О ком листья шепчут

      В предзакатную пору отряд достиг холмов. Границы этого проклятого места отлично выделялись своей серостью и скудной растительностью, так как скверна проклятия сочилась из-под земли, убивая все благородное живое. Дальше можно было продолжить путь только ночью, во время торжества тьмы, когда призрачная материя активизируется без страха перед солнечным светом. Как раз на границе и было принято разбить небольшой лагерь, даже разжечь костры, ведь дикари и уруки обходят эту землю далеко стороной, а быть незамеченными призраками бессмысленно. Кандайт вызвался первым отправиться в дозор, удивляя многих своей самоотдачей на дело похода, но истинные мотивы были куда глубже служения своему роду. Возможно, это была последняя ночь для него, а-то и кого-то ещё из дунэдайн, как гласило пророчество, которое никак не выходило из головы. Хотелось побыть одному, поразмышлять над тем, что уже сделано и тем, что никогда не будет совершено; обратиться мыслями к предкам, чтобы дали сил и мужества; попрощаться с теми, кто остался далеко позади, но в итоге он просто стоял на холме и смотрел на звезды. Кандайт слышал тихие шаги и причитания приближающегося собрата, но не хотел реагировать, как и что-либо отвечать, зная, что тот обязательно начнёт разговор. — Холодно-то тут почему? Ветер ещё задувает, ты не примёрз к месту? Завывает хлеще волка. — Выказывал свои удивления Саэрадан, удерживая в руках лишний свёрток пледа или плаща, но Кандайт не чувствовал холода. Он молча продолжал смотреть на звезды, тихо вздыхая и выпуская клубы пара из-под маски и капюшона. Лишь по прошествию какого-то количества времени кардоланец обернулся к собрату, который уже завернулся в два пледа. — Это не ветер воет. — Тихим и таинственным был голос Кандайта, а в глазах сверкнуло далекое пламя разгорающихся костров. — Но и не волки. И призраки не воют, в Могильниках такого не было, нечего пытаться меня запугать. — Быстро отвечал Саэрадан, глядя на Кандайта уверенным взглядом. И все же зерно сомнений заставило его колебаться, чем воспользовался молчаливый собрат. — Не ветер и не волки, да и мы не в Могильниках. Это ноют души клятвопреступников, предупреждая нас о близости их территории. Звук глухой, из-под земли идёт, где и нашли они последний приют. — Кандайт не отводил свой взгляд от Саэрадана, чем явно смущал и пугал одновременно. — Ох, костры зажгли, пойду я к нашим. Ты тоже не задерживайся, все равно тут ничего нет, даже птицы не летают. — Интонация голоса Саэрадана скрывала презрение к этому месту, но ответа он не дождался.       Кандайт вновь повернулся к землям древнего проклятия, осматривая серый пейзаж под аккомпанемент нескончаемого воя тысячи голосов, сливающихся в подобие бессвязного гула. При всем опыте он не мог разобрать слов, можно было лишь догадываться о диалекте этих призраков, но Кандайт плотно не изучал мертвые языки. Глаза сами по себе устремились на запад, к чужим звёздам и не менее чуждому небу. Так он встретил закат, завернувшись плотнее в серый плащ, пропуская очередного гостя в свой одинокий дозор. — Так внимательно смотришь на запад, словно эльф, скучающий по морю. — Добродушный и спокойный голос Элрохира скрывал великую мудрость и Кандайт не скрывал своего уважения к бессмертным принцам Ривенделла. Но сейчас он был готов броситься в споры и обсуждать всё на свете, что его интересовало или волновало. — Не только ваши земли сокрыты западным морем. Большая скорбь и извечная тоска по Нуменору вложена в сердца дунэдайн при рождении и мы всегда будем помнить, что лишь гости в Средиземье. — Отвечал Кандайт, примечая, что солнце скрылось за горизонтом, оставляя единую алую линию. Он простоял на месте слишком долго. — Но Нуменор пал и не так много существ помнят его могущество. Ты арнорец, хоть и смотришь на запад по совсем иной причине. — Раздался голос Элладана, менее приветливый, но столь же мудрый, как у брата. Только сейчас Кандайт понял, что за ним наблюдают оба эльфа, ведь они неразлучны и поймали его в этот миг одиночества. — Но ведь и Арнор пал. Как я могу зваться нуменорцем или арнорцем, если этих государств не существует? — Обернулся следопыт к эльфам, глядя на них из-под темноты капюшона и маски, зная, что эти элементы гардероба не скроют ровным счетом ничего от взглядов высших существ.       