О ком листья шепчут

      На одинокой поляне меж горных отрогов шло настоящее пиршество. Цепкие клыки жадно вгрызались в тело изодранного оленя, вырывали жалкие клочки мяса, беспощадно клацая и скрипя от получаемого удовольствия. В столь темную ночную пору только баргесты и выбирались на охоту, покидая естественные природные стены Могильных курганов. Морда существа поднялась вверх, оставляя тушу на растерзание двум щенкам из выводка. Принюхавшись, самка поняла, что лес затаил угрозу, нечто бесшумно передвигалось в нем, но яркие алые глаза не могли уловить нарушителя трапезы. Оставалось лишь издать утробный рык да ощериться, поднимая жесткую шерсть на холке дыбом.       Кандайт уже давно приметил пирующее семейство. С мерзкой волчьей морды черного баргеста капала кровь, она его чуяла и проявляла такую же жажду к расправе, как и дунадан. Ярость он глушил, старался не давать волю чувствам, хоть и получалось это с трудом. Потеряв одну из нитей существования, разбив все свои мечты на набережной Митлонда, он желал лишь разрушения. При этом нельзя было забыть о великой цели своего народа, вождь Арагорн дал ему указание покончить с могильным злом и лучшего настроя для свершения подобной задачи уже не будет. Семейство баргестов можно было обойти, можно было выбрать иной путь входа за горную гряду, но Кандайт хотел привлечь внимание каждой твари, пройдя без страха по древнему кардоланскому тракту.       Самка остановила взгляд алых глаз на следопыте, сокрытом тенью, она уже учуяла его и готовилась сделать решительный бросок, напрягая задние лапы и угрожающе клацая клыками по воздуху. Но как только Кандайт приметил готовность баргеста, так и слетела с его тетивы стрела, попавшая в тело существа на противоходе, откидывая тварь в сторону с тихим и жалобным скулежом.       Два щенка не понимали произошедшего, отвлекаясь от туши оленя и глядя на бездыханное тело матери. Их мелкие уши удивленно навострились, теперь уже они смотрели на приближающегося следопыта, отступая назад, ища поддержки, но не получая ее от своей защитницы. Кандайт же небрежно взял за шкирку беспомощного щенка, пытающегося рычать, но выпускающего в воздух нелепые попытки устрашения. Под ногами раздался тихий писк, обрываемый хрустом позвоночника, несущий только смерть. А щенок в руке притих, смотрел во тьму капюшона дунадана, старался разглядеть убийцу, но ничего не понимал, просто интересовался. В этих красных глазах еще не зародилась искра тьмы, Могильники не оставили печать мертвецов на молодом существе.       Кандайт одним движением свернул шею баргеста, небрежно откидывая его в сторону с глухим шлепком о землю. Теперь уже ярость падет на курганы, слишком долго он копил в себе негатив, слишком долго держал в себе затаенные обиды и страдания, настало время решительных действий, и ноги сами стремились по тропе, которая является запретной для живых.       В руке следопыта сверкнул кинжал. Могильный туман распускал свои клубы по земле, жадно желая вырваться и накрыть собой ближайшие города и селения, но удерживала его чужая воля, древнее проклятие Кардолана. Кандайт уловил стрекот, видел силуэт, неестественно двигающийся меж горных отрогов, чувствовал холод и угрозу, но всё перекрывалось жаждой насилия. И он утолит ее сполна. Его чуяли на расстоянии, умертвие резко обернулось в сторону приближающегося дунадана, потянуло костлявые руки навстречу теплой плоти. Кандайт же позволил подойти к себе лишь ради того, чтобы под мерзкие всхлипывания схватить за волосы мертвеца, безжалостно перерезая иссохшее тело и резкими тычками наносить удары арнорской сталью, даруя вторую и последнюю смерть твари.       На этот раз дунадана не волновали повсеместно раздающиеся отзвуки эпох, наоборот, он шел на них, появляясь на склоне Курганных холмов, где по полю бродили неупокоенные умертвия, разворачивающие мерзкие лица на нарушителя покоя. Некоторые сжимали ржавые клинки, кто-то просто волочил ноги меж холмами, но Кандайту было совершенно безразличны способности и вооружения, его заботила лишь месть.       