***
Грейнджер проснулся лишь в полдень следующего дня. Ломота в теле немного отпустила, но от долгого сна голова была тяжёлой. Рядом на стуле обнаружилась виноватая рожа Алукарда. - Как себя чувствуешь? - блондин решил инициировать диалог. Зная Грейнджера, тот может молчать неделями. - Бесполезным куском дерьма, хватит уже спрашивать об этом, - он попытался лечь на правый бок, но рана болела. Выбора не было, пришлось повернуться к Алукарду лицом. - Уже можно начинать извинятся за свой идиотизм? - Можешь попробовать. - Грейнджер, прости меня, долбоеба. Я не знаю, что на меня нашло, просто такой уж я, и я согласен проползать на коленях по всему лазарету, пока ты не простишь меня. - О, как это мило. Я даже готов встать и прогуляться по городу, чтобы ты поползал и по улицам за одно. - Я готов быть вашим рабом, если вы того пожелаете, господин, - Алукард встал со стула и сделал поклон. - Что за гадость извергает отверстие, которое должно быть ртом? - Вы не хотите раба? - Прекрати разговаривать, как дегенерат, - Грейнджер запустил в него скомканным пледом. - Я думал, ты этого хочешь, - Алукард поймал его и запустил в Грейнджера, точно попадая по лицу. - Ой... - Алукард, тупая ты блондинка... - в следующую секунду в него полетел плед, подушка и стакан. Алукард поймал стакан лбом. - Сука... - Что? - Говорю, заслужил я это, заслужил. Грейнджер покосился на него с подозрением. Затем отобрал подушку и вмазал ею ещё раз. - Больно же! - взвыл блондин. - Завали рот и помоги мне встать. - Твоя жестокость ранит моё сердечко, - Алукард помог ему встать, затем у него зазвенело в ушах. Грейнджер влепил ему смачную пощечину. - За что? - он не успел отойти от удара, как почувствовал, что его обнимают. - А это за что? - боль от пощечины мигом прошла. - За то, что такой долбаеб, - брюнет обвил руки вокруг его талии и уткнулся в плечо. Алукард обнял в ответ и прикусил мочку уха, затем провел по ней языком, смеясь над тихим возмущением. Эстес молча охуевал в проходе. - Ого... - подал голос эльф. - Это что сейчас было, вы что, типа, вместе? - он вошел в помещение, не сводя взгляда с обнимающейся парочки. - Нет, я просто всем парням облизываю уши, - хмыкнул блондин. - Манера общения такая, ага. - Ага, - как болванчик кивнул Грейнджер, не отлипая от Алукарда. - Что ж вы раньше не сказали, я не пожалел бы рук и хорошенько отлупил бы Алукарда за то, что решил пообливаться. - Оставь его, я сам нарвался, - прошептал стрелок и, оторвавшись от блондина, сел на край кровати. - Ты сейчас его защищаешь? Алу, что ты с ним сделал? - Ей богу, Эстес, я не причём. Сам щас в ахуе, - Алукард выставил руки перед собой в защитном жесте. - А можно так почаще? - мечник стал походить на щенка, которого погладил жестокий хозяин. Сразу после пинка, конечно. - Рекомендую не злоупотреблять моей добротой, - Грейнджер, выпутавшись из объятий, надел обувь и попытался застегнуть, сразу пожалев об этом. Сгибаться пополам с болью во всем теле — очень хреновая идея. Алукард помог ему выпрямиться и сам застегнул обувь. - Куда? - эльф отложил стопку рукописей, в которых копался. - Плескаться в горячей водичке, - Грейнджер натянул плащ и застегнул его. - Ты ранен и простужен. - А еще вспотел. Эстес хотел дать себе по лбу раз триста. Грейнджер был непробиваемым. - Алукард, - он протянул чистые бинты, блондин забрал их. - Высушишь и перебинтуешь это недоразумение. - Будет сделано, босс. - Не отходи от него ни на шаг. - Приказ понял, - Алукард отдал честь и умчался за Грейнджером, который смылся под шумок.***
