Ведьма в лесу / The Witch in the Wood

      С закрытыми глазами, спящий, любой монстр не кажется таким пугающим. Маз ей однажды сказала это. А может, наоборот, она говорила, что нельзя недооценивать монстра, даже когда он спит, потому что ему не нужны глаза, чтобы убить тебя? У Маз было много советов — часто она противоречила сама себе или говорила такими загадками, что расшифровать их было невозможно. В любом случае, она точно ничего не говорила о монстре, которого ты сама видишь во сне. Да и с чего ей было говорить об этом? Рей никогда не рассказывала ей о своих кошмарах.       Лязг металла и скрип кожи. Меч, похожий на огромный зазубренный коготь. Стук копыт. Что-то горит, что-то всегда горит. Громадная тёмная фигура черноглазого существа с бычьей головой, рёв которого напоминает раскат грома. Он был монстром, извергающим дым, и он пришел, чтобы уничтожить её.       Сегодня она как раз подумала, что кошмары наконец проходят. Вместо этого они начали сбываться.       Монстр выломал её дверь, в ярости ворвался в её дом, и на мгновение она поверила, что всё это её воплотившийся кошмар — сон, ставший пророческим. И именно так она и умрёт. Падёт от удара огромного меча. Но ему была нужна не она, а принцесса. Она не знает, кому такое отвратительное создание могло понадобиться, но была счастлива избавиться от принцессы Базини после стольких недель её угроз и оскорблений. Даже у магии есть пределы, а терпение Рей уж точно не безгранично.       Поэтому, она была только рада, когда он захотел избавить её от этой головной боли. Если он здесь ради принцессы, пусть забирает. Готовность Рей отдать принцессу даже позволила ей получить его благосклонность, смягчить его, словно именно эту сделку он и планировал изначально. Он ушёл, пощадив её, и она потратила пару минут, оценивая беспорядок в доме, оставленный его бурным гневом, из-за чего и пропустила, насколько неудачно для него закончилось это спасение.       Значит, всё-таки не монстр. Рыцарь. Возможно, просто не слишком хороший.       Она увидела, как он, пошатываясь, шёл по снегу к её дому. Его возвращение сопровождалось тихим звоном хорошо смазанных доспехов и уже куда менее тихим шумом его рычаний и проклятий вперемешку с полнейшей бессмыслицей — неудивительно, похоже, все мозги из него успели выбить. Его лицо было в крови, ручьём лившейся из-под тёмных волос. За ним по снегу тянулся длинный багровый след, и там, где он упал у её дома, до сих пор осталось подтаявшее кровавое пятно. Он шёл босиком. Казалось, он даже не понимал, где находится, борясь с собственными ногами, которые вели его к ней. Он едва ли был в сознании. Она погрузила его в исцеляющий сон без сновидений с помощью простого заклинания, а затем затащила внутрь. Он был тяжёлым, но магия давно питала её мышцы и кости, поэтому она смогла занести его в дом без лишней суеты. Затем она нашла свои инструменты и приступила к работе.       Он снова начал просыпаться, когда она на свою беду попыталась снять с голеней латы и едва не получила в лицо одной из его громадных ног. Должно быть у него была редкая, упрямо не поддающаяся магии натура, либо... либо были другие причины, по которым обычные заклинания на него не действовали. Сложно было думать об этом сейчас, пока он метался по кровати, швыряя ей в лицо оскорбления и заливая пол своей кровью. Она усилила заклинание, взяла бутыль с валериановой мазью и нанесла пальцами соответствующие знаки на его висках, между бровями и на губах. Спустя мгновение он снова заснул, на этот раз уже после неудачной попытки её укусить.       Не-монстр всё ещё спал обманчиво мирным сном, удобно устроившись на её постели. По крайней мере, настолько удобно, насколько это было возможно, учитывая, как свисали его лодыжки и ступни с изножья кровати, заставляя вполне обычное пространство её дома выглядеть невозможно маленьким. Она раздела его до рубашки и брюк. Рубашка была простой, льняной, потной и грязной, но в целом в хорошем состоянии, брюки также были хорошими — из чёрной кожи, ставшей мягкой и податливой от долгого использования. Атрибуты его чудовищной ипостаси — не только тяжёлые доспехи, но также плащ и куртка — были сложены в углу возле очага. Шлем, меч и сапоги исчезли, видимо, вместе с его лошадью — краткие попытки Рей найти их снаружи не увенчались успехом.       Она как могла постаралась остановить кровотечение, очистить и начать перевязывать рану на его голове. Рана оказалась ужасной — рваное рассечение кожи, длиной в указательный палец, под которым явно была сломана черепная кость. Вместе с кровью она смыла из раны песок и осколки камня. Другой бы на его месте уже умер. Другая бы на её месте — уже потеряла бы его. Но Рей хорошо умела исцелять — ей приходилось врачевать и не такие раны. Поэтому ему очень повезло, что он нашёл её жилище, пусть и по глупости. Она его вылечит, и он будет жить.       