Туман скрывал подступы к былой столице, крепости Тирн Гортад, сосредоточению темной силы и проклятия Кардолана. Туман же должен был сбивать с толку путников, заставлять их блуждать и попадаться в цепкие лапы умертвий, но срабатывал он лишь на страшащихся. Сегодняшний гость был готов умереть, полностью отпустив эмоции и чувства, что на земле этой являлось редкостью. Туман рассеивался перед ним, зов эпох затихал, открывая путь вперед, призывая Кандайта поставить на кон свою жизнь и принять вызов холмов.       И тот охотно вступал в игру. Отрезанная голова полетела прямиком в оголенную грудную клетку умертвия, сбивая поступь, а вслед за ней полетел кинжал, пробивающий скелета насквозь, но разрезая незримую материю, сковывающую душу в мертвой оболочке. Ни к чему были эти выверенные движения коротким лезвием кинжала, Кандайт хотел большего. Следующее умертвие уже тянуло руку к лицу следопыта, но одним движением костяной мешок был переброшен через плечо да забит своей же рукой. Дунадану оставалось лишь нанести добивающий удар мечом, оборачиваясь и разглядывая плотный поток мертвецов, шагающих в его сторону.       И не было в нем жалости, ровно как и страха. Кандайт на полном ходу вгрызался в неровный строй нежити, клинком своим собирая костяную жатву с проклятых полей. Одинаково падали к его ногам скелеты былых воителей; проклятые жертвы курганов, еще не потерявшие телесной оболочки; духи, выплывающие ноющими тенями. Без страха, без жалости. Его глаза цепляли из толпы самых резвых умертвий, отправляя их в Чертоги Предков, лишая возможности сеять ужас в сердца людей, но не за этим он явился сюда.       Туман рассеивался, открывая длинный тракт, где в его конце возвышались серые стены Тирн Гортада. Длинная лестница вела к дворцу, но на верхнем ярусе передвигались мертвые стражники, занимая оборонительные формации нелепо и дергано, словно рефлекторно. — Клятвопреступники! — Раздался яростный крик Кандайта, сбивающего с ног очередного мертвеца. — Все вы позорная гниль Кардолана! — Скелет сжимал в руке палицу, но от удара арнорского меча тот просто разлетелся в разные стороны, оставляя оружие одиноко катиться к ноге следопыта. — Безвольные мертвецы! — Колющий выпад рассек гниющую плоть и отправил на землю обезображенное тело женщины, после чего дунадан просто осмотрелся, удерживая меч перед собой и сохраняя дистанцию от полчища умертвий. — Не по вашу душу я явился сюда, твари! Ваше проклятие снимается одним ударом, но вы забыли кем являлись при жизни! Вы не заслуживаете пира предков, вы будете догнивать в этом поле, мерзкие клятвопреступники! — Кандайт старался удержать ярость и обращаться к остановившимся мертвецам только словами, но вновь не удержался, одним ударом уничтожая двух близстоящих умертвий. — Я положу конец Ардунимиру, я заглушу звон труб! А вы стойте и смотрите, ведь не осталось в ваших оболочках ничего стоящего! Позор на ваше проклятие, умрите! — И вновь он бросался на толпу уже бездействующих мертвецов, расправляясь с первыми рядами и усеивая костями влажную почву.       Но это не могло продолжаться долго. Кандайт прекрасно понимал, что речь живого дунадана не образумит проклятое племя, скорее, они просто не понимают, что в их земле забыл отчаянный и обозленный убийца. И теперь его путь пролегал по скользким ступеням Тирн Гортада, где его уже ждали скелеты, облаченные в ржавую броню. Некогда они являлись элитой воинства Арнора, теперь же это просто кости, удерживающие вес экипировки и оружия, скрывающие жадные и голодные проклятые души. Что могли они противопоставить живой ярости? Первое копье намеревалось проткнуть наглого дунадана, но едва ли оно нанесло бы урон, даже попав в цель. Древко сухое, наконечник проржавел и рассыпался, одним легким движением Кандайт парировал этот выпад, награждая ответным ударом гвардейца. Его щит был столь же хрупким, как и доспех, все это было пробито и отправлено вниз по ступеням. Ярость следопыта лишь росла, ему хотелось расправиться с оставшимися защитниками крепости изощренно и быстро. Один из них слетел со стены пинком, второй был лишен головы, третий одним прыжком проколот и обездвижен.       