Кандайт старался увести этот разговор в ту зону, где комфортнее всего чувствовал себя сам. Он пропустил последнюю часть слов Элладана намеренно, надеясь на продолжительную философскую беседу, но его брат не дал так просто уйти дунадану. — Мы все скучаем по кому-то, Кандайт. Прими ее отплытие и освободи сердце. Оставшись здесь, Нелливрен не дожила бы и до этого дня, а так она увезла любовь в бессмертные земли и будет помнить о тебе до скончания веков. — Элрохир попал в самую больную точку.       Кандайт смотрел на запад, обращая все силы к той, кого любил всем сердцем и не отпустит никогда. В обычный вечер он выбрал бы привычную тактику молчания, но сейчас хотелось высказывать каждую мысль и делиться ею с теми, кто решился на этот поход и был рядом. — Как же я могу освободить сердце, если она увезла любовь в бесконечность? Значит, моя судьба сохранить свои чувства до собственной кончины. — Ответил Кандайт, проявив свои эмоции лишь в прокручивании древнего кардоланского кольца. — Эти чувства губительны, они тебя убьют. — Тихо прошептал Элладан, выдерживая паузу для кроткого переглядывания с братом. — Но смерть уже оставила на тебе отметину, связь с мертвецами не останется безнаказанной. Два мира не должны пересекаться. — Слова эти больше походили на пророчество, но у следопыта своё видение ситуации. — Смерть - вечный мой спутник, друг и помощник. Так было с моими предками и будет со всеми потомками кардоланцев. Я не вижу ничего запретного в том, чтобы освобождать застрявших между мирами собратьев и отдал бы свою жизнь ради успокоения их душ. — Отвечал Кандайт, позволив ноткам обиды проскользнуть в его голосе. И принцы это почувствовали тоже, замолкая и глядя друг на друга, пока следопыт прощался с западными звёздами. — Отправляйся в лагерь, Кандайт. Мы проследим за границами, а ты побудь у костра. Неизвестно, когда ещё представится такая возможность. — Элрохир привлёк внимание дунадана и казалось, словно он уже предвидел события будущего, желания следопыта и его планы на эту ночь.       Кандайт лишь кивнул головой, уходя прочь от эльфийских принцев, хоть и чувствовал их пристальные взгляды в спину ещё долгое время. В небольшом лесу горело с десяток костров, следопыты были награждены горячей едой и теплом, а походную атмосферу разбавляли разговоры. Конечно, многие погрузились в печаль и горечь, оплакивая погибшего утром собрата, но более опытные разведчики умели абстрагироваться, погружаясь в какие-то фантазии или планы, никто ведь не хотел умирать бесцельно, каждый имел свою задачу, пересекающуюся с общей задачей всего рода.       Кандайт свою миссию понял лишь недавно, быть может, для этого духи Кардолана оберегали его тело, возможно, поэтому он не погиб во множестве былых стычек и сражений, да и подлая стрела затаившегося гоблина не разила спину. Эти мысли были беспощадно перебиты запахом жареного мяса. У большого костра восседали рудаурцы, заботливо нарезающие кабана. Видимо, уже весь лагерь уплетал нежное мясо, а удачливым охотником оказался Голодир, усмехающийся сам над собой. — Кандайт! — Раздался грозный бас Хальбарада, манящего к себе кардоланца. — Присядь к костру и раздели этого кабана с нами. — Весьма заманчивое предложение, хоть и не был голоден следопыт.       