Последнее слово

Юрий Плисецкий не хочет жить. Та ночь оставила огромную и болезненную рану в душе. Однако он понимает, что смерть сделает только хуже. Не ему, а всем тем, кого любит и кто любит его. Вся жизнь юного фигуриста снова стала кошмаром. Кошмаром наяву. Он никому ничего не рассказал. Не хотел, чтобы хоть кто-то знал. Потому что для него это позор. Поэтому Плисецкий старался вести себя как обычно. Однако выходило из рук вон плохо. Тренировки проходили ужасно, он постоянно был задумчивым, никого не слышал. Будто исчез из этого мира. Многие заметили, что что-то случилось, что его поведение изменилось. И если Яков и Лилия Барановская не стали допрашивать, хотя очень сильно волновались за него, то Отабек пытался выудить что-нибудь о том, что случилось. Казаха жутко бесило неизвестность, но он не подавал виду. И, конечно, у него были догадки. — С дедом всё хорошо? С котами? — Сплюнь! Не дай бог, с ними что-то случится. Я это не переживу. — Может всё-таки скажешь? Я же волнуюсь за тебя. Юра прижал колени к груди и отрицательно замотал головой. Алтын на это лишь тяжело вздохнул и притянул его к себе, крепко обнимая. В этот момент с плеча юного фигуриста съехала домашняя футболка и казах заметил след от зубов и синяк. И он понял, что одна из его догадок была верна. Та, которую боялся произнести вслух. И её казах поставил на первое место, потому что это слишком очевидно. Надо было только доказать эту гипотезу. И сейчас улики сами проявили себя. — Значит Леруа всё-таки добился того, чего хотел? Глаза Плисецкого расширились. Он резким движением натянул футболку обратно и хотел отстраниться, но казах не позволил. Отабек лишь сильнее прижал его к своей груди. По щекам фигуриста потекли тонкие дорожки слёз. Он не хотел говорить, так как считал, что сам виноват в произошедшем. Жертва прибежала в лапы хищнику. Некого винить в случившемся. — Бека, я… — Расскажи мне всё. Пожалуйста. И Юра рассказал, постоянно захлёбываясь в слезах. О том, как пошёл к Виктору на день рождения, как остался по его просьбе на ночёвку с остальными фигуристами и как Леруа настиг его. Алтын слушал внимательно, всё время поглаживая его по спине. И когда он закончил, казах просто молчал и слушал громкие всхлипы Плисецкого. Точнее ждал, когда юный фигурист немного успокоится. — Бека…прости…я… — Тшшш, всё хорошо. Я всегда буду рядом и больше не оставлю тебя. — Я не должен был оставаться! Это моя вина! Ещё и реву сейчас как девчонка! — Тихо-тихо, ты не мог знать, что он решит сделать это прямо в квартире Виктора. Они просидели в обнимку около часа. Юра рыдал, что-то бубнил и бил в грудь казаху, но потихоньку переставал. И вскоре Алтын услышал тихое сопение у себя на плече. Видимо, настолько устал, что провалился в сон. Взяв фигуриста на руки, он отнёс его в спальню и уложил на кровать. И пока Плисецкий мирно спал, заботливо укутанный в одеяло, Отабек решил разобраться с Жан-Жаком, поэтому набрал его номер, слушай гудки в ответ. Но сколько бы раз он ни звонил, канадец не брал трубку. На тридцатый раз телефон полетел в стену и разбился на куски. — Сволочь! Как встретимся, убью! Казах был в ярости. Крепкие кулаки настолько сильно сжимались, что был слышен хруст. Леруа покусился на святое: на его уже парня. И он поклялся, что тот получит за это сполна. Чтобы напрочь желание отпало. Но не сейчас, потому что в данный момент Отабек будет лишь тихо наблюдать у двери за спящим ангелом. Он пообещал охранять его жизнь, будто Цербер врата Ада. Никого не подпустит и убьёт тех, кто попытается хоть пальцем коснуться юного фигуриста. — Прости, что не смог защитить тебя. Позволь снова стать твоей каменной стеной. Казах сидел на краю кровати и гладил Плисецкого по голове. Тот свернулся клубочком, будто кот, и спал дальше, обнимая руками одеяло. Отабек действительно корил себя за то, что не был рядом. За то, что дал Леруа эту возможность.