Черной пещерой зиял проем былого дворца. Кандайт был близок к завершению возложенной задачи, но близок и к потере своей жизни. Мертвецы Курганных холмов не намеревались бросаться в погоню, они просто стояли у подножия лестницы, поднимая обезображенные лица и черепа к небу, прислушиваясь и принюхиваясь к окружающей среде, чувствуя возможную близость перемен. И Кандайт не хотел давать им покоя, он хотел добавить страданий в проклятое существование умертвий, но думать об этом долго не мог.       Стены подвергались невероятному напору заточенных в них мертвецов. Кое-где прорывались из кладки руки, но они же и летели срубленные на каменные плиты. Кандайту не раз приходилось слышать о звоне труб Тирн Гортада, о том бесконечном призыве присоединиться в войско проклятых и эпицентр здесь, в этом дворце.       В тронном зале было куда тише, чем в его предместьях и коридорах. Два глашатая парили в воздухе, напевая мертвыми голосами какое-то подобие заклинания. И словно пребывая в глубоком сне, на самом троне восседал Ардунимир, неестественно склонившись к ногам. Не подавали они признаков агрессии, не обращали внимания на ворвавшегося в зал Кандайта, и тот не намеревался медлить. Он просто перерезал нити проклятых жизней, уверенными и тяжелыми ударами отправляя глашатаев на покой.       Он не мог знать о прекратившемся созыве, ему не были слышны трубы Кардолана, да и плевать он хотел на высшие ценности этого самоубийственного броска. Его цель сейчас восседала на троне и сверлила бренное живое тело зелеными свечениями глазниц черепа. Ардунимир не был похож на остальных умертвий. Благодаря черной магии или пресловутому проклятию он оставался подобен человеку, лишь болтающая челюсть и иссушенное лицо говорили об истинной личине последнего короля Кардолана. Его полноценный доспех и накинутый поверх плащ были едва заметно тронуты временем, в ножнах красовался легендарный клинок уничтоженного королевства, но скоро Кандайт познакомится с ним поближе. — Вставай, тварь. — Прорычал следопыт, но Ардунимир уже поднимался, уверенно передвигаясь навстречу нарушителю проклятого покоя.       Сверкнула сталь, клинки отражали свет тусклых факелов, излучающих мертвецкие синие огни. Король Кардолана был сильнее и проворнее своих подчиненных, наседал на Кандайта и заставлял того двигаться в стороны. Выпад за выпадом отражал дунадан, ненавистно глядя на своего противника, но и тот удивлял прытью. Очередной удар Ардунимира был заблокирован и сцепились они гардами в немом порыве физического давления. Все же Кандайт обладал рефлексами и реакцией живого человека, превосходящими умения любого умертвия, а помноженные на дикую ярость они выдавали неожиданный исход. Вечно спокойный и беспристрастный Кандайт пылал жаждой битвы, уводя в сторону клинки и одним уверенным броском хватаясь свободной рукой за нижнюю челюсть Ардунимира, выдирая ту с корнем и отбрасывая ее в сторону трона. Ему хотелось просто разорвать мертвеца, хотелось выдирать его ребра и раскрошить череп о каменные стены, но для этого стоило приложить усилия.       Ардунимир не чувствовал усталости, как и любой урон для него являлся несущественным. Он продолжал бой, наносил корявые удары, чем только выводил Кандайта. И вот очередной выпад был парирован в сторону, да прямой колющий удар прошелся в открытую брешь кирасы. Арнорский клинок пронзил черное нутро короля Кардолана и был отброшен в сторону, а сам Кандайт завалился на колени, встречая свою решительную и убедительную победу в схватке с древним злом. Мыслей никаких не было, он еще не успел осознать всю значимость этой ночи, роковое ее воздействие на земли всего северного Эриадора.       И не успел он среагировать на железную хватку пальцев, сомкнувшихся на его горле, да поднявших все тело в воздух. На Кандайта воззрились два зеленых огонька, Ардунимир не пал от арнорской стали и это был настоящий крах. Меч отброшен в сторону, кинжал остался в полях Могильников, да и не мог сейчас за них хвататься дунадан, будучи подловленным мертвым королем. — Не ты наслал проклятие. — Даже без нижней челюсти он говорил, только голос этот исходил из самого нутра Ардунимира, из другого мира, что незрим живому. — Не тебе меня освобождать.       