***
Тяжелая старая дверь открылась тихим скрипом. Не отрываясь друг от друга, в танце любви они входят в маленькую комнату. Здесь остановился недавно приехавший Геральт. В порывах страсти они не замечают ничего необычного, что и сыграло с ними злую шутку. Лютик слегка отпрянул назад, но Геральт обхватил его руками и сжал в своих объятиях. Хриплый голос дурманит, а горячие ладони воспламеняют кровь. Лютик рвано вдыхает, откидываясь на мужскую грудь, позволяя его рукам скользнуть по бедрам. — Геральт… — томно произносит бард, когда внезапно губы ведьмака впились в его рот. Они задыхались от страсти, а безумное желание обладать друг другом сжигало их тела. Протяжный полустон отзывается удовольствием в каждой клетке, тугим узлом скручивается внизу живота. Лютик ухватился за его плечи, чтобы удержаться на ногах. Он поглаживал спину ведьмака и чувствовал, как напрягались его мускулы. — Геральт, — шептал бард, прижимаясь лицом к впадинке на его плече. В тихом шепоте слышится удовольствие, и губы ведьмака трогает улыбка. В объятиях Геральта было тепло и уютно — словно в мягком меховом пледе. Кажется, они стояли так, обнявшись, целую вечность, и их сердца бились в едином ритме, огонь между ними все возрастал. Затем Геральт приподнял его голову и вновь поймал губы. Желание кипело в ведьмаке. Вот он на мгновение замер, а потом проник в его рот. Из груди Геральта вырвался стон, их языки переплетались, они с жадностью ласкали губы друг друга. — Ах, Геральт, Геральт! — шептал Лютик, запустив пальцы в шевелюру сильного ведьмака. У него было ощущение, что в его голове стоит мелодичный перезвон тысячи нежных колокольчиков, сердце парня заходилось в неистовом стуке. Это была любовь. Да, любовь! Он любил его, и его пламенные поцелуи говорили, что и ведьмак испытывает то же чувство. — Я люблю тебя… Больше, чем этот мир, больше, чем всю жизнь. Слышишь? Моя душа превращается в цветущий сад, наполненный чудесным ароматом счастья, когда я рядом с тобой, Геральт. Ты мне нужен. Нужен больше, чем воздух. Запрокинув голову, он длинно вдыхает, встречая волну жара, что плавит кости и мышцы. Этот мужчина подчиняет его себе. А иначе почему колени подгибаются, и он едва ли не сползает на пол? Почему отвечает ему со всем желанием, забывая обо всем? Лютик тает от его прикосновений, но сильные руки удерживают на ногах, прижимая к себе. — Лютик, — жаркий шепот обжигает. Ведьмак расстегнул пуговицы на его костюме. Нежная бежевая рубашка из тонкой ткани, через которую просвечивали выпуклые соски, мягко свисала. Геральт стал нежно поглаживать их пальцами. Вскоре и рубашка оказалась на полу. Ведьмак покусывал и целовал его тело. Его разгоряченное дыхание обжигало кожу парня. Когда Геральт нежно прикусил, Лютик инстинктивно выгнулся, рванул пуговицы на его рубашке и стал жадно шарить руками по волосатой груди. Лютик водил руками по его коже, вдыхая запах его тела, а потом взял его руку и прижал к возбужденному члену. Геральт прихватывает губами мочку уха, а рукой начинает водить вверх-вниз, посылая микрозаряды тока, от которых дрожит все бледное тело. Ничего не соображая во внезапно нахлынувшем возбуждении, Лютик приглашающе разводит ноги в стороны и обхватывает бедра ведьмака. Мужчина сверху лишь довольно усмехается, разглядывая под ним барда, чьи глаза блестят в свете свечей. Едва слышно стонет. Сдавленный стон барда ласкает слух, и Геральт сильнее вжимается членом между его ягодиц. Ведьмак невесомо оглаживает внутреннюю сторону бедер Лютика, выписывая пальцами одному ему известные символы, и медленно ведет горячим языком влажную дорожку от пупка барда вверх по груди, изредка прихватывая кожу зубами. Два смоченных слюной пальца проникают в барда, нащупывая небольшой бугорок и слегка надавливают на него, отчего Геральту приходится лечь на выгнувшегося дугой Лютика, прижимая того к постели и удерживая на месте. Воздух вокруг плавится или он уже выгорел — бард не может разобрать. Кожа под жарким натиском губ ведьмака покрывается мурашками и горит. — Пожалуйста… — словно