Впрочем, она была не настолько добра, чтобы жалеть его, особенно сейчас, когда её дом всё ещё был разрушен из-за его безрассудства. Но она в любом случае сделает всё возможное, чтобы поставить его на ноги. А потом спровадит его. Желательно как можно скорее.       Она присела на корточки у изголовья кровати, чтобы присмотреть за ним и попытаться узнать о нём что-нибудь, пока он спит.       В нём было что-то очень странное.       Тихий звук сложившихся крыльев предупредил её о новом госте, но лишь почувствовав его голос, она отвлеклась от рыцаря.       Рей! Я заметил твою дверь издалека, что за... — послышалось раздражённое чириканье и щелчок клюва. Что-то твёрдое и маленькое с грохотом упало на пол и покатилось, ударившись о её пятку. Что это у тебя в постели? Я не думал, что ты заводишь любовников.       Рей кисло улыбнулась, затем перевела взгляд со спящего рыцаря на одно из нависающих над головой стропил. Крепкая сорока бодро взгромоздилась на небольшой прутик, блестящими черными глазками наблюдая за ними с взъерошенными от волнения перьями. — Я всё ещё не завожу любовников, Финн, — сказала она. Она достала рукой закатившийся жёлудь, который он уронил. Очень толстый. — Опять совершал набег на беличьи гнёзда? Здесь повсюду следы зубов По.       Он может сколько угодно называть себя белкой-летягой, — проворчал Финн, — но ему ещё ни разу не удалось поймать меня, улетающего из его орехового тайника. — На этот раз хотя бы обошлось без обвинений в похищении, — она рассеянно вытерла с пальца какую-то грязь, или, может быть, засохшую кровь. — Я надеюсь.       Финн хрипло усмехнулся. Да уж. В этот раз мне хватило ума не брать... как он зовёт это? Би-би что-то. Иногда мне кажется, что он считает эту стопку желудей более близким другом, чем меня. — Ревнуешь?       Умоляю. Это просто чертовски дико, а он носится с этим уже две осени. — Я вижу, ты сегодня в настроении, — пробормотала она в ответ. Жёлудь уже был отложен и забыт у её ног, оставаясь лежать, как приглашение Финну присоединиться к ней на полу, когда она начнёт чтение своего гостя.       Она положила мужской пояс на выцветшую красную половицу перпендикулярно носкам своих ботинок, вытянув его в прямую линию. Сбоку она поставила неглубокую чашу, наполненную маленькими косточками и другими безделушками, которые она добавила к своему набору для бросания за последние десять лет — гладкий чёрный камень; грубо огранённый фиолетовый драгоценный камень, который когда-то был частью золотого украшения; раковина улитки размером с ноготь, заброшенная и удовлетворяющая совершенством своего завитка; длинный зазубренный клык цербера; сколотая деревянная пуговица; погнутый дверной гвоздь и другие мелочи. Рей уже собиралась начать, когда Финн слетел со стропил, спикировал, приземлившись на спинку кровати, и посмотрел вниз на лицо мужчины.       Ну и кто же он? — Не знаю. Наверное, просто мужчина. Хочу посмотреть, что я могу о нём узнать.       Это он сделал всё это с твоим домом?       Рот Рей сжался в тонкую линию. — Да, он. А ещё он угрожал убить меня. Хотя он также предложил увезти эту Базини, я даже решила, что мы достигли соглашения.       Она недовольно нахмурилась, вспомнив, как долго ей пришлось держать здесь эту женщину. Ей не хотелось этого, но иначе бы пришлось отправить её обратно в лес, где она наверняка была бы убита в течение дня. Она всё ещё сожалела, что нечаянно ранила лошадь принцессы — плохо нацеленное заклинание задело бедро животного и заставило его в ужасе броситься бежать. Но ей пришлось это сделать: Базини пыталась убить Финна, решив, что встретить его — плохой знак. Оглядываясь назад, Рей нравилось считать своё появление воздаянием — тем самым несчастьем, которое, как боялась принцесса, принесёт ей Финн.       К тому же, если бы Рей отпустила её, Базини могла бы привести к ней людей из королевства. Хоть она и говорила, что не собирается возвращаться домой, что сама уехала из королевства из-за какой-то нежеланной помолвки, Рей ей не верила. Жители королевства часто искажали правду ради своей выгоды. Они могут сжечь её дом и убить её, возможно, даже искренне веря, что делают это на благо короне, будто избавляются от паразитов или отрубают гниющую конечность. Поэтому она и держала принцессу, без малейших планов о том, как от неё избавиться. Она просто надеялась, что со временем решение найдётся само.       А потом появился рыцарь. — Похоже, Базини ударила его. Несколько раз, камнем. А потом сбежала с его конём и мечом.       