О ком листья шепчут

      Кандайт молча стоял в самом центре нового кладбища, не смея отвернуть взгляд от простенького надгробия под которым покоилась теперь Хейли Мидоусвит. Последствия прошедшей ночной атаки будут мучить людей еще долго, а вечным напоминанием останутся эти камни и расширение погоста в сторону Четвудского леса. Траурная процессия утром растянулась на весь тракт, наверное, все люди, что могли передвигаться, пришли проводить друзей и родственников в их последний путь. Сам Кандайт наблюдал за ними с пригорка, пряча лицо за маской и капюшоном. Рассеченная бровь слегка опухла, и было тяжело сохранять беспристрастное выражение лица, теперь он выглядел угрюмым и озлобленным, что полноценно отражало душевное состояние следопыта.       Все убитые прихвостни Сарумана были сожжены на полях возле Амон Сул. Тлеющая гора трупов разносила мерзкий запах нечистот и жареной плоти, но во благо людям ветер уносил дым на восток. Тело предателя Лиса Фольстреда было в куче полуорков.       С Дэйзи Кандайт не виделся в этот день, сегодня стоило погрузиться в свои мысли и построить планы на дальнейшую жизнь. Так следопыт и дождался возможности одиноко встать у надгробного камня Хейли Мидоусвит, размышляя о привязанностях и человеческих чувствах, которые должны были остаться чуждыми дунадану. Только вот почему-то сейчас сердце побаливало, а на глаза накатывала пелена слез. Остановила размышления следопыта чья-то рука, крепко опустившаяся на левое плечо. Кандайт не оборачивался, он просто заметил боковым зрением серую кожаную перчатку Саэрадана. — Теперь всё изменится, мы пропустили удар, но время для ответного действия еще не настало. Нам пора. — Пусть речь собрата была серьезной, чувствовалось, как тяжело эти слова слетают с его уст.       Кандайт некоторое время неподвижно стоял, пропуская слова Саэрадана мимо ушей. Он всё знал сам, не было никакого смысла продолжать разговор в том месте, где лучше помолчать. Тем не менее, долгий путь ждал следопытов и большой совет вновь соберется без своего вождя. Кандайт лишь хлопнул ладонью по кожаному панцирю собрата, резко выдвигаясь в сторону Четвудского леса. Теперь им движет железная решимость и ужасное желание мести всему темному воинству. Кардоланец с рождения готов отдать свою жизнь за дело своего народа, но Кандайт выжидал подходящего момента в нарастающей войне. Теперь этот момент казался близким.       Пусть переход до Аннуминаса был долгим, но ничто не смело мешать движению следопытов. Первый раз за всю жизнь они не проронили и слова, даже шли зачастую поодаль друг от друга, погруженные в думы и расчеты. Хальбарад лично рассылал гонцов, время ежегодного совета еще не настало, значит, что-то произошло в мире роковое и это не локальная стычка с полуорками Изенгарда в Пустошах. По размерам Средиземья это был лишь пшик.       Аннуминас встречал путников атмосферой нескончаемой работы. Здесь люди старались вновь и вновь отстраивать былую столицу, подвергнутую очередной осаде и впитавшей в себя всю тьму обрушенных сил врага. Местным жителям уже давно пришлось свыкнуться с мыслями о вечной войне, они беспрекословно брались за кирки и лопаты, разгребая новые завалы после новых сражений. Ловить на себе пустые взгляды Кандайту приходилось везде, но вот Аннуминас казался максимально неприветливым местом именно сейчас. И следопыт отвечал тем же. Саэрадан свернул в сторону жилых кварталов, но пусть так, они совершили переход и больше не нуждаются в переглядываниях. Кандайт же не намеревался долго ходить по разбитым дорогам и торопился быстрее подняться к королевскому дворцу, где и состоится совет.       Остановился следопыт лишь у самого края королевского яруса, где некогда они в последний раз мирно сидели с Нелливрен, где был последний их поцелуй. Видимо, Кандайт упустил время и не заметил, как простоял с десяток минут, но из воспоминаний его выкинуло чувство непрекращающейся слежки. У стены дворца стоял Каленглад, хранитель священного Эвендима и Аннуминаса, один из капитанов дуэдайн и третий по значимости во всем воинстве. И, что не мало важно, кардоланец. — Наслаждаешься видом? — Кивнул тот лысой головой в сторону горизонта, но Кандайт не собирался рассказывать истинную причину длительной остановки. — Скучал, но мне милее своя пустошь. — Последовал угрюмый ответ, после которого следопыт скинул капюшон с головы, примечая то, как поморщился хранитель Аннуминаса. — До нас доходили слухи о битве, сочувствую. — Сказал Каленглад, выпуская облако сизого табачного дыма в воздух. — Удивительно, что ты еще не разучился сочувствовать. Эвендим подвергался атакам куда чаще, но благодарю. — Продолжал ворчать Кандайт, опуская маску и демонстрируя разбитую губу. — Тебе же известна причина совета? Что там Хальбарад задумал? — Сразу перешел к делу следопыт, опуская ладони на эфесы клинков. — Известна. Скоро и сам узнаешь. — Кротко ответил Каленглад, безразлично докуривая крепкий табак.       