Он с кротким поклоном занял место напротив двух лучших друзей и лучших воинов одновременно, стараясь уловить нить повествования Голодира. — Представляешь, вот с десяток метров в чащу углубился, смотрю, куча какая-то темная лежит, даже не шевелится. Ну, думаю, ветки с листьями, да хоть мох, но не кабан же. Хорошо хоть лук наготове был, этак поднялась куча-то, а я и давай стрелы пускать, мало ли урук какой в засаде. Оказалось, ужин подстрелил. — Голодир посмеивался, качая головой, но удивительнее был тот факт, что улыбался Хальбарад. Предводитель отряда лично передал плошку с мясом Кандайту, усаживаясь на своё уже пригретое место для дальнейшего отдыха. — А, совсем забыл, двадцать серебряных. — Обратился Голодир к Хальбараду, отчего тот удивлённо вскинул брови. — Быть не может, врешь. — Отвечал тот, переводя взгляд с одного собеседника на другого и лишь Кандайт ничего не понимал, но сохранял привычное беспристрастное спокойствие. — Утром, сам сказал, я даже не поверил сначала. — Объяснялся Голодир, пожимая плечами. — Кандайт, вот как же ты так мне кошель одной фразой опустошил? — С улыбкой покачал головой Хальбарад. — Я-то думал вы, кардоланцы, как-то свою память обустраиваете на пример архива, складируя всё прошлое на полочки и в сторону, да постоянно перебирая давнишние эпохи на предмет чего-то нового. Он тебе не угрожал случаем? — Изогнул вопросительно бровь, говорил предводитель отряда, получая неуверенные покачивания головой в ответ. — Да, было же такое. Ведь вступи ангмарцы в бой тогда, то и прервался бы весь род дунэдайн. В гордости своей они совершили роковую ошибку для себя, но сделали нам одолжение. Не буду говорить, что благодарен чёрным нуменорцам, но их заслуга в том, что мы едим сейчас кабана тут определенно имеется. — Рудаурцы рассмеялись, а Кандайт вспомнил перенесённые ужасы при осаде Форноста.       Лица умирающих собратьев, совсем молодых следопытов, прорванную оборону катапульт и бессмысленный прорыв к Мордириту, разговор с Амартиэль и попытку свести его в стан морэдайн. Достаточно для того, чтобы уйти бесследно с земель дунэдайн и начать вести образ жизни отшельника. Он сумел совместить в Пустошах и то, и другое. — Достаточно было ошибок тогда совершено, но мы смогли выжить и исправить ситуацию. Я не люблю рассуждать на эти темы, но если бы ты был в катакомбах, а не у артиллерии, то может нас в этих клоаках Форноста и похоронили бы. Сплошные ошибки, как и тот день, когда я согласился поспорить на твои извинения. Думал, твоя гордость выше этого, но азарт лишил меня серебрянников. — Продолжал Хальбарад свои рассуждения, выводя из воспоминаний удивленного Кандайта. На него уже и пари ставят, неудивительно. — Знаете, в темницах Карн Дума нет стражников и палачей, там даже не пытают, хоть и едва ли это можно считать плюсом. Может это проделки Чародея или каких-то его крыс, магия тьмы, но в голове всплывают видения всех самых ужасных событий жизни, иногда кажется, что ты их заново переживаешь. Форност я видел часто, но видел и спасающую меня Лорниэль, которую убьёт Мордирит, видел я и себя у Белого города, где небывалых масштабов сеча с головой поглощает мое тело. И вот видение с дочерью оказалось правдивым, теперь я думаю о том городе и битве, быть может, и это правда. Говорят, что вся тьма абсолютно лживая, но на деле всё не так, в ней есть крупица правды, которую ты заметишь и не придашь значения, но потом обязательно вспомнишь о ней и жалеть будешь всю оставшуюся жизнь. — Сложно было понять чувства Голодира, вспоминающего все свои дни заключения.       Он всегда гордился своей дочерью и на то были все причины. Лотрандир дивился тому, каким вообще образом у Голодира получилось произвести на свет такую красоту. И сразу она познавала все следопытские искусства, быстро стала разведчиком пустошей Ангмара, но никогда не теряла чувства юмора и задорного настроения. До того момента, как Голодир попал в плен. Месяцами Лорниэль продумывала план спасения отца и ее тактика возымела успех. Она обхитрила каменных стражей, усыпила троллей и вырезала вместе с отрядом большое количество орков, вызволяя Голодира. Но в бой вступил Мордирит, убивший Лорниэль на глазах отца, которого и отпустил лично, зная о бесконечной боли, что тот понесёт в сердце. И сейчас эта боль отражалась в его потухших глазах. — Так, плохие мысли от чего? От безделия. — Вдруг пробасил Хальбарад, поднимаясь на ноги и отряхивая плащ. — Пойдём проверим боеготовность парней. — Так они спят. — Отвечал Голодир, глядя на своих разведчиков, приведённых ещё из Ангмара. — Проверим чуткость их сна. Кандайт, а ты пройдись дальше, снимайся с дозора, нас ждёт вероятный бой с призраками, тебе надо отдохнуть больше всех, потому что ты нас и поведёшь. — Распорядился в привычной манере Хальбарад, помогающий подняться Голодиру.       