в бреду, шепчет Лютик, доверчиво выгибая шею и облизывая пересохшие губы. — Пожалуйста, пожалуйста… Тело беспрестанно бьет крупная дрожь, и бедра сами насаживаются на пальцы. — Пожалуйста? Что, малыш? — обманчиво нежно урчит Геральт. К пальцам внутри Лютика добавляется еще один, и ведьмак разводит их в стороны, намеренно медленно подготавливая барда для себя. Он уже готов кончить от одних пальцев, вскидываясь над постелью. Холодок поднимается по щиколоткам, щекочет колени и ласковым дыханием ласкает бедра. Ещё немного и Лютик разлетится сотнями нот, создавая новую мелодию. Он мечется в его руках, подмахивая бедрами, и всхлипывает от разочарования, когда мелодия неожиданно обрывается. Ведьмак тихо смеется, вынимая пальцы из всхлипывающего барда, мешая тому кончить. Геральт произносит его имя, когда влажными пальцами трогает губы, раскрывая их. Его пальцы пахнут им. Лютик хочет поймать их в плен, но ведьмак обманывает его. Кружит по щеке, прочерчивает дорожку по шее, вдоль рвущей кожу артерии. Оставляет влажный след на груди. Он поддается ему навстречу, но тот грубо впечатывает его в себя. Проникновение оказалось слишком резким и даже болезненным, несмотря на такую тщательную и медленную подготовку, Лютик стонет и хмурится. — Блять, Геральт… — шипит Лютик, зарываясь пальцами в густые волосы мужчины, прижимая к себе до нехватки воздуха, губами беспорядочно касаясь лица и шеи. Сердце оглушающе колотится так, что, кажется, еще пара мгновений, и оно остановится. — Смотри на меня, — нетерпеливо говорит Геральт. Он грубо, до синяков, сжимает ягодицы барда, затем скользит ладонями вверх по позвоночнику и наконец, жестко стягивает волосы на затылке. Ловя взгляд Лютика, Белый Волк ухмыляется. У Лютика окончательно сносит крышу от слов ведьмака и его хриплых стонов, от горячего дыхания на своей коже. Геральт начинает вдалбливаться в изгибающегося под ним парня, бережно придерживая его сильной рукой за щиколотку и прижимаясь щетинистой щекой к голени, покрывая рваными поцелуями, щекоча языком и собственным сбитым дыханием чувствительное местечко под коленом. Другой рукой Белый Волк ласкает изнывающий от нетерпения член Лютика — вверх, очерчивая большим пальцем влажную головку, чуть царапая её, и вниз, уверенно скользя по твердой плоти. Такие нехитрые действия выбивают остаток кислорода из легких — изнывающий член, оказавшийся в умелых руках, напрягается в разы сильнее. Лютик не понимает, что происходит, когда его выкручивает под мужчиной и он кончает на сухую, шепча имя ведьмака, как в бреду. Вернулся на землю он только тогда, когда почувствовал обжигающую струю спермы глубоко внутри, и собственную, между влажными телами. Лютик упрямо не смотрит ведьмаку в глаза, разорвав поцелуй: откидывается назад, на пропитавшиеся потом простыни. — Ты ведь слышал, что я сказал тебе? — беспокойные пальцы гладят все, до чего могут дотянуться, и их хозяин явно нервничает, вжимаясь в любовника всем телом. Небесно-голубые глаза стыдливо отведены в сторону. Геральт целует в уголок приоткрывшегося рта, обводя языком самую кромку губ, уже не возбуждая, лишь лаская. Зарывается пальцами в густые чуть влажные от пота волосы, осторожно перебирает мягкие прядки, массируя затылок и виски, и мягко целует Лютика, вздрагивающего от нежных прикосновений чужих губ. — Я слышал, — Геральт замирает с этими словами на устах, ощущая, как невыносимо болезненно-сладко сжимается при этом его сердце. — Спи, тебе нужно отдохнуть. А я останусь рядом. — Оставайся до утра, не уходи, — закрепляя просьбу поцелуем в шею, Геральт утыкается носом в чувствительное местечко за ухом, попутно обвивая любимого руками, чтобы тот наверняка не смог никуда деться. — Лютик, — сонный шепот скорее ощутим, чем слышен. — Люблю тебя, — мужчина моментально засыпает, и он уже не замечает небесного взгляда барда и его улыбки.***
Необыкновенное утро должно было встретить их в крепких объятиях друг друга, оставляя позади всю горесть и печаль, что они когда-то причинили друг другу. Однако…