись в беспомощной попытке защититься, прерванные верёвками. Кровь прилила к его голове, пока он едва мог шевельнуться и беззвучно рычать. Если он должен умереть сейчас, он хочет сделать это так, чтобы Геральт гордился им. Прости, Геральт. Мне не следовало целовать тебя. Мы были бы счастливы, если бы я не сделал этого. Его разум мутнел от недостатка кислорода. Образ Малека мешался с образом Геральта, которого он будет жаждать, в буквальном смысле, до последнего вздоха. Он задыхался, и слабые попытки дать отпор ослабевали, когда последний кислород сгорал в его лёгких. Хватка на его горле исчезла, так же внезапно, как и появилась, и Лютик упал вперёд, тяжело дыша от боли. Малек наблюдал за ним с расстояния нескольких дюймов, и эта проклятая улыбка с мёртвыми глазами вернулась на место. Он с раздражением наблюдал за хрипящим Лютиком. - Тебя обманули, бард, - сказал он наконец, - хотя, вряд ли ты первый. Несмотря на всю ненависть людей к ведьмакам, они цепляются за их силу, когда происходит что-то жуткое. Лютик посмотрел на него и прочистил саднящее горло. - Ты же один из них. На мгновение, барду показалось, что ведьмак снова собирается душить его, но в последний момент Малек замедлил движение и провёл рукой по его щеке. Едва сдерживаемая злоба в его глазах заставила холод растекаться по венам Лютика. Ведьмак откинул свою шею назад, выпуская медальон, висящий на ней, наружу. - Ты имеешь в виду из-за этого? – спросил Малек непринуждённым тоном. – Ах ты глупое ничтожество. Если бы ты только понимал масштабы вещей, происходящих вокруг. Безумие осветило тёмные глаза ведьмака изнутри. Такое же безумие позволяло лидерам культов вести своих последователей к саморазрушению и смерти. Это был самый настоящий монстр, способный на бездумное и бесконечное насилие. - Я больше не являюсь одной из тех тварей, как ты и твой вид. Я – нечто совершенно новое. - Я-я не понимаю. Малек отмахнулся от хриплого голоса Лютика, как от раздражающей мухи. - Конечно, нет. Как ты можешь понимать? Ведь ты был настолько глуп, чтобы влюбиться в одного из монстров с человеческой оболочкой. Румянец заполнил шею Лютика, напомнив о том, насколько глупо он поверил в то, что Геральт однажды полюбит его. Но даже сейчас он чувствовал знакомый гнев от оскорблений, что сыпались на ведьмака. Лютик знал, каково это, когда тебя ненавидят просто за то, что ты существуешь. - Он не монстр, - прорычал бард. - Глупый мальчишка… Ты ничего не знаешь о монстрах. Думаешь, что, увидев несколько утопленников и баргестов, ты понимаешь, какая тьма скрывается в мире? – Малек рассмеялся, и этот звук вошел лезвием в грудь барда. – Ты игнорируешь правду, которая находится прямо перед тобой, несмотря на то, что видишь её воочию. «Не зли его», прошептал голос Геральта в его голове, и Лютик постарался не думать о том, как глупо было утешаться словами, которые никогда не будут произнесены вслух. «Будь осторожен». - И что это за правда? - Что охотиться нужно на ведьмаков, а не на тех, кого они называют чудовищами. Рот Лютика выдал смущенное: - Что ты… Малек подобрался ближе, как огромная кошка к своей добыче. - Теперь они зовут меня охотником, но когда-то я был одним из них. Когда-то я верил той лжи, которую Весемир рассказывает каждому из глупых мальчишек, оставшихся у него на пороге. Я верил, что плата в виде всего хорошего, что во мне есть, достаточно велика, чтобы восстановить справедливость в мире. - Если ты ведьмак, зачем тебе охотиться на членов своей гильдии? - Потому что я наконец-то увидел свет, - сказал он со всем пылом грешника перед своим богом. – Я начал видеть ложь такой, какой она была на самом деле… а потом я начал охотиться. Малек медленно потянулся к вороту своей рубашки и оттянул её назад, чтобы обнажить по крайней мере дюжину ведьмачьих медальонов, висевших у него на шее. Глаза Лютика расширились от ужаса и болезненного понимания происходящего, что заставило его ещё раз дернуть связанными руками, с необходимостью сбежать из этого места. - Ты… ты охотишься на ведьмаков, - выдохнул он. Разум Лютика был поражен мыслью о том, какой силой должен обладать этот человек, чтобы победить расу практически мифических воинов в бою. Неужели он каким-то образом заставил их ослабить свою бдительность? Или есть иной способ поставить ведьмака на колени? Бард не раз видел, как Геральт истекает кровью. И после долгих путешествий с ним, Лютик осознал, что ведьмак вовсе не бессмертен. О боги, а что если Малек пойдёт за Геральтом в этот раз? - И тебе нужен Геральт. - Ты хотя бы не глуп. А то я думал, ты и дальше будешь меня разочаровывать, - похвалил его Малек. Лютик отвёл взгляд, уронив голову вперёд и уставившись взглядом в грязный пол. - Он не придёт. Я всего лишь бард, который следовал за ним повсюду, даже когда он умолял меня не делать этого. Он был рад избавиться от меня. Теперь я лишь одного прошу от жизни, чтобы она спровадила тебя, подальше от меня. - Ах, но ведь ты не просто бард, не так ли? Юлиан Альфред Панкрац. Бард почувствовал, как все его показные уверенность и спокойствие утекают от него, как вода в раковину. Его голос срывается и он переводит взгляд на Малека, затаив дыхание от ужаса. - Откуда ты знаешь это имя? Малек улыбнулся, сверкая зубами и своими стеклянными глазами. - В отличии от Геральта, я бы не стал позволять странному барду путешествовать со мной, и не знать точно, на что тот способен. Отсюда и верёвки. - Ты принимаешь меня не за того. - Даже если твой страх не был напускным, метка на твоей груди определила твою судьбу. Лютик хотел кричать от несправедливости. Он был осторожен так долго, что забыл, что такое истинный страх. Прошло десять долгих лет с тех пор, как он сбежал от семьи и жизни, которую знал. Десять лет прошло с тех пор, как окровавленные трясущиеся руки отбросили меч, чтобы поднять побитую лютню. Он думал, что может быть лучше убийцы, которого пытается создать его отец. Он ошибался. - О, Одуванчик. Ты так и не смог пойти против ветра. Бард вздрогнул, загораясь гневом. - Не называй меня так. Ведьмак наклонился вперёд, нетерпеливый, как хищник с раненой добычей. - Почему нет? Это же правда твоё имя. Лютик судорожно рванулся в своих путах. Его руки почти что жаждали оружия. - Юлиан Панкрац мёртв. - Это лишь слухи, - лукаво ответил Малек, - но ты можешь себе представить, как обрадуется твоя семья, узнав, что это не так. Сердце билось где-то в горле, кровь застыла в жилах, и Лютик ощутил ледяное оцепенение. Он услышал эти слова ещё до того, как ведьмак произнёс их, но был не в силах обуздать ту боль, которую они причиняли. - Твоему брату не терпится увидеть тебя снова. Он так скучал по тебе.