Но Кандайт болтал ногами, стараясь разжать костлявые пальцы, обвившие горло и продолжающие лишать дунадана драгоценного воздуха. В этот момент перевернулось многое, он перестал чувствовать бесконтрольную ярость и на смену ей пришел страх. Описать это чувство невозможно, простого человека сведет с ума аура ужаса исходящая от короля умертвий, дунэдайн же могли совладать со своими эмоциями, но тут все зависит от ситуации. И казалось Кандайту, что конец близок, скоро он поднимется и займет свое место в мертвых рядах или же просто станет кормом для вечно голодных проклятых душ. — Хоп-топ, скрючься-тресни, разомни костяшки. Заклинательные песни, полетели пташки! — Развеивая тени, разрывая страх, лилась песня звонким потоком, что выпустил следопыта из лап умертвия, отправляя самого Ардунимира разбиваться о противоположную стенку. — Отступи-ка, следопыт, дай потанцевать! — Продолжал Бомбадил, отплясывая забавный танец прямо в центре тронного зала, и его словам хотелось внимать. Кандайт поднял свой меч, быстро отступая во тьму коридоров, где скрежет и стоны замолкали, мертвецы прятались в свои норы.       Прошло от силы минут пятнадцать, может меньше, но кардинальные изменения бросались в глаза. Следопыт сидел, свесив ноги с крепостной стены Тирн Гортада, молча наблюдая за тем, как умертвия забираются в свои укрытия и разрушенные склепы, а туман отступает под лесной массив. Великая сила в эту ночь одержала верх, рассеивая нарастающую мощь тьмы, и это успокаивало. Дунадан даже не заметил, как рядом с ним уселся бодрый старичок Бомбадил, весело подпевающий себе в нос незатейливую мелодию. — В тебе гармонирует смелость и великая глупость, Кандайт. — Воскликнул Том, прихлопнув в ладоши и рассмеявшись. — Понесла тебя нелегкая сегодня да сюда! — Дело сделано, мертвецы отступили. — Сухо ответил Кандайт, шмыгнув носом, продолжая смотреть куда угодно, но не на своего спасителя. — И что? Рад? — Задал свой вопрос Бомбадил, отбивая пятками о камень простенький ритм. — Не рад. Так должно быть всегда, мертвым место в гробнице. — В привычной манере отвечал следопыт, переводя взгляд на свои ладони. — Добро. Сегодня они забьются в свои норы, но разве победил ты? Отнюдь. — Том всегда был весел и бодр, сложно было воспринимать его слова в серьезном ключе, но Кандайт пытался. — Не понимаю. Я выполнил свое предназначение. — Наконец-то следопыт обернулся к старичку в причудливой шляпе, недоумевающе глядя на лучезарную улыбку. — Экий ты кочан. Что же тут непонятного? Мертвяки-то сидели себе тут спокойно, ловили только путников заблудших, да разносили дурную славу по регионам. Ты слишком много времени им посвятил, поверил в страдания, но что еще делать умертвиям, поднятым из вечного сна? Они всегда будут страдать! И сейчас будут страдать, сидя в своих каменных обителях, но ты привлек внимание того, кто их вытащил на свет. — Объяснил свои слова Бомбадил и мудрость с логикой присутствовали в задорной речи. — Я буду готов, когда Чародей явится сюда вновь. — Ответил Кандайт, после небольшой паузы. — Готов будешь? Нет. Никто не будет готов, когда он заявится. И его ярости границ мы не увидим. — Улыбаясь, продолжал диалог Том, хлопнув дунадана по плечу. — Вот ты сам посуди. Ходят мертвецы вокруг своих холмов, пугают добрый люд, но еще они пугают злой люд, которому было бы очень удобно пройти тропками забытыми и устраивать набеги. Целый Минхириат открыл ты им! Будешь готов к ордам дикарей с факелами и вилами? Да даже если будешь готов, то остальным-то как? Люди пострадают, а мертвецы твои поспят. — Пусть и весел был Бомбадил, но слова его скрывали недовольство, пристыжали Кандайта. — Значит, подготовим люд. Я не признаю провала, ведь здесь покоятся мои предки и не найду я жизни, пока они не уснут. — Следопыт горько вздохнул, окидывая взглядом Могильные курганы. — Подготовишь, Кандайт. Или погибнешь с ними. — С усмешкой отвечал Бомбадил, поднимаясь с места и одним прыжком оборачиваясь вокруг своей оси. — Приступай же к действиям, да не забывай старину Тома! — Рассмеявшись, тот снял шляпу и откланялся следопыту. — Спасибо, Том. — Ответил Кандайт, оборачиваясь назад, но Бомбадила и след простыл. Огромная сила в этом забавном старичке. Никто не знает, когда тот появился в Вековечном лесу, никто не знает глубин его мудрости и предела его сил, но именно с ним придется считаться всему миру.