Последнее слово

Юрий Плисецкий снова желает смерти. Он думает, что его любимый человек отдаляется от него. Будто бы кто-то управляет им. И винит во всём юный фигурист произошедшее на вечеринке Виктора. И не понимает, прав он или нет. Но, несмотря на это, не пытается даже просто выслушать казаха. Отабек всеми силами пытался объяснить Плисецкому, что любит его и просто хочет отвязать от него Леруа, чтобы они жили вдвоём спокойно. Чтобы больше не было чёрного пятна на его белых крыльях. Но тот не слушал, веря собственным убеждениям. Он всё ещё думал, что противен казаху. И это начинало бесить Алтына всё сильнее. Ему просто не давали и шанса объяснить. — Юр, успокойся. — Ты издеваешься?! Как я могу быть спокоен, когда противен любимому человеку?! — Ты никогда не будешь противен мне. — Не лги! Думаешь я не вижу, что всё изменилось с того дня?! Ты отдаляешься от меня каждый раз, когда я пытаюсь просто прикоснуться к тебе. Зачем тогда здесь находишься, если не любишь меня?! Просто поиздеваться?! Лучше тогда ух… Казах сорвался. Сильные руки прижали Плисецкого за плечи к стене, не давая договорить. Но он стал вырываться, бить кулаками в грудь и кричать, поэтому одна рука переместилась на шею и сжала. Несильно, просто чтобы фигурист угомонился. Юра замолчал, широко распахнул глаза, смотря в чёрные омуты Отабека. Каменное лицо, сдвинутые к переносице брови и выступившие вены пугали. Явно чувствовалось злость, исходящая из крепкого тела. Похоже, что Плисецкий перегнул палку. — А теперь слушай сюда! Алтын рычал, хотя скорее всего не хотел этого. Просто его терпению пришёл конец. Юра впервые увидел казаха таким. Разъярённым волком. Это пугало и одновременно заводило фигуриста. Он никогда раньше не видел его таким и отметил, что в ярости казах ещё прекраснее. — Во-первых, я любил, люблю и буду любить тебя! Во-вторых, перестань оскорблять себя! Тот случай ничего не изменил в тебе! В-третьих, я сейчас ищу способ убрать от тебя Леруа! Это ясно? — Д…да. — Прекрасно. Прости за то, что накричал, но такого поведения я не потерплю. Ты… Отабек не успел договорить, так как Плисецкий притянул его к себе, впиваясь в губы. Казах отпустил шею и зарылся рукой в волосы фигуриста, немного оттягивая назад и углубляя поцелуй. Юра царапал его спину под футболкой, хватал за плечи и вжимался в такое любимое тело. Алтын подхватил «русскую фею» на руки, опираясь о стену. Плисецкий обвил его ногами, прижимая ближе к себе. Он чувствовал уже возбуждённый член казаха и поэтому двинул бёдрами, чтобы ещё лучше ощущать его. Это произвело приятную волну по всему телу и юный фигурист простонал в поцелуй. — Юрочка, по тонкому льду катаешься. Рискуешь провалиться. — Может, я только этого и жду. — А не боишься уйти под воду слишком глубоко? — С тобой мне нечего бояться. Улыбнувшись, Алтын оттянул волосы сильнее назад и укусил фигуриста за поддавшуюся вперёд тонкую шею. Яркий цветок тут же расцвёл на бледной коже. Казах оставлял свои отметины на ключицах, плечах и изгибах, а Юра стонал ему на ухо. Громко, пошло, обжигая горячим дыханием ушную раковину. Руки Отабека держали Плисецкого на весу, сильно сжимая ягодицы, и это не позволяло изучить всё тело. Поэтому он аккуратно, пытаясь не задеть углы, понёс «русскую фею» в спальню на кровать. Сдерживаться не хотелось, возбуждение у обоих било через край. Они продолжали всю дорогу до спальни много и долго целоваться, хоть это и было трудно. Обоим нужно было сделать всё быстрее, но желание изучить тела друг друга было выше инстинктов. И прекращать эту сладкую истому не станет никто.