И Кандайт поблагодарил их за ужин, отправляясь дальше по границе лагеря дунэдайн, стараясь держаться в тени и не привлекать к своей персоне внимания. Он искал Саэрадана взглядом, но, по всей видимости, костёр кардоланцев был где-то позади всех, в самом гиблом и глухом месте этого лесного массива. В голове повторялись слова Голодира, теперь можно было понять насколько высока боль утрат и потерь во время войны, что даже крепкие воители готовы пойти на смерть ради победы для других. Такие жертвы высоко оценят предки, но кто из нынеживущих вспомнит имена павших следопытов из таинственного отряда? Да и какая разница. Если есть возможность сделать этот мир чуточку лучше, то можно и ухватиться за неё. При этом, Кандайту были совершенно безразличны судьбы Свободных народов. Он боролся только за былой Арнор, руины и историю, а все это никак не пересекается с миром живых. — В дозор отправили? Какой идиотизм. Здесь же нет никого. — Проворчал Лотрандир, шмыгнув носом и перекрыв дальнейший путь Кандайту. — У нас есть очень важные вопросы, которые не терпят отлагательств. — Добавил он, внимательно разглядывая глаза собрата.       И Кандайт не смел отказаться, тем более, когда ещё он сможет ответить на какие-либо вопросы Лотрандира? Не факт, что этот мирный лагерь будет не последним в их жизнях. Как раз у костра сидела Раданир, разглядывая хаотичные танцы языков пламени, обгладывающих с жадностью сухие брёвна. — Смотри кого я привёл. Он точно знает ответ и рассудит нас. — Лотрандир просто рухнул рядом с сестрой, довольно глядя на Кандайта, который молча кивнул головой в знак приветствия. — На такое не смогут ответить и эльфы. — Прошептала Раданир, тонкой палкой распихивая угли. — Да плевать на эльфов. Кандайт, вот теоретически, если я убью Короля-Чародея, — уловив удивление собрата, Лотрандир поднял руки вверх, — исключительно теоретически. То мертвецы и прочая нечисть больше не станут нас донимать, верно? — Подобный вопрос заставил Кандайта тяжело вздохнуть, опуская маску до подбородка и снимая капюшон, при всей любви к темноте и сокрытию лица. — Раданир права, этот вопрос не имеет ответа, но если теоретически. — Кандайт выдержался паузу, вспоминая историю о некромантах прошлого. — Чародей силён, его воля подняла из усыпальниц множество призраков прошлого, но воля подкрепляется силой кольца. Когда-то люди промышляли попытками податься в магию и есть хроника, где утверждается, что некий отшельник в Хараде мог заставить подняться труп. В итоге он собрал себе отряд мертвецов и занимался грабежами единичных караванов. Его настигла стрела гондорских разведчиков, отправленных на поиски эпицентра смуты, после чего все мертвецы рухнули и больше не намеревались подниматься или нападать на людей. Но то был человек, а ангмарец давно им не является. Я все же склоняюсь к тому, что призраки Арнора вернутся в свои могилы, Ардунимир обретёт покой и Могильники перестанут так называться, хотя скверна, что принесена Чародеем останется там на долгие десятилетия, если не столетия. — Размышлял Кандайт, глядя на то, как сияет улыбка на лице Лотрандира. — Да, я так и думал. Вот доверяю я Кандайту, а не эльфам твоим, знаешь почему? Потому что эльфы мертвецов при мне не поднимали, а он вот не только вытащил из склепа целую свору, так ещё и разговаривал с ними, как со знакомыми старыми. И я такой стою, думаю, кого мне надо проткнуть-то первого, а в итоге просто хожу и за расправами над морровалями слежу. Вот если бы Кандайт тогда сразу в неё попал, то ничего такого и не было бы. А так в плену побывали, призраков вызвали, прогулялись, ему ещё и кольцо перепало. Весело было. — Вспоминал былые дни Лотрандир, пережевывая полоску