Мечом? Финн смерил её сердитым взглядом сороки (насколько сороки вообще умеют сердито смотреть) и ещё глубже вцепился когтями в спинку кровати. — Слава Богу, что хоть от этого избавились. Так, значит, рыцарь? Или, скорее всего, деревенщина, считающий себя рыцарем. — Нет, настоящий. Думаю, что настоящий. Просто очень неудачливый, — она наклонилась и провела пальцами по поясу. Это была толстая, тяжёлая кожа, но мягкая и гладкая, с красивой потускневшей пряжкой. Этот пояс был свидетелем многих несчастий — большая часть из них принадлежала самому рыцарю, но она чувствовала, что пояс также был и причиной многих из них. Всё это было в его волокнах, отпечатки воспоминаний об этом также глубоко впитались в него, как норковое масло, которое рыцарь, должно быть, использовал, чтобы держать пояс в таком хорошем состоянии. — Он бы умер, если бы я его бросила. Если не от холода, то от пожирателей лиц, которые бы пришли после наступления сумерек. Он истекал кровью, ты сам знаешь, что это их привлекает.       Финн вздрогнул и каркнул воронье проклятие в знак согласия. Ты гораздо добрее, чем большинство обитателей этих лесов, — сказал он.       Она знала, что он хотел сказать это как мягкий упрёк, но она чувствовала только тепло за этими словами. Кроме того, её действия едва ли были совсем бескорыстны. Было бы просто глупо позволить рыцарю привлечь к её дому пожирателей лиц или любое другое злобное существо своей кровью и буйством. И того, и другого он проявил сегодня достаточно. — Посмотрим. Я собираюсь сказать ему несколько совсем не добрых слов, когда он проснётся и будет в сознании, чтобы рассказать мне, как он нашёл Древо. Негодяй. — Она прищурилась, глядя как одеяло на его груди поднималось и опускалось вместе с его медленным, ровным дыханием. Трудно было ненавидеть или бояться его, когда он так спит. Сейчас она могла испытывать к нему только любопытство, интерес. — Я брошу кости и посмотрю, что удастся прочесть. Меня очень смущают обстоятельства его приезда. Он вообще не должен был видеть это место, не говоря уж о том, чтобы так легко войти. Прошел через все барьеры. Маз сама делала эту дверь, а он выбил её ногой, словно это игрушка.       Боль, которую она почувствовала, увидев сломанную дверь, удивила её саму. Ведь это не такая значительная вещь. Она сможет создать новую с более чистым оберегом, из более сильного дерева, связанного с её собственной магией. Но то, что оставалось от женщины, которая дала ей единственный настоящий дом, казалось, всё больше и больше исчезало. Скоро останутся одни воспоминания.       Финн перелетел через изголовье кровати и нахохлился.       Диковинный. Мне это не нравится. Скажи мне, что говорят камни?, — спросил он, глядя на неё со своего нового насеста. — А пока хочешь, я нагажу ему на волосы? Он пытался тебя убить. Могу ему немного отомстить за тебя. Тем более, сама ты, похоже, собираешься только втирать в него мазь и читать его кости.       Когда паника и ужас остались позади, Рей засомневалась, что он смог бы убить её, даже если бы не решил внезапно уйти со своей добычей. Финн наверняка это тоже знал. Он просто не любил чужаков, как и она. Но всё равно...       Она усмехнулась и скорчила гримасу, фыркнув в ответ. — Не стоит. Но, может быть, если он снова попытается выкинуть какую-нибудь глупость...       Отчасти она думала, что было бы просто стыдно испачкать ему волосы птичьим помётом. Несмотря на её искренние усилия очистить рану, он всё ещё был покрыт кровью, грязью и потом, к которым добавлялся маслянистый осадок от её мази. Так что его волосы и так были грязными. Но, когда чистые, они наверное были довольно мягкие и красивые. Их цвет ей тоже нравился — цвет плодородной земли после летнего дождя. Он подчёркивал бледность его кожи, испещрённой мелкими шрамами, веснушками и родинками. Его лицо было удивительно безмятежным для такого безрассудного человека, и единственным напоминанием о событиях этого дня было тёмно-фиолетовое пятно, спускающееся вниз от его виска к щеке. Ей не казалось это лицо неприятным. Но эта мысль её смутила. Рассуждать об этом ей сейчас совсем ни к чему.       Финн застонал, неохотно соглашаясь. Скажи хоть слово... — Обязательно, обещаю. А теперь, пожалуйста, позволь мне сосредоточиться на несколько минут, пока я буду бросать, — сказала она, немного встряхивая миску. — А когда я закончу, буду рада, если ты составишь мне компанию, и мы вместе поужинаем. — Мы не виделись несколько недель. Думаю, у нас накопилось много всего, чем можно поделиться друг с другом.       Хорошо. Оставлю тебя пока. Его внимание метнулось к окну. Видел небольшую ягодную полянку у ручья. Собрать немного ягод? — Да, было бы чудесно.       Когда Финн выпорхнул на свежий воздух, Рей слегка покачала чашу, прислушиваясь к тому, как стучат кости и остальные предметы, размышляя о рыцаре и обо всём дне, который привёл его сюда. Она наклонила чашу и позволила содержимому упасть на ткань, где оно рассыпалось и осело, как его кровь на снег.