В бане Алукард был отшлепан мокрым полотенцем, но оно благополучно было отобрано и выброшено куда-то, а сам мечник, раздевшись, полез к Грейнджеру, игнорируя все его недовольство. Он удобно устроился у него за спиной и утянул в объятия. - У меня приказ не отходить от тебя ни на шаг. Ванна — это уже большой шаг, а я чётко выполняю приказы, - мечник мягкими движениями касался груди брюнета. - Тронешь там, где не следует — утоплю, - стрелок был напряжен. - Ты не отрицал, что мы вместе; имею право трогать, где хочу, - фыркнул блондин и опустился ниже, проводя рукой по плоскому животу. - Расслабься и доверься мне, - Грейнджер сдался быстро. Он откинулся назад, прикладываясь затылком к плечу Алукарда. Мечник улыбнулся, радуясь маленькой победе. Блондин касался худого тела аккуратно, словно хрупкой куклы, которая ломалась от дуновения ветра. Он прошелся рукой по бедру, поднимаясь выше и поглаживая пальцами слегка выпирающую тазовую косточку. Нежные прикосновения заставляли Грейнджера выпадать из реальности; тело было так расслабленно, что даже пальцы не хотели сгибаться. Алукард результатом был доволен. - Как насчет переместиться в мою-твою комнату и продолжить там? - мечник нежно коснулся губами его ушка. - Как насчет закрыть свой рот и дать мне спокойно принять ванну? - Фу таким быть. Я уверен, тебе понравилось. - Я этого и не отрицал. - Что? - Заткнись говорю.***
В комнате было прохладно. У Грейнджера дурацкая привычка не запирать окно. Алукард сменил бинты и заботливо сушил ему волосы, создавая на голове стрелка хаос. - Похож на ободранного кота, - убийственный взгляд не заставил себя ждать. - Я говорил, что у тебя невероятные глаза? - мечник старался не думать о том, что мысленно в него уже выпустили всю обойму, а потом медленно расчленили и скормили собакам. - Я утонул в них в первый же день знакомства. - Ты тонул в луже крови. - Я готов тонуть в ней каждый день, - Алукард стал поправлять созданный собой бардак, убирая волосы со лба стрелка. Красный цвет глаз Грейнджера многих заставлял шарахаться, но не его: ему нравился алый оттенок. И пугающим Грейнджер ему не казался, только слегка, когда злился или долго молчал. Откуда знать, что происходит в этой пугающе гениальной голове. И сейчас он старательно пытался понять, как Грейнджер будет реагировать: позволит касаться себя или решит, что ряды охотников на демонов сегодня ночью должны поредеть. Он был неразгаданным кроссвордом: буквы есть, а слово собрать не получается. Никогда не знаешь, какое решение он примет. Алукард не хотел его спугнуть, или чтобы тот его оттолкнул, на сей раз навсегда. - Ты бросишь меня, если я сделаю то, что тебе не понравится? - Алукард заполз под одеяло к Грейнджеру, прижимая его к себе. - Угу, лицом в грязь, и пройдусь по твоей тупой башке. - Я серьёзно. - И что же ты натворил? - Пока ничего. - Ты слишком много рефлексируешь и позволяешь херне в своей голове забирать у тебя настоящее. - Ты делаешь то же самое. - Правда? - Грейнджер не хотел знать, к чему этот разговор. Разговоры у них ничем хорошим не заканчивались, поэтому он схватил Алукарда за щеку и, притянув ближе к себе, поцеловал в губы. - Прекращай думать, тебе вредно, - отпустив пострадавшую щеку, Грейнджер легонько похлопал по ней. Для Алукарда поцелуй, который инициировал не он, служил спусковым механизмом. Он перелез на стрелка, нависая сверху и прижимаясь губами к его щеке лёгким прикосновением, и это лёгкое прикосновение вызывало дрожь во всем теле. С щеки он перешёл на губы, проходясь по ним языком, затем коснулся подушечками пальцев, слегка надавив, вынуждая брюнета открыть ротик и, толкнув в него пальцы, провел ими по мягкому языку, вновь убрав. Грейнджер чувствовал, как задыхается новым и приятным способом. Сердце стучало в унисон со стрелками часов, висящих на стене, и рекой, что своей скоростью точила камни. Раз, два, три, четыре - стучало сердце, и на берегу шумно плескалась вода. Раз, два, три - тикали часы. Раз... - Если хочешь меня остановить, скажи сейчас, - прошептал блондин. Грейнджер промолчал и он коснулся губами впадинки у его виска. - Или сейчас, - он провел линию по его подбородку. - Или сейчас, - его губы вновь находились в опасной близости от губ стрелка. -Или... - брюнет притянул его к себе, и окончания его слов затерялись у мягких губ. Раз, два, три, - Грейнджер ощущал вес его тела на себе... Раз, два, - воздуха было мало... Раз... Он начал дышать ровнее, поцелуи становились уверенней, настойчивей; он больше не слышал тиканья часов: в ушах отдавались только быстрые, непрерывные толчки его собственной крови. Блондин отстранился, вырывая его из транса и часто дыша. Он исчез из поля зрения стрелка на долю секунды, вновь появляясь и держа в руках что-то, что он не мог разглядеть. Алукард