вяленого мяса, а Раданир старалась понять где тут шутка, а где правда. Кандайт же просто не стал вступать в споры, вспоминать живой интерес собрата к прекрасной девушке и его же промашку. — А, так может ты и с этими переговоришь? Поймаем их, скажешь - приветствую, господа, я король Кардолана, пройдемте с нами на войну, чего тут без дела сидеть? — Лотрандир вполне серьезно предлагал такой план действий, на что Раданир закатила глаза, потянувшись к меху с водой, а Кандайт отрицательно покачал головой. — Это совсем другое. Не думаю, что эти мертвецы вообще знакомы с Кардоланом и его королями, да и я таковым являюсь исключительно из-за твоего сыра. — Отвечал Кандайт, рассмешив тем самым собрата до слез. — Шутник, шутник. Не так уж и плохо получилось, ты бы себя видел. Если бы ты всегда с таким лицом ходил, то я бы лично назначил тебя каким-нибудь королем. Сырным королем. — Продолжая смеяться говорил Лотрандир, но его никто не поддерживал. Раданир открыла мех с водой, но не торопилась утолять жажду, внимательный свой взгляд устремив прямо на Кандайта. И тот чувствовал какое-то незримое воздействие. — Ты подумай над моим предложением, у тебя неплохо получается находить общий язык с мертвецами, может оно нам на руку и сыграет. — Лотрандир все говорил и говорил, запивая элем мясо, но Кандайт вёл борьбу взглядов с Раданир, которая, казалось, стала учащеннее дышать. — Думается мне, что совсем скоро у меня получится находить общий язык с мертвецами куда лучше, чем сейчас. — Мрачно ответил Кандайт, поднимая капюшон и больше не глядя на Раданир. — Закончу дозор. Ещё увидимся. — Отворачиваясь от костра, говорил следопыт, улавливая салютующего ему элем Лотрандира, да скрываясь в чаще.       И тут уже оставалось только гадать. Либо эльфийские принцы успели поделиться своими переживаниями и догадками, либо Раданир действительно чувствовала и предугадывала намерения Кандайта, как бы тот их не скрывал. В конечном итоге, если всё выйдет из-под контроля, то следопыты узнают из его дневника о давнем пророчестве клятвопреступников, пожелавших убить каждого, кто ступит под свод рукотворного склепа. Рисковать жизнями всех членов отряда было нельзя, великая миссия дунэдайн ждала далеко на юге, когда как в землях Энедвайта лишь побочная возможность укрепить силы Свободных народов Средиземья перед последней битвой. И Кандайт с радостью займётся выводом призраков на тропу войны.       Как и представлялось, кардоланцы молча сидели вокруг костра, окружённые со всех сторон тьмою. Наверняка, каждый из них пребывал в глубоких думах, но появление Кандайта нарушило тихую атмосферу. — Как прогулка? Тишина? — Первым обратился к нарушителю спокойствия Халрос, подбрасывая зелёное яблоко в собрата. — Мертвая тишина. — Отвечал Кандайт, не торопясь опробовать на вкус фрукт. — Так и регион не живой, но отказаться от дозорных было бы глупо. Отряд уруков был первым, но не последним. Есть какая-то вероятность, что в этих здоровяков Саруман вложил и бесстрашие. Надеюсь, ошибаюсь. — Подбросил размышлений Каленглад, подтягивая к себе ножны. — Помню, как первый раз встретились с мертвецами. Кандайт со мной был. — Саэрадан, удивляя всех вокруг, нарезал вяленое мясо кусочками, словно был не в походном лагере, а где-то у себя на кухне. — Или ты был с Кандайтом. — Верно подметил Каленглад, усмехаясь и заваливаясь на спину. — Да хоть Кандайт с Кандайтом. В ту ночь курганы были совсем лютыми, голоса вокруг, туман плотный, баргесты воют. Мы проверяли новость о чёрном всаднике, но его не встретили, зато мертвецов поднялось полчище и Ардунимир лично выбрался из склепа. На меня смотрел, что мурашки до сих пор от воспоминаний. — Саэрадан оттянул рукав рубашки, демонстрируя это всем воочию. — Но мы спасли малютку Дэйзи. Да и себя спасли, что уж таить. — Добавил Саэрадан, пододвигаясь чуть в сторону и позволяя Кандайту занять место рядом по правую руку. — Я уже объяснял, кажется. Чародей поднял не только тех, на кого насылал проклятие в древности, но и тех, кто был захоронен