Конечно, Кандайта не удовлетворил этот ответ, но показывать свои эмоции означало проявить слабость. Так и есть, он всё узнает сам, если потерпит и перестанет добивать самого себя воспоминаниями. Как и всегда, главный враг прятался где-то в глубинах следопытской души. Каленглад выглядел истинным потомком кардоланцев, кто-то может подумать, что ему неведомы чувства, но собрат и сородич сможет разглядеть переживания в несвойственных мелочах. Несколько раз он потер свою трубку, один раз укусил нижнюю губу, а в глазах читалось далекое беспокойство. Этого было достаточно Кандайту, чтобы понять о скорых изменениях жизни рода дунэдайн, что-то надвигалось и двери королевского дворца распахнулись, чтобы насытить ответами беспокойных капитанов.       Внутреннее убранство этого места нельзя назвать богатым, здесь царила такая же разруха, как и во всем городе, но синий камень стен, оставшиеся стекла в высоких ставнях и гордо возвышающаяся Звезда Дунэдайн привлекали внимание и даже успокаивали. Скамьи были расставлены полукругом, но Кандайт не торопился находить себе место, упираясь плечом в резную колонну и наблюдая за нервничающим Хальбарадом, измеряющим шагами дальнюю стену и не отрывающийся от какого-то пергамента в руках.       На остальных он обратил внимание лишь тогда, когда громко захлопнулись ворота помещения, пуская последний порыв ветра в главный зал. Хальбарад суровым взглядом окинул всех присутствующих, выдерживая паузу и останавливаясь в самом центре импровизированной ораторской сцены. — Все на месте, невероятно. — Начал он свою речь, но сразу можно было отметить непривычно мягкий тон хранителя Эстельдина и границ Ангмара. — Вы уже догадались, что это не простой совет. Мне принесли некое послание, которое я хотел бы озвучить лично каждому из капитанов нашего рода, хоть и читается это тяжелее, чем орочьи приказы. Как вы знаете, наш вождь, Арагорн, отправился на юг с великой миссией. Лично я не получал никакой информации о его передвижениях, поэтому вот это, — Хальбарад высоко поднял пергамент, демонстрируя его на всеобщее обозрение, — свалилось камнем на голову. Я прочту, прочту, потерпите. — И с этими словами Хальбарад выдохнул, опуская взгляд к начертанным символам. — Где же вы, гордые дунаданы, в миг нужды находящиеся не рядом с вождем? Враг на юге, Элессар на юге, угроза северу ширится в землях Рохана, а Мордор поднимает легионы на сожжение ваших твердынь. Нет более резона хранить земли Павшего королевства, собирайте воинство, выдвигайтесь. Арагорн нуждается в вашей помощи. Дунэдайн, выдвигайтесь в Рохан. Подписано леди Галадриэль, хранительницей Лотлориена. — Хальбарад прочел весь текст одним тоном, но все видели, как ярость нарастает в нем.       С последним словом он скомкал пергамент и метнул тот в очаг, учащенно дыша и наблюдая за реакциями в зале. Лотрандир тихо ухнул, мотнув головой; Саэрадан мигнул глазами, что-то фыркнув Халросу; Голодир и вовсе разразился проклятиями, бросая их во все стороны, поддерживаемый остальными. Когда глаза Хальбарада остановились на Кандайте, тот лишь помотал головой, ощущая какую-то тихую обиду. Когда же гам утих, хранитель Эстельдина продолжил свой монолог, а следопыты замерли. — Братья. — Начал Хальбарад, удивляя всех в зале этим обращением. — Мы десятилетия несем тяжелую службу, защищая Эрегион от посягательств всевозможных врагов. Мы остановили наступление Ангмара, мы вырезали варгов Эттенмурских высот, загнали в леса троллей и олог-хай, не позволяли гоблинам показывать свои морды из пещер и прогоняли мертвецов обратно в могилы. Мы многое прошли вместе, сражались за свой дом и свой народ, прикрывали спины хоббитов, встали щитом для эльфийских гаваней и всё это мы совершали собственными усилиями, проливали свою кровь! — Недовольство в