ещё утром нагло украл у Эстеса ароматизированное массажное масло, планируя свои извинения, но сейчас собирался использовать его в других целях. Он сел на постель и бесцеремонно притянул Грейнджера к себе, усаживая на свои бедра. Стрелок был лёгким, как тряпичная кукла, которую можно вертеть как душе угодно. Алукард ослабил пояс мягкого халата, скидывая его с узких плеч. Он прошелся подушечками пальцев от шеи до ключиц, вынуждая брюнета склонить голову набок. Кожа была мягкой и приятной на ощупь, он желал касаться её вечно. Опустив руку ниже, коснулся бледно-розового соска и обвел его вокруг, слыша тихий стон, вызвавший на его теле мурашки. Он открыл баночку, выливая немного масла на руку и, заведя ее за спину стрелка, коснулся девственного колечка мышц, слегка надавливая, вновь слыша тихий стон. Грейнджер уже привычным жестом уткнулся ему в плечо; для мечника это было разрешением, и он толкнул сразу два пальца, проникая в него и растягивая, медленно, чтобы не причинять боли. Алукард успокаивающе погладил по спине, замечая, как он трясется. Тело медленно привыкало к новым ощущениям. Блондин чувствовал, как двигаться становится легче, а еще он чувствовал свое возбуждение, и тянуть уже не было сил. Он медленно вытащил пальцы и, схватив стрелка под бедра, слегка приподнял, упираясь головкой члена к входу и насаживая любовника на себя, стараясь не двигаться и давая время привыкнуть. Грейнджер глубоко вдохнул, но сидел послушно, не делая лишних движений. Даже подчиняясь чужим рукам, он выглядел так, словно подчиняет их себе. Алукард сделал пробный толчок, выбивая очередной стон из стрелка, и начал медленно двигаться, с каждым толчком проникая глубже и слыша стоны все чаще. Он постепенно ускорял движения, чувствуя, как Грейнджер сжимается на его члене. Брюнет вцепился тонкими пальцами в плечи Алукарда, так, что синяки останутся на долго. Было больно, и с каждым толчком дрожь становилась сильнее. Мечник видел при лунном свете, как блестят алого оттенка глаза, и осторожно сменил позу, аккуратно укладывая любовника на спину и нависая над ним. Он ускорил движения, входя на всю длину, заставляя брюнета вскрикнуть, но не от боли. Алукард нашёл ту заветную точку, которая сменяет боль удовольствием, и стал двигаться под этим углом. Грейнджер сжимался от каждого толчка, чувствуя, как его заполняют полностью, и царапал несчастные плечи. Нутро у него было горячим, и мечник еле сдерживался от бешеных толчков. Удерживаясь на одной руке, он коснулся плоского живота, чувствуя, как сокращаются мышцы, и ощущая собственные движения внутри. Это кружило голову и подводило Алукарда к долгожданной разрядке. Он обхватил член любовника, проведя по нему и слегка сдавливая: этого хватило, чтобы брюнет с тихим стоном излился ему в кулак. Алукард, глубоко толкнувшись еще пару раз, кончил следом, не удосужившись выйти из него. Грейнджер, почувствовав, как горячее семя обжигает изнутри, замер на пару секунд, затем дал себе по лбу, вызывая смех у Алукарда. - Алу, кусок дебила, ты отвратителен! - Алукард умел портить любую идиллию, но это было его особенностью. Не давая Грейнджеру и шанса превратить это в скандал, он заткнул его поцелуем и сделал ещё несколько толчков, прежде чем вытащить своего дружка. - А ты великолепен, - оторвавшись от губ, прошептал на ухо блондин. Отстранившись, он коснулся слегка покрасневшей дырочки, толкая в него два пальца, массируя мягкие стенки изнутри и размазывая свое семя. Убедиться, что был не слишком груб и не навредил любовнику, для него было необходимо. Он вытащил пальцы и потянул в рот, заметив, как шарахнулся Грейнджер. Его реакция того стоила, и Алукард не сдерживая смеха, завалился на бок, утягивая стрелка в объятия. Грейнджер решил оставить возмущения на потом, позволяя себя обнять. Алукард, подцепив ногой одеяло, притянул его и накрыл брюнета, чмокнув в темную макушку. Сон окутал их быстро, и никто не хотел ему сопротивляться. Их влечение друг к другу переросло в страсть, а та — в глубокую чувственность, обновлявшуюся день ото дня, и завтра она могла стать еще сильнее. Демона могут сгубить сантименты, а человека, вероятно, спасти от его демонов.