намного позже. Души и тела кардоланцев были вытянуты в мир живых и они не знали, что нужно делать, безвольно блуждая по земле. Я сам с ними разговаривал и принимал участие в их загробных битвах против проклятых умертвий Могильных холмов. — Поведал Кандайт, скинув капюшон и маску, чтобы испробовать яблоко. — А Могильники разве не к землям Бри относятся? — Вдруг раздался подозрительный голос Каленглада, косящегося на Саэрадана. — Смежная территория. Там и с Широм граница, и с Пустошами. Одному там делать нечего, только если сгинуть желание появится. — Поспешно ответил Халрос. — Только вот один из нас любитель забрести в Могильники и переворошить мертвецов. — Саэрадан кивнул в сторону Кандайта, наградив того укоризненным взглядом. — Если ты про Ардунимира, то я был не один. Мне помог Бомбадил, иначе не сидеть мне рядом. — Покачал головой Кандайт, вспоминая проткнутого насквозь короля мертвецов, сжимающего холодные пальцы на шее следопыта. — Бомбадил?! — Удивленно переспросил Каленглад, потирая залысину. — Он Арнору не помогал, а тут к тебе пришёл? Брешишь. — Махнул рукой хранитель Эвендима, но тут же замер.       Замерли все у костра кардоланцев, когда Кандайт неожиданно рассмеялся, да так искренне и громко, что разбудил бы мертвецов. Он пытался отдышаться, чтобы продолжить историю, но это получалось с трудом. — Он пришёл на помощь мне, переживая за семейство енотиков. Ты же помнишь его взгляд, когда у реки сидели? — Ткнул Кандайт локтем ошеломлённого Саэрадана, продолжая, — Я жизнью обязан этим енотам. Они еще и лапами махали нам, когда через лес пробирались. Какая же нелепица, что за земли мы поклялись сохранять? Со мной в дозоре умный бобер, со мной здороваются еноты и все друзья - мертвецы. — Посмеиваясь, Кандайт доедал яблоко, но все остальные шокировано наблюдали за собратом. — Я не слышал его смеха лет семьдесят. — Недоверчиво шептал Саэрадан. — Один раз за эпоху можно и посмеяться. — Усмехнулся Халрос, вытягивая руку к морковке, но ее перехватил Каленглад. — Всё это прекрасно, но мы ещё должны перед Хальбарадом отчитаться. Энедвайт почти пройден, а запасы пополнять где будем? Скоро уже выдвигаемся, тьма падет на эти холмы очень быстро, так что не расслабляйтесь и не разбрасывайте вещи. По звуку горна подъем. — Каленглад поднялся, а за ним и Халрос поспешил на встречу с предводителем отряда, заранее выхватывая несколько орехов из котомки.       Кандайт вновь замолчал, разглядывая поддельное кольцо Барахира в свете пламени костра, но столь же внимательно смотрел на него Саэрадан, гадающий над предзнаменованиями столь хорошего настроения собрата. — Как думаешь, сколь груба эта подделка? Много ли живущих по сей день видели это кольцо на руке того же Исильдура или любого из королей Арнора? — Задавал вопросы Кандайт, скорее сам себе, нежели другу. — Я бы меньше всего уделял внимания королевским побрякушкам, так что осмелюсь предположить, что не так уж и много существ осталось. — Ответил Саэрадан, резко мотая головой. — Да варг бы с этим кольцом, может расскажешь мне, что это было вообще? — Вновь всполошился хранитель Бри, привлекая к своей персоне загадочный взгляд собрата. — Как минимум, его видели лоссоты Форохеля, когда Арведуи передал кольцо на хранение аборигенам для своего сына. — Продолжал свою тему Кандайт, но это не очень охотно воспринял собеседник. — От вопроса не уходи. Тебя выдаёт блеск в глазах, что задумал? Может эти двое и не слишком хорошо знакомы с тобой, но я-то чувствую очередную самоубийственную затею. — Не сдавался Саэрадан, а Кандайт и не собирался уходить от этой темы. — Самоубийство - слишком глупая затея, мой друг. И это не блеск в глазах, в них отражается огонь. — Дунадан указал на костёр рукой, но это лишь раздражало собеседника. — Хорошо, самоубийство не подходит, тогда что? Какой вид смерти привлекательнее? — Повышенный голос выдавал всю степень раздражения и переживаний. — Любой вид смерти. Так уж получилось, что мы не эльфы и у каждого из нас свой век, но я не хотел бы остаться безымянным