голосе Хальбарада нарастало, но он вновь заговорил тихо. — Когда я иду по полям Форноста или Эвендима, даже в прекрасную погоду, я ощущаю, как под подошвой сапог хлюпает жижа, грязь, перемешанная с кровью наших собратьев. Я вижу их лица во сне, слышу их шепот в ночи, вижу их кровь на своих руках, и она останется там навсегда. И за все годы защиты Эриадора, за все наши лишения и тяготы мне будет приходить послание из эльфийского леса с этим оскорбительным содержанием?! Мы поклялись Араторну защищать все отведенные земли, мы поклялись Арагорну следовать за ним в самые неприступные чащи и этот зал видел, как мы сидели на коленях перед Звездой и молились предкам! Мы остались на позициях лишь потому, что так правильно, кто нас заменит? Эльфы или гномы? Может хоббиты станут следопытами? Какое воинство мы можем поднять, если каждый день где-то остается лежать труп дунадана? Какую помощь мы способны принести Рохану и чем ответит страна коневодов в миг нашей нужды?! — Хальбарад срывался, но вопреки всему Кандайт был готов поддержать его, как и все собравшиеся капитаны. — Я не собираюсь тратить время на вооружение молодняка, не собираюсь проводить лагеря, чтобы наш род окончательно угас в походе. Мы соберемся своими силами, отправимся на юг и покажем, что такое следопыт далекого Севера! Когда-то наших предков Гондор не поддержал, но мы не станем отсиживаться, придем вовремя и сразимся не за них, не за эльфов, но за свой дом и тех, кого с нами нет. Это последний Совет Дунэдайн старого мира, я зову вас в поход и не стану кормить ложными обещаниями, рано или поздно, но мы умрем, так сделаем это подобно Элендилю и его воинам. Пусть трубит рог дунэдайн и пусть твари Мордора содрогаются от этого чистого звука. Кто пойдет со мной?! — Взгляд Хальбарада всё говорил за своего хозяина.       Хищный, уверенный, непреклонный, побуждающий к настоящему действию. Весь зал поднялся на ноги, выкрикивая его имя и подтверждая свой железный настрой на поход, каждый из следопытов тайно мечтал об ударе, контратаке и их время настало. Даже скупой на эмоции Кандайт поддался искушению и громко воскликнул «Элендиль!», присоединяясь к хору собратьев. — Я не сомневался, вы верные сыны Арнора и лучшие мечники этого королевства. Возьмем с собой только ближайших соратников и выдвинемся сразу же. На сборы дам два дня, нет времени ждать, пора действовать. Сколько приближенных у вас в регионах? — Для многих этот вопрос являлся больным.       Когда-то в провинции отправлялись отряды, но к настоящему времени капитанов осталось единицы, особенно на границах с враждебными регионами. Но не везде ситуация была плачевной. Ланглас, хранитель Эред Луина и Башенных холмов на границе с Митлондом, вызвался привести пятерых; Голодир был готов взять с собой лучшего разведчика Ангмара, да и сам Хальбарад назвал несколько имен из гарнизона Эстельдина. — Вот и получается тридцать лучших следопытов Арнора. Не много, но времени нет, отправляйтесь в свои обители и готовьтесь, встретимся в долине Имладрис на третий день. Облачаемся в черные доспехи, берем копья и щиты с королевской символикой - парадным строем по Средиземью. А Последний приют станет для нас действительно последним спокойным местом, мы выдвигаемся на войну. — И этими словами Хальбарад закончил Совет.       Кандайт выходил из дворца в сомнительных чувствах. Он желал броситься в этот поход и наконец-то атаковать злейших врагов, но и оставить свой пост в Пустынном регионе было тяжело. Как хорошо, что в такие моменты его всегда отлавливал Лотрандир. — Подбитый глаз, разбитый вид! Идем на войну, Кандайт, встретимся у таверны послезавтра. — Вечно позитивный хранитель Форохеля толкнул в плечо собрата, продолжая выкрикивать боевые кличи и грозно размахивая кулаками, пока за ним поспевала Раданир. — Кандайт. — Тихий голос Саэрадана выбивался из общей массы воодушевленных капитанов.       А больше ничего и не нужно было. Когда-то Кандайт подметил, что его сородич слишком рано насладился мирной жизнью и будет тяжело с ней расстаться в подобный миг, но сомневаться в духе Саэрадана он не смел. Всем придется пожертвовать чем-то, чтобы в будущем сохранить свой мир и если им суждено проиграть, то уже ничто не остановит врага. Это действительно последний поход дунэдайн старого мира, потому что вне зависимости от исхода поменяется жизнь каждого жителя Средиземья.