холмиком в чужой земле. — Кандайт пристально смотрел в глаза Саэрадана и тот все ещё был в силах не отрывать взгляд. — Так ты из-за этого такой странный? Хальбарад же сказал, что нельзя поворачивать и нет времени на все ритуалы. — Ответил хранитель Бри. — Я не прошу тебя повернуть. Я хочу сказать, что если на путях нашего странствия смерть настигнет кого-то из кардоланцев, то выжившие должны будут вернуться за телом и предать его очередному захоронению в Могильных курганах, как подобает. — Эта тема была важна Кандайту, он знал, что сейчас собрат начнёт уходить от ответа, говорить какую-то ерунду или вовсе промолчит, но это будет безжалостно пресечено. — Нет, нет и нет. Если я умру, то я точно не хочу, чтобы меня закопали рядом с ходячими трупами. Я уже заплатил за место на кладбище Бри! — Отчаянно мотая головой ответил Саэрадан, но Кандайт метнул в костёр огрызок яблока, пресекая эти лишние телодвижения. — Хорошо. Если я умру, если война будет окончена и ты выживешь, то мое тело будет откопано, перенесено в Могильные холмы и сожжено на кострище глухой ночью, в тишине и без прощаний, под светом нашей Звезды. И это сделаешь лично ты. — Голос Кандайта сквозил железной решимостью, глаза горели яростным пламенем и Саэрадан невольно поддался этому тихому напору. — Я сделаю это. Но почему ты говоришь это мне одному и тогда, когда остальные отошли? — Задавал ответные вопросы дунадан из Бри, нервно перебирая в руках собственные перчатки. — Я услышал то, что хотел. Клянусь тебе в том, что где бы не окончился путь, я вернусь за тобой и прослежу, чтобы тело нашло последнее пристанище на кладбище Бри, ровно в том месте, за которое ты так преждевременно заплатил. — Кандайт намеренно умолчал о том, в каком виде явится за телом собрата, чтобы размыть границы клятвы. Сам бы он успокоился на этом моменте, но Саэрадан лишь пуще занервничал, а впереди ещё столько просьб. — Этой ночью я спущусь в катакомбы. Никто не сможет обуздать призрачную материю и вступить в контакт с потусторонним, но ты сам понимаешь, что меня ждут совсем иные призраки. Не собираюсь я умирать, не смотри такими жалобными глазами, просто слушай и запоминай, потому что всё это крайне важно. — Кандайт и сам начинал нервничать, страшась того, что Саэрадан забудет какую-нибудь часть этого разговора. Дунадан потянулся к своей походной суме, раскрывая ее и выуживая оттуда дневник. — Здесь не осталось пустых страниц, но вся эта информация важнее, чем ты можешь себе представить. Храни его и постарайся прочитать как можно скорее, возможно, кому-то спасёшь жизнь. — Кандайт передал потрёпанную книгу собрату, наблюдая за его реакцией. — В конце указано место тайника. В подножии Амон Сул есть камень, на котором я выцарапал герб Кардолана. Все камни вокруг него можно вытащить и за ними ты увидишь все переписанные рукописи и их оригиналы. Будь аккуратен, некоторым по тысяче лет, они должны храниться в библиотеках или в самой Амон Сул, если кто-то и решится заняться восстановлением крепости. — Не позволяя вставить слово, Кандайт вытащил из сумки свёрток, более похожий на тряпку. Зелёный цвет потускнел, уже тяжело было заметить голову барана, древний символ провинции и королевства Кардолан. — Это очень дорогая мне реликвия. Ее я забрал из Тирн Гортада и поверь, мертвецы были не рады моему там присутствию, но это всё не важно. Когда закончится война, когда отгремит победный рев, этот стяг должен украшать копье кардоланцев. Я хочу, чтобы наше знамя гордо реяло в строю победителей и весь мир знал, что Кардолан пережил тысячелетия позора и разрушений. Я буду счастлив, если именно твоё копье примет на себя эту ношу. — Кандайт развернул потрёпанный свёрток, являя ахнувшему Саэрадану драгоценный символ кардоланцев, передав его другу. — Я вижу только тебя стоящего в первом ряду с этим стягом. Я не могу принять эту просьбу. — Отвечал Саэрадан, но Кандайт качал головой, медленно снимая с пальца старенькое кольцо. — Просто поверь мне, если такое случится, я буду рядом, в том самом первом ряду, но держать копье будешь именно ты. Как минимум, потому что копья у меня теперь нет. — Кандайт не поднимал взгляд на собрата, но знал, что учащенные хлопки ресниц Саэрадана пытаются скрыть подступающие слёзы. — Ты думаешь, что мы не найдём тебе копье? У нас впереди неизвестно сколько битв. — Ответил хранитель Бри, убирая в свою котомку стяг Кардолана. — Но это будет не моё копьё. — Прошептал Кандайт, протягивая кольцо Саэрадану. — А это носи всегда, не снимай. Когда вернёшься домой, то передай его Дэйзи. — Теперь следопыт осмелился вновь посмотреть на собрата, принимающего очередную вещь. — Да почему так? Ты его не снимал никогда, это уже стало каким-то талисманом. — Удрученно отвечал Саэрадан, но кольцо забрал. — Я никак не могу для себя уяснить последнее. Почему этот разговор похож одновременно на прощание и простое желание впихнуть мне побольше вещей, чтобы тебе самому шлось легче? — Пусть на глазах Саэрадана и виднелись блестящие слёзы, но оба следопыта одновременно усмехнулись. — С тобой я точно не прощаюсь. — Уверенно закончил диалог Кандайт, оборачиваясь на бегущего Халроса. — Подъем, Хальбарад велит тебе вести всех вперёд. Командуй. — Запыхавшийся хранитель Шира выглядел взволнованным, а Кандайт и не собирался более медлить.       Костры повсеместно заливались водой и только один продолжал освещать пространство, как маяк для следопытов. Саэрадан быстро собрал свои сумки, поднимаясь за Кандайтом и протягивая тому ладонь. — Не знаю, что нас ждёт, но я пойду с тобой впереди. — Крепкое рукопожатие двух друзей и собратьев завершило привал дунэдайн и они выдвинулись на общий сбор.       Все ожидали распоряжений, Хальбарад неохотно отошёл на шаг от Кандайта, позволяя тому выступить перед отрядом. — Натяните маски, земли мертвецов зачастую пропитаны ядовитой скверной. Открывайте лицо только при необходимости, а лучше дождитесь первых лучей солнца. Старайтесь двигаться максимально тихо, о нас уже всем известно, но только так мы можем уловить приближение мертвецов. Помните и то, что призраки могут оставаться невидимыми, разговаривать с нами едва уловимыми звуками, путать и уводить от цели, но при атаке они всегда показываются. Бестелесные существа должны явить себя в этот мир, чтобы как-то взаимодействовать с живыми. Ножны перетащите с боков и будьте готовы выхватить клинки. Да хранит нас Звезда. — И с этой речью он обернулся к Хальбараду, который кивком головы дал добро на начало пути в земли мертвецов.       Саэрадан, бросив все свои осторожности, занял место подле Кандайта, удерживая перед собой щит и внимательно разглядывая скудную растительность. Скрюченные деревья не имели листьев, как и колючие кустарники, все здесь было мертво. Болотистая местность изрыгала из себя клубы плотного тумана, стелющегося по земле, но ещё не поднимающегося ввысь. Стоны, схожие с завыванием ветра, усиливались и отдалялись, но уже каждый мог подметить, что разносил их далеко не ветер, которого тут попросту не было. Дорога из мелких дробленых камней потихоньку скрывалась из виду, но Кандайт уже приметил ориентиры. Его глаза уловили то, что он искал ещё в самом начале дозора, окидывая взглядом серые холмы. Это была парящая в воздухе фигура, отдаленно напоминающая человека, коронованная, но изуродованная временем и разложением. Зелёное свечение подмечало контуры худого тела, а скрюченные пальцы руки медленно изворачивались влево, указывая на арку и тонущие в тумане каменные изваяния. Призрачное видение пропало, но никто его кроме Кандайта и не видел. Отряд остановился перед выцарапанной на камнях надписью, прочесть которую никто бы не смог, но в книге Зудругунда был перевод, знакомый только хранителю Пустошей и записанный в его дневнике. Здесь вся растительность была угрожающего алого цвета, что в ночную пору приобретал кровавый оттенок. — Это ногтями нацарапано. — Прошептал Саэрадан, удивлённо и шокировано глядя на собрата. — Мы на месте. — Ответил Кандайт, оборачиваясь к остальным и знаками приказывая собраться для совета.